Поезд мирно покачивался, проносясь сквозь снежные пейзажи. Если попытаться сфокусировать зрение, можно увидеть стволы деревьев, которые словно обросли новой листвой, белой.

Томми не всматривался, его устраивал и сплошной, размытый фон: пятна чёрного на белом полотне, который сливается с серым небом, заволочённым тучами, в горизонте.

Вагон был пустой. Конечно, мало кому нужно ехать за город в выходной. Где-то в углу сидел какой-то старик с тростью, который, кажется, задремал. Либо впустую смотрел на пол.

Первые минут двадцать езды Томми тихо переговаривался с Уилбуром, обсуждая дорогу и сколько времени уйдёт, чтобы добраться до пункта назначения. Потом разговор иссяк, они ехали молча.

Томми прижимал рюкзак к груди, который он взял на всякий случай. Там лежали деньги, наушники и бутылка с водой, что ещё может пригодиться в поездке он не знал. Всё тело затекло от неподвижности, и подростку казалось, что ещё чуть-чуть и он тоже уснёт.

Иннит перевёл взгляд от окна, немного поворачиваясь так, чтобы видеть теперь своего спутника.

Уилбур выглядел нервным, даже дёргал ногой. А ещё он был непривычным пятном на зимнем мольберте без куртки и в одном свитере. Смотря на него, хотелось поёжиться и закутаться сильнее в колючий шарф, который заставила надеть мама, и куртку. Томми списал нервозность друга на посещение собственной могилы. На секунду подросток даже поддался философским размышлениям о том, что бы он сам делал и чувствовал в такой ситуации. Быстро Томми отмахнулся от таких мыслей, когда Уилбур перевёл свой взгляд на него.

Глаза потеплели, смотря в голубые омуты.

— Ты что-то хотел? — спросил Уилбур.

Томми вздрогнул и выдал первое, что пришло в голову:

— Может, послушаем музыку?

Уилбур, не задумываясь ни на секунду, кивнул головой.

Томми достал из кармана куртки телефон, а из рюкзака — наушники. Связь в поезде не ловила, так что пришлось включать скачанные песни. Таковых было немного, всё же Томми не привык выезжать за город.

Перемешав плейлист, Иннит выключил телефон. Наверное, со стороны летающий наушник, который взял Уилбур, выглядел странно, но не суть.

Первые несколько секунд была тишина, а потом начала играть песня. Томми не узнал её, всё-таки он давно скачивал музыку и уже толком не помнил, что было в плейлисте.

А вот Уилбур песню узнал. Он широко издевательски улыбнулся и повернулся к нему.

— Гарри Стайлз? Серьёзно?

Щёки Томми покраснели от стыда.

— Ты не в праве меня осуждать.

Иннит включил телефон, чтобы переключить песню, но Уилбур мягко положил руку ему на плечо. Так близко и едва ощутимо.

— Оставь, пусть играет.

Томми сглотнул скопившуюся слюну и кивнул, не став отвечать.

Исполнитель пропел про красную помаду, голубые глаза, двух призраков и про то, что они уже не те. Томми даже не помнил, что слушал эту песню когда-то.

В остальном поездка прошла никак. Ничего другого не случилось: они никак не разговаривали, а пространство наполнилось музыкой.

Томми соскочил с платформы на бетонную плиту, убедившись, что призрак последовал за ним.

— Куда теперь? — предварительно оглянувшись и проверив, есть ли поблизости люди, спросил Томми.

— Идём, — Уилбур осторожно мазнул по локтю Томми, словно хотел взяться за него, и направился к выходу с вокзала.

До окраины города они шли около десяти минут. К удивлению Томми, это было быстро. Им также повезло, что дорога до кладбища была вытоптана, а также были видны следы шин. Инниту всё равно пришлось маневрировать и высоко поднимать ноги, чтобы не зачерпывать ботинками снег. А этому ублюдку, Уилбуру, просто повезло. Он едва елозил ногами по земле, передвигаясь без препятствий.

Грёбанный читер.

Дорога проходила через лес. Оглядываясь по сторонам, Томми заметил, как было красиво. Здесь природа редко сталкивалась с человеком. На выгнутых дугой ветвях елей, раскидистых дубов и широких клёнах лежал чистый снег, сверкающий на солнце и слепящий глаза. Вглядываясь в пейзаж, Томми видел только такие же стволы и много-много сугробов.

И было тихо. Только снег хрустит под ногами. Умиротворённо.

Томми на секунду захотелось кинуть снежок в Уилбура, но быстро вспомнил, что это будет бессмысленно. А жаль. Может, он сможет как-нибудь вытащить призрака на прогулку, хотя бы в парк, где ещё есть не затоптанные участки, там уговорить сделать снежного ангела, слепить снеговика или любую другую чушь, лишь бы он стал осязаемым, и вот быстро и эффективно запульнуть в него снежок! Да, прям в спину, чтобы тот испугался от неожиданности. Будет знать, как быть таким красивым засранцем, чьё лицо так и хочется расцеловать. Интересно, а ответит ли Уилбур на этот вызов? Как много времени ему понадобится, чтобы схватить горсть снега, быстро мазнуть по нему своими нереальными ладонями, образовав шар и кинуть в ответ? Успеет ли Томми к тому времени сделать несколько боеприпасов? Это, должно быть, будет весело и странно, если смотреть со стороны. Надо будет только поторопиться, а то всё-таки совсем скоро весна, и вот-вот весь снег начнёт таять, вместо сугробов появятся реки грязи.

Томми улыбнулся от мыслей о предстоящем времяпровождении со своим другом. Да так красочные картинки засели у него в голове, что он совсем не заметил ворота, появившиеся вдали. Только когда Уилбур замер в нескольких метрах от них, Иннит тоже остановился.

Только сейчас подросток вспомнил, куда они шли. Он украдкой бросил взгляд на Уилбура, который выглядел задумчивым и печальным.

«Наверное, жалеет, что умер», — подумал Томми, смотря на отстранённое лицо. «Жалеет, что умер, будто мог не не умирать» — подсказал обиженный голос подсознания. Это были мысли, которые не нравились Томми. Он старательно избегал их, но после кошмара, приснившегося в ночь на Рождество, они сами часто лезли ему в голову, и с каждым разом отмахнуться от них было всё сложнее и сложнее.

Что если Уилбур покончил с собой? На это указывало несколько вещей, но это было не самое страшное, о чём думал Иннит.

Что если Уилбур был тем парнем, который спрыгнул с крыши? Тем парнем, который… умер у него на глазах, оставив неизгладимый след?

Томми смог бы смириться с тем, что Уилбур наложил на себя руки, но смог бы он простить его? Иннит не может дать себе точный ответ, от чего думать об этом и не хочется. Отказаться от Уилбура страшно и сложно, но и знать точно, что он когда-то испортил ему жизнь, пусть и не нарочно, ещё хуже. Готов ли был Томми узнать об этом, если взамен он получит желанное прикосновение? Будет ли оно всё ещё тем самым, если его суть в том, что способен на него самый идеальный человек для Томми? Сможет ли Уилбур быть идеальным для него, если всё это время он был тем самым?

Томми не знает.

Ему страшно потерять Уилбура. Думать о таком не лучше, чем испытывать наяву.

Поэтому, чтобы отвлечься, Томми спрашивает:

— Ты ведь приходил сюда раньше, да?

— Да, — через несколько секунд отвечает Уилбур, смотря не на него, а вдаль. — Увязался однажды за мамой.

Уилбур пошёл вперёд. Томми не стал настаивать на подробном рассказе и просто пошёл за ним.

Идти по самому кладбищу было сложнее, но Томми не мог не оценить мрачную атмосферу. Как только он прошёл через ворота, ему показалось, что резко стало холоднее, и по коже побежали мурашки. Территория не была излишне облагорожена и совсем не выглядела, как картинки в интернете, которые Иннит просматривал, чтобы морально подготовиться. Здесь не было ровных рядов из одинаковых надгробий, как и не было какой-либо другой определённой планировки. Покосившиеся заборчики начинались, едва соседние заканчивались, квадраты участков были разные: одни больше, другие меньше. Надгробия тоже различались. Пока Уилбур вёл его, Томми смог насчитать как минимум семь статуй, покрытых облезлой краской, ангелы, которые были инвалидами без рук или ног, а из отломанных конечностей торчали проволоки. Также он насчитал только три действительно красивых, а не уродливых статуй, которые выглядели новыми, но от этого было ещё стрёмнее. Было много торчащих крестов. Деревянных, на которых выцвели таблички, и металлических.

Интересно, были ли здесь другие призраки? Уилбур ничего не говорил, наверное, нет.

Они свернули с основной тропы, с которой был убран снег. Отстранённо Томми подумал, что им, ему, повезло, что они не встретили охранника, а то было бы сложно объяснить, что подросток делает здесь один. Мало ли, он бы решил, что Иннит какой-нибудь расхититель могил и попытался бы его прогнать. Идти по сугробам стало тяжелее, и Томми просто надеялся, что он не наступил ни на какую могилу, припорошённую снегом, или не наступит на забор с варочными секциями, заострёнными на концах, которые напоминают копья.

Томми казалось, что идут они даже дольше, чем ехали на поезде. Точнее, он понимал, что прошло максимум минут десять с того момента, как они прошли ворота, но ощущалось это время странно. Будто желе, да. Но Уилбур двигался уверенно, словно вело его не знание дороги, по которой он шёл когда-то за мамой, а интуиция или что-то другое, что-то, что он, ещё живой, никогда не поймёт до смерти, а может и после. И всё равно, они ушли по странному далеко. Томми не был уверен, что они всё ещё на территории кладбища, так как могилы начали встречаться всё реже и реже, а деревья чаще и чаще. Будто они в глуби леса. Здесь ещё более странная атмосфера из-за веток, закрывающих небо.

Неожиданно призрак замер, уставившись в одну точку. Томми проследил за его взглядом и наткнулся на маленькую, скорченную фигуру, сидящую прямо на снегу возле какой-то могилы.

— Это твоя могила? — шёпотом спросил Томми.

Треск ветки позади них привлёк внимание фигуры, которая тут же обернулась.

Глаза Уилбура широко раскрылись от шока.

— Это моя сестра…

Томми был готов вскрикнуть.

Уилбур мало рассказывал о своей семье, но несколько раз он говорил про свою сестру и всегда с такой нежностью в голосе, невиданной печалью в глазах. Томми знал, что Сут очень любил свою младшую, но также он не видел её уже порядком двух лет. Иннит прикидывал, что для него было бы особо больно прийти к своей семье, если он вообще знал, где они сейчас живут.

Их встреча сейчас…

такое совпадение, если это оно.

— Ты кто? — послышался тонкий голос сестры Уилбура, которая сверлила Томми хмурым взглядом. Будто она знала, что парень пришёл сюда не просто так, а на ту же могилу, что и она.

— Э-э, — протянул Томми, но слишком тихо, чтобы его услышали. Как-никак между ними оставалось несколько метров.

Уилбур неожиданно пихнул его в спину, подталкивая вперёд. Томми чуть не поскользнулся на гололёде, из-за чего хотел накричать на призрака, но отдёрнул себя. Они не наедине.

— Скажи ей.

— Что сказать? — шёпотом уточнил Томми, смотря прямо на девочку, которая всё ещё ждала ответа.

— Скажи ей всё, как есть. Про меня. Что я тут.

— Ты еблан? Я не буду этого делать, она подумает, что я ебанутый!

— Да она уже, судя по тому, как смотрит на тебя.

И правда. Сестра Уилбура смотрела на него, как на умалишённого, который бормотал себе что-то под нос и не мог ничего сказать.

Томми прочистил горло и под сверлящий взгляд Уилбура сделал несколько шагов вперёд.

— Я, э-э, друг твоего брата.

Девочка окинула его взглядом с головы до ног, смотря, будто не верит и ждёт подтверждение.

Подойдя настолько, что между Томми и сидевшей на снегу девочкой осталось всего пара шагов, он заметил, насколько они были похожи. Конечно, у девочки были более мягкие черты лица. Щёки, покрытые румянцем, делали его более округлым, а губы более полные, но черта носа, разрез глаз и их цвет такие же, как у Уилбура. Веки были опухшими, словно девочка плакала. Несколько прядей, вылезших из-под натянутой на лоб шапки, обрамляли лицо волной, что чем-то напоминало волосы призрака, но оттенок отличался. Девочка была более рыжей, что делало её напоминающей лису, учитывая ещё и выражение лица. Томми предположил, что ей лет тринадцать или меньше, но точно не больше.

— Скажи про меня, — навязчиво попросил Уилбур, рассматривая свою сестру. Наверное, он запомнил её другой.

— Чем докажешь? — спросила девочка, не зная, что только что перебила своего брата.

— Я… знаю твоё имя?

Прозвучало неуверенно, и девочка выгнула бровь.

— Вена, — подсказал Уилбур. — Её зовут Вена.

— Вена, да?

Девочка несколько секунд смотрела на него, а потом отвернулась назад к могиле. Томми заметил, как Вена поднесла руки к лицу, закрывая глаза.

Когда послышался всхлип, Томми с тяжёлым вздохом сел рядом с девочкой, напротив могилы.

Уилбур Сут.

И дата.

У Томми ёкнуло сердце.

Могила была прибрана, насколько это можно было заметить из-за снега. Не торчали сухие стволы полыни или других сорняков, а краска на немного кривом заборе не была облупившейся, словно его перекрашивали не так давно.

Под маленькой могильной плитой стояла фотография в рамке и с чёрной лентой в нижнем левом углу. Уилбур на ней выглядел таким же, как его призрак. Томми даже казалось, что он в том же свитере, что и в момент смерти. Был ли это его любимый? Сама фотография напоминала школьную.

Уилбур был в выпускном классе, когда умер. Судя по дате, ему оставалось полмесяца до окончания школы.

— Я, эм, это не совсем так, что мы были друзьями, — тихо начал Томми, привлекая внимание девочки. Она не повернулась к нему, не убрала руки от лица, но он знал, что Вена слушала его, впитывая всё, что он мог сказать о её брате. — Это очень странно, и я не знаю, поверишь ты мне или нет, но мы с ним друзья сейчас.

Томми говорил с тяжёлым комом в горле. Он впервые кому-то рассказывал о том, что видит призрака, и по иронии судьбы его слушателем стал человек, которого он видел

впервые в жизни.

— Мы познакомились после его смерти.

Вена, наконец, убрала руки. Глаза были на влажном месте, ресницы слиплись.

На губах была неверующая улыбка.

— Какой ты чудик.

— Он сейчас здесь, — сказал Томми.

Лицо девочки дрогнуло, а на глазах выступило несколько новых слезинок.

— Ага, под нами. И то, гроб пустой.

— Нет-нет, я серьёзно, — запротестовал Томми, он повернулся к Уилбуру, который стоял за ними, намереваясь доказать свои слова. — Что знал только ты?

— Ники. Мы нашли её котёнком, застрявшим на дереве. Мне пришлось лезть за ней, чтобы снять. Первую неделю Ники жила у меня в шкафу, мы с Веной договорились, что это будет нашим секретом. Она очень хотела кошку, — рассказал Уилбур, мягко улыбнувшись. На миг ему показалось, что между ними нет никаких барьеров, что он никогда не умирал, а просто привёл своего друга познакомиться со своей сестрой. — Но через неделю мне надоело её громкое мяуканье у меня в комнате и я сделал вид перед мамой, что только нашёл её на улице.

— Ваша кошка, Ники, — начал пересказывать Томми. — Она, вы сняли её с дерева, и она жила у Уилбура в шкафу. Это был ваш секрет. А потом он принёс её, будто только нашёл.

Вена хлопнула глазами и сглотнула. Сомнения ещё остались на её лице, но быстро это скрылось за очередной волной рыданий. Она уже не закрывала глаза, и Томми видел, как большие, тяжёлые от горя слёзы катились по щекам, замерзая у подбородка.

— Он… он п-правда здесь? — сквозь всхлипы спросила Вена, оборачиваясь, пытаясь найти взглядом хоть какие-то подтверждения.

— Да, здесь. И он слышит тебя.

Уилбур, стоявший неподвижно до этого, присел на корточки и потянулся к сестре. Его руки дрогнули, замерев в сантиметре от чужой куртки.

А потом навалился на девочку, крепко прижимая к себе. Судя по тому, как Вена задрожала и замахала руками, пытаясь нащупать очертания Уилбура, он стал осязаемым.

— Ты, ты, правда, здесь, — прошептала девочка.

Томми отвернулся, давая этим двоим время. Как странно, но по-своему мило воссоединение семьи.

Девочка что-то продолжала шептать, но Иннит пытался не вслушиваться.

Через несколько минут, Томми почувствовал, как его тянут за рукав куртки. Это был Уилбур.

— Томми, передай ей, что я тоже очень скучал по ним с мамой. И… что мне очень жаль.

Томми бы в другой ситуации отказался играть в почтовую сову или голубя, но сейчас он не стал говорить ничего против и спокойно передал Вене слова Уилбура и несколько других фраз. Это было даже забавно. Вена с улыбкой кивала на слова Томми, но, обращаясь к Уилбуру, поднимала взгляд выше, словно смотрит на небо. Плакать она не переставала. У Томми никогда не было старших братьев или сестёр, и он никогда не терял близких людей и не представлял, какого сейчас Вене. Было это информативно. Томми помимо нескольких детских историй, также узнал о том, что у Уилбура и его сестры разные отцы. Про родного папу Уилбура они вообще не говорили, а про папу девочки призрак спросил, в тюрьме ли он ещё. За что тот сел, они не обсуждали.

И был ещё один вопрос, который заставил Томми, вынужденного участника разговора, поперхнуться.

— Уилбур, а ты… ты правда убил себя?

…

— Мама не верит в это и продолжает говорить, что такого быть не могло, но, — продолжила Вена. — Мои бывшие одноклассники дразнили меня после твоей смерти, говорили, что ты, кхм, суицидник. А ещё к нам приходил мужчина в форме. Они о чем-то разговаривали с мамой, я подслушала. Он сказал, что нашли твой личный дневник и что, вероятно, ты покончил с собой.

— Ты… ты убил себя, Шиз? — шокировано спросил Томми.

По опущенному взгляду Уилбура Иннит всё понял.

Блять.

А если… а если…

— Том, скажи ей, что я не делал этого и что мама была права.

Но это ложь. Это так много объясняло.

Уилбур убил себя когда-то. Поэтому он не хотел, чтобы Томми знал. Хотел морочить ему голову дальше. Или просто не хотел расстраивать его.

Томми победил в споре.

Через полчаса Иннит достал телефон проверить время. Уже слишком поздно.

— Нам пора идти, скоро последний поезд. Вена, ты пойдёшь с нами?

Девочка опустила взгляд пристыженно.

— У меня нет денег…

Томми уставился на неё.

— Как ты сюда попала?

Как ни в чём не бывало, Вена пожала плечами, отведя взгляд.

— Ну, если ехать первым рейсом, то кондукторша не обходит весь состав.

— Ты ехала зайцем?

— Типа того.

Томми тяжело вздохнул, расстёгивая рюкзак, чтобы посчитать деньги, которые у него были. Ну, с учётом «экстренного запаса», который родители всегда заставляли брать с собой на всякий случай, ему хватало на два билета.

— Уилбур, ты мне будешь должен, — фыркнул Томми, поднимаясь и отряхиваясь от снега. — Идём, я заплачу за тебя.

Томми отчасти был рад наконец уйти с кладбища. Уилбур постоянно нервно поглядывал на него, пока не схватил за рукав куртки.

— Томми, я могу объяснить всё.

Иннит покачал головой.

— Не сейчас. Давай дома?

— Ты злишься?

— Я… я не знаю, правда.

— Всё нормально? — вмешалась Вена, которая заметила, что Томми и, видимо, её брат, остановились.

— Да, всё хорошо, — ответил Томми, вырывая руку из захвата и обращаясь к Уилбуру. — Пожалуйста, давай поговорим об этом, когда вернёмся.

Уилбуру ничего не оставалось, кроме того, как согласиться.

Злился ли Томми? Он не соврал, сказав, что не знает. Возможно, он испытывал спектр всевозможных эмоций, а, может, он не чувствовал вообще ничего. Мог ли он злиться на Уилбура? Был ли Уилбур достоин этого? Был ли у него повод, чтобы закончить жить самостоятельно? Томми не мог злиться на него из-за решений, которые призрак принял до знакомства с ним. Был ли Томми разочарован, что Уилбур не рассказал об этом сразу? Может быть. А, может, и нет.

Может, Томми хотел бы злиться, хотел бы орать, размахивая руками и обвинять его во всех смертных грехах. Может, и не хотел. Это была тонкая грань незнания, и то, что Томми находился именно в этой точке, было хуже всего.

Поезд долго ждать не пришлось. Практически через три минуты после того, как они дошли до станции, послышался стук колёс. Томми заплатил за себя и Вену, получив странный взгляд от кондукторши.

Они ехали молча.

Было около шести вечера, и солнце вот-вот зайдёт за горизонт полностью. В этот раз вагон не отличался количеством пассажиров.

Когда они подъезжали к городу, Вена повернулась к Томми.

— Ты не мог бы забить мой номер?

Томми пожал плечами, мол, почему бы и нет, и достал телефон. Девочка продиктовала номер, и Иннит сделал дозвон, чтобы у неё тоже был его номер, но автоматический женский голос сообщил, что аппарат абонента выключен или находится не в зоне доступа.

Странно, у Томми уже появилась связь, пусть и слабая.

Вена, уловив вопросительный взгляд, объяснила:

— Телефон разрядился.

— М-м, странно, у меня ещё сорок процентов осталось.

–… Несколько дней назад, — дополнила свои слова девочка.

Томми и Уилбур одновременно резко посмотрели на неё.

— Спроси у неё, когда она в последний раз была дома, — строго скомандовал Уилбур.

— О боже, в тебе снова включается режим мамочки, — хмыкнул Томми, но всё-таки спросил. — Когда ты была дома в последний раз?

— Дня три назад, — не менее пристыженно, чем на кладбище, сказала Вена.

Уилбур шумно вздохнул через нос.

Теперь понятно, почему у неё не было денег на дорогу.

Перед тем, как кто-то что-то сказал, девочка вскрикнула:

— Я честно пойду домой, когда мы приедем!

— Почему ты убежала? Это из-за мамы? — спросил Уилбур, и Томми повторил вопрос за ним.

— Ага, мы с ней поругались. Я ведь думала, что ты действительно убил себя, — Уилбур поджал губы, чего Вена, конечно же, не заметила. — А она говорила, что нет.

— Пожалуйста, не сбегай больше из дома. Маме… ей просто очень тяжело, ей надо, чтобы ты была рядом. Она и так натерпелась. Ради меня, хорошо?

— Пожалуйста, не сбегай больше из дома. Маме очень тяжело, ей надо, чтобы ты была рядом. Она и без твоих побегов натерпелась. Ради Уилбура, хорошо?

Вена кивнула.

Больше в поезде они не разговаривали. Только когда они вышли на станции, Уилбур спросил у Вены, и Томми повторил за ним:

— Вы всё ещё живёте у бабушки?

— Ты хочешь прийти? — с надеждой спросила девочка.

Уилбур кивнул, и Томми сказал: «Да».

— Нет. Мы уже переехали. Я отправлю Томми адрес смской! Ты когда придёшь, подай мне знак! О, ты же можешь держать предметы! Будешь писать мне на бумаге, я выделю для этого целую тетрадь!

Уилбур нежно улыбнулся, отчего в животе у Томми что-то стянулось в узел.

— Я приду, только не говори маме, хорошо?

Томми повторил вопрос, и Вена, приложив руку к сердцу, пообещала сделать всё, что угодно, лишь бы он пришёл.

А потом они разошлись.

По пути домой Уилбур попытался ещё раз заговорить с Томми, но тот прервал его, сказав: «Дома».

Больше он не пытался заговорить.

***

Томми бросил рюкзак на пол, как только зашёл в свою комнату. Он устало упал на кровать, закрыв глаза.

— А теперь рассказывай.

И Уилбур начал.