— Твоя мать жива. — Гарри застыл на месте, придавленный тяжестью этих слов к пыльному полу. Ложь! Это невозможно.

— Зачем ты делаешь это, Паркинсон? — Злость придала ему сил, и он сам не заметил, как пересек класс, подойдя к слизеринке настолько близко, что практически вдавил ее в поверхность двери. — Не хватило Волдеморта и кровопролития? Ты решила пройтись по мне еще и таким способом? — Пэнси было страшно, он видел это в ее глазах, но по какой-то причине она не отводила от него взгляда, еще сильнее вздернув подбородок. — Думаешь это забавно? — Ладонь с оглушительным хлопком ударила по дереву в считанных сантиметрах от побледневшего девичьего лица. — Вынужден тебя расстроить. Я пережил это. — Гарри, опираясь на выставленную руку, все сильнее нависал над Пэнси, начиная заметно дрожать от накрывающей его ярости. — Я видел ее тело. — Я видел убитого горем Снейпа. — Я видел ее могилу. — С каждой следующей мыслью держать себя в руках становилось все сложнее. Он отступил на пару шагов и запустил руки в волосы, до боли сжав их пальцами.

Пэнси стояла, боясь сделать даже более глубокий вдох. Идя на встречу, она знала, что он ей не поверит. Однако она и представить себе не могла, что произойдет нечто подобное. Поттер никогда не производил впечатление человека, способного вот так взорваться. Пэнси ждала недоверия, вопросов, возможно, парочки оскорблений. Но сейчас перед ней словно кипел котел с зельем Финнигана. Когда рука, не дававшая ей пошевелиться, исчезла, Пэнси заозиралась по сторонам, замечая, что дрожит здесь не только застывший напротив нее Поттер. Со всех сторон раздавался тихий звук дребезжащей мебели. Мерлин, помоги мне. Он на грани выброса. Решив, что лучшим выходом будет поступить «по-слизерински», Пэнси начала на ощупь искать дверную ручку. Попытка провалилась. Это было последнее, о чем она успела подумать, прежде чем ее обратно пригвоздило к двери магией и взглядом зеленых глаз.

Гарри резко поднял голову, едва услышав в какофонии своих мыслей тихий шорох. Почему она все еще здесь? Ведь хотела же уйти, вижу, как тянется к двери. Зачем вообще она это все? А если?.. Нет, нет, нет… Он так отчаянно замотал головой из стороны в сторону, что не сразу расслышал напряженный голос.

— Поттер. Ты меня сейчас в гобелен превратишь. — Взгляд на свои руки — и до Гарри доходит, почему Пэнси в такой неестественной позе и все еще здесь. Он никогда не тренировался в беспалочковой магии, не говоря о невербальной, но подобные происшествия случались за прошедшее лето не раз. Гарри глубоко вздохнул и начал отсчет.

Один… Два… Три… Пальцы перестали дрожать. Четыре… Пять… Шесть… Получилось расслабить и отпустить руки. Семь… Восемь… Девять… Поток магии прекратился. Десять… Послышался рваный вдох со стороны двери.

— Ты сама виновата, — бросил Гарри, расслабляя галстук. — Это была самая неудачная твоя шутка. — Он двинулся по проходу между столами в сторону оставленной сумки, поэтому не заметил, как за его спиной отчаянная слизеринка боролась со своей гордостью и осторожностью.

— Это не было шуткой, — резко и даже обиженно. — Я пыталась поступить правильно. Инициатива и правда ебет инициатора. — В ее голосе не было яда, только усталость, и именно поэтому Гарри задумался. Возможно, она на самом деле говорит правду. Точнее то, что сама считает правдой. Ведь не мог же Снейп ошибиться.

— Паркинсон, поверь, моя мать, — он запнулся, — абсолютно точно мертва. Я уверен. Повторяю, я видел ее могилу. — Про до сих пор бережно хранимые нити воспоминаний профессора Снейпа он решил умолчать. — Если ты что-то и слышала, то это просто очередная ложь Пожирателей. — Гарри повернулся, замечая, что Пэнси, уже взявшаяся за ручку двери, медлит.

— Я не слышала, я видела, Поттер. — Одна фраза разбила к Мордреду все его только что с трудом обретенное самообладание. Тихий скрежет мебели об пол возобновился, отзываясь опасениями в глазах под густо накрашенными ресницами. — Тебе стоит успокоиться. Дыши. — Она говорила с ним как с сумасшедшим, но ведь именно таким он сейчас и был. Было странно, но ее тихий голос действительно помог успокоиться. — Вот так. Отлично. Я могу не переживать, что отправлюсь за Волдемортом?

— Я в норме, — голос Гарри был еще напряжен, однако скрежета мебели уже не было слышно.

— Спорное утверждение. — Пэнси предугадала слова, готовые сорваться с его губ. — Но это не мое дело. Так? — Ее правая бровь взметнулась вверх.

— Рассказывай. — Гарри не счел нужным отвечать на вопрос. — Обещаю неприкосновенность.

— Обещает он. Можно подумать, я боюсь. Неприкосновенна я буду только подальше отсюда. — Несмотря на то, что сказала, Пэнси подошла к последнему столу и опустилась на стул, демонстративно закинув ногу на ногу, что, надо признать, смотрелось немного комично среди пыли и паутины. — Рассказ, в общем, небольшой. Поместье Пожирателя. Комната. Заклятье. Лили Поттер. Все. — Пэнси посмотрела в его глаза впервые, после инцидента у двери. И пожала плечами.

— Ты уверена, что это она? Люди, которые хорошо ее знали, не могли перепутать, кого они хоронят. — Гарри сглотнул, ставшую вдруг слишком вязкой слюну.

— Уверена. — И снова словно прочитала его мысли. — Когда Амбридж поймала ваш Отряд Самоучек, на зеркале было фото. Ты на отца похож очень. Так вот женщину, что была на том фото рядом с ним, я и видела. — И снова Гарри попал под атаку ее взгляда: Пэнси как будто искала ответы на его лице, сама же провоцируя вопросы.

— Да. — Гарри ощутимо прикусил нижнюю губу. — Это она. Оборотное?

— Невозможно. Для этого нужен оригинал. К тому же... — казалось, она слегка смутилась, — ...я наблюдала за ней достаточно долго, чтобы исключить этот вариант.

— Ты наблюдала? — Гарри пытался осмыслить то, что только что услышал. — Это значит она…

— В поместье Паркинсонов.

— Я должен ее увидеть. — Гарри готов был хоть сейчас трансгрессировать и даже двинулся к двери.

— Подожди, умник. Без меня тебе туда не попасть. — Он остановился, не понимая, к чему она клонит. — А я под надзором. Мне нельзя сбегать из школы, особенно посреди недели.

— Предлагаешь дождаться каникул? — Гарри решительно не понимал, что у нее на уме.

— Ну, жил же ты как-то девятнадцать лет. — Пэнси закатила глаза. — Нет, не каникул. Поздно будет. Предлагаю исчезнуть, когда все в Хогсмиде будут. В субботу. — Гарри ничего не оставалось, как кивнуть. — Трансгрессировать я не могу. Найдешь транспорт, который не отследить. Слышала, у тебя есть опыт, — кривая и едкая, но все же улыбка вместо прощания — и Гарри остался один в пустом кабинете.

* * *

Открыть глаза и оторвать голову от подушки сегодня оказалось Джинни непосильной задачей. Она почти не сомкнула глаз до рассвета. Поспала всего часа два, чего, конечно же, было недостаточно для восстановления после ежедневных тренировок. На которых она, по иронии, выжимала из себя все соки, надеясь вытравить из головы не дающие спать мысли. Однако, покидая душевую раздевалки, она услышала жужжание растревоженного улья под сводом черепа.

И будь дело в обыденных переживаниях, возможно, Джинни не стала бы так маниакально бежать от собственного разума. Но ее мысли занимал самый неподходящий человек. Точнее, не сам человек, а то, что внезапно открылось ей в нем в тот момент, когда его хладнокровие дало трещину.

Свали из моей головы, Малфой.

Выхватив подушку из-под головы, Джинни накрыла ей лицо, приглушенно зарычав. Казалось, подлый хорек не просто пробрался за стены ее разума, но и вольготно расположился, обустроив норку. Каждое рассуждение так или иначе приводило ее к воспоминаниям о ситуации на поле.

Почему я не сдержалась? Просто пройти молча. Так элементарно. Сейчас бы как всегда считала его ублюдком. А не… сочувствовала?

Ноги коснулись холодного пола, что немного отогнало сон, впрочем, ненадолго. Соседние кровати были пусты, даже из ванной комнаты не доносилось ни звука.

Мордред и Моргана. Завтрак.

Уже сбегая по лестнице и на ходу собирая волосы в хвост, Джинни осознала, что даже не взглянула на себя в зеркало.

— Ты сегодня еще более помятая, чем обычно, — донеслось до нее едва она, вбежав в Большой зал, плюхнулась на лавку рядом с Гермионой.

— Я снова не спала. — Так, что тут у нас? Вафли. Хвала Мерлину. Сегодняшний день хотя бы продолжается лучше, чем начался.

— Да я не о лице, хотя ему бы тоже не повредило Разглаживающее. По твоей мантии словно гиппогриф топтался. — Гермиона, всегда ревностный блюститель аккуратности, нахмурилась, не понимая, как можно так обходится со школьной формой.

— Хуже. По мне всей проехался Малфой-экспресс. — Мозг, похоже, еще не проснулся, потому что Джинни сама не заметила, как сказала это вслух. — Но давай не будем развивать эту тему, э-э-х-х, — продолжила она, видя сотню вопросов на лице собеседницы. — Я еще и сама ничего не поняла.

Откуда это сочувствие? Он же доставал меня столько лет! Он был на другой стороне. Он враг.

Оторвав взгляд от завтрака на тарелке, Джинни взглянула на самый дальний стол. Как всегда единственное, что было слышно оттуда — приглушенные разговоры. После войны в Большом зале в принципе нельзя было услышать громких высказываний, но даже на этом фоне слизеринцы казались слишком тихими. И если в начале года можно было подумать, что они что-то замышляют, то сейчас, приглядевшись, было понятно, что они просто стараются не привлекать внимания. Невнимательный зритель не заметил бы разницы. Но прошедшему через бои человеку, привыкшему подмечать даже мельчайшие детали, было видно, как тесно, прижавшись друг к другу, сидят все те, чьи родители прошли через Везенгамот, те, кто ежеминутно ждет, что явятся авроры и уведут их в Азкабан.

Она не могла не заметить, что близнецы Кэрроу постоянно держатся за руки, что улыбка Забини выглядит натянутой, что Нотт не поднимает взгляд от пола, разговаривая с собеседником, что Паркинсон сидит с настолько прямой спиной, будто к ней привязана метла, и что Малфой постоянно поправляет челку, скрывая шрам, о существовании которого она теперь знает.

Броня, оберегающая ее спокойствие, тоже дала трещину в тот вечер, позволив ей увидеть гораздо больше, чем сама Джинни хотела. Ей, всегда категоричной в защите близких, было сложно принять, что и на той стороне есть пострадавшие. И еще сложнее ей было осознать, что проигравшие до сих пор опасаются за свои жизни. Они, детьми идущие на эту бойню и несшие знамена равенства и безопасности для всех, разве могли предполагать, что также принесут страх и отчаянье.

— Им всем страшно. — Джинни снова не заметила, что говорит вслух.

— По крайне мере, они живы. Это неплохо, — с сомнением в собственных словах ответила Гермиона, проследив за ее взглядом.

— Ты ведь была на большинстве заседаний. Что там происходило? Я так и не смогла заставить себя прийти. — Джинни не было стыдно за это, но сейчас почему-то захотелось понять, что же до такой степени могло сломить тех, кто даже не гнулся. Хотя, может быть, именно это их и сломало — то, что они мнили себя несгибаемыми.

— Ад, Джини, вот что это было. Их судили всех вместе, кроме Малфоя. Он, как носитель метки, шел на сладкое, — взгляд Гермионы затуманился воспоминаниями. — Судьи были злые, как цепные псы. Можно подумать, что это они выходили с одними лишь палочками против армии Волдеморта. Их всех, — она обвела рукой выходящуюю из зала группу студентов в отороченных смарагдовым мантиях, — приковали к скамье. Даже тех, кому и одиннадцати не исполнилось. На них давили, жестко. Пытались заставить сознаться в том, что многие из них и совершить-то не смогли бы. У одной из судей были какие-то счеты с Алекто Кэрроу, — Гермиона замолчала, решая, стоит ли продолжать. — Не знаю, что сделала их тетя. Флору и Гестию ждал бы «поцелуй дементора», если бы той судье удалось настоять на своем. — Джинни застыла, стараясь переварить услышанное. — И так было с каждым. Я уверена, что есть много тех, кто до их пор считает, что они легко отделались. Они все здесь только из-за показаний оставшихся членов Ордена и Макгонагалл. Хотя Малфоя удалось отбить с трудом, даже с показаниями Гарри.

— И все же он здесь. Хотя не думаю, что он хочет этого. — Перед глазами все еще стоял его взгляд, горевший жаждой смерти.

— Не хочет. — Гермиона покачала головой, вторя своим словам. — Он был согласен на заключение в Азкабан. Мне кажется, он делает это ради матери. — Джинни знала, что тема родителей все еще больная для подруги, поэтому не стала развивать разговор, вместо этого почему-то воскресив в памяти вечер после похода в Косой переулок перед ее первым курсом.

В тот день она впервые лицом к лицу столкнулась с Малфоем, точнее с Малфоями. Придя домой, она долго еще кипела от злости на заносчивого мальчишку. Тогда-то она и натолкнулась на близнецов, обдумывающих новую шалость.

— Если ты подожжешь взглядом одежду на себе…

— …мы не станем тебя тушить.

— Если я кого-то и спалю — это белобрысого задавалу.

— О, наша Джинни…

— Познакомилась со слизеринским принцем, — в голосах Фреда и Джорджа было столько отвращения, как будто они говорили о слизняках.

После короткого и эмоционального пересказа событий Фред — кажется, это был все-таки он — сказал то, что совершенно не вязалось с репутацией несерьезного и легкомысленного шутника:

— Тебе стоит не злиться, а пожалеть его. Готов поставить сотню галлеонов, что у него нет и половины того, что окружает тебя каждый день. Ты видела его отца, тот скорее на истукана похож, вряд ли он читал ему сказки на ночь или покупал мороженое. — Фред — или все-таки Джордж — легко щелкнул Джинни по носу.

— Но он все равно еще та задница. Так что можешь как-нибудь дать ему в глаз, с нашего благословения.

Что бы делал Фред на моем месте? Он никогда не держал в душе злость и обиды. Всегда спешил жить и заставлял все вокруг сиять счастьем. Но разве можно хоть чем-то развеять весь этот смог?

Механически переставляя ноги вслед за Гермионой по пути на первый урок, Джинни все больше задумывалась о будущем, и хватка прошлого на ее душе становилась все менее ощутимой.

* * *

— Ты не видел Лавгуд? — Блейз все же пересилил себя и обратился к одному из когтевранцев.

Он около получаса искал девушку по зданию школы и окрестностям. Несколько раз ему казалось, что он видел ее. Она как будто специально избегала встречи с ним, почувствовав, что он все-таки решился просить ее помощи.

— Видел. Она в Запретный лес пошла. — Не казалось, что загруженного книгами по шею младшекурсника что-то смущало. Странные они все какие-то. Запретный лес в середине дня. Хотя я и сам не лучше — иду искать полоумную Лавгуд. Блейз быстрым шагом пересек школьный двор и вышел на хорошо протоптанную тропинку к хижине лесника.

Зайдя под своды многовековых деревьев, Блейз постарался прислушаться. Ничего, ни единого постороннего звука. Может, просто подождать здесь и не соваться в чащу? Еще не хватало попасться кентаврам или кто там еще водится. Несмотря на то, что профессор Флоренц не первый год преподавал в школе, всем было известно, что остальные представители его племени не столь лояльны к волшебникам.

Блейз еще какое-то время постоял на опушке и уже было собрался развернуться и уйти, как услышал неподалеку ласковый голос.

— Ну что же ты такой нерешительный. Подойди. Я не обижу тебя, — владелица голоса, а Блейз не сомневался, что это была именно владелица, хотя и сомневался в ее человечности, была где-то чуть дальше в лесу и, казалось, находилась где-то в кронах деревьев. — Тебе ведь нужна помощь? Я помогу тебе. — Сделав еще около десяти шагов, Блейз остановился и замер в непонимании. Голос определенно шел откуда-то отсюда. Но здесь пусто. — Ты такой красивый. — Чуть дальше и левее. Блейз гнался за звуком, словно одержимый. — Иди ко мне.

Ворвавшись на поляну, он поднял голову, но никого не увидел. Голос больше не звучал. Да что же это такое? Неужели вдобавок ко всему у меня еще и галлюцинации начались. Словно в подтверждение этих мыслей, вокруг него начали в причудливом танце виться листья. И наконец, в завершение всех странностей, наверху послышался треск, тихое «ой» и звук падения — видимо, обладательницы голоса — сквозь ветки. Блейз, едва не опоздав, вытянул руки, и в них приземлилась Полумна Лавгуд. Она бережно сжимала в ладонях несуразное нечто, напоминающее помесь курицы и летучей мыши.

— Здравствуй, Блейз Забини. Ты ведь это он? — Блейз кивнул, ошарашено глядя на свою находку. — Ты можешь меня отпустить. Я больше не собираюсь падать. Не то что бы я собиралась до этого. Но ему нужна была помощь. — Полумна поднесла несуразный комок перьев и перепонок ближе к его лицу. — Он, кажется, потерял свою маму. — Забини всерьез недоумевал, почему когтевранку больше заботит странное создание, а не то, что она сейчас едва не расшиблась. Он осторожно опустил ее ногами на землю. — Спасибо, что поймал меня. Боюсь, было бы очень невежливо нагружать мадам Помфри в начале года. — Она же чокнутая. Абсолютно точно и безвозвратно.

— Не за что, Лавгуд. — Блейз еще не до конца отошёл от произошедшего, поэтому, когда девушка протянула ему странное существо, покорно вытянул руки. — Это вообще что?

— Куролиск.* Точнее, птенец куролиска. Он совсем недавно вылупился. — Она так хлопотала над уродцем, что Блейз всерьез стал опасаться за собственное здравомыслее, раз из всей школы решил работать именно с Лавгуд. — Не представляю, как он попал в лес. Мама его здесь ни за что не найдет. — Она погрузилась в размышления, попутно что-то ища в кустах у дерева, с которого упала.

— Может, отнести его профессору Хагриду? Он, вроде, разбирается в … — Чудовищах. — …том, как быть в подобных случаях.

— Блейз Забини, ты совершенно прав. — Полумна появилась из-за дерева со своей сумкой и дохлой мышью. — Он, наверное, голоден. Вот, я нашла ему пищу. — Она улыбалась так счастливо, как будто обнаружила способ накормить всех голодных тварей мира.

И внезапно, проникнувшись ее настроением, Блейз почувствовал, что он именно там, где и должен быть. Словно какой-то кусочек головоломки вдруг сам по себе встал на место. Он должен был прийти в этот лес для того, чтобы ему на голову упала эта странная сердобольная спасительница дефектных, и спасла его тоже. И теперь он сам улыбался, идя за Полумной по тропинке и осторожно неся в раскрытых ладонях задремавшую птице-мышь.

* * *

Малфой был готов взорвать каждую лампу в гостиной, лишь бы упрямая девчонка Гринграсс перестала создавать проблемы. Ее упрямство буквально разрывало ему клетки мозга, одну за одной. И переложить эту бесспорно «безумно почетную» обязанность было не на кого. И почему отец этой непомерно упрямой ослицы не мог выбрать кого-то другого для роли свахи?!

— Дафна, я еще раз повторяю тебе: то, что ты хочешь — невозможно. Послушай сестру, меня, свою мать, в конце концов.

— Моя мать все время ходит под себя и думает, что мне три. Вряд ли она может быть хоть для кого-то авторитетом! — голос девушки был холоден, как осколок горного льда.

— Я не говорю о том, что происходит сейчас. — Драко исчерпал все аргументы и у него опускались руки. Он не мог дать ей желаемое. Здесь и сам Мерлин бы в бессилии развел руками. — Ни война, ни ваше почти сиротство ничего не меняет. Вас всю жизнь к этому готовили. Ты же знаешь.

— Для меня все изменилось. Сейчас я могу решать сама, и я решила. — Вот и что мне делать с этой самостоятельной?

— Ты рискуешь вообще не найти мужа. Сделай так, как хотел ваш отец. — Доводы рассудка стремительно сдавали позиции в этом диалоге.

— Купить себе муженька, чтобы скрыть его позор? Никогда! — Лед дал трещину. Дафна закипала. — Я ничего не совершала. И я имею право решать, на каких условиях хочу жить. Я останусь Гринграсс и не допущу, чтобы наша фамилия исчезла. Мы, также как Малфои и Паркинсоны, входим в «священные двадцать восемь».

— И толку. Ты понимаешь, что этот список перестанет существовать в следующем поколении, если не в нашем. Твоя мордредова фамилия теперь ничего не стоит. — Так же, как и моя. — Да сменить ее было бы твоим лучшим решением.

— И что же тогда ты сам так не поступишь? А, Малфой? — Дафна выплюнула его фамилию как ругательство, чем по сути та и являлась.

— Я бы с радостью, да вот мне не повезло родиться чистокровным мальчиком, к тому же — единственным в семье. Ты ведь знаешь, что для меня другого пути нет. — Проклиная суку судьбу за стечение обстоятельств и суку Гринграсс, в который раз о них напомнившую, Драко устало сел на журнальный столик напротив девушки. — Давай заключим пари, если ты сможешь найти и очаровать до конца обучения какого-то несчастного — будь по-твоему. Но не забывай, он должен согласиться на все добровольно.

— Ты меня за идиотку держишь? Мы под надзором. Сделай я хоть шаг в сторону, и пойду не к алтарю с каким-нибудь олухом, а на свидание к дементору. — Глаза Дафны, несмотря на колкие слова, сияли нескрываемой радостью. Драко знал ее чуть ли не с колыбели и всегда думал о ней, если не как о родной сестре, то как об очень близкой кузине. И если говорить начистоту, он не смог отказать ей ни в чем за прошедшие годы и уж тем более не смог бы отказать сейчас, когда ее судьба была буквально в его руках.

— А ты, Тори, выскажешь какие-нибудь пожелания? Или будешь благоразумной? — Драко повернулся к сидящей рядом с сестрой блондинке.

— Я вообще не хочу замуж. — Она была слишком серьезна, отчего ее слова не прозвучали как каприз. Драко прекрасно понимал их обеих. Все эти пережитки прошлого, довлеющие над чистокровными семьями, были обузой в новом мире. — Знаю, что все равно должна буду это сделать, однако мне бы хотелось хоть что-то испытывать к мужу, кроме долга. В идеале, чтобы это было взаимно. Может быть, и не любовь, но хотя бы симпатию. Иначе я буду всю жизнь думать, что он женился на хранилище в Гринготтс. — Драко, конечно же, никогда не бывал в личных хранилищах сестер, однако понимал, что их будущие мужья вряд ли будут отказывать себе хоть в чем-то на протяжении всей жизни. Так что мотивы Астории ему были ясны.

— Раз уж я сегодня настолько щедр, то и ты не уйдешь без подарка. Пока Даф ищет лорда Гринграсса, ты можешь отправиться на поиски любви. — Казалось, две пары фиалковых глаз способны были осветить даже самые глубокие подвалы его отчаянья. Глядя на двух взволнованных девушек, Драко даже позволил себе расслабленно вздохнуть и подумать о том, что, возможно, в их жизнях еще может произойти что-то хорошее. — Ни одна из вас не должна оглашать размер состояния вашей семьи. Если кто-то захочет конкретики, скажите, что этим занимается моя семья. И, ради вас же самих, надеюсь, что ко мне с этим вопросом никто никогда не обратится.

— Спасибо, Драко, за все, что ты делаешь для нас.

— Я ничего не сделал, хищницы.** — Он встал и направился к выходу из гостиной. — Ох, не завидую я вашим мужьям. Вы же способны чайной ложкой выесть весь мозг, не вскрывая черепушку. — Драко еле успел увернуться от диванной подушки, с немалой силой пущенной ему в голову. — Тебе бы в охотники Даф, такой талант пропадает.

* * *

Теодор заглянул в класс ЗОТи, ставший привычным местом для проведения вечеров. Последние несколько столов, буквально прогнувшиеся под количеством разложенных на них книг, были освещены яркими волшебными огнями, плавающими над ними. А вот Невилла все еще не было.

— Лонгботтом? — Тео уже собрался отправиться на его поиски в библиотеку, когда мимо него начали проплывать журналы с печатью медицинских учреждений.

— Прости, задержался у директора. — Из-за поворота коридора появился Невилл, держа в руках еще и стопку корреспонденции. — Ей удалось договориться с Мунго о передаче нам исследований по влиянию Непростительных. А также у нас есть несколько зарубежных наблюдений. — Он потряс стопкой пухлых писем в его руке. — Думаю, это все, что возможно узнать на данный момент. Никто не занимался этим всерьез, полагая бессмысленным, раз заклятия запрещены. — Они прошли в класс и заняли места за одним из рабочих столов. — По Империо меньше информации, оно почти не оставляет следов, особенно если прошло много времени.

— А пыточное? — Тео обратил внимание на то, как Невилл вздрогнул после его вопроса, но промолчал, предполагая, что, возможно, напарник не хотел бы акцентировать на этом внимание. Но как только его взгляд упал на обложку журнала со скрещенной палочкой и костью, протянутый нетвердой рукой, понял, что ошибся. Фрэнк и Алиса Лонгботтом. Судя по возрасту, его родители. Он бегло просмотрел записи, не углубляясь в диагнозы — только общее состояние пациентов. Нет реакции на внешние раздражители. Не отзываются на свои имена. Умственная деятельность минимальна.

— Невилл. — Теодор бессознательно поднял глаза от журнала и посмотрел в смиренное лицо напротив. — Мне жаль. Я не знал, что для тебя это настолько личное. Иначе не стал бы просить о помощи.

— Все в порядке. Я буду рад кому-то помочь избежать подобного. — Невилл немного нахмурился, и Тео только сейчас понял, что смотрит ему в глаза. Это всегда было для него жестом доверия. За последние два года он ни на кого так открыто не смотрел. — Твои глаза… — Конечно, он заметил. Было бы странно с его-то наблюдательностью не заметить. Ослабив галстук в зеленую полоску, Теодор стал ожидать привычной реакции, которую видел в детстве не раз, в основном у взрослых. Однако секунды текли, а Невилл никак не реагировал, только с интересом разглядывал синие радужки. — У тебя гетерохромия. Я читал об этом в справочнике по генетике у Гермионы. Ты поэтому избегаешь смотреть в глаза? — Желание рассказать об этом первый раз в жизни не встало костью в горле, и слова полились сами собой. Слизеринцы всегда умели платить свои долги, и он был не против отплатить откровенностью за откровенность.

— Когда мой отец женился, вопреки выбору семьи, долго ходили слухи, что мама его приворожила. Дело в том, что я от нее унаследовал… — Проклятье. — …эту особенность. Думаю, ты слышал россказни о том, что люди с разными глазами способны наслать проклятие одним лишь взглядом. Может, когда-то какой-то сильный разноглазый маг кого-то действительно проклял. — Тео пожал плечами, словно говоря, что это не так уж важно. — Так или иначе, за нашей семьей всегда следовал этот шлейф из слухов. И когда выяснилось, что я настолько пошел в мать, родители моих друзей начали меня опасаться. Я решил, что это нужно скрывать. Особенно от старших. Так и вошло в привычку.

— Надеюсь, мы сможем действительно что-то изменить, тогда, возможно, твоим детям не придется прятать глаза. — Невилл говорил так, как будто действительно в это верил. Что если я могу помочь ему? Это не такое уж отступление в сторону.

И Тео решился:

— Мы можем попробовать вылечить их.

— Твои глаза? — вопрос «зачем» так и застыл на добродушном лице.

— Твоих родителей. — Невилл покачал головой, было видно, что он смирился с положением. — Послушай, ни у кого не было всего этого сразу. — Тео обвел руками стол с записями своего отца и медицинскую документацию. — Если мы найдем способ защитить разум, то сможем найти путь к лечению. Я уверен, все это связано.

— У нас нет столько времени. Это очень серьезная работа, ее не закончить до конца года. — Сомнения все еще прочно оплетали Невилла своими сетями.

— Я не говорю о том, чтобы закончить ее до конца года! — Тео вскочил и начал расхаживать вдоль стола. — У нас так или иначе будет какой-то результат. Комиссии этого хватит. А мы сможем работать над этим и после окончания школы. До тех пор, пока не найдем решение. — В его глазах светилось столько энтузиазма: они напоминали маяки, ведущие корабли через любые шторма. — Судя по количеству наблюдаемых, помощь нужна не только твоим родителям. Но к ним приложила палочку Лестрейндж, а значит их случай один из самых тяжёлых. Когда мы вылечим их, остальным помочь будет легче.

— Если вылечим… — то, что Невилл не допускал для себя слишком большой доли надежды, лежало на поверхности.

* * *

В очередной раз Джинни была настроена потратить вечер на тренировку. Квиддич представлялся привлекательным вариантом для долгосрочной перспективы после окончания школы. Ей были предложены несколько контрактов от именитых команд. Но девушка хотела пройти отборочные на общей основе, чтобы быть точно уверенной, что место ее по праву. И именно это, помимо бессонницы, было причиной ежедневного посещения школьного поля.

После памятного разговора Джинни больше не встречала на поле Малфоя. Она несколько раз пересекалась с игроками всех факультетов, кроме Слизерина. Игроков в зеленом она видела только издалека. Стоило ей направиться в сторону поля, как те, как по команде, исчезали, словно растворяясь в воздухе.

Сегодня, впрочем, это было не так. Скорее всего, потому что Джинни, изменив традиции, появилась на поле с воздуха.

Кружа над стадионом, на высоте, интересной в игре только ловцам, она наблюдала, как Малфой и темноволосая девушка, зависнув у колец, перебрасывали квоффл. Джинни не могла припомнить ни одного игрока женского пола в команде Слизерина. И именно это в первую очередь привлекло ее внимание. А она неплоха, судя по всему — у нее достаточно точный удар. И сильный, раз Малфой не рискует принимать мяч на кисть.*** Джинни начала снижаться, чтобы рассмотреть слизеринку поближе. Это не Паркинсон и не Булстроуд. Кто же остается? Задумавшись, она не заметила, как спустилась слишком низко, попав в поле зрения и поражения. Отвлекшись на нее и не успев вовремя замедлить или остановить бросок, девушка запустила мяч, который из-за сбившегося прицела понесся прямо на Джинни. Отточенные годами игры рефлексы не подвели, и Джинни остановила квоффл прямо перед своим лицом. Опустив мяч, она оказалась очень озадачена открывшимся видом. Слизеринцы застыли как восковые статуи, видимо, в ожидании последствий. И помня прошлое, она вполне понимала почему. Только вот кое-что изменилось. Я больше не могу, закрыв глаза, относиться к вам, как раньше.

— У тебя хороший бросок, я не ошиблась. — Джинни спустилась еще немного, подлетев ближе к девушке.

— Ты следила за нами? — враждебности в голосе не было. Скорее недоумение.

— Не то что бы. Просто наблюдала. — Джинни вернула мяч. — Не помню тебя в команде. А я наверняка запомнила бы такого талантливого охотника. Пытаться перехватить такой мяч чревато.

— Я не играла. Эти олухи, — кивок в сторону Малфоя, — не брали девчонок.

— Я здесь не при чем. Все вопросы к Флинту и Монтегю, — наконец подал голос Драко.

— И зря. Возможно, с такими, как она, у вас был хотя бы шанс против Гриффиндора. — Джинни снова повернулась в сторону девушки. — Вашей команде всегда не хватало гибкости и хитрости.

— Думаю, пришло время уступить нам поле. — Девушка благодарно кивнула, и слизеринцы начали снижаться.

Мгновенно направив метлу им вслед, еще прежде, чем решение успело полностью сформироваться, Джинни перехватила мяч из рук брюнетки.

— Как насчет надрать задницу этому олуху? — Джинни ловко подбросила мяч, крутанув его в воздухе. Сомнения замерших перед ней игроков были понятны. Поэтому она решила пойти на хитрость. — Забыла, слизеринцы не играют просто так. Заключим пари?

— И что ты хочешь, Уизли? — Малфой взял себя в руки первым.

— Если нам удается забить тебе двадцать мячей, я выбираю тему для нашего проекта. — Она узнала от Невилла, что у Драко нет напарника, и то, что он не спешит им обзавестись.

— Ты хочешь работать со мной? — взгляд серых глаз мгновенно покрылся льдинками. — Почему?

— Кто-то должен за тобой присмотреть. — Она блефовала и прекрасно понимала, что он это знает. — К тому же мне скучно, — и снова блеф. Но неожиданно Малфой оттаял, приняв правила игры.

— Я согласен. Но если у вас не получится, тему выберу я! — Он взмыл к кольцам.

— Поможешь… — Джинни до сих пор не вспомнила имя девушки.

— Дафна Гринграсс, — усмехнувшись, слизеринка направила метлу за Драко. — С удовольствием.

* * *

Только после того, как вся литература о фениксах была изучена, Гермиона была готова признать, что слезы Фоукса — это единственное, что может помочь. И дело было не только в том, что фениксы в целом чрезвычайно редки и все известные особи находятся далеко. Важную роль играла эмоциональная связь с существом: желательно, чтобы феникс знал просящего, тогда вероятность получить его слезы была значительно выше. А еще следовало учитывать чистосердечность желания помочь. Фениксы были очень чувствительны ко лжи и, более того, чувствовали даже сокрытие правды. Что превращало получение их слез в поистине сложное испытание.

По этим причинам Гермиона и оказалась в кабинете директора. В котором, несмотря на разгар учебного дня, было пусто.

— Директор Макгонагалл? — Гермиона была удивлена, что горгулья пропустила ее в пустой кабинет.

— Мисс Грейнджер. Вы по поводу Северуса? — Альбус Дамблдор оставил в покое вазочку с лимонными дольками и с интересом взглянул на гостью из своей рамы.

— Да, то есть нет, то есть не совсем. — Несмотря на то, что это была всего лишь картина, Гермиона все равно робела перед покойным волшебником. — Простите. Я немного переживаю.

— Присаживайтесь. — Дождавшись, пока ученица займет кресло у стола, Дамблдор продолжил:— Что вас беспокоит?

— Дело в том, что для выздоровления профессора Снейпа нужны слезы феникса. Он отравлен ядом Нагайны.

— И вы хотите узнать, как найти моего Фоукса? — Гермиона кивнула. — Минерва говорила, что после войны он часто стал прилетать на мою могилу. Представляете, она даже находила там перья. — Бывший директор пристальнее посмотрел на лучшую ученицу. — Вы ведь понимаете, что вам придется рассказать ему всю правду, даже то, о чем еще и сами можете не знать. — Дамблдор как будто знал это «что-то» и именно поэтому не преминул напомнить ей.

— Да, сэр. И могу только надеяться, что это поможет, — отвечая Гермиона, пыталась понять, на что намекал Дамблдор, ведь, судя по всему, она упускала что-то важное, возможно, о самой себе.

— Фоукс был благосклонен к вашим друзьям, но я не могу ручаться, что он не одичал за это время. — Морщинистая рука снова потянулась к сладостям. — Удачи, мисс Грейнджер. Надеюсь, что у вас все получится, и Северус вскоре снова будет радовать нас своим обществом. — Если бы бывший директор мог читать мысли — впрочем Гермиона не исключала вероятности, что так оно и было — он бы знал, что ее желание видеть профессора в добром здравии, возможно, сильнее, чем у всех остальных. Только желание ли это просто ученицы или нечто более личное?

* * *

Несмотря на то, что Гарри очень ждал этого дня, ему пришлось бороться с нежелением идти в Хогсмид. А если быть точнее, то на встречу с высокомерной слизеринкой. Он несколько раз проверил наличие палочки, удостоверился в том, что его метла и еще одна, для Паркинсон, надежно спрятаны за хижиной Хагрида, где они договорились встретиться, но заставить себя выйти за дверь все еще не мог.

— Гарри Джеймс Поттер, если ты сейчас же не покинешь комнату, я уйду одна! — голос подруги из-за двери звучал угрожающе.

— Выхожу. — Гарри глубоко вдохнул и открыл дверь. — Ты сама пропадаешь где-то все время, а потом появляешься из ниоткуда и снова начинаешь командовать. — Получив ощутимый тычок под ребра, он улыбнулся от давно забытого ощущения тепла, которое чувствовал только рядом со своими лучшими друзьями. — Все-все сдаюсь. Пошли, а то все места в «Трех метлах» будут заняты. — В обнимку они покинули гостиную, а затем и здание школы.

Гарри все еще не придумал, как улизнуть, а рассказывать все подруге ему пока что не хотелось. Сначала мне нужно удостовериться в том, что это действительно моя мать. Не хотелось бы втягивать кого-то еще в эту историю, особенно, если это ловушка. Он все еще допускал мысль, что дело не чисто. Паркинсон, я верю, была честна, но ее саму могли обмануть.

Судьба снова оказалась благосклонна к Избранному. У самых ворот их нагнал четверокурсник с Пуффендуя, принесший записку Гермионе, и девушка, спешно попрощавшись, убежала. Видимо, это все еще касалось того странного задания. Не понимаю, как она стоит на ногах, отдавая ему столько времени? Как только подруга скрылась за углом школы, Гарри быстрым шагом направился в сторону леса. В записке, которую он вчера нашел в своем учебнике, было указано «14:00», а значит, он опаздывал.

Зайдя за приземистое строение, Гарри едва успел увернуться от метлы, запущенной ему в голову.

— Поттер, надеюсь, это тупая шутка, а не твой блестящий план! — глаза Пэнси метали молнии в прямом и переносном смысле. — Метлы? Серьезно? Я не сяду на метлу в юбке.

И вот сейчас, увернувшись от второй метлы, Гарри обратил внимание на стоящую перед ним девушку, отметив, что она права — в таком виде на метле ей действительно делать нечего. На ее, казавшейся еще более хрупкой без форменной мантии фигурке, было надето теплое, но платье. Бесспорно, оно было красивое и очень ей шло, однако абсолютно не подходящее для путешествий, особенно в хоть и теплую, но все же осеннюю погоду, еще и по воздуху.

— И как я должен был узнать, что ты решишь идти в этом? Ты ведь могла выбрать что-то более подходящее? Мы не на пикник собрались. — В его голове вихрем носились мысли, в попытке найти решение. Отправлять ее переодеваться поздно. Во имя Мерлина. Что мне делать?

— Не могла, дубина. Не забыл, что мы живем в обществе. Как бы я объясняла всем вокруг, куда отправилась, одетая, как бабка Уизли? — в ее словах был смысл, ведь они старались не привлекать слишком много внимания. — Есть еще гениальные идеи, как нам попасть в Йорк?

— Есть, — и это была его единственная идея, — и она тебе не понравится.

— Веди, сохатый. — Несмотря на то что Пэнси сказала это тихо, Гарри все равно ее услышал и вздрогнул.

— Что? — Пройдя немного по тропинке, обернулся Гарри. — Как ты назвала меня?

— А, это? — Казалось, что ее это даже забавляло. — Драко как-то сказал, что у тебя Патронус — олень, поэтому вот. — Пэнси пожала плечами и скривила губы в усмешке, нагоняя Гарри.

Едва они вышли на поляну, Паркинсон попятилась, чуть не упав из-за увязших в земле каблуков. Ну еще бы: здоровенные каблуки для прогулки по лесу.

— Ты хочешь, чтобы я села на это? — она едва не заикалась: то ли от возмущения, то ли от недоумения. — Что это вообще за твари? И откуда они здесь?

— Это фестралы. Они тянули кареты от станции Хогвартс-экспресса, но после войны их решили не использовать. Слишком многие начали их видеть. — Гарри подходил ближе к животным, протягивая руку.

— Что значит «начали видеть»? — Пэнси не двигалась, так и застыв у корней ближайшего к ней дерева.

— Фестралов может увидеть только тот, кто видел ужас смерти. Поэтому почти все ученики Хогвартса теперь видят их. — Иди ближе. Они не тронут тебя.

— С трудом верится, глядя на них. — Она все же сделала несколько шагов. — Поттер, они выглядят так, как будто вот-вот отдадут душу Мерлину, как они смогут доставить нас в поместье?

— Мы летали на них в Лондон, когда проникли в министерство. Не беспокойся, фестралы сильнее, чем кажутся. — Он ласково погладил ткнувшуюся ему в ладонь морду.

— Что не делает их менее жуткими. — Гарри повернулся, взглянув на Пэнси, которая в нерешительности стояла в паре метров от него и — возможно, ему только показалось — была напугана. Подойдя ближе, Гарри встал у ее правой руки.

— Закрой глаза, — взгляд, полученный в ответ, мог бы его убить. — Ты хоть кому-то доверяешь?

— Не тебе, Поттер. — Разве могла вся вредность мира собраться в одном человеке? Да еще и таком маленьком. Сейчас, стоя к ней так близко, Гарри с удивлением осознал, что она едва достает макушкой до его плеча, да и то во многом благодаря каблукам туфель. И почему-то это открытие заставило его иначе посмотреть на слизеринку. Она была миниатюрной и, казалось, безобидной, однако, полностью оправдывала эмблему своего факультета, наполненную ядом тяжелого характера и сарказма. — Мы так и будем торчать в этом херовом лесу с крылатыми трупами?

— Паркинсон, тебе никто не говорил, что леди так не выражаются? — ее лицо выразило весь скепсис на его счет.

— И где же ты увидел леди, позволь поинтересоваться? — Пэнси забавно склонила голову на бок. — Да и ты так себе джентльмен, чтобы я стала демонстрировать манеры.

— Мисс Паркинсон, закройте глаза, прошу вас. — Гарри шутливо поклонился.

Закатив глаза так, что радужки почти скрылись под веками, Пэнси все-таки вняла его просьбе. Сделав еще шаг к ней, он взял ее за руку, заставив вытянуть ту вперед.

— Что ты делаешь? — Пэнси, не привыкшая доверять чужакам, заметно напряглась.

— Не открывай глаза. Просто протяни руку. — Морда одного из жеребцов была совсем рядом с ее пальцами. — Он не опасен. Просто прикоснись.

Похожая на драконью, морда, обтянутая темной кожей, поддела тонкие пальчики с накрашенными красным ногтями. Девушка вздрогнула, но руку не убрала, только медленно открыла глаза.

— Невероятно. — Она, кажется, забыла, где и с кем находится — настолько Пэнси увлекло чудо открытия. — Он такой теплый и мягкий, как бархат. — Фестрал подошел ближе, позволяя охватить поглаживаниями больший участок. Животному определенно были приятны ласка и внимание.

— Его зовут Тенегрив.**** Он один из первых фестралов, родившихся в Хогвартсе. — Гарри стал поглаживать тонкую шею с другой стороны от девушки. — Ты готова к полету?

— Думаю, да, — голос Пэнси звучал вполне уверенно. Она прошла дальше, но резкий порыв холодного ветра заставил ее поежиться и обхватить себя руками. Тогда Гарри совершенно неосознанно стянул с себя плотное черное худи и протянул его Пэнси. И только в тот момент, когда он увидел ее распахнутые в удивлении глаза, понял, что только что сделал. — Ты отдаешь мне одежду?

— Не смотри на меня как домовой эльф. Если ты умрешь от холода, я не смогу попасть в поместье. — Все-таки прятать настоящие эмоции за иронией и язвительностью было привычнее. Гарри ожидал, что слизеринка начнет спорить или попытается вернуть одежду, однако та с поспешностью надела худи на себя. Видимо, успев замерзнуть. — Подойди, я помогу тебе сесть.

Когда Пэнси вышла из-за Тенегрива, Гарри с трудом удалось сдержать смешок. И дело было не в том, что в абсолютно магловской одежде она выглядела непривычно, нет. Вся соль ситуации была в том, что худи, даже на Гарри сидевшее свободно, скрыло ее платье почти полностью.

— Если хоть одна живая душа узнает об этом…

— Ты расцарапаешь мне лицо, — не удержался он от ремарки — настолько она была похожа на распушившуюся кошку. — Тенегрив, пожалуйста, позволь леди оседлать тебя! — Гарри медленно провел рукой сверху вниз, дублируя жестом просьбу.

— Именно. — Пэнси гордо вздернула носик и, несмотря на комичность ситуации, грациозно оседлала опустившееся на колени животное. — Даже не думай! — Остановила она Гарри, заметив, что он подзывает еще одного фестрала. — Я не умею им управлять.

Теперь была очередь Гарри закатить глаза. День становился все чудеснее. И мы, как Алиса, ныряем все глубже в непонятную нору.

Как только он разместился позади Пэнси, Тенегрив рывком поднялся на ноги и развернулся в сторону просвета в деревьях, откуда можно было беспрепятственно взлететь. Мощные крылья практически с места подняли их в воздух, и Пэнси еще сильнее прижалась спиной к невольному попутчику. Гарри вдохнул запах ее волос, тонкие изысканные цветочные ноты, наводящие на мысли о вечере в старинном парке.

Они летели над множеством магических и магловских поселений, надежно скрытые дезиллюминационными чарами. Изредка Пэнси корректировала их направление. В тот момент, когда диск солнца поцеловал горизонт, под ними раскинулось поместье. И как бы Гарри ни хотел сказать «во всей красе», применить это выражение к увиденному у него не получалось.

Территория, принадлежавшая Паркинсонам, была не такой обширной как у Малфой-мэнора, но весьма просторной. Помимо самого Н-образного особняка на ней располагалось еще несколько строений, включая конюшню, рядом с которой и приземлился Тенегрив. Оглядываясь по сторонам, Гарри заметил, что все здесь как-то не так. Словно как в сказке о спящей царевне — погружено в столетний сон, в ожидании спасения. Краски окружающей природы как будто поблекли, на клумбах, ведущих к парадному входу, не было ни одного живого цветка, не слышно было пения птиц и жужжания насекомых. Плющ, когда-то густо увивающий стены зданий, потерял большую часть листвы, что нельзя было списать на осень, еще не до конца вступившую в свои права. Даже лучи закатного солнца, казалось, теряли яркость в воздухе над ними.

— Что здесь произошло? — вопрос вырвался сам, ведь даже поместье Малфоев не так сильно пострадало, хотя в нем жил самый темный маг современности.

— Еще не произошло. Скорее, происходит. — Если уж ему было грустно смотреть на этот распад, то даже представить сложно, что чувствовала Пэнси, глядя на дом своей семьи. — Мы еще вернемся к этому вопросу, несомненно. Но сначала тебе нужно увидеть мать. — Пэнси развернулась к дому, почему-то направившись к стене с рядом французских балконов, а не ко входу в здание.

— Мы не идем внутрь? — Гарри решительно не понимал происходящее.

— Потерпи, Поттер, скоро все поймешь. — Сложно было не обратить внимание, как изменилось поведение девушки с момента их прибытия. Пэнси словно, как и поместье, погрузилась в меланхолию. Было очень непривычно видеть ее, всегда бойкую и острую на язык, такой. — Она там. — Они прошли только до середины стены, когда Пэнси остановилась, подняв взгляд ко второму этажу. — Тильви! — с приглушенным щелчком рядом с ними появился довольно старый домовик. — Мне нужна лестница.

— Мисс снова будет смотреть на спящую. Не пристало вам этим заниматься, — принялся ворчать эльф, тем не менее занявшись возведением ступенек из плюща. — Лучше бы искали себе мужа. — Вдруг существо оживилось, взглянув на Гарри. — Или это и есть новый хозяин?

— Нет, старая ты сваха. Это Поттер. Она, — кивок на балкон, к которому тянулась лестница, — предположительно, его мать. — Легко, словно ступала не по стеблям растений, Пэнси начала подъем. — Что замер? Вперед, герой!

Поднимаясь все выше к высоким двустворчатым стеклянным дверям, Гарри отгонял от себя волнение. Что если это не она? А что если она? Если там действительно моя мать? Ведь получается, она провела там почти двадцать лет. Тем временем они ступили на каменный пол балкона, и хозяйка поместья изящным движением палочки очистила поверхность стекла от пыли и разводов.

— Мы не можем войти, только смотреть отсюда, — видя непонимание во взгляде Поттера, Пэнси поспешила добавить: — Я же сказала: позже. Смотри! — Она обернулась за их спины. — Тильви, свечи! — Домовик исчез, а комната, на балконе которой они стояли, озарилась светом сотни свечей.

Гарри приблизил лицо к холодной прозрачной преграде. Помещение было большим и богато обставленным. Обычная спальня в поместье аристократов. Комод, стол, пара кресел у камина и кровать с голубым балдахином, занавеси которого были открыты и закреплены к столбикам, открывая вид на бархатное покрывало более темного оттенка.

На кровати с умиротворенным лицом лежала совсем молодая женщина. Ее рыжие волосы были раскинуты по подушке в идеальном порядке, которого не бывает у спящих. Руки лежали вдоль тела, неестественно прямые, как у куклы. На Лили Поттер, а внешне это была определенно именно она, была надета та же одежда, которую Гарри видел в воспоминаниях профессора. Единственным дополнением был знакомый золотой медальон на груди. Приглядевшись лучше, он понял, что это не что иное, как маховик времени, не совсем такой, как был у Гермионы на третьем курсе, но все же конструкция была похожа, что не оставляло сомнений. Еще раз пройдясь взглядом по лицу матери, Гарри повернулся к Пэнси.

— Это она. Не знаю как, но я уверен.

— Тогда, думаю, мне многое придется тебе объяснить. — Солнце совсем скрылось за горизонтом, и спуск им освещало только неровное пламя свечей в комнате за спиной. — Здесь слишком ветрено. Пошли, так и быть, угощу тебя чаем.

Споткнувшись на середине лестницы, Пэнси вскрикнула, но тут же удивленно округлила глаза, почувствовав, что ее подхватили сильные руки, а также то, что одна из ладоней этих рук лежала на ее практически обнаженном бедре, скрытом только резинкой чулка.

— Поттер, ты меня лапаешь, — ее голос звучал смущенно, что совершенно не вязалось с общим образом.

— Кхм… — хрипловато откашлявшись, Гарри помог ей подняться. — Ты бы предпочла свалиться вниз? В следующий раз я так и быть отойду, — ему тоже было неловко, а рука до сих пор горела от ощущения шелковистого кружева и теплой кожи под ним. — И знаешь, в такую погоду куда уместнее были бы колготки.

— В тот момент, когда я надену колготки, можешь заказать мне палату по соседству с Локхартом в Мунго! — Пэнси нервно одернула юбку. — Потому что ты вряд ли расцвел бы столь буйным цветом от вида панталон. — Не смогла удержаться она от шпильки в сторону заметно покрасневшего Гарри. — Шагай, у нас впереди долгий разговор.

* Куролиск — вымышленное существо из вселенной Ведьмака. Является подвидом драконоидов. Представляет собой смесь петуха виверны.

** Здесь имеется в виду возможное происхождение имен сестер Гринграсс. Astore — ястреб, и если учесть, что Дафна — это латинское наименование Волчея́годника, или Во́лчника, он же — Волчье лыко (лат. Dáphne) — два не последних хищника в английской мифологии Волк и Ястреб.

*** Иметься в виду техника приема мяча, когда основная нагрузка ложится на суставы запястья

**** Тенегрив (ориг. Shadowmere) — лошадь, встречающаяся в нескольких играх серии The Elder Scrolls.