Церковные службы в главном столичном храме проводились под чутким надзором Кёнсу. Он не выходил к горожанам самостоятельно, но наблюдал за ними издалека. От его чуткого взора ничего не могло укрыться. В особенности императорский муж, скромно сидевший на краю деревянной лавочки.

Хор пел посвященные всеобщему любимцу песни, прославляющие нечеловеческие силы героя, его ум и хитрость. В первом ряду стояли самые младшие представители церкви: брошенные родителями дети, живущие на пожертвования верующих людей. Когда-то среди таких стоял и Кёнсу.

Глаза маленького омеги всегда наполнялись слезами при виде счастливых семей с детьми. Он часто представлял, как в один из дней его заберут из храма домой, где его будут по-настоящему любить. Мечта Кёнсу не стала явью, и к пятнадцати годам он перестал верить в то чудо, которому молились прихожане.

После утренней службы Бэкхён оставил небольшой мешочек с монетами в месте для пожертвований. И стал дожидаться Кёнсу. Бэкхён знал, что тот обязательно выйдет к нему. Так и произошло. Патриарх выглядел недовольным, он без интереса смотрел на юного правителя, хотевшего с ним поговорить.

— Зачем ты здесь? Его Величество послал тебя? — резко спросил Кёнсу.

— Нет, то есть не совсем… — задумчиво пробормотал омега.

— Самому интересно? Понимаю, — улыбнулся священник. — Пойдём ко мне.

С момента их первой встречи прошло довольно много времени. Кёнсу нравился этот простой омега, почти не знавший настоящей жизни. В какой-то степени священник хотел оказаться на его месте, а не голодать среди бедняков. Хотел. Но теперь у него было всё, что он представлял лишь со снах.

Комната, в которую Кёнсу привёл юного омегу, показалась тому немного мрачноватой. Это место всё ещё оставалось городских храмом, но выглядело совершенно противоположно. Тёмные стены, ковры и шторы сужали пространство, выделяя на своём фоне аккуратно севшего в кресло омегу, в белых аристократических одеждах.

— Чаю? — поинтересовался Кёнсу садясь в кресло напротив.

— Конечно, — улыбнулся Бэкхён.

Раздался хлопок и словно из ниоткуда появился мальчик, что только-только вступил в подростковый возраст.

— Родной, попроси кого-то из старших заварить нам чай, — попросил Кёнсу с отеческой заботой в голосе.

Бэкхён внимательно наблюдал за ними. На губах невольно появилась улыбка, священник был таким добрым и светлым, совсем непохожим на себя.

— Хочешь узнать о нас с Чонини? — спросил Кёнсу, когда им уже принесли чай. Бэкхён лишь кивнул на его вопрос. — Мы… друзья. Он часто приходит сюда, здесь, в хоре поёт его младшая сестра, остальные дети любят его. Мы часто общаемся, и он кажется мне хорошим, но это плохо влияет на ребят. Они надеяться, что Чонин кого-то заберёт с собой, поэтому я вчера поговорил с ним об этом, кажется, он не до конца понял меня.

— Он же всего лишь хочет помочь, разве это настолько плохо? — удивился Бэкхён.

— Это хорошо, что дети получают внимание, но у всего есть последствия, и я не хочу потом с ними разбираться. Так что передай своему мужу, что скоро его верный соратник вернётся к нормальной жизни, — Кёнсу говорил строго, ему явно не хотелось мусолить эту тему.

— А ты не думал, что дело не только в детях? Может у него есть другие причины приходить сюда? — настаивал омега, он, как и Чанёль, знал о чувствах Чонина, но не решался говорить о них напрямую.

— Я думал об этом, конечно… — священник прикрыл глаза, размышляя. Конечно, он думал, но ведь это не могло быть правдой? Кому он мог понравиться со своим характером? А со своей внешностью? Чонин не мог влюбиться в него, Кёнсу не заслуживал его внимания. — Возможно, ему не с кем поговорить?

Бэкхён улыбнулся. Кёнсу старался скрыть свои переживания, что наталкивало только на большие размышления. Была причина, из-за которой священник не хотел принимать ухаживания Чонина. Любопытство разрывало омегу, но он боялся сделать, что-то не так, а потому лишь промолчал, на догадку собеседника.

Они сидели не долго, Кёнсу надо было работать, в тот день должно было состояться традиционное собрание министров совести, на котором ещё полгода назад голос Кёнсу был лишь тихим писком среди гоготанья всей церковной верхушки, что поддерживалась уважением к матери императора. Теперь он стоял на вершине и мог принять важные решения для изменения общественной жизни.

Императорского мужа, по его просьбе, сопроводили к детям, пенье которых на утренней службе показалось ему особенно привлекательным. Бэкхён поблагодарил каждого, вручив немного монет на сладости или игрушки. Но детям важны были не столько подарки, сколько сам гость, они расспрашивали его о жизни во дворце и пообещали обязательно навестить его, когда станут именитыми чиновниками, как господин Кёнсу.

─────── • ✮ • ───────

Хёнли возвращался с охоты домой. Они жили в небольшом особнячке на опушке леса. Аккуратный домик стоял заброшенным уже много лет и для того чтобы привести его в порядок нужно было много времени. Хейсе отказался использовать магию, по неизвестным причинам, а потому они всё делали в ручную.

Иногда им помогал Эл. Именно благодаря ему Хейсе удалось освободить из заточения. Хёнли он показался довольно представительным человеком при их первой встрече. Хейсе сказал обязательно прийти к нему в ночь полнолуния, не уточнив почему это было столь важным. Альфа узнал об этой особенности только на следующий день. Когда вместо человека перед ним предстал могучий волк, со странными узорами на шерсти. Эл не был обычным человеком. После полнолуния он менял обличье, превращаясь то в волка, то в человека. Хейсе знал, что именно в полнолуние его давний знакомый всегда имел человеческую форму.

Хёнли побаивался Эла в волчьей форме, но в виде человека тот показался ему довольно милым и приятным. Да и внешне он больше походил на маленького ангелочка из-за своего низкого роста и длинных светлых волос, в форме волка же Эл казался намного могучее. Именно в такой форме он и появился во дворце, чтобы разрушить его и освободить Хейсе. Альфа не знал, почему их дружба была столь крепкой, и немного завидовал. У него никогда не было таких друзей.

Хёнли хорошо помнил тот день. Он не чувствовал себя удовлетворённым после того, что они натворили, но Хейсе… Хейсе светился от счастья, его улыбка и смех были столь заразительными, что и уголки губ альфы поднялись вверх. Хёнли не представлял насколько долго томился в темнице этот человек, но понимал, что свобода заставила его начать жить заново.

Хижина встретила его темнотой, что заставило Хёнли немного заволноваться. Хейсе редко выходил на улицу, занимаясь в основном своими делами и практикуя магию. В углу что-то зашуршало. Альфа поднёс лампу вперёд. Перед ним оказалось совершенно знакомое лицо, вызвавшее ужас в сердце.

— Ваше Величество? — испуганно спросил он. Лицо Чанёля казалось таким реалистичным и живым, а последующий оскал заставил Хёнли вздрогнуть.

— Напугался? — игриво произнёс голос Хейсе. — Видимо очень похоже получилось? Я месяц работал, чтобы сделать это, — Хейсе крутился перед ним, показывая своё, теперь массивное, тело.

— Зачем тебе это? — уже спокойнее спросил Хёнли, сбрасывая с плеча ружье.

— Конечно же ради мести. Императорская семья слишком жестоко обошлась со мной, а её предки были жестокими тиранами, угнетавшими всех, не боявшихся говорить о них правду.

— Откуда ты знаешь? — спросил Хёнли, внимательно смотря на растрёпанного парня, что уже принял свой прежний облик.

— Я знаю, а скоро и твой брат узнает, ему ведь скоро исполнится семнадцать?

— Осталось всего пара месяцев до его дня рождения, — выдохнул альфа, посмотрев в открытое окно. Это будет впервые, когда он не сможет поздравить брата с праздником.

— Через пару месяцев всё наконец встанет на свои места. Виновные будут наказаны, а пострадавшие отомщены. В справедливости нет ничего плохого.

─────── • ✮ • ───────

— Я выгляжу достаточно аристократично? — спросил крутившийся перед зеркалом Бэкхён. В тот день его нарядили в белый костюм, расшитый яркими золотистыми узорами. Тонкую талию подчеркивал широкий бледно-голубой пояс. На спине аккуратными стишками был вышит дракон, чьи плавные изгибы заканчивались лишь на одной из фолд белоснежного фрака.

— Тебе напомнить чей ты муж? — спросила сидящая на кровати Эрин. — Ты всегда выглядишь аристократично.

Юную принцессу не пустили на бал в честь приезжих глав других стран, а потому она пришла к своему другу, чтобы уговорить его рассказать всё о том что произойдёт. Бэкхён не мог ей отказать, но предупредил, что совсем никого не знал и собирался провести время в компании Кёнсу или Минсока.

Альфа предупредил его о бале только пару дней назад и этого было абсолютно недостаточно для того чтобы морально подготовится. Омега осознал, что совсем плох в этикете и ничего не знает о светской жизни. Ему пришлось попросить Эрин провести с ним несколько уроков.

— Думаешь? — Бэкхён боязливо посмотрел на неё.

— Сейчас уже нет. Ты всегда должен быть уверен в себе, иначе тебя затопчут эти дотошные старикашки.

Дверь неожиданно распахнулась и появился Чанёль. Он также уже был одет в бордовый костюм с золотой вышивкой. Узоры были совершенно идентичны, но драконы на их спинах отличались: они смотрели друг на друга, ели Бэкхён стоял справа от императора.

— Гости скоро придут, — предупредил альфа, проходя в их спальню. Его внимание не могла не привлечь, сидящая на кровати принцесса. — А тебе уже пора спать.

Тяжело выдохнув, Эрин поднялась с кровати и направилась в свою комнату. Она не разговаривала с отцом из-за того, что тот не позволил ей пойти вместе с ними на ужин.

Чанёль подал Бэкхёну свой локоть, и они направились в бальный зал.

— Сегодня будут представители государств, в которых религия является частью власти. Тебе не стоит поднимать глаза на альф, они могут понять это как желание встать на одну ступень с ними. Нам сейчас не нужны конфликты, так что лучше держись рядом со мной, — объяснял Чанёль, пока они шли по коридору. Омега внимательно его слушал, непроизвольно он ещё сильнее прижался к мужу, ему не хотелось отпускать альфу.

Сможет ли он пережить этот вечер?

— Когда будем приветствовать гостей, просто улыбайся и кланяйся. В разговоры альф не встревай…

— То есть я должен молчать весь вечер? — тихо уточнил Бэкхён.

— Ты можешь говорить со мной, — неловко ответил Чанёль. Ему не хотелось ограничивать омегу, но это были дела касающиеся их мирного будущего.

Бэкхён с испугом подумал о Кёнсу, что тоже был приглашён. Как он справиться без альфы? И сможет ли сдержать себя?

На эти вопросы он получил ответ сразу, как они вошли в зал. Кёнсу держал под локоть Чонина, что святился от счастья. Омега явно был не особо рад своей участи, но просто обязан был посетить ужин, состоявшийся из-за него.

На последнем совете министров совести он объявил об отстранении церкви от императорской власти. Весь дворец сбежался на громкие крики священников, грозившихся покинуть свои посты. Кёнсу с безразличием смотрел на лица негодовавших подчинённых. Он был рад, пока не появились настоящие последствия.

Чанёлю стали приходить письма с просьбой отстранить Кёнсу от церкви, ведь он был незамужним омегой, абсолютно несамостоятельной единицей общества. После вежливого отказа, соседям захотелось поглядеть на него, и они предложили приехать с визитом. Чтобы немного смягчить негодование своих партнёров по торговле и собратьев в войнах, ему пришлось надавить на Кёнсу. Омега обязан был найти себе альфу. Император не заставлял его жениться, но обязал принять ухаживания от одного из благородных альф.

Священник выбирал недолго из всех благородных альф он знал лишь Чонина, что казался ему хорошим, но ему не хотелось заставлять альфу ухаживать за собой. Кёнсу долго не решался поговорить с ним об этом, но перестал препятствовать посещениям Чонина церкви.

Теперь они стояли вместе на балу, что означало, что Кёнсу больше не был свободным омегой.

Гости начали приходить один за другим. Бэкхён вежливо кланялся каждому, он совсем не видел их лиц, вместо них перед глазами сверкал начищенный до блеска пол. Чанёль прижимал его к себе, чувствуя волнение омеги.

Спокойно выдохнуть Бэкхён смог только во время танцев, когда они казалось оставались одни. Он клал голову на грудь императора и успокаивался. Всё было хорошо, Чанёль вежливо общался с приглашёнными гостями, что внимательно наблюдали за держащим его локоть омегой.

— Могу я пригласить вашего прекраснейшего мужа на танец? — спросил один из альф. Эта просьба почти заставила Бэкхёна расплакаться. Ему не хотелось отпускать Чанёля, он ведь мог не найти его после вальса, а потеряться в тот вечер было особенно страшно, омега боялся говорить с кем-то незнакомым.

— Конечно, — немного помедлив ответил альфа, передавая тонкую дрожащую руку в ладонь мужчины.

Заиграла медленная музыка, и альфа положил свои ладони на пояс Бэкхёна. Омега надеялся, что с ним никто не будет говорить, и он не сможет опозорить себя и своего мужа. Ладони мужчины были холодными и грубыми, они гладили его спину, словно пытались успокоить.

— Вы очень напряжены. Первый раз на балу? — поинтересовался альфа.

Бэкхён лишь кивнул, он не смотрел на своего партнёра.

— Не бойтесь, я не поддерживаю идеи отца и не собираюсь развязывать конфликт из-за того что вы поговорите со мной.

Омега продолжал упорно молчать. Это могло быть всего лишь проверкой. Казалось танец не заканчивался, они всё кружились в вальсе, под чутким взором Чанёля и одного из королей.

— Ваш муж и правда прекрасен, раз смог пленить моего сына, — заметил альфа, стоящий рядом с Чанёлем. — Обычно он всё время в своих книжках, хотя мог бы уже давно заняться делом. Кстати почему ваш муж до сих пор не носит ребёнка?

— Рад, что мой муж произвёл на вас впечатление. Уверяю вас, мы всеми силами стараемся исполнить свой долг, но не в нашей власти управление чем-то таким.

— Понимаю. Мой первый муж оказался бесполезным, пришлось отправить его в монастырь. Но вам не о чём переживать, вы ведь имеете наследницу.

Чанёль лишь кивнул. Он чувствовал себя ужасно, не имея возможности отказать в танце с Бэкхёном, а теперь ещё и был вынужден выслушивать бред этого альфы.

Наконец муж вернулся в его крепкие объятия. Бэкхён ещё сильнее прижался к нему, прикрыв глаза. Они отошли подальше от шумных компаний в сад. Пение сверчков звучало намного лучше гомона чужих голосов.

— Ты в порядке? — спросил Чанёль.

— Да, всё хорошо, — попытался улыбнуться омега. — Этот человек был добрым, но я побоялся говорить с ним.

— Лучше лишний раз промолчать, да? — Чанёль посмотрел на своего омегу. Бэкхён до сих пор нуждался в нём, хотя альфе казалось, что после обретения зрения тот станет самостоятельнее. Он не знал хорошо это было или плохо.

— Да… Как долго ещё продлиться вечер? — положив голову на плечо императора, спросил омега.

— Если ты устал то можешь идти спать, я что-нибудь придумаю.

Бэкхён и правда устал. Но засыпать одному в огромной постели совсем не хотелось. Да и как он мог оставить Чанёля?

Они несколько минут сидели в тишине, наслаждаясь присутствием друг друга. Светлячки освещали всё вокруг словно звёзды спустившиеся с неба. Холодный ветер изредка трепал светлые волосы омеги, что начинал замерзать даже рядом с таким надёжным источником тепла, как наследник огненного дракона.

— Ваше величество! — почти падая в ноги императору прокричал слуга. — Господи… Там…

— Что случилось? — вставая с лавочки, спросил Чанёль. В голове прокручивались самые ужасные исходы вечера. Во всех из них был разъярённый Кёнсу, оскорбивший одного из гостей. Но ответ слуги совсем не вязался с его фантазиями.

— Господину Минсоку сделали предложение.