Глаза, полные печали,
Я знаю, что не должен смотреть, но я не могу отвести взгляд.
Худощавое тело;
Ты можешь посыпать мои раны солью, но мне не исцелиться
От чувства к тебе.
Тот поцелуй, что ты украла,
Он все еще в моем сердце и в моей душе.
Застыв на месте, я встречаю свою судьбу.
Не пытайся укротить шторм,
Ты упадешь за борт,
А приливы принесут меня обратно к тебе.
На своем смертном ложе всё, что я буду видеть — это ты.
Жизнь покинет моё тело,
Но частичка меня будет всегда с тобой.
Bring Me The Horizon — Deathbeds
***
Самоубийство — это преднамеренное лишение себя жизни. Причины, по которым люди пытаются покинуть этот мир, разнообразны и сложны, и нередко связаны с сильной эмоциональной или физической болью, которую человек считает невыносимой. Каждый год по всему миру в результате самоубийства погибает около восьмисот тысяч человек. Это значит, что каждые сорок секунд кто-то добровольно уходит из жизни. Но есть ли в нем смысл?
На самом деле суицид романтизирован, как и психические расстройства, но подобная смерть глупа и бессмысленна. Всегда есть выход из любой ситуации, покончить со всем — значит сдаться под гнетом своих проблем, лишая себя возможности стать чем-то большим, чем гниющий труп в земле. Жизнь продолжит идти своим чередом, а человек станет лишь воспоминанием, причиняющим неимоверную боль родным и близким людям.
Всё пережитое и сделанное в любом случае потеряет свой смысл, остаются лишь вопросы. Когда? Зачем тогда жить? Есть ли вообще смысл в бесцельном существовании?
Смысл жизни — просто жить, нет никакого глубокого смысла или предназначения. Радоваться мимолетным радостям, страдать, влюбляться, чувствовать. Сделать всё возможное, приложить достаточно усилий, чтобы жить, наслаждаясь каждым мигом краткого существования.
***
«Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.»
«Черный человек», Есенин
***
Лежать на уже родном диване, чувствуя цепкий взгляд карих глаз, как она услышала из разговоров, Феликса, подобно допросу без слов — она остро чувствовала, что он хочет сорваться и начать задавать ненужные риторические вопросы, но стойко молчал, в упор разглядывая её побитое лицо.
Хёнджину она так и не позвонила, не в силах даже открыть глаза, только, в отличии от Хёрим, за ней ухаживать некому.
В подобные моменты, одиночество особенно сильно чувствуется, образуя внутри комок неприятных ощущений из сожалений, вины и обиды. Они переплетаются друг с другом, становятся одним целым, и бьют по самым больным точкам, вызывая еле заметный приступ тошноты. Проникают в кровь и растекаются по артериям, венам и сосудам, отравляя организм.
Хочется встать под струи ледяной воды, тереть себя до красноты и свежих царапин, вытравить мерзкое ощущение ненужности из себя, но она продолжила лежать с прикрытыми глазами, чувствуя все больше и больше расширяющуюся дыру внутри. Она знала, на что шла, но слова били гораздо больнее, чем она могла себе представить.
— Спасибо тебе, что не бросила, — говорить удается с трудом, чувство вины слишком сильно душит, сдавливая незримыми оковами шею. Немое осуждение витает в воздухе, кислорода не хватает. Хочется открыть окно и вывалиться на улицу, сломав себе пару ребер.
— Чана благодари, если бы не он — ты бы на улице ночевала. Он слишком добр, но я — нет, так что не жди от меня чего-то хорошего, поняла? — и правда, с каждым словом внутри что-то отмирает. В жизни оказалось всё намного хуже, чем ей казалось на первый взгляд. — Но все равно прости, что я тебя так. Должно быть, тебе сейчас больно.
— Нет, всё нормально, — очередная ложь.
— Я не о физическом состоянии, Ын, — Хёрим достала одеяло и, положив его на рядом стоящее кресло, встала напротив старшей, поставив руки в боки. — Тебе надо переодеться.
— Разве тебя от меня не тошнит? — в ответ служит молчание, как подтверждение. Возникло острое желание разреветься. — Так и думала. Я сама справлюсь.
— Не справишься, ты даже руки сама поднять не можешь.
— А вот и могу! — попробовав самостоятельно приподняться и сесть, Хёын слегка подняла корпус своего тела и плюхнулась обратно, задев и так еле живые мышцы спины. — Ладно, не могу.
Глубоко вздохнув, младшая подошла ближе и аккуратно приподняла её. Подложив руку под спину и посадив её, начала медленно и также бережно раздевать, стараясь не задевать больные места. Тепло родного тела вызывает неоднозначные ощущения, хочется схватить её и сжать в своих объятиях, но это будет слишком. Её парфюм отдаленно напоминает давно забытый мамин запах. Девушка опустила голову на плечо младшей сестры и, уткнувшись носом, глубоко вдохнула, прикрыв глаза. Гель для душа с запахом земляники смешался с нотками малины духов. Кто бы мог подумать, что она запомнит его?
— Что ты делаешь? — Рим остановилась, когда сестра уткнулась в неё носом, не осмелившись двинуться.
— Ты знала, что таким же гелем для душа мама нас купала, когда ты была ещё совсем крохой? Его уже давно убрали с производства, где ты его взяла?
— Нет, просто нравится запах. Он продается в ближайшем магазине, уж не знаю, откуда они его берут, — сказанное о детстве задело что-то в районе солнечного сплетения, заставляя глаза предательски слезиться.
— Я скучала по тебе, Хёрим.
— Я тоже, — надев на сестру свою огромную футболку и шорты, Хёрим присела рядом и, повернув её к себе, с трепетом обвила свои руки вокруг её талии, бережно прижимая к себе. — Не представляешь, насколько сильно.
Хёын с трудом подняла руку и, положив на затылок, начала медленно поглаживать по волосам, уткнувшись носом в макушку младшей сестры. По телу разливалось приятное тепло, ощущая свою родную кровь рядом — она счастлива. Но она знала, что это ненадолго, знала, что причинит гораздо болезненные чувства, чем когда-то, так что наслаждалась моментом, пока она дышит и испытывает что-то, похожее на счастье и умиротворение.
***
Так прошла неделя, затем — вторая, но Хёрим уже не хотелось выселять её, предпочитая проводить время вместе, пока Чана не было дома. Он часто уходил к родителям на помощь, проводил время в студии и ходил на занятия. Возвращался домой уставшим и голодным, быстро искупавшись и поев, сразу заваливался спать, не забыв перед сном чмокнуть девушку в лоб.
Ощущение, что сестра всегда была рядом — все чаще её посещало, будто не было этих избиений, обид, ссор и многих лет отсутствия. Хёрим слишком быстро снова привязалась, подпустила её к себе, рассказывая о случившемся, пока её не было рядом; позволяла себе обнимать её, смеяться вместе, лежа рядом под одним одеялом.
Хёын быстро восстановилась. Думать об уходе с каждым днем становилось всё больнее, но всё уже давно спланировано, так что на пятнадцатый день она быстро сгребла свои вещи в чемодан, написала записку, оставив её на кухонном столе и, накинув на плечи постиранное пальто, начала обуваться, пока не услышала грохот и тихий мат рядом.
— Хёын? — сонный Чан выглядел забавно: немного слипшиеся глаза, волосы во все стороны и помятый вид. Он милый и хороший парень, так что Хёын желала им только счастья. Она знала, что он будет рядом с сестрой, когда её не станет, не оставит её, так что… доверилась ему безоговорочно, на интуитивном уровне.
— Чан, почему ты не спишь? Хёрим опять будет без тебя хныкать, — не поднимая головы, тихо сказала девушка, шнуруя свои кроссовки. — Иди обратно.
— Куда ты уходишь, Хёын? — парень подошел ближе и сел на корточки, заглядывая в слезившиеся глаза, скрытые длинными волосами. — Почему ты плачешь?
— Чан, пожалуйста, иди спать, — она чувствовала, что ещё один вопрос и она выложит ему все подчистую. Крис сам по себе такой человек — располагает к себе, при этом ничего не делая. Ему хочется рассказать всю правду без утайки.
— Дай слово, что вернешься, тогда оставлю тебя в покое.
— Я вернусь, обещаю, — снова ложь. Оттуда уже не возвращаются.
***
Мост Мапо над рекой Хан, официально — «Мост Жизни» — весьма популярное местечко для подобных ей людей. Фотографии счастливых семей — словно издевка, хоть и созданы там совсем в другом контексте, как и ободряющие надписи на перилах. Подумалось, кому-то это вообще помогло спастись или только усугубило ситуацию?
Прохладный ветерок дул в лицо, развивая длинные черные волосы, резко захотелось истерически захохотать во весь голос, откидывая голову назад, но Хёын продолжила стоять впритык к перилам, слегка переваливаясь через них. Тёмные воды реки Хан выглядят удручающе. Её труп найдут не сразу, а дней через пять, когда уже начнется гниение, и она всплывет. Будут искать целых пять дней, возможно, с водолазами. А будут ли?
Хёын сняла любимое пальто, положила на чемодан, просунув через ручку, чтобы не улетел, оставшись в светлой лёгкой кофте. Шмыгнув носом и, кивнув самой себе, с трудом перелезла через перила, пыхтя о том, что даже чтобы сдохнуть — нужны усилия. Спиной прижалась к ним, держась обеими руками и вдохнула свежий кислород.
Красиво. Так вот, что она увидит в последний раз.
Она всегда считала себя слабой и глупой. Нормальные люди будут радоваться, что их отношения наладились, а ей хочется только сдохнуть от бессилия, чувствуя огромную ношу на своих плечах. Хоть Хёрим и не держит на неё зла, но сама Хёын себя ненавидит за каждое сказанное слово, за каждый поступок, за свое существование в целом. Как можно просить о прощении, если себя она простить не в силах?
Внезапно захотелось перезвонить Хёнджину и попросить о свидании, но это будет лишним и, впоследствии, болезненным для него. Травмировать его ни к чему. Пускай думает, что она просто нарушила обещание и уехала раньше положенного, куда-то далеко-далеко, где никто и никогда её не найдет.
— Весьма болезненный способ смерти, не находишь? — до странного знакомый голос прозвучал прямо сзади, но увы, глаз на затылке у неё не имеется. — Почему не таблетки?
— От таблеток ещё хуже: идет интоксикация организма, потом рвота и болезненная смерть. Не красиво.
— А вздутый труп, найденный через неделю, для тебя — красота?
— Нет, но уж лучше, чем валяться в луже мочи, кала, и блевотины, знаешь ли.
— Может быть, — задумчиво хмыкнул прохожий и, перевалившись через перила, заглянул в лицо девушке. — Ты мне так и не перезвонила.
— Вспомнишь говно, вот и…
— Какого хорошего ты обо мне мнения, Хёын. Могла бы перед смертью хоть сказать что-нибудь, чтобы я не ждал напрасно.
— А ты ждал? Мило с твоей стороны. А зачем? — Хёнджин резко схватил её за талию и потянул на себя, отцепив от перил, а затем, полетел назад с ней в руках, больно ударившись спиной и задницей об асфальт.
Очередной план Ын полетел в тартары. Жить спокойно не получается, умереть ей тоже не дают. Теперь остается только надоедать своим существованием Хёнджину в отместку за испорченный суицид, либо попытаться снова. Только… К этой попытке она готовилась морально на протяжении года. Снова так не получится.
Парень встал, поднял Ын, пока та была в прострации, отряхнул свою задницу и дал щелбан девушке, чтобы очнулась.
— Ай! Больно же!
— Ты ненормальная?! А если бы я не шёл сегодня здесь — ты бы реально сдохла?!
— Ты серьезно ждал меня? — голос осип. Шок от того, что она была на пороге смерти, только-только начал приходить, затмевая все остальное. Организм явно не был готов к такому.
— Да, ждал, и что с того?! Это что-то меняет?!
— Это меняет абсолютно всё, — девушка резко приблизилась, схватила парня за ворот футболки и наклонив к себе, резко прижалась своими сухими губами к его — горячим и мягким. Это казалось безумием, но поняв, что она могла умереть, решила больше не терять времени на прелюдии и подобный бред. На языке чувствовалась горечь отчаяния и некой надежды, теплившейся внутри. Воспользовавшись ступором, Ын приоткрыла его рот и проникла языком внутрь, медленно начиная его исследовать. В ответ же — Хёнджин взял её лицо в руки и углубил поцелуй, прикрывая глаза от наслаждения. Ощущать её рядом с собой — приятно, он не думал, что сможет влюбиться в первую же встречу. Думал о ней каждый день, ждал звонка, постоянно проверяя телефон, ждал её в кафе, но так и не дождался. А сейчас, она стоит рядом, вся взъерошенная, горячая, сама целует его так страстно, что хочется взять её и никогда не отпускать. А ещё… прибить идиотку за попытку суицида, перед этим выяснив подробности причины такого решения, но это уже потом.
Хёнджин первый разорвал поцелуй, рвано и часто дыша из-за нехватки воздуха. Он посмотрел прямо в глаза Хёын и поцеловал в лоб, да так бережно, что захотелось расплакаться в его объятиях. Глупо и удивительно.
— Ты же понимаешь, что теперь я вряд ли отпущу тебя, да?
— На то и был расчет. Если бы я знала, что нужна кому-то — не стала бы убивать себя.
— Ты могла узнать, если бы позвонила!
— Прости, мне было слегка не до этого, впредь я буду звонить тебе каждый день.
— И правда идиотка, — Хван закатил глаза и, обняв девушку, уткнулся носом в её макушку, дав понять, что разговор окончен.
От его близости хотелось кричать и плакать одновременно, естественно, от счастья. Он теплый и такой живой… от него веет беззаботностью и влюбленностью, что хочется никогда не отпускать. Выжечь его имя где-то на ребрах, чтобы больше никогда не забывать о нём. И пусть она не знает его, пусть им только предстоит притирка друг к другу, он спас ей жизнь, а это — многого стоит.
Кажется, что он никогда не бросит, будет рядом абсолютно всегда, любить до боли в груди и обнимать постоянно. Пусть наивно, но впервые за эти годы у неё появилась надежда на что-то более стоящее, чем жизнь в вечных сожалениях и ненависти к самой себе.
И она ни за что её не упустит.