Знаешь, что делает тебя слабым?У тебя никогда не было нужды быть сильным.Тебе никогда не приходилось драться за свою жизнь.
© Виктория Шваб
Удар, блок, поворот, шаг назад. Неправильно поставленная рука, на которую пришлась вся сила удара противника, отдается огненной вспышкой боли и Леголас чувствует, как с тихим хрустом ломается кость в запястье.
Моргот. Это было… сильно. Слишком для него. По телу прокатывается судорога, оставляя после себя странное гудение и тяжесть.
Внезапно разум вспышкой пронзает понимание: «Больше он не выдержит». Если бой продолжится, то все закончится очень... печально.
— Стоп. Достаточно, — сухо произносит наставник и Леголас тихо выдыхает, опуская руку с зажатым в ней кинжалом. Хвала Эру... Он все еще дрожит, из-за медленно пришедшего осознания того, что совсем немного и мог действительно умереть. Учитель качает головой, верно уловив его чувства по враз побледневшему лицу, и нарочито равнодушно произносит: — Ошибки?
Его партнер по поединку, высокий широкоплечий Сарн, отступает назад, опуская голову. Они оба знали, что это — далеко не лучший бой, и хмурое лицо Вэона, их наставника, служило лишь подтверждением очевидного.
— Неправильно поставил блок, слишком много лишних движений, — покорно выдыхает Леголас, пытаясь не отвести взора, и в упор встречает суровый взгляд учителя. Его немного мутит, но постепенно ослабшее тело приходит в норму. Валар благослови эльфийскую регенерацию...
Вэон раздраженно качает головой, поджимает губы, но ничего так и не говорит, взмахом руки приказывая продолжить Сарну:
— Медленная реакция и чересчур много сил в каждый удар.
Секунду на поляне стоит тишина, прежде чем воздух не разрывает резкое:
— Заново.
Леголас вздрагивает, будто от удара. Начинать бой заново заставляли лишь в худших случаях, — это он хорошо усвоил за свой первый год обучения здесь. Неужто сейчас все было настолько плохо?
По всей видимости — да. Со вздохом он оборачивает к Сарну, слабо улыбаясь и поудобнее перехватывая рукоятку клинка в руках, вновь занимая исходную позицию. Сможет ли он? Хотел бы Леголас верить, что да.
— Начали.
Сарн растерян — тоже не понимает причины; не так уж и грубы были ошибки, как казалось, и это дает Леголасу пару секунд форы.
Удар, поворот, опять блок и снова рука отдается вспышкой глухой тянущей боли; спустя миг — уход вниз, к земле.
Все приемы отработаны до механичности, вбиты в тело и в подкорку сознания так, что никто уже давно не раздумывает о правильности положения руки или направлении удара. Главное сейчас — скорость и чистый разум. Только так можно победить соперника, владеющего в точности такими же навыками, что и ты сам.
У него было небольшое преимущество сейчас: Сарн был значительно выше, а оттого и медленнее, а значит победить его Леголас мог воспользовавшись собственным невысоким ростом и юркостью.
Клинки на мгновение скрещиваются, отдаваясь тихим звоном, и Леголас прикусывает губу — это риск. Сейчас слишком большую роль играет сила физическая, и единственное, что он может противопоставить — скорость.
Прижаться к земле, кувырок, плавный шаг назад, перенести вес всего тела на правую ногу, а после направить в руку с зажатым кинжалом.
На мучительно долгое мгновение Леголасу кажется, что все может получиться, он может и победить, разнообразия ради. Прыжок вверх, чуть скрестить руки и обрушить клинки на темноволосую макушку и… Нет.
Сарн отвечает с не меньшей яростью, холодное лезвие рассекает кожу, едва не задевая сухожилия и Леголас шипит, на миг покачиваясь на пятках, и невольно отшатывается, чтобы после вновь напасть.
Когда воздух разрезает бесстрастное: «Довольно», они оба уже едва стоят на ногах, перемазанные в земле и крови, буквально в шаге от того, чтобы воткнуть друг другу кинжалы в грудь.
— Сойдет, — Вэон кривит губы и недовольно оглядывает неплотный круг учеников, фыркая: Свободны. Сарн — пятьдесят отжиманий, Леголас — сто, два подхода. Закончите и сразу марш к Анкалимэ.
Леголас глубоко выдыхает. Что ж, могло быть и хуже. Хотя куда уж там…
***
Стрельба из лука давалась ему легче всего остального, что, наверное, было не слишком удивительно. В конце концов, отец действительно был прекрасным наставником.
Воспоминания отзываются привычной иглой боли и он прикусывает губу, чуть сильнее необходимого натягивая тетиву.
Ноги ровно, под одинаковым углом, руку поднять чуть выше и прогнуть в локте. Тетиву чуть не дотягивать до мочки уха, локоть поднять, спину выпрямить, другую руку не напрягать.
Прохладные невидимые пальцы легко надавливают на плечи, шепот ветром обжигает ухо, и Леголас чувствует, как губы сами собой растягиваются в горькой улыбке.
Тетива отдается тихим звоном, стрела со свистом рассекает воздух вновь попадая точно в цель.
Говорят, его мать была одной из лучших лучниц Эрин Гален. Когда-то давно. Говорят, он сам похож на нее. Много чего говорят. И честно сказать, Леголас давно уже перестал слушать.
Анкалимэ, их наставница, привычно кивает ему, и отворачивается, поправляя стойку незнакомого Леголасу эльфа — наверняка новичка.
Леголас равнодушным взглядом скользит по взъерошенным пшеничным волосам и раскрасневшимся щекам, и напряженно щурится. Кажется, он уже видел этого эльфа несколько часов назад, на занятии у Вэона. Тот будто бы был поставлен в пару с Тироном, и, разумеется, проиграл.
Но Леголаса волновало другое: незнакомец явно был из синдар. А значит, почти наверняка, был сыном одного из отцовских лордов-советников или просто приближенных. И мог опознать его самого, разрушая тщательно выстроенную личину обыкновенного лесного эльфа.
Или не мог. В конце концов, если сам король Трандуил не слишком торопился его искать, да и вряд ли вообще заметил пропажу единственного сына, то чего уж говорить о посторонних?
Это было неприятно. Это было обидно, больно и горько. И ужасно по-детски. Леголас знал это, ровно, как и знал то, что через себя перешагнуть не сможет. А еще прекрасно помнил, что во всем происходящем виноват только он и никто другой.
Жесткое оперение противно царапает стертые пальцы, Леголас вновь поднимает лук, натягивая тетиву.
Ему было сложно, ему было невыносимо трудно, ему было больно. Он не справлялся.
Потому что война — это не игра для наивных слабых детей, каким он и был поначалу. Потому что ничто не дается просто так.
И Леголас даже близко не был одним из лучших — он был юн, не опытен и все еще слишком слаб. Единственное его качество, что отмечали большинство наставников — упорство, на грани обыкновенного упрямства, и крохотные искры потенциала.
Определенного таланта ни к обращению с мечом, ни с кинжалом или парными клинками, у него, похоже, не было. А значит, оставались лишь долгие и выматывающие тренировки, вечная боль, и зудящая на периферии сознания мысль о том, как же сильно он далек от идеала.
И, вероятно, только она и не давала Леголасу сдаться до сих пор, подстегивая ехидными замечаниями о том, что он, помнится, хотел сам всего добиться, не прибегая к титулу, а сейчас, чуть было столкнулся с трудностями, сразу же решил отступить.
Так что оставалось лишь стиснуть зубы, натянуть улыбку и идти дальше. Через боль, кровь и чужие смерти. В конце концов, лесные эльфы никогда гуманностью и терпимостью не отличались. Каждый знал, на что он идет.
Леголас рвано выдыхает, пальцы предательски дрожат от тупой боли, стрела срывается с тетивы и… Пронзает мишень в одном дюйме от «яблочка» цели. Анкалимэ хмурится, вопросительно приподнимая брови и медленным шагом идет к нему.
Что ж, он действительно знал, на что соглашался.
Лакированная деревянная трость наставницы со свистом рассекает воздух, не хуже кнута обжигая дрожащие пальцы. Один раз, второй, третий, четвертый…
Леголас на мгновение прикрывает глаза, глубоко вдыхая.
И он, Моргот возьми, сделает все, чтобы стать лучшим. И плевать, чего это будет ему стоить.
***
Тирон напротив слабо улыбается, поводя плечами, и наконец принимает стойку. Леголас закатывает глаза. Ради первых звезд, не в первый же раз их ставят друг против друга, а Тирон ведет себя как робкий мальчишка, не уверенный до конца, что ему позволено сделать это.
Тирон-Тирон-Тирон. Его… друг? Право слово, Леголас и сам до сих пор не понимал. Они держались друг друга в этом странном жестоком мире, потому что никого более не знали. Потому что им было удобно вдвоем?
Леголас не был уверен, что это можно назвать полноценной дружбой. Скорее — взаимовыгодными отношения. Хотя, он просто не был уверен, что именно можно вообще назвать дружбой.
Несколько минут они кружат вокруг, не предпринимая попыток сделать первый шаг — напасть, одними глазами пытаясь углядеть бреши в щите обороны противника. Осторожный выпад Тирона, быстро поставленный блок Леголаса, все как по учебнику, идеально выверенный бой.
Наставница Миримэ язвительно приподнимает брови, складывая руки на груди. Она ведет у их ученической группы — десяти или пятнадцати новобранцев, которых пока еще даже на самую спокойную границу не выпустят, — рукопашный бой и это — едва ли единственное после стрельбы из лука, что с самого начала шло у Леголаса чуть лучше, чем отвратительно.
— Заканчиваем танцы, мальчики, — насмешливо щебечет она, показательно растягивая гласные. — Если, конечно, не хотите простоять до конца занятия в стойке.
Ученики за ее спиной тихо перешептываются, и Леголасу на мгновение кажется, будто он слышит отдельные приглушенные смешки.
Что ж, его подобные блестящие перспективы не прельщают.
Тирон, очевидно, думал в точности также, и Леголасу спустя мгновение пришлось уворачиваться от его быстрой атаки, подставляя под удар все еще не зажившее запястье.
То, разумеется, отдается противным хрустом и Леголас отступает, подавляя желание схватиться за отчего-то закружившуюся голову. Миримэ хмурится, но лишь молча кивает, приказывая продолжать.
Удар, поворот, припасть к земле, перекатиться и подняться на локтях, пытаясь ударить противника — врага — в грудь, выбивая воздух и обеспечивая себе пару мгновений форы.
Тирон уклоняется, отвечая точным ударом в солнечное сплетение, заставляя Леголаса хрипло выдохнуть.
Перед глазами вспыхивают звезды, а в голове звенят колокола, отдаваясь набатом в ушах. Внутри поднимет голову темный зверь, разъяренно рыча и Леголас чувствует, как волна ярости захлестывает его с головой, оставляя лишь одну единственную мысль: «Убить».
Гнев пьянит его не хуже крепчайшего вина, спутывая мысли, стучит в висках горящим желанием причинить боль, услышать звонкий хруст костей и алую густую кровь на смуглой коже.
Это неправильно, это неестественно, это отвратительно. Но Леголасу нравится, Моргот возьми, он хочет, всем своим существом желает убить. И что страшнее, он понимает, насколько это ужасно. А еще ощущает глухое наслаждение, когда светлые глаза друга — друга ли? — подергивает мутная пленка боли.
— Довольно, — холодно отсекает незнакомый мужской голос, и Леголас отшатывается, словно облитый ледяной водой, что в миг сняла дурман.
Что же он натворил...
Тирон на земле надрывно кашляет, держась за горло и непонимающе-горько глядя на него. Но гораздо больше Леголаса пугает циничная, удовлетворенная ухмылка на лице наставницы и жадный взгляд серых глазах незнакомого ему эльфа, по всей видимости и являвшегося обладателем того голоса.
— Я заберу этого, Миримэ. Надеюсь, ты не возражаешь.
Наставница с улыбкой качает головой, и с легким сожалением окидывает подопечного долгим взором.
— Что угодно, Морнэмир, тебе я не откажу. Пусть даже и сама хотела оставить себе этот экземпляр, уж больно интересный попался... Ты смотри только, не переусердствуй.
— Как можно, Миримэ, как можно... — усмехается тот в ответ. — Со мной твой драгоценный воспитанник будет в полнейшей безопасности.
И глядя в серые глаза, до удивления похожие на его собственные, Леголас вдруг думает, что жизнь сделала совершенно новый и до ужаса неожиданный поворот. Который не слишком то ему нравится.
***
Морнэмир, лорд Морнэмир, один из генералов армии Его Величества, — от дворцовых дел, интриг и прочих хитросплетений паутины власти отдалился больше сотни лет назад, и окончательно покинул Главный Дворец ровно пятьдесят три года назад.
Отчасти из-за того, что недавно отгремевшая война оставила и на нем свою кровавую печать, а отчасти от того, что на дух не переносил короля Трандуила и власти его признавать упорно не желал. И причины у него действительно были, кроме самого обыкновенного упрямства и памяти о собственных, довольно приятельских отношений с первым королем.
Он и вправду любил Орофера, как названного брата, верного союзника и великого короля, потомка славного рода. Орофер пылал ярчайшим огнем, обжигающим чужие пальцы и ослепляющим зачарованные взгляды.
Орофер был королем. Тем ярким, сверкающим лидером, за которым идут, которому верят без малейшей тени сомнения. Его единственный сын, Трандуил, таким не был никогда.
Если Орофера можно было сравнить с Солнцем — горячим, необходимым, как воздух, любимым всеми, горящим, то его отпрыск был бы Луной. Холодной, отстраненной, далекой и зачастую необъяснимой.
Необъяснимое Морнэмир не любил, а принца — короля — Трандуила сначала на дух не переносил, а после и вовсе начал тихо ненавидеть.
Потому что когда больше трехсот лет назад с улыбкой согласился на задумчивые слова Орофера о том, что не плохо было бы заключить союз меж его младшей дочерью и сыном самого Орофера, даже и не думал о том, что все может закончиться вот так.
Эллериан, его дорогая, любимая Эллериан, изменилась под стать своему супругу, и далеко не в лучшую сторону. А после умерла, подарив жизнь королевскому отродью. Леголас, надо же придумать...
И будь он проклят, если Его Сиятельство король не был виновен в этом. Король Трандуил, взошедший на престол в окровавленном венце своего отца, был корнем всех их бед, — Морнэмир знал это, Моргот раздери.
Но доказательств не было, ровно, как сил и власти бросить вызов новому королю, оспаривая священное право. А значит, оставалось только уйти, запереться в одном из поместий и начать заниматься на прямую своими обязанностями. Например, наверное, стоило бы найти себе ученика. Не то чтобы в этом была острая необходимость, но порядки и обычаи соблюсти полагалось хоть раз.
Разумеется, у него и до этого было несколько воспитанников, но то было настолько давно, что никто уже и не вспомнит. В любом случае, следовало озаботиться поисками нового несчастного, подходящего на кандидатуру.
И тогда он начал искать. Среди новобранцев армии, уже обученных стражей леса и дворца непосредственно, и патрулирующих границы. Даже среди личной охраны короля и его приближенных.
Искал вот уже какое десятилетние, чтобы после, наконец найти пятидесятилетнего мальчишку в группе Миримэ. Действительно нашел.
До ужаса странного, похожего на него самого мальчишку, с именем как у принца, коим, он, разумеется, не являлся, и глазами его младшей дочери. С тем самым выжигающим пламенем внутри.
И будь он проклят, если не сумеет разжечь этот черный огонь еще ярче.