Твай­лайт Спаркл дре­ма­ла в башне над Вы­со­ким Кан­тер­ло­том и гре­зи­ла о раз­ва­ли­нах древ­не­го зам­ка.

 Неумо­ли­мый ход вре­ме­ни и Веч­но­ди­кий лес не по­ща­ди­ли его. Пе­ре­пле­те­ния кор­ней и вью­на рас­полз­лись по сте­нам, про­ник­ли в щели меж­ду кам­ня­ми, моль дав­но по­ела рос­кош­ные го­бе­ле­ны, а там, где рань­ше кра­со­ва­лись рас­пис­ные вит­ра­жи, зи­я­ли пу­стые глаз­ни­цы окон­ных про­ёмов. При­ро­да свер­ши­ла нето­роп­ли­вую месть ци­ви­ли­за­ции.

 Твай­лайт шла по ста­рым за­лам и га­ле­ре­ям, на­сто­ро­жен­но ози­ра­ясь по сто­ро­нам. На небе го­ре­ло за­кат­ным ог­нём солн­це. Пре­да­тель­ское све­ти­ло. Оно мог­ло бы за­дер­жать­ся на небо­сво­де по­доль­ше — но не хо­те­ло, и оста­ва­лось по­ла­гать­ся на свои сла­бые гла­за, не при­вык­шие к мерт­вен­но-блед­ной, как в глу­хой ночи, тьме. Твай­лайт ро­бе­ла пе­ред мыс­лью при­звать на по­мощь хотя бы кру­пи­цу ма­гии. Было в этом стра­хе что-то от нехо­ро­ше­го пред­чув­ствия, от пер­во­быт­но­го ин­стинк­та. Во тьме буд­то та­и­лось бес­фор­мен­ное нечто, ко­то­рое толь­ко и жда­ло, ко­гда с её рога со­рвёт­ся ис­кор­ка, что­бы вы­ско­чить и явить взгля­ду своё без­об­раз­ное об­ли­чье.

 Ко­гда тени вы­тя­ну­лись и ста­ли ост­ры­ми, Твай­лайт на­бре­ла на гро­мад­ный об­ва­лен­ный зал.

 В свод­ча­том по­тол­ке над го­ло­вой, как све­жие раны на уже изуро­до­ван­ном тру­пе, зи­я­ли боль­шие дыры — слов­но кто-то в шут­ку над­ру­гал­ся над за­бы­той мо­ги­лой. Пур­пур­но-баг­ря­ное по­лот­но су­ме­рек стре­ми­тель­но туск­не­ло, в об­ла­ках за­го­ра­лись пер­вые звёз­ды.

 У Твай­лайт пе­ре­хва­ти­ло ды­ха­ние. Кро­хот­ные огонь­ки на миг по­ка­за­лись ей чьи­ми-то гла­за­ми, та­ра­щив­ши­ми­ся из тьмы.

 Всё во­круг, куда ни кинь взгляд, было усе­я­но щеб­нем. Страш­ный удар неве­до­мой силы рас­кро­шил пол, взды­бив пли­ты неров­ны­ми кря­жа­ми и до­ли­на­ми. По едва дер­жа­щим­ся ко­лон­нам, уви­тым ло­зой си­нюш­но­го цве­та, зме­и­лись глу­бо­кие тре­щи­ны. Разыг­рав­ше­му­ся во­об­ра­же­нию Твай­лайт по­чу­ди­лось, что плющ по­крыт блед­ны­ми про­жил­ка­ми — и что они пуль­си­ру­ют, как вены под тон­кой ко­жей.

 А впе­ре­ди? Впе­ре­ди на пье­де­ста­ле вы­сил­ся огром­ный эбе­но­вый трон, к ко­то­ро­му вела вин­то­вая лест­ни­ца. Со­ору­же­ние об­рам­ля­ли ост­рые пики, свет иг­рал в яр­ких са­мо­цве­тах, вре­зан­ных в глад­кую по­верх­ность, — или он сам ис­хо­дил из их гра­нё­но­го нут­ра? За спин­кой тем­не­ла фи­гу­ра из чёр­но­го оник­са в фор­ме де­вя­ти­ко­неч­ной звез­ды. Свер­ху же, с це­пей, за­креп­лён­ных на ко­лон­нах и сво­дах по­тол­ка, сви­сал се­реб­ри­стый ме­сяц.

 Ла­би­ринт об­лом­ков го­то­вил за­пад­ню на каж­дом шагу. Твай­лайт за­пи­на­лась о бу­лыж­ни­ки, по­чти не ви­ди­мые в тем­но­те, про­ва­ли­ва­лась в рас­се­ли­ны, ца­ра­па­ла ноги ост­ры­ми кра­я­ми. Трон ста­но­вил­ся всё бли­же. За­чем ей надо к нему? Что он та­кое? И что это за ме­сто?

 Но от­вет уже дав­но сам воз­ник в го­ло­ве. Воз­ник, ко­гда она, бра­нясь под нос, по­скольз­ну­лась на кам­нях. Воз­ник, ко­гда она пе­ре­би­ра­лась че­рез опро­ки­ну­тую ко­лон­ну — и фи­о­ле­то­вая лоза, осклиз­лая и упру­гая, как плоть, за­де­ла её ло­дыж­ку, за­ста­вив вздрог­нуть.

 Она очу­ти­лась в зам­ше­лом зам­ке се­стёр-али­кор­нов, где ко­гда-то вы­шла на бой про­тив разъ­ярён­ной бо­ги­ни, не имея ни­че­го, кро­ме сме­кал­ки и горст­ки едва зна­ко­мых пони. Где сто­я­ла в шаге от края без­дны.

 Осту­па­ясь на оскол­ках кам­ня, она по­до­бра­лась к под­но­жию пье­де­ста­ла.

 На гран­ди­оз­ном пре­сто­ле вос­се­да­ла ис­по­лин­ская фи­гу­ра. Вну­ши­тель­ны, непро­пор­ци­о­наль­ны, нере­аль­ны — си­лу­эт и трон как буд­то по­вто­ря­ли друг дру­га.

 Кто мог её ждать? Найт­мер Мун? Но это была не она. Найт­мер Мун хо­хо­та­ла, ска­ли­лась и ще­ри­ла зубы. Она, как злая ко­ро­ле­ва, со­шла со стро­чек ста­рых ска­зок, жаж­дая толь­ко мще­ния и без­раз­дель­ной вла­сти. С ней мож­но было по­ме­рять­ся си­ла­ми, сра­зить­ся — хоть бы и сло­жить го­ло­ву в бою! Но та, что вос­се­да­ла пе­ред Твай­лайт, была не Найт­мер Мун.

 На пре­сто­ле са­мой ночи ви­лась кру­го­верть те­ней и вспы­хи­ва­ю­ще­го све­та. Она была по­доб­на буре, об­рёт­шей ося­за­е­мые, но неуло­ви­мые чер­ты. Жут­кое ви­де­ние рас­кры­ло рот, явив без­дон­ный зёв, и от того, что взгля­ну­ло на неё от­ту­да, Твай­лайт в немом ужа­се осе­ла на зем­лю.

 — Здрав­ствуй, моя ма­лень­кая пони.

 Она хо­те­ла от­ве­тить, но ли­ши­лась дара речи. Что это? Кто она? Что за сила бу­шу­ет там, внут­ри? Во­про­сы не скла­ды­ва­лись в сло­ва. Буд­то пе­сок, уте­ка­ю­щий сквозь ког­ти дра­ко­на, го­лос по­ки­нул еди­но­рож­ку. Она мог­ла лишь без­звуч­но гло­тать слё­зы и смот­реть.

 Вла­ды­чи­ца ночи ис­торг­ла звук, на­пом­нив­ший не то ши­пе­ние, не то ти­хий, на гра­ни слы­ши­мо­сти хо­хот. Ожив­шая тень по­дёр­ну­лась ря­бью — гла­за, кро­ва­во-крас­ные, про­ре­за­лись на её те­ку­чей по­верх­но­сти. Сот­ни вер­ти­каль­ных зрач­ков устре­ми­ли взгляд на Твай­лайт.

 Фи­гу­ра под­ня­лась с тро­на.

 — Ах, моя ми­лая, ма­лень­кая пони, — за­мур­лы­кал, за­пел на все лады из раз­верз­ших­ся па­стей хор го­ло­сов, за­пер­тых в од­ном теле. — Ночь гря­дёт, и луна вы­со­ко. Поз­воль про­явить учти­вость, лич­но по­при­вет­ство­вать тебя в на­шем чер­то­ге. Встань, ах, встань! Мы по­ка­жем тебе, ка­ко­во быть по­и­стине сво­бод­ной.

 Жут­кий хо­лод ско­вал Твай­лайт. Она на­пряг­лась, си­лясь под­нять­ся, но тело бо­лее не под­чи­ня­лось ей. Ещё до того мига, как её взгляд упал на бо­ги­ню са­мой ночи, нечто про­ни­за­ло её ко­сти и су­ста­вы. Ко­пы­та при­мёрз­ли к полу. Кожа под шер­стью по­кры­лась склиз­кой плён­кой. Во рту за­гор­чи­ло от жел­чи и кро­ви. Что-то по­тек­ло по ще­кам. Крик за­кло­ко­тал в глот­ке, но язык не слу­шал­ся.

 Кош­мар за­клу­бил­ся во­круг неё со всех сто­рон. Ночь улыб­ну­лась, об­во­лок­ла её — в нозд­ри уда­рил при­тор­но-слад­кий за­пах смер­ти. Не в си­лах со­мкнуть веки, Твай­лайт смот­ре­ла сквозь за­стлав­шую взор пе­ле­ну в го­ря­щие алые гла­за.

 Бо­ги­ня по­це­ло­ва­ла её в лоб, под са­мым ро­гом. Ост­рые клы­ки про­ку­си­ли кожу — и лишь то­гда, на­ко­нец, из её гор­ла вы­рвал­ся сдав­лен­ный писк.

 — Доб­рой ночи, Твай­лайт.

* * *

 Сон обо­рвал­ся.

 Твай­лайт не под­ско­чи­ла с кри­ком, рас­крыв рот и жад­но гло­тая воз­дух. Лиш­ни­ми те­ат­раль­но­стя­ми она не стра­да­ла.

 Но ды­ха­ние ей да­ва­лось с тру­дом. Всё тело буд­то оде­ре­ве­не­ло и на­ли­лось тя­же­стью, ноги за­пу­та­лись в про­стыне. От кис­лой вони пота свер­би­ло в носу.

Твай­лайт по­ти­хонь­ку со­бра­лась с си­ла­ми. Рас­пра­ви­ла про­сты­ню, по­до­ткну­ла края — без ма­гии, про­сто ко­пы­та­ми — и свер­ну­лась под ней в клу­бок. От мыс­ли за­жечь рог внут­ри скреб­ло стран­ное вол­не­ние. Чув­ство опас­но­сти. От­че­го же? Она ви­де­ла от­вет во сне — ка­жет­ся, ви­де­ла, — но де­та­ли уже на­ча­ли сти­рать­ся из па­мя­ти.

 Труд­но ска­зать, ко­то­рый был час. Она толь­ко при­лег­ла вздрем­нуть. На­вер­ное, про­шло все­го ни­че­го, раз Се­ле­стия до сих пор за ней не по­сла­ла.

 Цык­нув, Твай­лайт схва­ти­ла те­ле­ки­не­зом бу­диль­ник с при­кро­ват­но­го сто­ли­ка и за­та­щи­ла его под по­лог свёр­ну­той про­сты­ни.

 Пять ча­сов — са­мое на­ча­ло ве­че­ра. Что-то силь­но она за­спа­лась. С крях­те­ни­ем Твай­лайт вы­бра­лась из по­сте­ли, ёжась от сты­ло­го воз­ду­ха. С ка­ких пор в башне так по­хо­ло­да­ло?

 Ещё несколь­ко ми­нут ушло на то, что­бы при­ве­сти себя в по­ря­док. Твай­лайт была не из тех, кто тря­сёт­ся над соб­ствен­ным внеш­ним ви­дом, и сле­до­ва­ла муд­ро­му ма­ми­но­му со­ве­ту: луч­ше по­трать час с поль­зой, чем пе­ред зер­ка­лом, и не за­би­вай го­ло­ву ерун­дой — необя­за­тель­но ка­зать­ся ко­ро­ле­вой кра­со­ты.

 Вин­то­вая лест­ни­ца, ве­ду­щая из баш­ни, вы­гля­де­ла пу­сто­ва­то. По­то­му-то Твай­лайт и об­лю­бо­ва­ла об­сер­ва­то­рию, ну хотя бы от­ча­сти, — из-за уеди­не­ния. Ни одно ме­сто — кро­ме, на­вер­ное, ка­кой-ни­будь тай­ной ком­на­ты — не мог­ло укрыть её от чу­жих глаз и мир­ской су­е­ты луч­ше соб­ствен­ной баш­ни.

 Твай­лайт фырк­ну­ла. Соб­ствен­ная баш­ня. Надо же та­кое по­ду­мать!

 На сту­пень­ках лест­ни­цы она сба­ви­ла шаг и вы­гля­ну­ла в окно. Го­ри­зонт едва рдел — вре­мя, по­жа­луй, пока было на её сто­роне. В до­ро­ге рас­по­ря­док сна при­дёт­ся, ко­неч­но, хит­рым об­ра­зом под­стра­и­вать под Луну.

 С мыс­ля­ми об этом она ми­но­ва­ла ноч­но­го гвар­дей­ца, об­ро­нив за­дум­чи­вое “зд­рас­ь­те”, и во­шла под сво­ды двор­ца.

 За­кли­на­ние от сна? Но то­гда сут­ки бу­дут по­хо­жи на бес­ко­неч­ный кру­го­во­рот ма­гии и контр­ма­гии. Сом­нам­бу­ли­че­ские чары — по­лез­ная при­дум­ка, но ча­сто остав­ля­ют ощу­ще­ние лёг­ко­го по­хме­лья и за­тор­мо­жен­но­сти, а от это­го мо­гут по­мочь уже дру­гие за­кли­на­ния… По прав­де ска­зать, слиш­ком мно­го го­лов­ной боли. Бук­валь­но.

 Ноги сами нес­ли тело впе­рёд. Твай­лайт дав­но на­учи­лась хо­дить на ав­то­ма­те, при­том ча­сто дер­жа пе­ред гла­за­ми кни­гу. Бор­мо­ча вслух, она свер­ну­ла из ко­ри­до­ра в лю­би­мый обе­ден­ный зал Се­ле­стии.

 — Что-то не так?

 Твай­лайт, не от­ры­вая за­дум­чи­во­го взгля­да от пола, за­буб­ни­ла:

 — Да. По­ли­фаз­ный сон. “Поли” зна­чит “мно­го”, то есть это мно­го­фаз­ный сон. Во­семь ча­сов сна раз­би­ва­ют­ся на пе­ри­о­ды-фазы. Та­ким об­ра­зом, пони спит не один раз в сут­ки, а несколь­ко. Это мож­но за­ме­тить при на­блю­де­нии… неко­то­рых ко­че­вых об­ществ…

 Твай­лайт на­ко­нец спо­до­би­лась под­нять го­ло­ву, обо­рвав лек­цию на по­лу­сло­ве. Она умуд­ри­лась доб­ре­сти до се­ре­ди­ны длин­но­го, хо­ро­шо зна­ко­мо­го сто­ла. Но об­ста­нов­ка в зале по­ме­ня­лась. На­про­тив Се­ле­стии, ко­то­рая за­ни­ма­ла при­выч­ное ме­сто, на тя­жё­лом, дав­но пу­сто­вав­шем сту­ле с дру­го­го края рас­по­ло­жи­лась Луна.

 — Ой. Доб­рый ве­чер. — Еди­но­рож­ка изоб­ра­зи­ла саму невин­ность и села ров­но по­се­ре­дине меж­ду али­кор­на­ми.

 — Лю­бо­пыт­но, — по­да­ла го­лос Се­ле­стия. Ка­жет­ся, ей при­над­ле­жал пер­вый во­прос.

 — А мне лю­бо­пыт­нее, что мог­ло спо­двиг­нуть пони на по­доб­ные раз­мыш­ле­ния, — раз­дал­ся спра­ва дру­гой, бар­хат­ный и вкрад­чи­вый, го­лос. В от­вет на взгляд Луна ода­ри­ла Твай­лайт улыб­кой. — Мне зна­ко­мы её сло­ва, как до́лжно и тебе, сест­ри­ца. Всё рав­но что твоя сме­на в до­зо­ре, но круг­лые сут­ки.

 — По­жа­луй. При­клю­че­ния не по­спе­ва­ют за мной на ты­ся­чу-дру­гую лет.

 — Все­го-то на пол­то­ры, — па­ри­ро­ва­ла Луна и по­жа­ла пле­ча­ми: — Мне чуть бли­же.

 — Я по­рой хочу вер­нуть те день­ки. А ты?

 — Неко­то­рые сто­ят того. Ско­рее даже мно­гие.

 Тра­пез­ная по­хо­ди­ла на тен­нис­ный корт, в ко­то­ром Твай­лайт ощу­ща­ла себя неволь­ной зри­тель­ни­цей. Ре­пли­ка сры­ва­лась с язы­ка од­ной сест­ры, про­ле­та­ла над сто­лом, но вто­рая сест­ра тут же под­хва­ты­ва­ла её и, лов­ко за­кру­чи­вая, от­би­ва­ла от­вет — взгляд ме­тал­ся из кон­ца в ко­нец, не успе­вая за­дер­жать­ся.

 — Вино се­год­ня го­раз­до луч­ше, — ис­под­воль за­ме­ти­ла Се­ле­стия.

 Толь­ко сей­час Твай­лайт об­ра­ти­ла вни­ма­ние, что к сто­лу по­да­но вто­рое. Се­ле­стия спо­кой­но от­ре­за­ла ку­со­чек рыбы на блю­де, под­де­ла вил­кой и с гра­ци­ей, до­стой­ной Рэ­ри­ти, от­пра­ви­ла в рот.

 Рыба… Юная еди­но­рож­ка, по­пав­шая во дво­рец, в свои но­вые шко­лу и дом, была этим оша­ра­ше­на. Се­ле­стия не ста­ла чи­тать но­та­ций и рас­суж­дать о про­стран­ных ве­щах; она села обе­дать с при­слу­гой, уса­ди­ла ко­был­ку ря­дом, а по­том в от­кры­тую, под лёг­кую бе­се­ду и смех, съе­ла рыбу.

 “Твай­лайт, — мол­ви­ла она в от­вет на непо­ни­ма­ние, за­стыв­шее на мор­даш­ке уче­ни­цы, — окру­жа­ю­щий мир не ма­лень­кий дво­рик в еди­но­ро­жьем квар­та­ле, где ты вы­рос­ла”.

 Те­перь их гла­за встре­ти­лись на долю се­кун­ды, и те сло­ва буд­то сно­ва за­зву­ча­ли в ушах Твай­лайт, а на лице её на­став­ни­цы вновь за­иг­ра­ла улыб­ка, блес­нул тот непро­ни­ца­е­мый взгляд.

 — О да, я за­ме­ти­ла. Нын­че, — Луна вы­дер­жа­ла па­у­зу, да­вая Твай­лайт вре­мя по­вер­нуть го­ло­ву, — оно из­ряд­но мяг­че. Но о ка­че­стве пусть су­дят те, кому есть до того дело, я же про­шу от вина двух ве­щей.

 — Да? — Смех Се­ле­стии иг­ри­во за­ще­ко­тал ухо Твай­лайт.

 — Во-пер­вых, тём­но­го и на­сы­щен­но­го, как кровь, баг­рян­ца. Во-вто­рых, оби­лия — или, вер­нее, изоби­лия.

 Твай­лайт прыс­ну­ла со сме­ху, но тут же спря­та­ла гла­за от хит­рой ух­мыл­ки Луны.

 — Ни­как, юная Твай­лайт при­дёт­ся мне по серд­цу?

 — Даже имя под­хо­дя­щее, — про­тя­ну­ла Се­ле­стия.

 Еди­но­рож­ка за­ело­зи­ла кру­пом на сту­ле под вни­ма­тель­ны­ми взгля­да­ми се­стёр.

 — Про­сто… меня это по­за­ба­ви­ло. Я им осо­бо не увле­ка­юсь… ви­ном. А так обыч­но пью кофе — или чай, ко­гда в го­стях у Флат­тер­шай. Хотя у Рэ­ри­ти тоже. У Эп­пл­джек — сидр…

 — А впро­чем, пус­кай имя и склад­ное, тво­ей ду­шень­ке она бу­дет ми­лее, сест­ра, — вста­ви­ла Луна.

 Стук и звон сто­ло­вых при­бо­ров за­пол­ни­ли пу­сто­ту вме­сто слов.

 Мол­ча­ние тя­ну­лось, и вдруг ауры Твай­лайт кос­ну­лось чу­жое ма­ги­че­ское поле. Она чуть не под­прыг­ну­ла, но зря — к ней все­го лишь по­до­шёл мо­ло­дой слу­га. Опу­стил пе­ред ней са­лат, по­кло­нил­ся, ото­шёл. Она рас­се­ян­но его по­бла­го­да­ри­ла, уста­вив­шись в та­рел­ку. Вид зе­ле­ни сра­зу про­бу­дил ап­пе­тит, и Твай­лайт с жад­но­стью на­ки­ну­лась на еду.

 Ока­зать­ся меж солн­цем и лу­ной было стран­но. Так по­ду­мать, а про­ска­ки­ва­ла ли во­об­ще у кого-ни­будь мысль, что ино­ска­за­ние мо­жет стать бук­валь­ным? Твай­лайт, неожи­дан­но для себя, ста­ла ча­стью ме­та­фо­ры. И бо­лее того, стран­на была сама нере­аль­ность про­ис­хо­дя­ще­го: всё долж­но было ощу­щать­ся как в игре или книж­ке, но на деле — ока­за­лось на­сто­я­щей жиз­нью.

 А в На­сто­я­щей Жиз­ни (имен­но так, с за­глав­ных букв) неча­сто на­хо­дит­ся ме­сто для двой­ствен­но­сти ве­щей. День-ночь, свет-тьма, сухо-мок­ро, веч­ность-миг — хва­тит для при­ме­ра, но даже эти пары не так-то про­сты. Ночь не сме­ня­ет день рез­ко, ма­хом, и небо не мерк­нет за ни­чтож­ную долю се­кун­ды. Нет, оно пре­об­ра­жа­ет­ся плав­но, как и всё на све­те, и те­че­ние по­доб­ных пе­ре­мен есть нескон­ча­е­мая по­сле­до­ва­тель­ность мгно­ве­ний, со­всем как пря­мая, со­сто­я­щая из бес­ко­неч­но­го чис­ла то­чек.

 Так вы­шло, что она, Твай­лайт, мяг­кий по­лу­тон су­ме­рек, в чи­сто ма­те­ри­аль­ном смыс­ле ока­за­лась меж­ду днём и но­чью.

 Сле­ва от неё вос­се­да­ла Се­ле­стия, все­об­щий иде­ал, ме­ри­ло взве­шен­но­сти, утон­чён­но­сти и без­упреч­но­сти. Свою са­мо­цель на­хо­ди­ли в ней ис­кус­ства и на­у­ки. Она была по­доб­на непре­лож­ной ис­тине: оста­но­ви лю­бо­го же­ре­бён­ка на ули­це, и он ска­жет, что нет ни­ко­го муд­рее Се­ле­стии, да толь­ко за­дер­жись — про­жуж­жат все уши. Все же­ре­бя­та от ди­ко­го юга до хо­лод­но­го се­ве­ра зна­ли её имя, об­лик, ма­лень­кие сла­бо­сти и силь­ные сто­ро­ны. Её ни­чтож­ней­шие при­хо­ти ме­ня­ли нра­вы в ни­зах и в вер­хах, а сло­ва по­вер­га­ли во прах цар­ства, воз­двиг­ну­тые ко­пы­том и ро­гом. Стра­ны грыз­ли друг дру­гу глот­ки, лишь бы ока­зать­ся в лу­чах её све­та. Вра­ги бо­я­лись и нена­ви­де­ли её, но мог­ли толь­ко скре­же­тать зу­ба­ми в бес­силь­ной зло­бе. Она была само Солн­це, и Солн­це было непо­бе­ди­мо.

 По пра­вое ко­пы­то — Луна, ожив­шая сти­хия. На фоне сдер­жан­ной, все­гда ак­ку­рат­ной сест­ры она по­хо­ди­ла на по­рыв ди­ко­го, необуз­дан­но­го шква­ла. На­би­ва­ла жи­вот с вол­чьим ап­пе­ти­том — и с та­ки­ми же ма­не­ра­ми; го­во­ри­ла рез­ко, не блю­ла так­та, не вы­дер­жи­ва­ла пауз. Если у Се­ле­стии каж­до­му во­лос­ку было от­ве­де­но своё ме­сто, то у Луны гри­ва жила от­дель­ной от хо­зяй­ки жиз­нью. Али­корн ночи на­по­ми­на­ла не бла­го­вид­ную прин­цес­су, а ма­тё­рую раз­бой­ни­чью ата­ман­шу, за­плу­тав­шую в ту­мане вре­мён.

 — Я всё хо­те­ла спро­сить, — го­лос Се­ле­стии раз­ме­тал дым­ку фан­та­зий пе­ред взо­ром Твай­лайт, — на­дол­го ли ты уез­жа­ешь?

 Луна по­жа­ла пле­ча­ми и про­гло­ти­ла ку­сок, пре­жде чем от­ве­тить:

 — Чест­ный во­прос, но уж не из про­стых. До­ро­га на се­вер, мол­вят, нын­че не так опас­на, но от­нюдь не ко­ро­че.

 — Мы не ся­дем на экс­пресс? — за­мор­га­ла Твай­лайт.

 — Про­шу про­ще­ния? — Луна от­ве­ти­ла тем же.

 — Ну, экс­пресс, — по­вто­ри­ла еди­но­рож­ка. — Я по­ду­ма­ла, что мы от­пра­вим­ся по­ез­дом, ну, или на ко­лес­ни­це.

 От­ве­том Луны было мно­го­зна­чи­тель­ное мол­ча­ние. Твай­лайт за­та­ра­то­ри­ла:

 — Я пред­по­ла­га­ла, что у ва­ших по­мощ­ни­ков всё рас­пла­ни­ро­ва­но, и по­это­му не спра­ши­ва­ла, мне ка­за­лось, что мы ся­дем на по­езд в во­семь утра и сра­зу по­едем до Стал­ли­он­гра­да.

 Се­ле­стия слег­ка каш­ля­ну­ла, что­бы при­влечь вни­ма­ние сест­ры:

 — Ты, я на­де­юсь, по­про­си­ла се­не­ша­ля за­нять­ся при­го­тов­ле­ни­я­ми?

 — При­го­тов­ле­ни­я­ми? Я из­ве­сти­ла Ги­а­цинт, что буду в от­луч­ке и встать на стра­жу ноч­но­го по­коя в сто­ли­це при­дёт­ся её рат­ни­кам. За­тем вы­му­штро­ва­ла ка­ра­ул, на­ка­зав с тща­ни­ем обе­ре­гать мои вла­де­нья, а по­ка­мест меня не бу­дет, ве­ле­ла слу­гам за­нять­ся де­ла­ми при дво­ре. Всё это я про­де­ла­ла ещё по­за­про­шлой но­чью. Ка­кие ещё при­го­тов­ле­ния? — Луна за­дум­чи­во по­мол­ча­ла и, гром­ко щёлк­нув язы­ком, из­рек­ла: — О звёз­ды, по­зор мне. По­чёт­ный ка­ра­ул! Я воз­ло­жи­ла на тебя, Твай­лайт, сер­деч­ный друг, из­ряд­но ожи­да­ний. Вер­но, ты по­ду­ма­ла, что на­шей сви­той бу­дет моя рать, а не твоё ко­пьё?

 — Моё… что?

 — Твоё ко­пьё, — Луна бро­си­ла на неё ко­сой взгляд. — Лен­ная дру­жи­на дома, если я пра­виль­но по­ла­гаю, Спарк­лов? Доб­лест­ные во­и­ны, по­кляв­ши­е­ся ве­рой и прав­дой слу­жить под стя­га­ми тво­е­го рода?

 — А-а… — Твай­лайт, ища под­держ­ки, в рас­те­рян­но­сти об­ра­ти­лась взгля­дом к на­став­ни­це.

 Как ока­за­лось — пусть это и не очень об­ра­до­ва­ло, — Се­ле­стия из по­след­них сил сдер­жи­ва­ла рву­щий­ся смех.

 — У моей сест­ры сло­жи­лось впе­чат­ле­ние, что твой “дом” рас­по­ла­га­ет от­ря­дом во­ору­жён­ных пони, Твай­лайт. За­бы­ла ей ска­зать, что Спарк­лы не со­дер­жат дру­жи­ны лет по мень­шей мере так семь­сот.

 — О! Дом? Наша се­мья? — Еди­но­рож­ка неопре­де­лён­но по­ве­ла пле­ча­ми. — Чест­но го­во­ря, за­бы­ла про это. Фа­миль­ная хар­тия вро­де ле­жит в ма­ми­ном ка­би­не­те. Папа хо­тел дер­жать её при себе, но у него на ра­бо­чем ме­сте су­щий бар­дак, а мама всё ка­па­ла ему на моз­ги, что у него даже в рам­ке бу­ма­га вся по­мя­лась, вот он её в ито­ге и от­дал.

 — Так вы… Бо­юсь, я в неко­то­ром за­ме­ша­тель­стве. Не пой­ми мои сло­ва пре­врат­но, Твай­лайт, я не же­лаю на­не­сти тебе оби­ды или оскорб­ле­нья…

 — Ни­че­го страш­но­го, — рас­се­ян­но про­бор­мо­та­ла та.

 — Но ты ведь бла­го­род­ных кро­вей, я пра­ва? Или же ро­дом из незнат­ной се­мьи? Моя сест­ра надо мною, гм, “при­ко­ло­лась”?..

 — Да, э-э, всё так, де-юре мы дво­ряне, — за­го­во­ри­ла Твай­лайт, — и хра­ним эту бу­ма­гу… хотя нет, пер­га­мент с под­твер­жде­ни­ем. Ему мно­го лет.

 Она пе­ре­ве­ла взгляд с Луны на Се­ле­стию и об­рат­но. Как нелов­ко. Буд­то ляп­ну­ла что-то не то.

 — Но у нас нет ни­ка­кой дру­жи­ны или особ­ня­ка в Верх­нем Кан­тер­ло­те. Нет, дом у нас боль­шой и где-то, ка­жет­ся, был зе­мель­ный уча­сток. Папа рас­ска­зал бы по­дроб­нее. Он лю­бит стран­но на­ря­жать­ся, ко­гда надо вый­ти в свет, но не бо­лее. Ещё у нас есть ге­раль­ди­че­ский щит и де­виз: in fermentum est veritas. Это — всё. А так мы жи­вём в при­лич­ном рай­оне, и со­се­ди у нас обыч­ные пони.

 — Ох… Про­шу меня про­стить, — Луна по­ка­ча­ла го­ло­вой. — Я всё за­бы­ваю, сколь мно­гое успе­ло по­ме­нять­ся. Едва я ду­маю, что утвер­ди­лась в но­вом веке на всех че­ты­рёх, что вот-вот — и я по­рав­ня­юсь с бе­гом вре­ме­ни, как оно вновь мчит от меня прочь.

 Прин­цес­са изоб­ра­зи­ла на лице без­злоб­ную улыб­ку, но Твай­лайт по­че­му-то ста­ло не по себе.

 — Я осве­дом­люсь у се­не­ша­ля на­счёт по­езд­ки. Ги­а­цинт на­вер­ня­ка всё преду­смот­ре­ла. В том, чтоб уга­ды­вать мои при­хо­ти, у неё по­и­стине та­лант.

 — Ей хва­та­ло вре­ме­ни под­го­то­вить­ся, — об­ро­ни­ла со вздо­хом Се­ле­стия.

 — Твоя прав­да, — Луна нехо­тя кив­ну­ла, под­жав губы. — В сей же миг я бы по­про­си­ла по­дать вина и пе­ре­ме­сти­лась в об­ста­нов­ку бо­лее рас­по­ла­га­ю­щую, но меня бе­рёт со­мне­ние, при­ня­то ль так де­лать.

 — По­че­му нет? — уди­ви­лась Се­ле­стия, чуть на­кло­нив го­ло­ву.

 — Это… — сло­ва да­ва­лись Луне с тру­дом. — Ах, я всё ни­как не об­ре­ту по­коя, сест­ра. Душе моей хо­чет­ся та­ить оби­ду на утёк­шие годы — ну глу­пость, пра­во сло­во. Меня сму­ща­ет, что я бо­лее не смыс­лю эти­ке­та, хоть и рань­ше не была в нём силь­на. В том ко­гда-то была моя сла­бость, нын­че же, в столь при­чуд­ли­вые вре­ме­на, это и во­все недо­стой­но прин­цес­сы.

 — Вино пре­крас­но до­пол­нит бе­се­ду, Луна, — лас­ко­во про­го­во­ри­ла Се­ле­стия. — Ты уже пол­то­ра года как тут. Ко­неч­но! Это от­лич­ная мысль. А ты, Твай­лайт, при­со­еди­нишь­ся?

 — Если я вам не по­ме­шаю… — еди­но­рож­ка по­ту­пи­ла взгляд.

 — Ни­чуть, — за­ве­ри­ла Се­ле­стия.

 — По­ми­луй, Твай­лайт, друг мой! Я буду без­мер­но рада тво­ей ком­па­нии. И, раз уж нам суж­де­но от­пра­вить­ся в путь, за сие пред­при­я­тье не по­вре­дит под­нять чар­ки.

 Сёст­ры ра­зом под­ня­лись и вы­шли из-за сто­ла, и Твай­лайт за­се­ме­ни­ла сле­дом. На­пря­же­ние, хоть и слег­ка раз­ве­яв­ше­е­ся, оста­ви­ло у неё тре­вож­ное по­сле­вку­сие.