– Валите сталкера! Нам только этот нужен!

Треск очередей, своей и чужих, слился в единую какафонию. Пули высекали искры по металлу, выбивали бетонную крошку из стен и разносили прогнившие старые доски. Пальба едва началась, а заброшенный завод уже напоминал горячую точку.

– Господи... Что им от нас нужно? Зачем я им?! – даже сквозь стоящий шум перестрелки Ржавый слышал, что голос учёного звучит почти истерично, а дыхание откровенно сбивается. Воробьев был перепуган.

– Похитить хотят небось. Рассчитывают, что Петренко расщедрится на выкуп. Уроды!

Сплюнув, Ржавый прижался к стене. Притянул Воробушка ближе – в таком состоянии от него мало толку. Пускай успокоится хоть чуть, а там уж...

Нет. Даже так пусть лучше не лезет. У него, в случае гибели Ржавого, хоть шанс выжить останется. Его живым хотят взять. Потому...

– Не отходи от меня! Штурмовать всегда сложнее чем обороняться, мы отобьемся. Только высовываться не вздумай!

Уверенность в голосе, кажется, подействовала как надо. Закивав быстро, учёный присел рядом. Пистолет все же достал – но пусть будет. Пока он не несётся грудью на пули, оно только к лучшему. Мало ли обойдут?

Быстро высунувшись дабы оценить обстановку, сталкер тут же метнулся назад. Сморщился, но звуков не издал, дабы не давать ученому лишний повод для паники. Висок вспыхнул обжигающей раной – пуля содрала часть кожи и, кажется, зацепила за ухо. Плевать! Не пару сантиметров правее и ладно. Жить будет.

Если, конечно, переживёт эту перестрелку. Но это он сделать был обязан. Ради Воробушка.

– Последний шанс в живых остаться, сталкер! Брось учёного и уходи, стрелять не будем!

– В жопу себе засунь свои одолжения, мудень!

– Ну все, ты допизделся блядь! Я тебе башку лично откручу!

Наемников, кажется, штук шесть или семь. Тяжело, но все еще реально.

Не целясь, Ржавый высунул руку с автоматом и надавил на спусковой крючок, вслепую выпуская обойму. Со стороны донесся вопль и громкий мат.

Хорошо! Кого-то зацепил!

В ответ раздался звон. Что-то зашуршало, зацокав, скатилось вниз по камням...

Воробьев резко дёрнул его на себя.

В следующий момент комната наполнилась оглушительным грохотом и удушливым запахом взметнувшейся пыли. С потолка посыпались мелкие камни и раскрошенная побелка. Уши заложило, а затылок заныл от удара при падении, но последствия эти были меньшим из зол.

Вовремя он его!..

Впрочем, размышлять об этом времени не было. Ржавый вскочил, бросил взгляд на учёного, убеждаясь, что тот в порядке. После чего, высунувшись, очередью срубил вылезшего проверять что там с ними наемника.

– Бежать бы отсюда! Ближе подойдут – закидают нахрен! Сможешь?

– Смогу! Только куда?

Вопрос был, конечно, хороший. Мест хватало, но все они не внушали доверия. В одних укрытия были чересчур ненадёжны и легко разрушаемы. К другим было слишком много подходов. Третьи давали крайне паршивый обзор.

А хотя...

Боковой коридор представлялся удобным вариантом. Завал в конце лишал врагов возможности подойти к ним с другой стороны. Провалы выбитых окон оставляли достаточно места для стрельбы, а под подоконниками можно было легко укрыться от ответного огня. Вдобавок длина позволяла избежать гранаты.

По всем признакам – наилучший вариант.

Дернув ученого за плечо, Ржавый указал туда.

– По моей команде, готовьсь! Три... Два... Один!..

Как только кончился отсчёт, сталкер высунулся наполовину, поливая площадку перед собой стеной свинца. Под плотный заградительный огонь полезет только смертник. Это должно дать ему фору! Он должен успеть!

Воробьев бежал со всех ног, едва разбирая дорогу. Чуть не споткнулся, налетев на кусок бетона, но рывок продолжил. Сердце колотилось, дыхание резало лёгкие. Он не успевал, не успевал, но он должен был!..

Как только умолк, перезаряжаясь, Ржавый, учёный вскинул руку с пистолетом и сам выстрелил несколько раз в направлении атаки, после, наконец, влетев в необходимый коридор.

– Минус один!

Воробушек был умницей. Одной проблемой меньше.

Теперь наступил его черед.

Наемники орали что-то – он не слушал. Руки замерли в одном положении – стрелять на бегу было делом бесполезным, но пока это держало их на расстоянии. Главное чтоб не кончились патроны, а уж там – прорвутся, всего-то два на три!

Пуля зацепила его когда до нужного места оставалось чуть больше метра. Снова вскользь – больно, будет сильно кровоточить, но это все это ничего. Главное добежал! Главное что занял позицию.

– Вот теперь повоюем...

Воевать пришлось не слишком долго.

Простое правило – не высовывайся лишний раз. Не лезь на рожон. Не совершай ошибок, ибо платой за них будет твоя жизнь.

Наемники ошиблись. Прежде всего в том, что полезли к нему и, что хуже, к его Воробушку. А после – в своих дальнейших действиях.

Последний рухнул на траву и, простонав хрипло, притих. Вскинув автомат, Ржавый коротко пальнул ему в голову, чтоб наверняка. И, выдохнув, наконец опустил оружие.

– Все, отбились. Фух, ну и денёк. Ну что, Воробушек, как насчёт...

Фразу сталкер так и не закончил.

Сердце оборвалось. Замерло на мгновение, тут же заколотилось, будто пытаясь изнутри сломать ему ребра.

– Нет... Нет, нет, нет, господи!..

Воробьев лежал у стены недвижно, уронив пистолет. Медленно скапливалась под ним алая лужа. Кровь текла по оранжевой ткани комбинезона – по бедру, в районе живота, у груди...

Ржавый почувствовал как колени подламываются. И только усилие воли не дало упасть, позволив собрать остатки затопленного паникой рассудка.

Рванувшись к нему, он сорвал с учёного шлем, коснулся шеи, выдохнул судорожно. Жив! Он все еще жив, латать его нужно, быстрее!

– Держись, Воробушек, держись...

Учёный скосил на него глаза, полные болезненных слез, и от их взгляда Ржавому самому захотелось разрыдаться.

– Больно...

– Все пройдёт, мой хороший, сейчас, сейчас... Вот так...

Перетянув ногу выше раны жгутом, сталкер принялся накладывать бинты. Наспех, чтобы только приостановить его кровопотерю. До лаборатории отсюда рукой подать, там профессор, он сможет это залечить. Он спасёт его, обязательно спасёт.

Только бы он продержался...

– Все будет хорошо, слышишь меня? Все будет хорошо... Потерпи только чуть-чуть, боже, пожалуйста...

Подхватив его на руки, Ржавый сорвался с места. Игнорируя собственные раны, усталость, немоту рук. Ничего не ощущая помимо страха. Всепоглощающего страха лишиться того, без кого он уже попросту не видел своей жизни. Родного. Любимого.

– Ты только живи, Воробушек. А там – все что захочешь. Что угодно сделаю. Сталкерство брошу. Уеду из Зоны с тобой, всегда рядом буду. Не оставлю. Ты только живи...

Воробьев не ответил ничего.

В бункер он влетел мгновенно, стоило только чуть приоткрыться двери. Попытался рассказать профессору о случившемся, но выдал лишь хрип – все в груди горело как после утопления. Впрочем, Петренко все понял и без слов, накинув халат и сорвав аптечку со стены.

– Туда!

Ноги уже заплетались, но Ржавый занёс раненого в указанную комнату. Уложил там на кровать. Посмотрел на профессора, ожидая его команд. Тот лишь махнул рукой.

– Выйди.

– Что?.. Нет!..

– Хочешь еще сильнее уменьшить его шансы на выживание?

Слова резанули как скальпель по сердцу, и без того обливающемуся сейчас кровью. Выдох вышел резким и сбивчивым. Сталкер отступил назад. Но все же вновь окликнул старика.

– Он... Он же... Он будет жить?..

Мгновение молчания профессора показалось ему бесконечно долгим. Ответ же...

Лучше бы он не задавал ему этот вопрос.

– Тяжелые раны. Ничего не обещаю. Просто жди.

Дверь захлопнулась за ними, и Ржавый просто-напросто сполз по стене.

"Просто жди..."

И он принялся ждать.