Итачи долго смотрел на бегущие вслед за течением волны. Уже прошло несколько часов. Дома простаивают повседневные дела. Обед давно остыл на плите, а в комнату задувает ветер. Уходя, Итачи оставил окно открытым нараспашку. Он хотел, чтобы пошёл дождь, чтобы он захлестнул жилое помещение. Чтобы было чем заняться по возвращении. Уснуть Итачи опять не сможет.
Он не собирался отвечать на вопросы отца или пытаться улыбаться матери. У него была отличная отговорка – секретная миссия. Кто оспорит, что он разрабатывал стратегию её выполнения?
Миссия была. А Итачи уже не думал ни о чём, кроме потери. Тысячу раз пытался не винить себя в гибели кузена. Ведь это он всё подстроил. Не подумал, как было бы лучше для клана… Ну вот, Итачи уже начинает клясть лучшего друга за его поступок. Чудовищно называть его правильным. Разве правильно умереть за чьи-то чужие идеалы? Но если Шисуи сделал это, то, возможно, это были и его идеалы? Это был его выбор, в угоду ли Итачи или общим ценностям.
Итачи снова судорожно вдохнул, закрыл горящие огнём глаза. Он не хотел видеть ни реки, ни неба над головой. Он совершенно искренне ненавидел играющее солнце. Жара, что царила вокруг, вступала в химическую реакцию с внутренним холодом. Наверно, Итачи никогда от него не избавится. Он коченел вместе с трупом, пока сидел, опустив над ним голову так, что кончики волос ложились на бездыханную грудь. Итачи не видел перед собой чёткости очертаний и не получалось избавиться от мангеке. Он ещё не знал, как им пользоваться. Даже элементарно скрыть. Наверно, он и не думал в тот момент. А когда сообразил, прошло достаточно времени. В голове плясали чёрные и красные круги, в животе продувала пустота. Кусок в горло не лез с самого утра. Итачи как предчувствовал, что сегодня всё начнётся.
Он долго сжимал руку Шисуи в своей, потом пытался расцепить его закоченевшие пальцы. И снова видел мутное пятно. На этот раз внял словам кузена – вытер влагу с глаз. Слёзы не текли больше, они равномерно распределились по глазам и мешались, как инородный предмет, надвинутая маслянистая плёнка. Или это был мангеке – совершенно чуждое для Итачи.
Шисуи оставил его одного бороться с болью, утверждал, что она сделает его сильнее. Итачи не соглашался, ибо до сих пор не хотел двигаться. Мечтал поскорее всё закончить. Не кровью, но длительной спячкой. Всё остановить и не задумываться об оставленном за спиной мире. А когда он проснётся, ничего не вспомнит.
Но Итачи помнил. И будет помнить всегда.
Он медленно вытирал клинок от крови и опять видел перед собой Шисуи. Улыбающегося Шисуи или обидно насмешливого, выдающего очередную порцию поучений. Шисуи – в жизни Итачи учитель лучший, чем большинство наставников в академии. От Шисуи Итачи почерпнул основной арсенал клановых техник. С его помощью Итачи всегда мог удивить отца, когда тот намеревался показать очередной набор печатей. Итачи внимательно смотрел, утвердительно отвечал на вопросы, а потом просто демонстрировал уже закреплённое на практике умение.
Шисуи сделал свой выбор в тот момент, когда услышал, кого совет выбрал для исполнения воли Конохи. Наверно, он отвергал все мысли о предстоящем точно так же, как делал это Итачи. И наверно, не один день прошёл, прежде чем Шисуи решился пойти до конца. А решившись, просто пытался найти согласие с собой. Надо обладать храбростью, чтобы намеренно отдать себя в жертву. Смелостью не героической, но незаметной и более глубокой. Даже у Шисуи она не сразу отыскалась. Она крепла и постоянно ускользала из его сознания. Наверно, Шисуи сам начал сомневаться, что сможет.
Смог.
Значит, и Итачи сможет завершить возложенную на него миссию.
Он не пошёл домой сразу. Он очутился перед дверью в кабинет Хокаге, когда сам этого меньше всего ожидал.
Третий был там, впустил Итачи и остановился перед ним в двух шагах.
- Ты не готов? – осведомился он. Не корил и не смотрел с осуждением. Проявлял отеческое сочувствие. Впервые Третий показался Итачи до конца искренним.
- Расскажите мне о Шисуи, - совсем тихо, но не теряя уверенности, попросил Итачи.
Третий долго изучал его лицо. Он хотел задать кучу наводящих вопросов, но воздержался. Справедливо рассудил, что интерес относительно Шисуи мог возникнуть только в двух случаях: если Итачи слишком сердит и захотел напрямую потребовать отчёта у вышепоставленных лиц, или уже нет альтернативного источника.
- Шисуи пришёл два дня назад, - не стал скрывать Третий. Сейчас добрая воля Итачи зависела только от откровенности. Сейчас Итачи находился на перепутье, готовый сорваться. Сам не знал, сорвётся или нет.
- Он попросил аудиенции, сразу назвав нужные имена. Все, кто способен проявлять внимательность, знали, кто собирается вместе чаще остальных, - Хокаге не темнил. И оставался на месте, не пытаясь предложить Итачи стул. – Это походило на разговор с тобой. Только от Шисуи не требовали ответов. Ему просто предоставили ту же отчётность, что и тебе. Сутки он сидел в архивах под строгим наблюдением. А когда закончил, спросил, давно ли ты занимаешься делом клана Учиха.
Тогда Шисуи и сделал выводы. Гораздо быстрее Итачи. Наверно, он действительно был умнее и сразу рассмотрел суть.
Третий это опроверг:
- Он пытался называть имена, которые значат в клане Учиха больше остальных. Пытался указать на тех людей, которые могли кардинально повернуть ситуацию. Тех, кто мог пойти навстречу, дабы избежать резни.
Итачи не отводил взгляда. Наверно, в нём промелькнуло что-то особо выразительное. Надежда.
Хокаге оспорил очередную догадку, снова обратив её ложной надеждой:
- Но мы все отлично знаем, что они не прислушаются ни к чьему мнению. Только что-то особенное может привлечь внимание важных людей клана. Изменить решение… даже не знаю, способны ли изменить их решение экстремальные обстоятельства. Не представляю такой силы.
Итачи тоже не представлял.
- Потом Шисуи догадался. Наверно, было нечестно пытаться скрывать от него правду. Ты же доверяешь ему и смог бы переубедить. Но ты знаешь, Итачи-кун, как к осведомлённости широкого круга относится совет.
- Они ничего ему не сказали, - понял Итачи.
Не сказали о миссии Итачи. Не сказали о намерении уничтожить клан полностью. Шисуи сам додумал, а Итачи при встрече подтвердил. Растаяли последние иллюзии. Если бы совет только позволил Шисуи принять сторону Итачи…
Но Шисуи был прав в одном – он бы не поднял руки на родственников. Он мучился желанием и невозможностью взять миссию Итачи на себя. Он думал над этим, прежде чем пойти на встречу… на последнюю встречу. Он рассчитывал получить опровержение своим выводам, которые вынашивал бессонными ночами и которые крепли со временем. Они с Итачи несли одинаковую ношу. Но Шисуи проиграл до того, как убедился в самых худших опасениях.
- Он понял сам, - с запозданием подтвердил Третий. – Мы опасались, что он сразу же бросится к тебе в попытке остановить, что, возможно, стало бы губительным для всех нас. Но ошиблись.
И тогда бы Шисуи уничтожили без разговоров, пока он не добрался до цели. Совету было невыгодно мешать зревшим планам Итачи. В тот день Шисуи тащил за собой приличный хвост.
- Вы совсем не знаете Шисуи, раз хотели запугать его особой политикой нашего клана. Шисуи никогда… - Итачи сделал паузу и снова повторил слово, которое должно было стать его девизом, - он никогда не доверял сладким обещаниям и необоснованным заявлениям. Чтобы сделать шаг, ему нужна была уверенность в его правоте.
Третий не торопил. Разговоры о Шисуи в прошедшем времени и каменное лицо Итачи должны были дать ответ на его основной вопрос. Но он не осмелится задать его сейчас. А Итачи не собирался говорить первым.
Он даже не мог отдать последних почестей Шисуи, которых заслуживал любой уважаемый защитник Конохи. Его тело найдут ещё до того, как оно начнёт разлагаться. Если нет, то Итачи сам этому незаметно поспособствует. И пусть элита узнает о его смерти вместе с остальными.
- Он избрал точно такую же линию поведения, - попытка Третьего наладить рухнувшие добрые отношения. Поздно. Добрых уже никогда не получится.
- Мы все – Учиха, - подчеркнул Итачи с щемящей гордостью за свой обречённый клан.
- Итачи-кун, - Хокаге не выдержал, переступил черту и опустил руку на его плечо, - это ведь посильное для тебя задание?
- Волнуетесь, не переметнусь ли я на другую сторону? – поймал скрытый смысл Итачи. Не собирался никого щадить, ибо они не пощадили его.
- Нет, - тут же ответил за него Третий, - не переметнёшься. Я обещаю позаботиться о Саске. Пока я жив, никто его не тронет. При выпуске я дам его команде сильного наставника, способного защитить его в любых обстоятельствах.
- Не ждите благодарности, - Итачи выдохнул, чем и выдал свою скорбь, - я потерял способность её выражать. Если вы не против, я бы предпочёл уйти.
- Ступай, - согласился Третий. Слишком мягок и покладист. От этого Итачи становилось ещё хуже. Он не желал принимать сочувствие за то, что собирался сделать. С сегодняшнего дня Итачи достоин только осуждения. Те, кто будет искать в его преступлениях смягчающие обстоятельства, не достоин даже взгляда в свою сторону. И их жизни не будут значить ничего.
Жестоко и прямолинейно.
Итачи остановился на крыше посреди Конохи. Уже вечерело, когда он наконец обратил взор в сторону квартала Учиха. Домой вернуться придётся, сколько бы времени ни заняла отсрочка. Не появиться там – дать повод для подозрений. Особенно когда отыщут тело Шисуи. На кого, как не на Итачи, в первую очередь падёт подозрение, если они постоянно крутились вместе, когда их свободное время совпадало. Хорошо, что никто не знает о Наруто. Не хотелось подставлять ещё и этого мальчика.
Картина происходящего запечатлелась в памяти Итачи в деталях. Он помнил, как Фугаку скорбно опустил голову перед могилой Шисуи, не произнёс ни слова, только тронул серую каменную плиту с высеченным знаком Скрытого Листа. Потом так же молча развернулся и прошёл в шаге от Итачи, словно вообще его не заметил. Кагами долго стоял перед последним пристанищем сына. Так же молча и величественно. Благодарил за сочувствие каждого, кто припадал на колени и отдавал Кагами и его жене уважительный поклон, выражая скорбь вместе с ними и благодаря за прекрасного сына, которого они воспитали. Нужно ли было Кагами сочувствие? Он выглядел холодным, не обронил ни одной слезинки. Итачи сперва обманулся, но сомнения развеялись, когда пришла его очередь.
Итачи не мог играть. Его горе вместе с остальными чувствами превратилось в монолит перед глазами. Он задержался у могилы дольше, чем Фугаку или Микото, дольше, чем товарищи Шисуи или другие родственники. Время остановилось, когда взгляд Итачи упал на первую букву имени кузена. Опять пелена перед глазами мешалась, цвета затеяли игру. Как ни силился Итачи, он не мог дочитать имя до конца. Потом он пытался успокоиться, согнать шаринган. Более того, он был уверен, что сейчас в его глазах властвует мангеке – необычное ощущение, к которому тоже придётся привыкнуть. Итачи второй раз переживал события двухдневной давности.
Когда удалось избавиться от изобличающего признака, он повернулся к родителям лучшего друга. Кагами оставался таким же холодным, как Фугаку. Но Итачи видел другую его сторону, ибо пережил её сам в превосходной степени. Кагами выражал горе по-своему. Наверно, так, как сделал бы это папа, если бы потерял сына.
- Он был лучшим среди нас, - вырвалось у Итачи. Он проклял себя за равнодушный тон, но снова ничего не мог с ним поделать. Интонация его не слушалась точно так же, как и эмоции, как и остальные чувства. Живые Итачи интересовали меньше, чем один-единственный мёртвый человек. Шисуи смог бы избавить Итачи от охватившего его оцепенения. Только он всегда мог достучаться до ревностно охраняемой сути. Итачи слишком долго играл в неприступность с другими. Теперь эта игра одержала верх и над ним.
Он лишь коснулся коленями земли, как снова очутился на ногах. Без слов, как и все они, двинулся прочь. Ни разу не оглянулся. Незачем. Не увидел брошенного вслед взгляда Кагами, не обратил внимания на будто пробудившегося Фугаку. Лишь отметил в стороне жест матери, нагнувшейся над Саске, тянущим её вниз. Младший братишка вовсе не глуп, если понимал, как неуместно прозвучат любые слова помимо стандартных соболезнований. Микото одобрительно кивнула. Больше Итачи её не видел, шёл вперёд, мечтая поскорее избавиться от тягостной атмосферы. Его глаза опять горели. Приходилось усиленно бороться с неконтролируемым проявлением мангеке. Уже получалось. Первый день был самым сложным. Мангеке появлялся сам, стоило лишь вспомнить последние мгновенья жизни Шисуи. В первый же день Итачи научился его быстро скрывать и вызывать по желанию. Но он до сих пор не пытался испробовать ни одной техники на его основе. Он достаточно изучил архивы, чтобы то и дело к ним не обращаться. Он просто свыкался, знал, что обозначенный день обязательно придёт. Первый шаг – Цукиёми. Это не должно быть сложно. То же Гендзюцу, только усиленное в несколько раз.
Саске догнал брата возле выхода из ровного ряда скромных одноликих могил, взял за руку и пошёл рядом. Итачи ничем не показал, что заметил. От присутствия Саске сжималось внутри, болело в груди, словно сердце готово было разорваться. Никогда не думал, как тяжело принимать сочувствие от любящих людей. Только Саске нашёл в себе желание посочувствовать Итачи. Никто больше. Ни отец, ни мать, ни Кагами или его жена, ни десяток других родичей, хотя все они знали, кем для Итачи был Шисуи.
Саске вернулся домой с братом, вместе с ним сел прямо на пол в коридоре. Итачи бессильно откинул голову на стену, уперевшись в неё затылком. Саске продолжал молчать. От этого становилось ещё хуже. Итачи не заслуживал сопереживаний, особенно от тех, кто тоже любил Шисуи. Итачи думал, как у мальчика шести лет хватает терпения выдерживать первую в жизни миссию, возложенную на него матерью.
Мама обязательно придёт к Итачи попозже, когда он немного успокоится, когда избавится от тени Шисуи перед глазами. Погребальная церемония – всегда очень тяжело. Но никто не знал, насколько это тяжело, если сам же и являешься виновником.
Посидев ещё немного, Итачи протянул руку к Саске и сжал его холодную ладошку.
- Сыро сегодня, - произнёс он без чувств, - ты не замёрз?
- Чуть-чуть, - признался Саске.
- Тебе надо согреться, а то сляжешь с температурой, - Итачи заботливо провёл рукой по его тоненькой курточке, пропитавшейся сыростью насквозь, и добавил. – Иди переоденься, а я пока вскипячу чай.
- Я могу и так…
- Героизм не всегда уместен. Я хорошо себя чувствую.
Это же не он сейчас лежит там в могиле. Хотя были моменты, когда Итачи хотел поменяться с кузеном местами. Шисуи уже отыграл своё, а Итачи только предстояло окунуться в ужасы обратной стороны жизни.
- Итачи, - Саске взвился следом, - ты ведь сильный? Ты не позволишь убийце до тебя добраться?
Итачи остановился. Вот как Саске воспринимает гибель Шисуи.
- Я сильнее убийцы в чёрном плаще. Тебе не о чем волноваться.
- Но Шисуи тоже был сильным.
Итачи потрепал Саске по волосам и ушёл первым. Как объяснить ребёнку, по какому принципу действуют убийцы. У них у всех разные цели. Здравомыслящий человек не станет убивать ради удовольствия. Особенно тех, кто сильнее его. Шисуи мог побить любого врага, если этот враг не относился к категории лучших. Но и тогда у Шисуи были неплохие шансы. Они бы создали много шума и привлекли внимание. Ни один убийца не ушёл бы незамеченным.
Итачи ушёл. Он остановился, слушая завывание одиночества в опустевшем доме, опять облокотился о стену. Надо собраться с мыслями. Но кто знал, что похороны странным образом воздействуют на него. Наверно – это второй шанс для раскаяния. Итачи раскаялся тысячу раз за два дня. И мог бы раскаиваться дальше, если бы не понимал, что времени у него больше нет на ерунду. Сегодня он окончательно попрощался с кузеном. Надо думать о живых.
Саске – вот тот, за чью жизнь стоило бороться, а клан Учиха уже обречён. Всё равно что умер.
Пальцы не слушались. Наливая воды в чайник, Итачи обрызгал рукав. Пытаясь нарезать хлеба, едва не выронил нож – вспомнил наставления младшему брату. Нож – тоже оружие. Итачи посильнее сжал его рукоять и оглянулся на чернеющий вход. Он сам не знал, как повёл бы себя, если бы там стоял Саске с расширившимися глазами. Если бы Саске понял…
Итачи неторопливо сервировал стол на двоих. Нельзя даже на пробу думать о Саске как о жертве. Свыкнуться с мыслью о бездыханном братишке на руках Итачи не смог бы никогда. Только Саске позволял думать о предстоящем хладнокровно. Ради Саске Итачи готов был закрыть глаза на прежние связи. Ради одного его шанса. Если Итачи всё сделает правильно, совет позволит ему жить. Но не простит ошибки.
Итачи ждал первых вопросов. Сначала думал, будто другие столь тщательно проявляют заботу о его чувствах. Глупо тормозить расследование беспричинно. Ранимая психика – не причина. Психика Итачи не была ранимой. Она выдерживала и более сильные нагрузки. Она всего лишь была ранена первыми плодами его последней миссии в Конохе.
Как же Итачи ошибался, списывая медлительность на сочувствие. Клан Учиха более суров. Он растопчет чувства другого, если видит в этом благо для собственного процветания. Уже за спиной Итачи полиция искала виновных. С того самого дня, как нашли тело Шисуи. Они молчали, пока искали доказательства. Долгая связь – весомое доказательство. Горе на кладбище – пустой кадр из немого кино. Ещё до того, как команда детективов появилась в доме Фугаку и Микото, Итачи их ждал. Успешный контроль над мангеке позволил снова мыслить рационально. Больше ничто не отвлекало от медленно реализовывающегося плана.
- Итачи, пойдём со мной, - снова Саске с требованием позаниматься. Летел, как угорелый. Волны колыхнувшегося за ним воздуха успешно шевельнули шторку на маленьком окне. Итачи только раз оглянулся, чтобы не промахнуться пальцами мимо его лба.
Саске замер с широко открытыми глазами. Уже понимал, что тренировка опять отменяется.
В другой раз – опять сказал Итачи. Другими словами, пустыми отговорками, даже обещаниями, которым не суждено было исполниться. Большого труда стоило Саске сдержаться и не разреветься или не накричать на брата, совершенно не принимающего участия в его жизни. Обида Саске расползалась по лицу открытыми эмоциями. Но ему придётся это перетерпеть. Недолго осталось. Совсем недолго. Итачи потерял право дать задний ход, когда убил Шисуи.
По воле Шисуи.
Итачи снова поймал себя на мыслях о нём. На сей раз удалось успокоить разбушевавшиеся воспоминания гораздо быстрее. Теперь всё, что касалось кузена – простое воспоминание. Но воспоминания всё ещё воздействовали на форму томоэ. Условный рефлекс, от которого необходимо избавиться в ближайшее время.
Саске увидел другую форму шарингана. Итачи не стал прятать её, ибо было уже поздно. Его спешный порыв только усилил бы любопытство брата. Зато полным бездействием, одним только видом мангеке, Итачи получил шанс заткнуть Саске на некоторое время. Кольнуло внутри от на миг испуганного удивлённого взгляда. Буря чувств пронеслась в глазах брата. То, чего лишился Итачи. К лучшему ли, но он до сих пор не воспринимал со всей остротой творящегося вокруг. Итачи не нашёл в себе желания выразить Кагами соболезнования наедине. Он не говорил о Шисуи с родителями, не делился с товарищами, которых тоже перестал замечать. Всё притупилось.
К лучшему или к худшему?
Как можно бесчувственно убить всех своих родных? А если с чувствами, то невозможно вовсе. Шисуи помог в главном. Даже он не подозревал, как воздействует на Итачи его смерть.
Делегация появилась во дворе. Итачи убрал руку ото лба Саске и продолжил заниматься чисткой оружия. Вышколенное до блеска, оно становилось только острее. Любое движение Итачи выглядело небрежным, отчего казалось более зловещим.
Итачи почти не слушал. Он заранее знал, что они скажут. Пришли вместе, побоялись встречи один на один. Правильно, они и должны бояться. Но не сегодня. Это случится в один день. Итачи подберёт самый благоприятный момент.
- …ты с ним проводил больше всего времени, - говорила одна из будущих жертв. – Поэтому мы сейчас… не в суде… спрашиваем, имеешь ли ты какое-нибудь отношение к его смерти?
Пустые вопросы. Убийца не признается в преступлении, если его не прижать. А Итачи не признался бы и тогда. А был ли хоть один человек, который смог бы прижать его теперь? Выстоять против мангеке шарингана?
- Шисуи был моим лучшим другом, - не отрываясь от чистки катаны, произнёс Итачи. Спокойно, помня о брате за спиной. Он не мог приказать Саске убираться. И считал, что братишке пора знакомиться с тёмными сторонами мира шиноби. Осуждение, смерть, убийство – всё это лишь детали.
- Поэтому мы спрашиваем у тебя, - подчеркнула вторая жертва. – Это ты убил Шисуи?
Итачи оторвался от занятия, встал, не оборачиваясь к замершему возле стены брату. Пусть считает себя незаметным, пусть тихонько уйдёт, в тайне вспоминая необычные глаза Итачи. Первое время он не посмеет открыться родителям. А большего Итачи и не нужно.
Разговор закончился торчащим из эмблемы клана Учиха клинком куная. Потом Итачи тихо ушёл, оставив гостей в недоумении. Пусть думают, что хотят. Убийцу не должно заботить, о чём думают его жертвы, если они не способны помешать его грандиозным замыслам.
Они не способны. Существовала ли во всём мире сила, способная остановить занесённую над кланом руку Итачи? Шисуи сам изъявил своё желание. Если им… жертвам… повезёт, они услышат правду, когда будут захлёбываться в крови.
Та же сила, что была неспособна помешать, привела его к реке, туда, где он навсегда, лёгким движением руки, закрыл глаза Шисуи. Итачи безошибочно отыскал место, где держал за руку остывающий труп, не присел на корточки, не тронул шелестящую траву. Он просто убедился, что с этим местом ничего не случилось, что никакой зверь не разрыл его в поисках слабеющего запаха крови, что оно вообще не провалилось под землю.
Потом он стоял на берегу, рассматривая волны и снова подгоняя ещё не произошедшие события под рамки собственных возможностей. Можно попробовать прямо сейчас одну из тех высших техник. Несколько секунд – вот что понадобится, чтобы нанести сокрушительный удар. Никто не ожидает мангеке в мирные времена. Особенно от тринадцатилетнего мальчишки.
Итачи почувствовал чужое присутствие почти в тот момент, как его одиночество было грубо нарушено. Наруто спешил со всех ног. Опять отыскал укромное местечко. Теперь Итачи не вернётся сюда.
- Итачи! – Наруто выкрикнул его имя, словно ждал побега.
Итачи оглянулся. Опять без эмоций. Ждал, пока малыш подбежит к нему и не ухватится за рукав. Лучше бы взял за руку. Итачи необходимо было ощутить близость человеческого тепла. Тепла, не касающегося клана Учиха. Наруто не отпускал, задирал голову, ища прямого зрительного контакта. Итачи пошёл навстречу, позволил Наруто пройти все ступени сочувствия. Наруто уже знал. Следил ли, или птичка на хвосте принесла – какая разница. Но он знал!
- Итачи, теперь я буду заботиться о тебе, - Наруто перебирал пальцами обеих рук. Опять чумазый. Вмиг захотелось обтереть его щёки от грязных разводов.
- Когда же ты перестанешь драться? – вместо ожидаемого равнодушия Итачи разбудил эмоцию. Одну. Живую и столь слабую, что стало тревожно.
- Шиноби должен защищать свою честь, - продекламировал Наруто. От его неуверенной улыбки оцепенение начало оттаивать. Такой же несмышлёныш, как Саске. И более открытый, отчего делиться с ним секретами было не так трудно. Или от того, что Наруто буквально боготворил Итачи.
- Должен, - подтвердил Итачи, без труда высвободил руки и пригладил торчащие в разные стороны светлые лохмы.
- Вот я и защищаю.
И они замолчали, оба повернули головы к бесчисленным волнам, отодвигая неприятный момент откровений. Но сдвижение сроков – всегда ожидание, в большинстве случаев напрасное. Не в характере Наруто бояться трудностей. Он снова начал первым, не подозревая, как глубоко способны ранить слова невинного ребёнка.
- Шисуи тоже защищал честь шиноби?
- Да, - а что оставалось? – Но он проиграл.
- Ты не горюй, Итачи. Старик Третий говорит, что все, кто умирает, попадают в лучший мир.
- А ты в это веришь?
- Верю, - Наруто сжал кулаки. – Не может быть по-другому. Почему убийцы должны умирать точно так же, как и герои?
- Шисуи не был героем, - напомнил Итачи.
Был для него. Но героями обычно считают человека за видимые заслуги перед обществом. Того, кто постоянно рискует жизнью, спасая других.
- Может, он и не был героем, - согласился Наруто и тут же возмущённо добавил. – Но он был хорошим. Ты же сам ловил преступников. И тебя не волнует, что все умирают одинаково?
- Наверно, волнует, - Итачи не думал над вырывающимися словами. Он испытывал благодарность за разделённые моменты грусти. А совсем недавно Итачи искал способ избавиться от этого шального мальчишки насовсем.
- Тогда давай вместе думать, что он в лучшем мире.
- Кто рассказал тебе о Шисуи? – спросил Итачи.
- Я видел, как его хоронили. Я не очень хорошо его знал. И видел мало. Но ведь ты с ним дружил. А когда умирает друг, это всегда грустно.
- Много ли твоих друзей умерло?
- Ой… ну Итачи, ну ты же сам понимаешь.
- Понимаю, - подтвердил он. – Пойми и ты, Наруто. Мне хочется побыть одному.
Не хочется, но так легче думать. Яркие эмоции Наруто могли поколебать твёрдую уверенность Итачи. Если бы вся его семья обладала такими же качествами, приговорить её было бы стократ сложнее.
Или она вообще никогда бы не задумалась о перевороте.
- Тогда я постою здесь молча, позади, - вызвался Наруто, совершенно не восприняв просьбы Итачи буквально.
С такой нуждой за спиной думать ещё сложнее. Итачи повернулся к отступившему Наруто. Встал как вкопанный, как и обещал. Чуть помладше возрастом – вообще бы спрятался в кустах.
- Наруто, не так, - покачал головой Итачи, – один – это совсем один, - обвёл рукой окрестности.
- Но одному тебе будет ещё хуже, - засопротивлялся Наруто.
- Хорошо, - Итачи не стал настаивать и объяснять. – Я уйду сам, - остановил готового возразить мальчишку, - научись уважать скорбь товарищей. Иногда кажется, что поддержать их – святой долг, а на самом деле ты помешаешь.
- Я мешаю тебе?
Сжатые кулачки. Не злость властвовала в Наруто, а стремление избавить от одиночества.
- Ты же сам провёл несколько лет один. Должен понимать, что одиночество иногда нужно всем.
Итачи ушёл прежде, чем завязался спор. Пусть Наруто держится подальше. И не мешает… да, именно не мешает осуществлению тщательно разработанных планов.
Фугаку поправил лампу в фонарике перед дверью. Мелкие мотыльки и мошки тут же облепили источник света, закружили в беспорядочном танце. Отец раз махнул рукой, разгоняя их шабаш, что совершенно бесполезно. Насекомые вернулись на свои места через секунду. Из щели от приоткрытой двери падал лучик жёлтого света. Его краешек достигал тёмного пятна, при свете дня превращающегося в кусты, которые Итачи периодически просили подрезать. В последний раз он использовал обычные садовые ножницы. Две недели назад. Саске не дождался представления. Потом, когда они остались наедине, тихонько спросил, почему Итачи не срубил грубые ветки катаной. Итачи не придал значения словам брата.
Тогда он ещё не знал, какое задание получит неделю спустя.
Фугаку давно заметил наблюдателя, делал вид, будто ему всё равно. Но когда Итачи решил, что он собирается вернуться в дом, отец всего лишь поплотнее закрыл дверь и двинулся к первенцу. Остановился в двух шагах, облокотился о перила, всмотрелся в сгущающуюся темноту. Итачи с неожиданным удивлении отметил, как Фугаку постарел. На голове засеребрилась крошечная прядка. Лицо его осунулось. Если не всматриваться, то не заметишь. Наверно, то следствие переживаний. Не только на долю Итачи досталось.
- Почему не заходишь? – спросил Фугаку.
Редко обращался вот так открыто, по-человечески. Итачи успел забыть, какую роль обычные отцы играют в жизни ребёнка. Он успел смириться с мыслью, что отца у него вскоре вовсе не будет. От ощущения предательства заскребло в горле. Итачи сглотнул, но ответил спокойно:
- Душно.
- Сегодня не жарко, - не согласился Фугаку.
Они оба знали второе значение слова «душно».
- Это из-за Шисуи? – продолжил отец допрос. Не как следователь, а как любящий родитель.
- Из-за всего, - Итачи не соврал. Он пресытился горечью. Она его душила и требовала остановиться. Только нельзя останавливаться. – Пап, ты тоже меня винишь?
- С точки зрения логики, кроме тебя нет подозреваемых, - отец не обвинял, просто поддерживал беседу. Как поздно он спохватился. Да и Итачи хорош, забросил семью, погнавшись за далёкими идеалами. А вот они – идеалы. Требуют идти на жертвы, которые простой человек не способен осознать.
- А ты, пап? Ты так думаешь?
- Я бы хотел, чтобы ты помог мне собрать доказательства. Но ты больше не хочешь иметь с нами ничего общего, - Фугаку тоже тяжело воспринял гибель Шисуи. Давно не вспоминал – как тяжело думать о смерти родных, особенно детей. Теперь пришлось. А скоро придётся задуматься о собственной. Если он успеет.
- Хочу, - возразил Итачи ещё тише, - всегда хотел, чтобы мы разделяли одну точку зрения.
- Ты настроен против полиции, - констатировал отец. – Из-за того, что мы провели границу между нами и правлением Конохи?
- Это неправильно, - Итачи качнул головой, отказываясь смотреть на отца. Устремил взор в самый тёмный угол двора.
- Ты знаешь, почему мы это сделали. Совет стал лезть в чужие дела и пытаться оказывать на нас влияние, совать нос во внутриклановые дела, его совершенно не касающиеся. Ты же не думаешь, что мы стали бы спокойно наблюдать за тем, как разваливается дело всей нашей жизни… всей моей жизни, Итачи.
- Для этого существует стол переговоров, - напомнил Итачи. – Почему бы вам опять не собраться всем вместе и не попробовать прийти к согласию?
- Поздно. Пока у власти Данзо, охочий до власти, ничего не изменится.
- Если ты так хорошо его знаешь, должен волноваться ещё больше, - Итачи рисковал раскрыться, но не промолчал, - ты же знаешь, он не сидит сложа руки.
- У него не так много возможностей, - Фугаку неодобрительно отнёсся к требованию сына уладить разногласия официально. Значит, они давно всё решили. И совет решил. И Итачи, потому что у него единственного выбора не осталось.
- Данзо стар, - продолжил Фугаку. - В основном, в совете сидят трусы, не заслуживающие уважения, - сказал, как плюнул. Отец относился к бесполезным болтунам с резкой антипатией. – Кто из них ступит в первые ряды, если на Коноху нападёт враг?
- Третий, - напомнил Итачи.
- Третий, - повторил Фугаку ровно. – Кроме него кто?
- Ты забываешь, что у Данзо под началом АНБУ. Он бросит все свободные отряды без раздумий.
- И выйдет сухим из воды, тогда как остальные будут проливать свою кровь. Мне противно видеть такие отбросы в правлении. А у тебя теперь слишком мало свободы, чтобы возражать. Ты этого добивался? Мечтал лишиться права голоса и стать марионеткой?
Упрёк – всё, что мог позволить себе отец.
- Ты счастлив, Итачи? – не остановился он на достигнутом. – Ты уже неделю ходишь как в воду опущенный. А кто кроме полиции расследует убийство твоего лучшего друга?
Итачи снова почувствовал, как шевельнулись его скрытые томоэ.
- Не надо, пап, - попросил он примирительно.
Бесполезно, как и твердил Данзо.
- Нет, ты обязан выслушать, - Фугаку пытался избавиться от накопившегося. Он даже не предположил, что разговаривает со своим палачом. Доверял до сих пор, хотя Итачи не раз пренебрёг семейными узами.
- Я знаю, - поторопился остановить его Итачи. – Знаю, пап. Я виноват с твоей позиции. Но и ты меня пойми. Я бы никогда…
Оборвал фразу на полуслове. Что – никогда? Никогда бы не тронул никого из них и пальцем? Сказать оказалось нечего. Итачи совсем отвернулся. Продемонстрировал отцу спину, подавил желание закрыть лицо руками. Не хотел видеть вообще ничего, даже отблеска света от фонаря над дверью. Несколько минут абсолютного покоя, чтобы успеть сосредоточиться и снова вернуть себе способность мыслить трезво.
- Пойдём домой, - отступил Фугаку. – Я должен был проявить участие, а не отмалчиваться в стороне. Ты бы не захотел его убивать, даже если бы он стал нукенином.
Итачи думал над этим. Не захотел бы – бесспорно. Вопрос в том: сделал бы или нет без инициативы Шисуи? Чем бы закончилась борьба Итачи с самим собой? Катаной в чьём сердце?
- Я не знаю, - Итачи заставил себя посмотреть на отца, - не знаю, смог бы я или нет.
- Это ведь не ты убил его? – попытался Фугаку с надеждой, которой раньше проявлять не смел. Не проявлял никогда с того момента, как Итачи научился распознавать его эмоции.
- Думаю, никто бы не смог, если бы он сам не позволил. Он обладал силой, способной заткнуть большинство дзёнинов Конохи за пояс.
- Он бы никому не позволил, - подхватил Фугаку и тут же испытующе всмотрелся в лицо сына, - если только тому, кто был ему ближе, чем остальные. Если бы знал, за что умирает.
Итачи промолчал. Опять опасно близко.
- Он знал, Итачи?
- Не знаю, - демонстрация усталой неосведомлённости. Если Итачи пропустит хоть одну эмоцию, даже уместное возмущение, всё может рухнуть. Отец мог докопаться до истины и поверить в неё безо всяких доказательств. Он почти верил, что Шисуи пал от руки его старшего сына. Итачи сам разрушил его иллюзии.
- Это должно было быть что-нибудь действительно из ряда вон выходящее.
- Я не буду гадать, пап, - остановил его полёт фантазии Итачи. – Я просто не знаю. Но если это его добровольный выбор, как я могу не уважать его?
Чуть больше боли, чем хотелось продемонстрировать. Итачи ошибся: кроме Наруто остались ещё люди, способные вызвать в нём настоящие чувства. Таковыми являлась вся его семья.
- Неважно, почему он сделал этот выбор. Важно, кто нанёс удар, - подчеркнул Фугаку.
- Для меня важно, - надавил Итачи.
- Скажи, что это сделал не ты, - отец опустился до просьбы. Всегда возвышался над детьми неприступной скалой, а теперь демонстрировал обычные человеческие страхи.
- Нет, не я, - заверил Итачи перед тем, как уйти домой.
Не он. Это сделал Шисуи. Итачи не нажимал на рукоять катаны, он просто позволил событиям развиваться своим чередом. Наверно, уже тогда он знал, что Шисуи намерен закончить начатое. Вероятно, он больше никогда бы не решился повторить. И Итачи тоже. Если бы не тот день, сейчас Итачи мог бы уже освободиться от миссии.
Итачи поправил катану за спиной. Сегодня, уходя утром, он забрал с собой весь арсенал. День, ничем не отличающийся от остальных, начался с отчётливых мыслей. Мысли обрушивались водопадом и оставались чёткими до самого конца. Получалось уделять внимание каждой из них. Как раньше. Зато незаметно ускользала из реальности людская суета. Саске, как обычно, пытался вырвать у брата обещание потренироваться, когда он вернётся из академии. Итачи словно бы не заметил его, только скользнул взглядом и даже не ткнул двумя пальцами в лоб. Мама предложила полноценный завтрак. Итачи прошёл мимо. Отец хмурился из своей комнаты, но не остановил. Ничто не предвещало неожиданностей.
Итачи не пошёл встречать вернувшуюся с миссии команду, в которой должен был стать капитаном, хотя использовал именно это объяснение для родителей. Потом снова провёл несколько часов наедине с собой, разгребал остатки бардака в голове. Так ясно и легко не было уже довольно давно. Тому могла быть только одна причина. Подсознательно Итачи обозначил день и просто его ждал. Сегодня он вёл себя немного странно, более отчуждённо, чем в последние дни. Мама даже остановила его в воротах и осведомилась, не заболел ли он. Потом спрашивала про Шисуи. Волновалась, как её сын сжился с трагедией. Шисуи не отпускал Итачи до последнего момента. Его образ с внушённой фантазией укоризной торопил, повторял как заклинание, что его смерть была напрасной, если Итачи наконец не соберётся со смелостью.
Настоящий Шисуи никогда бы не сказал такого в момент полной безнадёжности.
Шисуи многое бы мог, но, увы, рассчитывать на его помощь не приходилось. И виноват в этом Итачи. Если нет, то почему же он обзавёлся мангеке шаринганом? Сила – это всегда награда за труды.
Он ещё раз проверил остроту катаны, перебрал арсенал кунаев и сюрикенов. Не будет громких звуковых эффектов, взлетающих до неба волн и вспышек огня. Всё произойдёт очень быстро. Так же быстро, как Итачи, полный решимости, пересёк расстояние до квартала Учиха. Все, кто должен был пойти под нож, находились здесь. Все, кроме Саске и нескольких человек, пребывающих в здании полиции. Сходить за ними, заманить в отдельный кабинет и покончить так же молниеносно. Всё расписано по пунктам. Самый зловещий план, когда-либо создаваемый Итачи.
Он не торопился, когда ступил на центральную дорожку. Позади никого, улица пустовала и спереди. Открыта лишь лавка Теяки, где он вместе с женой разбирал последнее поступление товара.
- Добрый день, Итачи-кун! – Теяки улыбался. – Видел, как Саске сегодня побежал в академию.
- Надеюсь, он не доставил вам хлопот? – вопреки здравому смыслу, Итачи не чувствовал ни капли волнения. Он стоял и раздумывал, стоило ли начать с них. Если поднять шум, остальные, более опасные противники, могли подготовиться. И тогда не получится легко.
- То и дело оглядывался. Говорил, что ты вёл себя странно.
- Фантазия, - пожал Итачи плечами, посмотрел вперёд. Определённо, за ними он вернётся позже. Начинать стоит всегда с самой трудной цели. Больше не обмолвившись ни словом, он прошёл дальше, старался не всматриваться в окна домов. Наблюдение он почувствует. Обострившаяся интуиция напряглась, как струна. Итачи не менял темпа, старался не думать о бойне несколькими минутами позже, избегал представлять лица отца и матери. Вместо них размытое пятно телесного цвета. Ещё одна очень сложная ступень. Но теперь не было ни малейшего сомнения, что он сможет это сделать. Сегодня что-то изменилось. Сегодня Итачи избавился от неуверенности. Он сделает то, чего ждут от капитана АНБУ – он выполнит задание максимально быстро.
А потом подождёт Саске и даст ему стимул жить дальше. Заставит его расти в собственных глазах и, если получится, избавит от навязанных советом требований. Пусть он идёт другим путём, мало похожим на путь старшего брата.
Впереди появились очертания дома. Громадные мёртвые постройки, в которых Итачи родился. Неосознанно он шёл сюда, только в конце поняв, с кого он собирался начать. Хорошо, не останется повода для сожалений. Убив Фугаку и Микото, он получит полную свободу. Не останется больше человека в клане, перед которым дрогнет рука.
Рука не дрогнет. Итачи твёрдо знал это, в каком бы порядке ни планировал резню.
Наблюдение он почувствовал задолго до того, как увидел первого живого человека после Теяки с супругой. Остановился перед воротами дома в ожидании, но без сомнений.
- Итачи!!! – от самого начала дороги раздался громогласный мальчишеский крик. Мысли молниеносно подсунули образ Саске. Братишка мог всё сорвать. Ему не полагалось оставаться дома – и Итачи это прекрасно знал.
Потом он провёл краткое сравнение. Голос не принадлежал Саске. И вопил он не как уважаемый всеми Учиха. Сердце Итачи впервые за сегодня подскочило. Увидеть Узумаки Наруто оказалось более неожиданно, чем бунт по всей Конохе, если бы что-то пошло не так. Итачи сдержался, только чувствовал, как маслянистая пелена заволакивает глаза. Подсознательно выпустил мангеке. Так напряжён, что первой его ответной реакцией на любой раздражитель могла быть только эта. Не напрасно Итачи проводил время в тренировках. Против Учиха могла сработать только ещё более ужасная сила.
- Итачи, стой! – орал Наруто, мчался как вихрь. Если сейчас споткнётся и упадёт – разобьёт всё лицо, а то и руку-ногу сломает. – Не надо, Итачи!
Заинтересованные лица за стёклами домов. Первое, которое Итачи узнал – лицо Фугаку. Где-нибудь наверняка заинтересовалась Микото. Итачи не успел сделать ни шага, даже теперь не отказавшись от задуманного, как Наруто налетел на него и обхватил обеими руками на уровне бёдер. Ткнулся лбом в бок и замолчал. Его горящее жаром от долгого бега тело, чуть подрагивающее. Его шумное дыхание, частое настолько, что живой огонь ощущался через одежду.
Не надо, Итачи… В голове раз за разом повторялась его последняя фраза. Итачи не шевелился. Не растерялся, хотя от идеального плана пришлось спешно отказаться. Был запасной вариант. Два варианта. Первый – отшвырнуть этого малыша от себя и захватить преимущество, сыграв на элементе неожиданности. Второе – отложить на день.
Если получится…
Лицо Фугаку исчезло, а Итачи всё ещё стоял.
- Наруто… - он наконец попытался высвободиться. Наруто только укрепил хватку. Вероятно, считал её надёжной. Не задавался вопросом: сколько секунд потребуется Итачи, чтобы швырнуть его о каменную стену. Вырубить одним ударом и продолжить намеченную миссию. Итачи этого не сделал.
- Не отпущу, - упрямо объявил Наруто, - ты хочешь их убить, потому что они поступают неправильно.
- Кто сказал тебе, что я хочу? – Итачи всё ещё медлил, давая шанс обречённым жертвам.
- Ты сказал, - выдал Наруто без колебаний, - и Саске. Поэтому тебе было плохо. Так плохо, что ты даже не хотел со мной разговаривать. Ты рассказывал мне про манн-ге-ке. – опять по слогам произнёс Наруто, - я его сразу узнал по описанию Саске. Даже он, настоящий Учиха, не знает, что это такое…
Саске, действительно, не знал. Новая форма шарингана напугала его больше, чем Итачи представлял вначале, заставила братишку помалкивать. А Наруто рассказал. Наверно, такой настойчивости можно было только потакать, чтобы от неё избавиться.
- Я знаю, почему тебе было так плохо. Потому что ты сам убил Шисуи, - Наруто не спрашивал. Он рассказывал то, что Итачи переживал на протяжении полутора недель.
Интуиция и железная логика, которой Итачи никогда не ожидал от легкомысленного мальчишки. Шиноби он никакой, а товарищ лучший из всех, которые вообще могли быть.
- Не надо, Итачи…
Наруто это повторял или сам Итачи в мыслях – всё снова рухнуло с небес. Итачи обхватил ладошки Наруто и попытался расцепить их. Наруто не поддался, завертелся, принимая более устойчивое положение. Теперь он почти висел на Итачи. Он бы вынес любую боль, цепляясь ещё сильнее.
- Он сам, Наруто… - вместо оправданий или заверений произнёс Итачи. Почувствовал, как сильно хочет выглядеть незапятнанным перед этим ребёнком.
- А?
- Шисуи… он сам заставил меня.
- Значит, это всё-таки был ты, - тихий и отчётливый голос отца со стороны двора. Стоял напротив распахнутых настежь ворот. Суровый Фугаку, каким видел его Итачи с детства. Таким же папа предстал сейчас, как единственный судья.
Наруто не отпускал. Итачи медленно поднял взгляд.
Как только Фугаку увидел мангеке, сразу замолчал. Он лучше других знал, что это такое, но не нашёл в себе воли заполучить такие глаза. Он обходился собственными силами, ибо клан оставался сплочённым до последнего момента. Одинокий солдат не мог проделать того, что планировал Итачи. Поэтому Итачи необходима была та сила. Он не стал оправдываться. И скрывать поздно. Пусть Фугаку сам видит, куда завела их единоличная политика. Пусть Итачи умрёт сегодня, но он заставит старших и влиятельных представителей клана серьёзно задуматься.
Пусть все знают, с чем им придётся иметь дело, когда они вознамерятся пойти вразрез с установленными законами.
Фугаку мог бы обвинить сына в предательстве. Именно таковым Итачи себя и чувствовал. Но отец промолчал. Обернулся на звук открываемой двери и загодя остановил разволновавшуюся Микото. Схватил её, словно она собиралась броситься в огонь, и держал так же крепко, как держал Итачи Наруто.
- Не может быть… - обронила она, - Итачи… это не ты!
Если бы она знала, как долго будут мучить его эти слова.
- Тебя выгонят из академии за прогулы, - за один день Итачи устал больше, чем за две недели. Наруто преследовал его, хватался по любому поводу, то и дело требовал клятв. Итачи не клялся. Напрасно он старался обмануть Наруто обещанием на «сегодня». Наруто хорошо понимал различия.
Они сидели напротив друг друга во влажной от накрапывающего дождя траве по пояс. Мальчик не отводил от лица Итачи взгляда. Ничто не могло напугать его. Напрасно Итачи давил мангеке. Если сам его опасался и того, что он мог натворить, то это никак не относилось к Наруто.
- Может, у меня и нет таких крутых глаз, - говорил он, - но не жди, что я струшу.
И продолжал давить на психику. Результат только-только дал о себе знать, когда Итачи продрог от проникающего влажного холода и отпустившего оцепенения. Именно оно позволило смело ступить в родной квартал в качестве убийцы.
Теперь он точно провалил задание, но получил возможность надеяться на стол переговоров между кланом Учиха и правлением Конохи.
- Если выгонят, поступлю в следующем году, - заявил Наруто. – Или, ты думаешь, академия для меня важнее лучшего друга?
- Наруто, я не твой лучший друг.
- Может быть, для тебя. А для меня – лучший. Я уже, кажется, говорил, что ещё и единственный.
- Да, - Итачи вынужден был согласиться, - верно. Никто другой не мог бы броситься вперёд, рискуя нарваться на клинок в сердце.
- Чего? – Наруто подался вперёд. – Как это?
- А ты думал, я бы пощадил тебя, добиваясь цели? Высшей цели, Наруто, от достижения которой зависит гораздо больше жизней, чем весь мой клан.
- Но ты же не ударил.
И опять Итачи в некоем замешательстве смотрел на него. Почему не ударил? Даже не думал о том, чей Наруто сын. Не вспомнил о демоне, заключённом в нём. Наруто сам не знал, какой отпор мог дать любому противнику. Лису могло не понравиться существование в разлагающемся трупе.
- Скажи честно, ладно? – Наруто приблизился ещё. Теперь, даже обладая всей скоростью шиноби, Итачи не удалось бы ускользнуть, прежде чем его схватят. – Ты, правда, не убивал Шисуи?
- Почему это для тебя так важно?
- Какой бы ни была причина, он – твой друг. Ты сам говорил, что нельзя устраивать грызню в тылу, когда всем грозит общий враг.
- А если я скажу, что это я?
- Тогда я тебя ударю.
- И отпустишь?
- Если бы ты хотел уйти, ты бы уже давно сбежал, – довольный собой, но слишком взволнованный Наруто. – И я пошёл бы к Хокаге просить помочь тебе.
Скорее уж, за смертным приговором. Итачи не знал, что грозило ему теперь. Третий легко согласится принять создавшееся положение, а с советом всё гораздо труднее. Особенно с Данзо, его непосредственным начальником. Первая в жизни индивидуальная миссия класса S – и Итачи ухитрился провалить её. Но, видят небеса, насколько огромное он испытал облегчение от этого провала.
- Почему же ты не сбежал? – изменил вопрос Наруто.
Всё сводилось к одному.
- Потому что мне больше некуда идти.
- Ну не надо вот этого. Ты же не на улице жить собираешься. Можешь пока пожить у меня.
- Сниму квартирку на окраине Конохи.
Наруто опять сверлил его сердитым взглядом. Он тоже устал. В животе заурчало. Наруто заворчал, чуть не пнул себя кулаком в живот, но сделал бы только хуже.
- Не сбежал, потому что никогда не хотел их убить, - решил закончить на этом Итачи. Со вздохом. С предательским тяжёлым вздохом, наворачивающим слёзы на глаза. Но Итачи выдержал испытание – остался спокойным. – Больше всего – не хотел убить Шисуи.
- Тогда зачем затеял всё это?
Итачи не ответил, отвернулся, рассматривая блеск реки за полосой некошеной травы.
- И как тебе удаётся оставаться таким спокойным! – реагируя на равнодушие собеседника, выпалил Наруто.
- Я не спокоен, - Итачи вернулся к нему.
Далеко не спокоен. И постепенно внутри разливалось отчаяние. Лучше бы продолжать ощущать оцепенение. По крайней мере, с ним не было так больно. Итачи расскажет о Шисуи, если Наруто будет так же упорно настаивать. Зачем прятать то, что и так вскоре станет всеобщим достоянием. Пусть они сами рисуют версии и представляют картину преступления. Итачи помогать им не собирался.
- Шисуи сказал перед смертью, что моя боль сделает меня сильнее.
- Нет, - Наруто активно замотал головой. – Твоя боль сделает тебя несчастнее.
- Но так сказал Шисуи, - акцент на посмертные слова лучшего друга.
- А так… - Наруто не согласился, - сказал Узумаки Наруто!