Посмотреть публичную сессию собралось приличное количество народу, и сами "виновники торжества" уже здесь. Сидячих мест не то чтобы много. В основном расселись Доминанты, их Нижние рядышком: либо на лавочке под боком, либо стоят за спиной или сбоку у стены. У каждой пары свои интересы и правила. Вадим тоже пристроился стоя. Посидел он тут однажды вальяжно без спроса, шороху навёл, однако на теперешний результат ничуть не ропщет.
Как ни странно, но про Ирландца и Гарду помнит ещё с первого своего появления и разговора с Мальвиной. Тот сетовал, что на таких здоровых сабов драконовского типа не осталось Верхнего по габаритам. Теперь Вадим понял почему. И понял, чем они знамениты.
Уже на стадии визуала эта пара даёт фору многим. Доминант — огромный, рослый, крепкий мужчина, давно миновавший отметку в два метра, с огненными волосами, аккуратно стриженной бородой и проницательными зелёными глазами, не беседующими с тобой напрямую, но чётко передающие лишь две неоспоримые мысли: он всё держит под контролем и это всё идеально.
Ирландец снимает пиджак, оставляя его в стороне, и протягивает руку Гарде. На манжетах лаконичной чёрной рубашки блестят квадратные рубиновые запонки. Парень покорно кивает и осторожно закатывает рукава. Сам он уже в одних лишь узких брюках, которые вот-вот снимет. Если приглядеться, за статным и выделяющимся Господином можно разглядеть эффектного Нижнего под стать ему. Совершенно белые волосы — то ли осветленный, то ли действительно седой, — и гетерохромия выделяют его из многих. Он был стройным, эстетичным и на удивление довольно высоким: с Ирландцем рядом все казались гораздо ниже. Словом, они идеально дополняли друг друга, приковывая к себе восхищенные взгляды многих.
Мужчина благодарно целует парня в изгиб шеи, присаживается на одно колено и снимает с него брюки и нижнее бельё. У Гарды сухая вытянутая и выраженная мускулатура, которая встречалась у некоторых сослуживцев Вадима. Возможно и он из военных или гражданских служащих, что добавляет его подчиняющейся роли остроты и огня. Со стороны эта пикантность заметна сильнее: осознав её у себя Дракон даже в улыбке расплылся.
Широкие ладони единожды проходятся по бледным бёдрам, чуть сжимают их пальцами. Затем мужчина берёт подготовленную красную верёвку и начинает связывать сабмиссива. Вадим видел такое только в порно или на эротических картинках, сам никогда не практиковал. Узлы ложатся ровно и ловко так, что скоро оплетают плечи, сведённые за спиной, фиксируют запястья, продолжаются по телу дальше. Рыжий в начале, после первого же узла, поддел верёвку двумя пальцами, убедиться, что не перестарался с силой и не перетянул.
На бледной коже красная веревка особенно контрастирует, плотно оплетая все тело. Гарда спокоен и невозмутим — не каждый человек, причастный к военному делу, будет без притворства доверяться другому человеку, ведь из такой вязки самостоятельно не выбраться, а веревка уже оплела бедра с коленями и вот-вот потянется через кольцо для подвеса к анкеру на потолке. Свое удивление чужому покорству Вадим пресекает сразу же: он точно также без страха и напряжения позволяет Золоту связывать себя, стало быть у этих двоих еще больший уровень доверия.
Терпеливо ожидая, пока Ирландец закончит с подвешиванием и проверит надежность крепления, парень шумно выдыхает и откидывает голову назад. Колени плотно прижаты друг к другу и подвешены выше остального тела — наверняка долго так не провисеть, но пока парень расслаблен и лишь изредка сжимает пальцы в кулаках. Взгляд полуприкрытых глаз сквозь толпу похотливым туманом струится и сталкивается со взглядом Дракона, заставляя того уловить в мутной гетерохромии что-то помимо покорности. Сладкое самодовольство без тени улыбки, одними лишь расширенными зрачками. "Смотри и завидуй".
Вадим даже сглатывает и бровями дёргает инстинктивно. Да уж, тут можно было бы позавидовать, но своё положение и своего Господина он бы сам не променял ни на что другое. Однако не признать эту эстетичную сессию своеобразным заманчивым видом искусства нельзя. Поэтому, видать, Морок, как назвала его Королева, так рад им в дни новичков.
Ирландец покрепче затягивает последние узлы, касанием ведёт по бедру Гарды и берёт стек в цвет верёвки. Неспешно оглаживает им ягодицы парня, словно предупреждает, знакомит, даёт привыкнуть. Пруток со свистом рассекает воздух. Первый удар остаётся на бледном теле тонкой яркой алой полосой. Она словно дополняет плетение, но не теряется, выглядит по-новому, красноречивее.
Дракон чувствует, что в брюках становится тесно и неудобно. Он явно возбуждается, причём всё сильнее и сильнее. Если всё пойдёт так и дальше, то придётся прерваться на дрочку, а пропускать ничего не хочется. Тут общество явно приличное и воспитанное, перед чужими не обнажаются, если сами в сессии не участвуют. Так что придётся поучительно терпеть.
Гарда отзывается на удар скорее с непривычки и теряет контакт с глазами Дракона, по всей видимости не желая больше тратить на него свое внимание. Тихо шипит сквозь сомкнутые зубы и вновь расслабляется, хотя мгновение назад живот поджимался до виднеющихся ребер. Подвешенная поза не предполагает возможности хоть немного дернуться в сторону, от того порка принимается еще более покорно и смиренно. Юркий язычок парня проходится по губам, выпрашивая быть построже и откровенно напрашиваясь, насколько позволяет положение.
Ирландец довольно, но сдержанно улыбается, слегка вытягивая уголки губ. Следующий шлепок приходится чуть ниже, почти под ягодицы, на место понежнее, наливается яркой полосой практически ровно параллельной предыдущей. После снова поглаживает крепкую красивую задницу стеком, снова удар, и снова та же очерёдность. Смотрит в лицо парня аккуратно, так же сдержанно, без лишних движений, не заглядывается в упор. В зелёных глазах своё властное пламя.
Вадим думает о гордости. Она есть здесь у многих и у каждого своя. Нет упрямой, капризной, недоступной — её глупо иметь в данном клубе. У Золота она грациозная, благородная, создающая эстетику практик и поведения. У Гарды единоличная, не оставляющая ни одного шанса другим, но пускающая к парню Господина, да ещё как. И Ирландец, хоть не тратится на чрезмерные действия и эмоции, явно внутри упивается гордостью за сабмиссива, за его послушание и принадлежность только мужчине.
А ещё думает о навязчивом стояке. И в этом "несчастье" он не один. Видно что некоторые стоят, переминаясь с ноги на ногу, поправляя пояса, ширинки и штаны, сидящие часто меняют ногу, заброшенную на вторую. Некоторые сабы жмутся к своим Верхним, беспомощно пытаясь потереться для облегчения возбуждения, а те одёргивают их бесшумными шлепками, но мстительно мнут места посочнее.
Пока Вадим истекал слюнями на представление этой парочки, Алтан и Шурик наконец вышли из кабинета. Последний немедленно сообщил, что ему нужно выпить, но перед тем, как успел скрыться, был несколько удивлен. К усталой и потрепанной паре подошел тот самый охранник, так вовремя оказавшийся рядом. Скромно поинтересовался, все ли у них в порядке, и смущенно принял благодарность за отличную реакцию. Золото успел уловить интерес и долгие взгляды в сторону Шуры, немного прикинул, что Святослав выглядит человеком достойным, и разрешил проводить Нижнего до бара.
"Как мамочка уже благословление даю," — с легкой улыбкой размышлял Алтан, пока искал в толпе Дракона, и надеялся, что охраннику не придет в голову досаждать Мальвине, у которого и так нервы ни к черту после всего произошедшего. Нижний оказался там, где его и оставили: с очевидным огромным интересом наблюдал за тем, как из Гарды выбивают хриплые стоны. Зрелище и правда притягивающее взор всем, начиная от профессиональных и выточенных до совершенства действий Верхнего, заканчивая мягкими бедрами, перетянутыми красными веревками и перечеркнутыми такими же красными полосами от стека.
— Нравится? — чтобы шепот никому не помешал и услышал его только Дракон, приходится задрать голову вверх и едва не встать унизительно на носочки, но Алтан все-таки умудряется неслышно остановиться позади мужчины и дотянуться до его уха.
Вадим даже вздрагивает, издаёт шумный неожиданный вздох и словно задерживает дыхание, внимательно прислушиваясь к сладкому голосу.
— Да, Господин, — аккуратно поворачивает голову к Золоту, будто подглядывает, краснеет ещё больше. Обстановка становится ещё интимнее, возбуждение абсолютно неигнорируемое, и мужчина облизывает пересыхающие губы, — Как Ваши дела? Всё удалось?
— Да, оставшиеся разборки были переложены на плечи Морока и Ведьмы, — Алтан лезет пальцами под ошейник и мягко чешет загривок Дракона, одобрительно мягко улыбаясь, — А у тебя как? Надеюсь, мой песик ведет себя прилично?
От того, чтобы покрепче ухватиться за ошейник и утащить мужчину в одну из комнат, Алтана останавливало то проклятое "для храбрости" полчаса назад. Он не был пьян, но некая паранойя запрещала ему делать что-либо даже с минимальным количеством выпитого алкоголя, как бы трезво не рассуждал Дагбаев. Приходилось шумно вздыхать, унимать желание и довольствоваться парой в центре внимания.
Тем временем Ирландец довел сабмиссива до нужной кондиции, заставляя вздрагивать на каждый удар и коротко тихо стонать. Глаза едва заметно блестели выступающими слезами, член истекал смазкой, а тело дрожало от напряжения, но из приоткрытых искусанных губ так и не срывалось стоп-слово, а значит Гарда ничего против не имел, разве что ужасно смущался и стыдился своей реакции. Впрочем, ему уже было не до лишних мыслей: кровь приливала к голове, вызывая легкое головокружение и вкупе с болью давая сильный эйфорический эффект. Так и до сабспейса недалеко, а это дело совсем не для лишних глаз.
— У меня всё тоже замечательно, — улыбается Вадим, после чего слегка прикусывает губы, — Сессия прекрасная, хоть и не наша. Вашими стараниями и воспитанием держусь, но уже прямо мучительно, невмоготу.
Ирландец не дожидается стоп-слова и всё останавливает. Откладывает стек, проводит ладонью по исполосованным ягодицам — не усилить боль, больше успокоить кожу, — аккуратно развязывает верёвки сверху, подвешивающие парня к потолку, ставит того на пол и, придерживая, разбирается с плетением на теле. Не часто, но методично касается саба в нужных местах, не давая растерять всё возбуждение. Гарде обособленно стоять не даёт, не дай бог подкосятся ноги от возникшей судороги. Мужчина дотягивается до пиджака, снятого ещё в начале сессии, накидывает его на голые бледные плечи с характерными полосами от верёвок, передаёт парню его вещи, самого берёт на руки, в завершении одаривает публику учитивым наклоном головы, и парочка удаляется в одну из ближайших комнат.
— Ты знаешь правила: я не провожу сессии в опьяненном состоянии, — почти с сожалением отвечает Золото, провожая взглядом Ирландца с Гардой и аплодируя им.
— Но Вы же совсем немного приняли на грудь, — Вадим заламывает брови, уже даже не смотрит на уходящую пару, пытаясь вымолить взглядом снисхождение у своего Доминанта, — Я прошу Вас. Я от возбуждения ещё меньше могу сконцентрироваться, чем Вы от того коктейля. Пожалуйста, Господин.
Почему-то о том, что можно просто спрятаться в туалете и подрочить, мысли не идут. Дрочка кажется дешёвым суррогатом, когда есть возможность расплавиться от умелых рук и властного взгляда этих гордых рубиновых глаз.
Этот же взгляд вдруг сменяется на строгий, почти осуждающий.
— Вздумал спорить с Хозяином? — жестко шипит Золото, в наказание убирая руку от ошейника и отстраняясь, — За мной. И не скули мне здесь.
Дагбаев разворачивается, едва не хлестанув косами Дракона по лицу, и быстро возвращается к бару, куда направился Шура. Сомнений в том, что Вадим беспрекословно с виновато-нетерпеливым видом идет следом, нет никаких. Алтан вполне мог бы арендовать комнату в "Пределе" для разговора, но чтобы окончательно освободиться ему нужно проконтролировать Шурика, который находится за барной стойкой в компании все того же Святослава.
— Как ты? Скоро домой или хочешь отдохнуть? — без лишней пошлости, а скорее в покровительском жесте парень кладет ладонь на талию Мальвины и тихо шепчет ему на ухо, — Давай мы тебя довезем до дома? Мало ли что еще снова захочет выкинуть этот уебок.
— Угу, — кивает Шура и тянется за объятиями.
Синие глаза уже мокрые — он успел расплакаться на плече отзывчивого охранника, скромно сидящего рядом. Перед парнем пустая стопка. Святослав тактично отговорил его от водки, предложив менее крепкие шоты. Бармен порывается "повторить", но мужчина прикрывает рюмку ладонью, отрицательно мотая головой. Пусть Мальвина сам решает, нужно ли ему ещё.
— Спасибо тебе большое. Мне теперь опять страшно очень. И тошно. За что он так? За что это мне? — всхлипывает мальчик и мотает головой, прогоняя эти вопросы, на которые никто не даст точного ответа. Случайно ловит взглядом Дракона, — А у вас всё хорошо?
Вадик и правда выглядит необычно. Удручённо-пристыженно добрёл за Господином как побитая собака. Только со стояком ходить ощутимо сложнее. Послушно стоит раскрасневшийся за алтановой спиной, сглатывает крупно до заметно ходящего кадыка, даже губы поджимает немного и с ноги на ногу переминается.
Алтан мягко обнимает парня и гладит по голове, тихо успокаивая. Мальвина еще не скоро отойдет от всей этой истории и решение не оставлять его плестись домой одному — единственно верное. Дагбаев вдруг ощутил все прелести владения Нижним с автомобилем: впервые он такой роскошью обладает, и пусть ему ничего не стоит вызвать такси, ездить с Вадимом все-таки спокойнее и приятнее. Кстати про Вадима...
— Этот несчастный идиот насмотрелся сессии и упрашивал меня продолжить обсуждение наедине, — украдкой улыбается Золото, — А я же уже успел выпить немного, пока ждал тебя. Вот, страдает теперь, мнется.
Шурик оглядывает Дракона, покаянно опустившего глаза в пол, с удивлением смотрит на Алтана. Он знает железное правило: алкоголь и сессии не совместимы. Однако парень абсолютно не выглядит не то что пьяным, даже слегка навеселе.
— Ты чего, дорогой? Я даже не заметил, чтобы ты пил. От тебя и алкоголем-то не пахнет! Ты в полном порядке, а вот Дракон не очень. Не мучай его, он же умница. И тебе расслабиться можно. А я здесь посижу, со Славой хорошо. Идите, ни капельки ты не пьян, всё отлично у вас будет.
— Только тебя, меланхоличную пьяную душу, мне слушаться не хватало, — смеется Алтан и косится взглядом в сторону неловко сидящего рядом Святослава.
Кажется, мужчина и правда оказался добропорядочным и хорошим. Не сильно вписывался в атмосферу БДСМ-клуба и в ауру поклонников Шурки, но последнее возможно даже к лучшему. Должно же хоть что-то хорошее с бедным мальчишкой случиться? Но оставлять его одного Дагбаев все равно не спешит, рановато будет, да и состояние у Мальвины не то уже.
— Нет уж, Мальвин, давай-ка мы тебя домой отвезем, а дальше я сам решу что делать. Не заставляй меня вместо того, чтобы думать о Нижнем, переживать о том, как бы тебя тут не обидели!
— Хорошо, солнце, — Шура, всё же, улыбается на точное замечание о пьянстве, поднимается со стула, а вместе с ним встаёт и Слава.
— Моя помощь вам ещё понадобится?
— Наверное нет. Спасибо Вам большое, Вы нам помогли очень, — Мальвина отвечает мужчине улыбкой, но любое выражение его лица отягощают уставшие от слёз и стресса глаза. Он мысленно извиняется за свои растерянные привычные искорки.
— Буду всегда рад, — улыбается и Святослав одними уголками губ, выглядя при этом неожиданно тепло, на контрасте со своей комплекцией.
А Вадим бы и рад подключиться к общей истории, правда его пока всё ещё не посвятили, не ясно, посвятят ли. Но, главное, собственное тело заставляет думать эгоистичные думы. Ему не слышны разговоры Золота и Мальвины. Из них может следовать всё, что угодно: скорое уединение или полный отказ и оставление на произвол судьбы. Если ещё и машину вести так придётся, то нужно изловчиться, собрав всю волю в кулак, включив всю концентрацию и вписаться во все повороты правильно, игнорируя всё никак не сходящее возбуждение.
— Поехали, подвезем Мальвину до дома, — командует Алтан, придерживая парня под локоть и направляясь к выходу.
Из неизвестного порыва Дагбаев устраивается на переднем сидении, а не рядом с Воскресенским. Может как раз потому, что Шуре пора справляться со всем этим самостоятельно, без вечно поддерживающего его дружеский флирт Алтана. Парень прекрасно знает, что не является заменой Августу, но внутри что-то тревожно сетует о том, что мальчишка не умеет преодолевать трудности, не прибегая к сублимации в виде ничего не значащих связей и развлечений "по старой дружбе". Уж к девятнадцати-то годам пора научиться обходиться без этого. Да и вряд ли покорно принимающий все Дракон долго будет молчать на представшую перед собой картину — Алтан ведь говорил, что имеет только одного партнера, а тут объявляется еще один друг по интересам. Признаться честно, ему и самому не хочется дразнить мужчину этим, испытывая его терпение и вежливость на прочность. Дагбаеву вообще кроме как Вадим, с мольбой в глазах косящийся на него и не слишком успешно пытающийся скрыть возбуждение, мало кто интересен в этом смысле.
Дракону остаётся только кивнуть. Он предпочитает особо не задумываться о взаимодействии этих двоих. Алтану верит — а то как же без доверия? А Мальвина, кажется, до сих пор не отошёл от жестокой любви. Вадим, конечно, не знает ничего, но по их разговорам и сегодняшней ситуации догадался, что этот щёголь, с которым они успели боднуться в коридоре, и есть неудавшийся любовник, ещё и некрасиво себя ведущий с несчастно влюблённым мальчишкой. В такие года сердечные драмы мучают долго, сразу замену немногие пытаются найти. А Золото очень мудрый для того, чтобы потакать неразумным велениям гормонов.
Отъезжая от клуба Вадим молится про себя, чтобы на дорогах не оказалось пробок.
"Будешь писать заявление на этого мудака со двора? Он ведь очень давно тебя достает, а теперь и происшествие, и доказательства есть." — Алтан достает телефон и скидывает Шурику сообщение, желая, чтобы личный разговор до Вадима не дошел. Ему такие подробности знать совершенно ни к чему, да и Шура вряд ли будет рад.
"Наверное нет," — мальчик отвечает не сразу. Подумал сначала, видимо, — "Он хулиган, конечно, но не бандит, вроде. Так, чисто попугать, душу отвести. Да и не возьмётся за заявление никто. Он же меня даже не ранил, просто волосы отрезал. А у меня и денег нет, и связей, ещё проблем натащу, если разбираться станут".
Шура сам не знает, почему защищает Ваньку. По логике, наверное, должен злиться и желать мести, но он настолько устал, что даже на это нет никаких сил. Только домой теперь идти всё равно страшно, но думать об этом тоже уже невозможно.
— Вы не против, если музыку включу? — спрашивает мужчина даже немного для себя самого.
— Конечно, давай, — отзывается Алтан, не отрываясь от телефона.
"У меня есть. И деньги, и связи. Долго будешь оставлять его ходить безнаказанным?"
Дагбаев искренне не понимал, почему Шура не хочет наказать мудака по закону, когда этот самый закон на его стороне. Август ни за что не станет тратить свое время на вытаскивание одноразовой пешки, а Шуре жить спокойнее. Учитывая, что до криминала этот индивидуум не опускался, вряд ли он решится мстить Воскресенскому. Но если тот настолько боится...
"Давай я хотя бы поговорю с ним? Донесу пару мыслей о том, почему тебя трогать не стоит, чтобы впредь даже не лез. Без криминала и полиции, идет?"
"ТЫ ЧТО? А вдруг он и тебя порежет?" — Шура даже пыхтит, пока быстро клацает по экрану телефона, а после отправки встревоженно и серьёзно глядит на Алтана, вернее на ухо и щёку, которые ему видны.
На вопрос Дракона кивает запоздало. Что-что, а вот музыка, кажется, сейчас хуже не сделает. Мужчина жмёт кнопку у панели радио и добавляет звук. На флешке открыт альбом Леди Гаги, которая стартует петь где-то со второй половины неоконченной до этого песни. Мальвина даже взгляд удивлённо переводит на блондинистый затылок.
"Слишком дорого ему обойдется мои косы обрезать)" — Алтан не может скрыть улыбку на лице, спешно печатая ответ, — "Все будет в порядке, ты же мне доверяешь? Просто разреши мне с ним переговорить и он больше тебя не побеспокоит. Я буду осторожен <3"
Синие глаза снова возвращаются на парня. Шурик хмурится, кусает губы, но противостоять не может. Если Дагбаев так решил, значит так и будет. К тому же он не помнит ни одного плана, который Золоту не удавалось реализовать. Даже если не всё проходило гладко и по сценарию — как с Драконом, к примеру — результат всё равно был тот, что задумывался изначально.
"Хорошо. Но пожалуйста, будь максимально осторожен. Я себе не прощу, случись с тобой что".
Алтан ничего не отвечает, только оборачивается и улыбается поддерживающе. Он уже знает что будет делать, но у этого плана есть некоторые трудности. Впрочем, пока что дело до них не дошло, поэтому остаток поездки парень молча смотрит в окно и думает о чем-то своем. Почему-то, в отличие от Шурика, его совсем не удивляет музыкальный вкус Вадима — скорее даже наоборот, отлично дополняет и вписывается в неоднозначный, задорный и бесстыдный характер мужчины. Но сколько всего подобного Алтан не знает о нем?..
Добираются на удивление быстро. Дагбаев приостанавливает собравшегося прощаться Шуру и поворачивается к Дракону.
— Я провожу его до квартиры, пять минут, — предупреждает парень и вылезает из машины, взяв Шурика за руку.
На улице по-вечернему прохладно, поэтому в подъезд они спешат, и даже так от внимания Мальвины не скрывается то, как озирается Алтан. Не пугливо, а наоборот выискивающе. Разобраться бы со всем этим дерьмом, да поскорее.
— Этот твой Ваня... Знаешь где он живет? — задумчиво оглядывает обшарпанный подъезд Дагбаев, пока Шурик ищет ключи.
— Ваня Фоминов из сто сороковой. Это соседний подъезд, этаж седьмой, — мальчик взволнованно теребит ткань своей куртки, — Правда всё будет хорошо? Обещаешь? Напишешь мне?
— Обязательно, — успокаивает Воскресенского Алтан, крепко обнимая и мягко подшучивая, — Все, беги отдыхать. Дверь посторонним не открывать, если что — "родителей нет дома"!
Шурик даже смеётся немножко, жмётся в объятиях в ответ и долго целует в щёку у уголка губ.
— Таша, пожалуйста, будь очень осторожен. Удачи!
За те пару минут, в которые Алтан возвращается в машину, он теряет весь свой дружелюбный настрой. Взгляд хмурый, но решительный, вид так и показывает всю серьезность намерений.
Только Вадим тянет руку к рычагу переключения передач, как Дагбаев накрывает ее своей и останавливает, убеждая не торопиться. Молчит недолго, глядя в сторону подъездов, а потом вдруг поворачивается в Дракону и в своих следующих словах не выдает ни капли властных ноток.
— Вадим, мне нужна твоя помощь, — резко выдыхает Алтан, — Просьба может показаться оскорбительной, учитывая твое прошлое, но я надеюсь, что ты поймешь меня. И нет, это вовсе не обязательно и совершенно точно не приказ. Я говорю с тобой, как с человеком, которому могу довериться в этой ситуации.
Теперь уже вадимово время удивляться. Никаких тематических имён и намёков. Алтан говорит чётко и уверенно. Видимо не все дела решились в клубе. Выходит из образа и он. За последний месяц в его жизни многое поменялось, всё меньше "призраков прошлого", всё больше нового, приятного, отчего с лица практически не сходит улыбка. Поэтому сейчас серьёзное и собранное выражение готовности физически ощущается уже забытым и непривычным.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Кое-кто обидел Мальвину и я хочу преподать этому человеку урок. Или хотя бы объяснить, что может случиться, если он продолжит портить парню жизнь. Нужно сделать это не прибегая к помощи полиции, иначе только сложнее будет. Что-то мне подсказывает, что ты убеждать людей умеешь, а если я пойду один, боюсь, мне самому косы поотрезают.
Мужчина снова расплывается в улыбке. Это конечно, это можно. Ещё на войне, когда была необходимость в выпытывании информации — в самом прямом смысле — все знали, что стоит звать Вадима. Он считался человеком с самой крепкой психикой, изощрённой фантазией и продуктивной работой. Среди палачей ему конкуренции не было.
— А мы как, с пристрастием? Пальцем только грозим или трогаем? — в его глазах уже начинают бегать трудолюбивые бесы, — Но только, пардон, физиология меня сильнее, — опускает глаза на всё ещё приподнятую ширину.
Алтан вскидывает брови, вспоминая от каких фантазий отвлек мужчину. А, ну да, конечно. Для начала стоит разобраться с этой проблемой, хотя Дагбаев готов поспорить, что угрозы от возбужденного под два метра гея в ошейнике будут доходить до Фоминова крайне доходчиво. И возможно оставят бедняге некоторую психологическую травму, но этому гомофобу, пожалуй, пойдет только на пользу.
Парень снисходительно усмехается и с надеждой открывает бардачок, где ожидаемо находит спиртовые салфетки. Спешка спешкой, но заражать Вадима чем-либо ввиду отсутствия гигиены не сильно хотелось — этот член Алтану еще пригодится. Наспех продезинфицировав руки, Дагбаев цепко хватает ошейник и притягивает Вадима ближе к себе, а другой рукой ловко расстегивает его ремень и брюки.
— Никакого пристрастия, понял меня? Нам не нужны проблемы, — шипит прямо в губы Дракона и шумно облизывается, — И что вообще за инициативное выступление ты устроил при Хольте? Спасибо, что хоть не стал перечить.
От резких движений у мужчины слегка сбивается дыхание, становится глубже, чаще. Он улыбается, обнажая зубы, и чуть прикрывает глаза в предвкушении. Ужасно хочется дёрнуться вперёд, прямо на эти облизывающиеся алые губы и утянуть их в долгий глубокий поцелуй. Однако без приказа и разрешения остаётся лишь вздыматься широкой грудью и низко постанывает от умелых тонких пальцев.
— Вас защищать полез, на инстинкте, — сознаётся Вадим, — Ни секунды не думал. И сейчас защищать пойду. Ну как, через несколько минут.
— Ни стыда, ни покаяния, — ругается Алтан с улыбкой, но наказывать не спешит.
Вместо этого наконец оглаживает ладонью член Вадима, трет пальцем головку и размашистыми быстрыми движениями начинает дрочить. Впивается в чужие губы почти инстинктивно, жадно, кусаче, языком лезет и сам тихо стонет в поцелуй. Руку Алтан с драконьего ошейника переносит на затылок, чтобы ненароком в запале не задушить.
Вадим в жажде не уступает. Они никогда ещё не доходили до такого за пределами особой спальни Господина. А сейчас нырнули спонтанно, до этого даже выйдя из ролей. Хоть в машине не опробуешь кучу необычных практик, уже экзотикой кажется сама атмосфера и взаимная, нескрываемая, откровенная похоть. И чувствуется всё будто по-другому. Отчего-то мужчине кажется, что ему сейчас простится инициатива, поэтому просыпается подобающая наглость. Он тянется рукой к гибкому изогнутому боку. От шевеления рядом Алтан открывает глаза, которые Дракону как раз и нужны, чтобы не разрывать поцелуй. Своими спрашивает, можно ли коснуться, а в ответ всё-таки неожиданно получает одобрительный кивок.
Широкая ладонь ложится на идеальное гибкое тело. Неделю назад позволено было коснуться лишь бёдер, теперь можно выше. У парня довольно крепкий пресс, который хорошо прощупывается через скользящую ткань водолазки. Смелея дальше чуть забирается под пиджак, поглаживая точёный бок в строгой одежде. Свободной рукой Дракон сильнее откидывает спинку своего кресла, порывается лечь на него, а руку кладёт между лопаток, углубляя поцелуй, но действиями предлагая Алтану более горизонтальную позу. Вероятно, вся эта инициатива возможна от того, что сознание дурманят узкие длинные ладони, наконец мастерски ласкающие давно просящийся член.
А парень не думает абсолютно. Или думает, но явно не головой, поэтому что с завидным рвением перелезает на чужие колени, неудобно задевая все вокруг ботинками и тихо постанывая от желания. Вадим будто создан именно для него: на широких бедрах запросто удобно устроиться, горячая ладонь идеально ложится на поясницу, а уж если соскользнет, то, вероятно, может пальцами сомкнуться на бедре Алтана. От этой мысли его пробивает на тихий неконтролируемый скулеж, рукой Дагбаев двигает только быстрее, губами перетекает на шею и оставляет множество красных меток, оттягивая ошейник пониже.
Такая смена положения удивляет Дракона. Он чувствует, что с каждой сессией, с каждым разом Алтан смелеет всё больше и больше. А с ним смелеет и сам Вадим. Однако возбуждение гораздо сильнее удивления и, очевидно, здравого рассудка. Мужчина ведёт руками по выгнувшейся, как у кошки, спине и кладёт их на упругие ягодицы. Возмущений и биения по рукам за это не следует, поэтому мозолистые пальцы даже немного сжимают сочное тело через обтягивающую ткань джинс. Такое настойчивое тактильное любопытство распаляет ещё сильнее, отзываясь в теле бóльшим приливом крови к паху.
— Бооже, — шепчет возбуждённо, словно в бреду, почти с рычанием, отворачивая голову и охотно подставляя шею для ярких засосов, — хорошо...
— Господин, — с усмешкой поправляет его Алтан и вцепляется зубами в смуглую кожу на шее, аккурат над ошейником.
Собственное исправление тянет его опомниться — забылся, не сдержался, потерял управление и контроль над ситуацией. Но ни черта это не помогает, потому что оторваться от Вадима кажется совершенно безжалостным поступком по отношению и к себе, и к нему, так что Дагбаев позволяет облапать себя насколько это возможно и уже тянется расстегнуть собственные брюки, как вдруг... Тихие стоны заглушает внезапный звонок, заставляющий Алтана резко вскинуть голову, удариться затылком о потолок машины и с шипением дотянуться до телефона. Руку он с члена, тем не менее, не убирает.
— Шура?! Что случилось? — запыхавшись выпаливает парень, глядя на Вадима и шумно сглатывая.
— Таша, с тобой всё в порядке?! — взволнованный мальчик в трубку почти кричит, однако в голосе мелькают нотки облегчения от того, что хоть на звонок ответили, — Ты везде молчишь, я извёлся совсем!
А на фоне очень вовремя с протяжным звучным стоном в изящный кулак кончает Дракон. Он ещё не успел осознать, что Золоту позвонили, и даже диалог уже завязывается, поэтому с оргазма его ничего не сбило. Тело обмякает, руки лениво поглаживают бёдра, потому что пятая точка съехала дальше по вадимовым ногам.
Испуганное лицо Алтана возвращает мужчину в чувства. Он приподнимается лишь на одном прессе, касания у него больше не ласкающие, а успокаивающе поддерживающие. Он не успевает спросить ни о чём, потому что его опережает голос из телефона, сменившийся с нарастающей паники на полное непонимание.
— Что это? Что у вас происходит?
Алтан закатывает глаза и легким толчком заставляет Вадима отстраниться и лечь обратно на спину. Шура позвонил чертовски не вовремя и одновременно в самый нужный момент, пока еще не стало слишком поздно, пока они не сделали то, о чем Алтан возможно будет жалеть. Не то время, не то место и не те условия. Они не должны были выходить за рамки Темы, поэтому за этот случай Дагбаев долго еще будет корить себя.
— Ничего, все в порядке, — с легким раздражением к самому себе отвечает Алтан, подает привычным жестом Дракону пальцы, чтобы тот их вылизал дочиста, и жалеет, что нет возможности стряхнуть с бедер наглые ладони, — Извини, не слышал твоих сообщений. Напишу, когда закончу. И не переживай ты так, Господи!
Вадим послушно принимается за пальцы, но пытается даже сконцентрироваться на них и не подслушивать чужие разговоры, но всё равно нет-нет, да скользнёт взглядом в ещё румяное лицо, правда совсем изменившееся.
— Ох, хорошо, — Шурик звучит уже гораздо спокойнее, хотя всё ещё настороженно. Может и правда там какой-то большой план, который он не подразумевал и забил тревогу раньше времени? Хотя, кажется, обсуждение у них там очень бурное, — А Дракон всегда стонет так громко, что сообщений даже не слышно?
— Так, иди-ка выпей травяного чайку, паникер! Все, позже отпишусь, — спешно ворчит Алтан, пристыженно хмурясь и наконец завершает звонок, переводя нечитаемый взгляд на Дракона. Теперь еще и от шуркиных шуток не отвяжешься.
Не утруждая себя тем, чтобы перелезать обратно на свое место, парень просто открывает дверь и наконец выбирается из машины, спешно поправляя одежду и вытирая мокрые пальцы о штанину. Теперь вместо возбуждения Вадима проблемой является его собственное возбуждение, благо хоть Шурка удачно сбил настрой своим звонком. Алтан верит, что его выдержка и умение привести себя в нужное состояние, куда лучше, чем у Дракона.
— Пошли. Раньше начнем, раньше закончим.
Вадим застёгивает брюки и вываливается из машины следом. Ему теперь ничего не мешает ровно ходить и ясно думать. То, что произошло между ними только что он осознает в полной мере позже.
А вот Золото, кажется, не сильно доволен. То ли от того, что их прервали, то ли от собственного неудовлетворённого возбуждения, то ли другая глубокая причина. В любом случае, чуйка подсказывает, что сейчас лучше лишними вопросами не нарываться, не то настроение.
— Это ведь Мальвина был? Значит его Шурой звать? — спрашивает, вестимо, не для корыстных целей. За несколько недель они все уже успели хорошо познакомиться, так что портить жизнь мальчику, у которого и так сейчас всё не сахар, вообще не хочется. А вот сейчас, при "исповеди для хулигана", это может сгодиться.
"Ну просто пиздец," — мысленно заключает Алтан. Как он вообще умудрился выпалить настоящее имя Шуры и даже не заметить этого сразу? Вряд ли сам Воскресенский яро возмущался бы, узнав о собственном "разоблачении", ведь они двое ему и помогают, а дело уже выходит за рамки "Предела". Однако это не мешает Дагбаеву ругать самого себя за невнимательность и тотальную безответственность. Психолог бы сказал, что у него очевидные проблемы с гиперконтролем, самобичеванием и выставлением самому себе строжайших рамок. Алтан бы даже не спорил.
— Будь хорошим мальчиком и забудь о том, что я сказал, — тон Дагбаева не предполагает продолжения разговора, а быстрый шаг в сторону дома требует не отставать. Впрочем, и ему есть объяснение — в подъезд как раз заходит девушка, с чьей помощью они могут не мучаться у домофона. Незнакомку парень пропускает вперед и дожидается, пока девушка уедет, ибо что не по здешнему роскошно одетый Алтан, что внушительных габаритов Вадим — оба могут неплохо так напугать, а пугать они собрались вовсе не подъездную спасительницу.
Прижучить конфликтную молодёжь — легче лёгкого. Вадим частенько разнимал не поделивших что-то новобранцев, умел осадить обнаглевших студентов, бывало гонял со двора шумных подростков. Сегодня уже была разминка при перепалке с Хольтом, чисто вспомнить, как мышцы напрягаются и адреналин повышается. И сейчас было велено без драк, но кто ж знает его, гопника, авось сам нарвётся. Ножницы, значит? Подобное подобным. Это хорошо, потому что на выходе из машины, незаметно даже для Алтана, Дракон успел вытащить из тайника небольшой клинок, который прятал в голенище берцев на фронте. Сейчас его затыкает за ремень брюк. Вестимо, поножовщины не нужно, не дай бог этот "гроза района" ещё мусорнётся. Скорее всего его голова практически лысая и не боится коротких стрижек, но холодным оружием можно пугать и по-другому.
— Иван Фоминов, орудует ножницами, оскорблениями и дворовой гомофобией, — кратко информирует Дракона Дагбаев, пока они едут в лифте. Лично он не имел чести разговаривать с простыми гопниками, поэтому надеется, что понятливым языком до Фоминова сможет достучаться Вадим. "Главное без драк обойтись," — настраивает себя Алтан перед тем как шумно выдохнуть и нажать на дверной звонок, удерживая кнопку до непрекращающегося противного писка где-то в глубине квартиры. Игнорировать долго не получится.
— Кто там? Что нужно? — раздаётся громко по ту сторону двери.
— Мы от господина Хольта, — Алтан выдаёт самую дружелюбную свою маску и натянуто улыбается. Главное, чтобы открыл.
— Блять, я так и знал, — шипение за дверью. После будто отдаляющиеся шаги, какое-то копошение. Через полминуты дверь открывает высокий ухоженный рыжий парнишка с бородой. Вернее чуть отворяет дверь, оставляя щель сантиметров 20. Голос звучит его же, — Да, что случилось?
Вадим усмехается и дёргает ручку со стороны подъезда, отворяя дверь настежь и заставляя щёголя, явно не подходящего по внешности под гопника, дёрнуться за ней и чуть не вылететь из квартиры, теряя равновесие. А за спиной рыжего верится пацан в трениках, с синяками кое-где и шрамом на носу. Вот он, скорее всего, и нужен. Лицо бывшего чвк'шника вовсю сияет лучезарно улыбкой предвкушения забытых эмоций.
— Точнее насчет Хольта, — наступает Алтан и заставляет рыжего втиснуться обратно в квартиру вместе с непрошенными гостями, — Кто из вас двоих Фоминов?
Бородатый, видимо, рефлекторно оборачивается на товарища, чем неосознанно его выдаёт. Ну, это было очевидно.
— Вот ты, голубчик, — Вадим в один шаг настигает его и кладёт тяжёлую руку на загривок, крепко прихватывая чужую шею со стороны позвоночника. Его беда, что без майки гуляет, так хоть за ткань бы оттаскали. Ну ничего, пусть собственной шкурой чувствует.
Дагбаев не спешит закрывать за собой дверь, а наоборот отходит, чтобы освободить к ней доступ.
— Давай-ка мы отправим твоего дружка домой и поговорим без посторонних, – жесткий взгляд алых глаз медленно возвращается к рыжему, — Но ты не переживай, действительно просто поговорим. А если приведёшь кого-то, то проблем у вас обоих будет куда больше.
— Чего? Это, вообще-то, моя квартира, — опешив выдаёт тот.
Лёгкая пауза. Вадим ещё раз оглядывает опрятного, переводит глаза на гопаря в своих руках и сразу обращает внимание на характерные синяки у того на шее. Улыбка расползается ещё сильнее.
— Ах вот оно что! Его ведь губ дело? — Кивает затылком на рыжего и протаскивает парня вглубь прихожей, упирает поясницей о тумбочку и нависает сверху, — Навряд ли же ты плойкой обжёгся? У тебя-то и завивать нечего, как и кромсать ножницами. Может тебе тогда интимную стрижку сделать, а? Отрезать всё лишнее? — Он упирается коленом в чужой пах, достаёт из-за спины клинок и приставляет к причинному месту, — Эх, Ваня-Ваня. Огонь по своим, получается? Что тебе-то Шурик сделал? Взаимностью не ответил когда-то? Или просто смелее тебя оказался, не прячется, не доёбывается до других и не создаёт никому проблем? Сколько нынче тридцать сребреников по курсу в рублях? Сколько стоило над мальчиком издеваться? Спокойно спится в объятиях рыжего теперь?
Алтан немного напрягается, скосив взгляд на добротный клинок в руках Вадима. Не коллекционный, а вполне себе рабочий. Почему он вообще его таскает с собой? Или это Алтан не заметил, как мужчина достал клинок из машины? Вопрос остается тем же: почему клинок у Вадима в машине? В любом случае, Дагбаев надеется, что тому хватит ума не применять его по назначению и это все действительно только угрозы.
Отдавая трясущегося от страха Ваню в кровожадные лапы Дракона, Алтан дает ему некоторую свободу действий и не вмешивается. Закрывает за собой дверь, кидает на рыжего внимательный взгляд и достает телефон, чтобы растянуть губы в довольной усмешке и сделать селфи на фоне представшей перед ними картины с Вадимом, клинком и Фоминовым во всей красе. Фото отправляется в чат Шурику с лаконичной подписью: "Передавай Ванечке привет".
Глядя на сжавшегося и отчаянно пытающегося отвести клинок от паха подальше парня, Алтан может только почти сочувственно хмыкнуть. Парень будет покрепче его, но с Драконом ему все равно не тягаться, да и выглядит сейчас мужчина очень и очень пугающе со своими жестокостью, сарказмом и хищным оскалом. На месте Вани парень тоже бы уже скулил от страха, но он не на его месте, поэтому спокойно наблюдает за работой Вадима, одновременно пугающей и завораживающей. Эта неконтролируемая сила и животная жажда крови подчиняется лишь одному Алтану, пусть в этой комнате о гравировке "Собственность Золота" знают только они двое. Мысль об этом сладко оседает на языке, заставляя шумно сглотнуть слюну и сморгнуть пелену с глаз, чтобы совсем уж не замечтаться. Невовремя вспоминается, что сам Дагбаев так и не получил разрядки.
— Че хочешь делай со мной, только Даню не трогай! — выпаливает вдруг Фоминов, на своего рыжего даже не глядя — только пристально в серые глаза Вадима.
— О, а ты, надо полагать, Данечка? — всё ещё держа парня мёртвой хваткой Дракон оборачивается на второго, — Тоже Шуру обижаешь? Тоже хуй оттяпать за компанию, и в горести, и в радости? Ну-ка рассказывай, кому из вас он нужнее? Может уболтаешься, сжалимся, хоть одному оставим. А ты, Ванюша, хуёво делаешь, что сразу свой главный страх выпячиваешь. Только хватай да манипулируй тобой, води за этот страх как вздумается.
Страх. Страх в глазах, смотрящих прямо на тебя. Этого Вадим не видел давно. Он соскучился по такому зрелищу. Нет, конечно, ему бы не было никакого удовольствия видеть боящегося его Алтана или того же Мальвину. Но вот те, кто по другую сторону фронта, кто, по его мнению, заслужили быть прижатыми к стене и нервно обдумывать планы позорного побега. Те, кто пытаются скрыть свой животный ужас за нахмуренными бровями и неловкими оттенками вызова. Те не должны испытывать ничего больше, кроме страха. Вот это пьянит, загоняя адреналиновое сердцебиение до галопа.
— Давно у нас цепные псы педиков защищают? — Даня комментирует ошейник мужчины в попытке перенять какое-то количество внимания на себя.
— Ответ неверный, — меланхолично пожимает плечами Дракон и не глядя вонзает клинок в один из ящиков комода настолько близко к ваниной ноге, что успевает пригвоздить его штанину к мебели и на пол миллиметра поцарапать лезвием кожу.
Дагбаев вздрагивает в ответ на громкий крик Фоминова и трехэтажный мат. Уже собирался окликнуть Вадима, но реки крови не видно было, а значит парня едва задело. "Больше шуму было," — выдыхает он и за плечо дергает назад рыжего, собравшегося кинуться спасать горемычного возлюбленного. Дракона и правда стоит немного угомонить, пока визжащий идиот еще что-нибудь не ляпнул вместе со своим дружком.
— Так вы и сами "педики", — хмыкает Алтан, слегка оттянув Вадима за ошейник от бедняги и успокаивающе поглаживая его загривок, — Если цепного пса спустить с цепи, от вас места мокрого не останется. Советую тщательно подумать над своими словами и своим поведением, нам же не нужны проблемы? Данила, ты ведь кажешься умным мальчиком. Выбери наилучший вариант действий для ситуации, в которой оказался.
Дракон вынимает клинок из комода, оставив там щель насквозь и лёгкую трещину, улыбаясь подставляется под руку Господина и, уже совсем балуясь, клацает зубами на Фоминова. Он окрылён произошедшим, пребывает в полном восторге от дозволенной активности, себя и Алтана, который не останавливал его в минуты упоения.
— Мы поняли, давайте просто разойдёмся, — сухо отвечает Данила, — Мы не трогаем Шурика, а вы нас. И никаких претензий ни у кого.
— Момент, смазливенький, — встревает в переговоры Вадим, с извиняющимся взглядом смотрит на Золото, тянется к рыжему, который теперь встречает оружие у лица удивительно стойко. Густая прядь, отрезанная острым клинком, передаётся Ване, — Вот теперь справедливо.
— Если я узнаю, что вы хоть один косой взгляд в сторону Шуры отпустили, мы будем разговаривать по-другому, — Алтан оставляет "месть" Вадима без комментариев, наблюдая, как Фоминов дрожащими пальцами забирает рыжую прядь и виновато косится на своего парня, — Хорошего вечера.
Покинув квартиру, Дракон убирает клинок за пояс, а Дагбаев не может не проследить за этим действием. Наверное, спрашивать зачем ему вообще холодное оружие под рукой довольно странно, учитывая военное прошлое Вадима. Поэтому парень хочет засунуть вопросы куда подальше и молча зайти в лифт, но совсем уж смолчать не удается.
— Не буду говорить, что ты переборщил. Вероятно, это была самая невинная и безобидная угроза из всех имеющихся у тебя. В любом случае спасибо. Я даже не знал, что их будет двое.
— Всегда пожалуйста, стараться рад, — не перестаёт улыбаться Дракон, — А тебе спасибо, что регулировал грамотно. И что один не пошёл, а то правда, от парочки было бы проблем гораздо больше. Вы же об этом сегодня в клубе говорили с начальством, да? Хольт натравил этого Ваню на Мальвину, тот волосы ему обстриг, верно?
"Если уж проебываться, то по полной, " — решает Дагбаев. К тому же, Вадим выглядит как человек, которому можно доверять, а еще он теперь причастен к шуркиной ситуации. Пожалуй, имеет право знать что к чему.
— Да, у Мальвины даже запись разговора есть. Это стало решающей точкой в конфликте, после которой разборки с Хольтом и были переданы в руки главных. Но проучить этого мудака мне все равно хотелось, он Мальвину доставал с самого детства, а Август даже в лучшие времена не посчитал нужным заступиться.
— Чтож, тогда я искренне рад, что мы это сделали, — кивает Дракон, когда открывает пассажирскую дверь Алтану.
Садится, приводит своё сидение, пережившее вихрь страсти минут 10 назад, в подобающее положение, заводит мотор.
— А всё-таки "Шурик" — милая и довольно подходящая форма имени для Мальвины, — задумчиво усмехается мужчина, — Выходит, что его бывший Доминант — это тот самый Хольт, который Август ван дер, оружейник?
А Воскресенский тут как тут, уже давно даёт о себе знать. Поскольку над телефоном он дежурил до последнего, то посмотрел ту себяшку сразу же, но не сразу ответил. Сказать, что он был удивлён — ничего не сказать. Конечно, внушительностью некоторых своих ухажёров покрепче он пользовался периодически, но натравлять их на Ваню никогда и мыслей не было. А теперь самому странно, почему. Есть всё-таки какое-то аморальное жестокое удовольствие рассматривать испуганный и мечущийся в панике страх своего детства. Ещё и Золото с Драконом такие упоённые и вдохновенные, у каждого по бесу в глазу. Прямо загляденье.
"АААА ВЫ СДЕЛАЛИ ЧТО??"
"РЕБЯТА ВЫ ОФИГЕНСКИЕ ПРЯМ МЁРДОР ХАСБЕНДС <3"
"Ване привет, дада)"
"Никакие мы не хасбендс и пока даже не мёрдор, но Ваню твоего на место поставили)" — печатает в ответ Алтан, не в силах сдержать смущённую, но довольную улыбку. Они и правда выглядят так со стороны? Нет, конечно, их восхитительный, статный и дорогой образ Дагбаев прекрасно осознавал, но вот слышать это от других было внезапно стеснительно. Алтан даже не сразу вспоминает, что Дракон задал вопрос.
— Да, это он. Восхитительно-огромного самомнения человек, потому что о своей известной фамилии и роде деятельности он говорил на каждом углу. Теперь, если ему захочется устроить "Пределу" войну, придется сильно испачкать репутацию и в остальном обществе.
— Ну, целиком на него подействовать, наверное, пока вряд ли сможем, но вот шестёрок кошмарить — за милую душу.
Вадим поворачивается на Золото, а тот отчего-то раскраснелся, улыбается смущённо, подпирает румяную щёчку кулаком и смотрит в окно. У мужчины просыпается иррациональное желание ласково погладить этот юношеский румянец, но, кажется, сегодня и так было много несвойственной им тактильности.
На этот вечер они разъезжаются. Дракон довозит Дагбаева до особняка, где они договариваются о следующей встрече. По дороге домой Леди Гага звучит уже куда громче, кажется, будто привычные пасмурные облака осеннего Питера разбежались и открыли яркое солнце, а с лица Вадима не сходит улыбка, но не обычная ассиметричная извечная ухмылка — что-то новое, светлое и ясное.
Он всё думает о парне, не как о своём Господине, а именно как об Алтане. Как не колеблясь он помогает Шуре, как отважно вступился за него перед Хольтом, как безукоризненно держится в обществе "Предела", как грамотно действует в экстренных ситуациях, как чтит правила. И как он раскрылся здесь, в машине, кажется, дозволив себе невероятно много, но именно то, что нужно. Наверное, это не статусно так залезать на сабмиссива, но мужчине кажется, что это так логично и так правильно, что Алтану тоже нужно отдыхать душой и телом, даже при нём снимать порой с себя маску и ответственность, давать волю мыслям, рукам и желаниям. Есть у него своя необычайная красота в строгости и классических костюмах, также, как и чудесное обаяние с кудрявыми от кос волосами, в цветастом свитере и красными смущёнными щеками.
Впервые в мыслях Вадим спрашивает и удивляет этим вопросом сам себя: "А может я влюбился?"