Олег молча смотрит на исчезающего вслед за Алтаном Вадима, переводит взгляд на пару купюр и с тяжелым вздохом наливает себе виски. Перед другом он, конечно, виноват — ему теперь несладко придется, судя по реакции "Золотка". Перед Сережей, пожалуй, тоже. Условились же, что не будут никому никогда об этом рассказывать и постараются не возвращаться к прошлому. Но столкновение с этим самым прошлым было неизбежно ровно с того момента, как Олег проболтался, где они познакомились.
— Злишься? — тихо спрашивает он, не поднимая на Разумовского взгляда. Знает же, что злится. Но хочется, чтобы Сережа тоже его понял. Понял простое желание жить без постоянной скрытности и контроля информации, о которой ты говоришь; жить как обычные люди, а не те, о ком слагают неприятные легенды. Уж кто-кто, а Вадим явно их судить и бежать трезвонить всем знакомым не станет. А Алтан, судя по всему, до последнего строго держал рот на замке, хотя очевидно, что давалось ему это с трудом. Но что-то все-таки не сложилось в конечном счете.
— Злюсь, конечно, — пыхтит Разумовский, нервно перебирая ногами под столом и закусывая тонкие губы. Официанту заказывает бутылку красного и продолжает после паузы, — Олег, боже, мы ведь договаривались язык за зубами держать... Это ещё полбеды, ладно. Но меня тут буквально отчитали как маленького. А вернее выставили как наглухо отбитого. Приятного тут не то что ноль, а очень сильно с отрицательным значением.
Несмотря на несомненно положительные качества Вадима по части хранения информации, Серёжа не может избавиться от мыслей, что всё под ещё бóльшей угрозой. Он ведь так близко мужчину не знает, отчего доверять ему нет никаких причин, кроме слов Олега. Да и парень с ним сдичился. Рыжему и так пришлось пойти на репутационный риск, теперь ещё и это.
— Прости, — глухо выдыхает Волков и незаметно берет руку Сережи под столом в свою, — Забей на его слова. Они ничего не расскажут, а кто что думает об этом — нас не должно волновать, помнишь?
Каким бы эгоистичным и черствым не казался Разумовский, Олег прекрасно знал, что этот случай отдается в его сердце болью до сих пор. Он облачается в свою язвительную броню, отражает нападки, а потом виновато оборачивается на Олега — вдруг он тоже так считает, вдруг не простил? Они долго приходили к тому, чтобы Серый от косых взглядов старых знакомых перестал сразу сникать. К тому, что если они вдвоем его простили, значит на остальных людей им плевать. Не хватало еще, чтобы очередное тыканье мордой в эту историю заставило Серого снова погрузиться в самобичевание. Пусть лучше винит Олега.
Разумовский соглашается тихим «угу» и прислоняется щекой к плечу мужчины, ответно сжимая его руку в своей. Конечно, как и все живые люди они не могут избегать конфликтов. Они оба с характером, оба упёртые, оба могут вспылить и рассориться. Но после каждого разъедает стыд за ругань с любимым человеком. У Серёжи это вдобавок приправлено испепеляющей неискупляемой виной за спущенный курок, а у Олега — болью от вида серёжиных терзаний. В конце концов конечно буду горячо извиняться, сразу прощать, снова и снова признаваться в любви. Всё-таки нет в свете больше никого, кто бы мог понять их так же хорошо, как они сами. И нет никого, кто бы любил их также сильно, как один другого.
— И ты меня прости. Понимаю, мне тоже тяжело всё это в себе держать. И ты не знал. Будем надеяться, они действительно будут молчать, — отвечает рыжий, сам молчит немного, — Вы теперь с Вадимом поссоритесь, да?
— Его парень выглядел крайне категорично. Не исключаю, что сейчас у них происходит выяснение отношений, — Олег задумчиво делает глоток, — Некоторое время назад Вад бы меня на тренировку позвал и там по морде дал от души за такую подставу. А сейчас герой-любовник достиг просветления, так что хер знает что у него в башке теперь. Но "спасибо" не скажет уж точно — в своего Алтана он влюбился конкретно.
Плечом Олег чувствует, как Серёжа неспешно кивает. Он в целом даже не знает, жалко ли ему этого Вадима или нет. Мальчик у него стервозный какой-то. Хотя Разумовский и сам не паинька в этом отношении. Алтан его конкретно задел — какое его дело вообще? Но если этому Вадиму охота... Олегу вот охота, Олег нашёл в нём любовь и не жалуется. Так что, может, и блондину так хорошо будет. А так Серёжа не особо любит думать за других и о других.
Принесли бутылку вина. Голубые глаза с благодарностью моргают, а после обращаются к Волкову.
— Поухаживаешь за мной?
Сереже возвращается такой же ласковый, но виноватый взгляд, а бутылка сразу же оказывается в руках Олега. Может быть они оба действительно сумасшедшие, может больные, но есть один важный нюанс — они любят друг друга самой искренней и честной любовью. И пока эта любовь теплится в их сердцах, они никогда не будут ставить чужие слова превыше слов друг друга, чужие мысли — превыше чувств друг друга. И пусть хоть все двери мира будут закрыты перед ними.
Проснуться трезвым было бы странно. Вадим и не пытался позаботиться о себе с вечера. Он апатично пил под дядину кассету в старом проигрывателе, гоняя в голове разъедающие мысли. Надо же, каким долгоиграющим оказался молодой выбор в пользу контракта. То, что тогда было довольно несложным способом заработать на жизнь — хорошую жизнь не в нищете — впоследствии отозвалось психотерапией и адреналиновой зависимостью. А теперь и трещащими по швам отношениями, которые только-только стали ласково лечить изрезанную душу.
Кассета кончилась, мужчина решил игнорировать стакан и дальше пил из горла, включив на фон к мыслям телевизор, на нём нашёл какое-то советское кино с середины да так и уснул.
Первым делом после сна Дракон чувствует ломоту в теле от неудобной позы в кресле и мигрень. Телевизор ночью выключился сам. Пустая бутылка прижимается правой рукой к животу. Вид максимально не презентабельный — но кому это сейчас вообще может быть интересно?
На приведение себя в более-менее соображающее и работоспособное состояние требуется около часа. За незамысловатым завтраком Вадим впервые за утро берёт в руки телефон. Сердцебиение ощутимо разгоняется. Алтан был в сети ночью, новых сообщений в диалоге нет. И звонков тоже. На страничках в соцсетях тоже пусто, а Дракон нигде не заблокирован. Он решает не докучать лишний раз и подождать день-другой, пока, возможно, Алтан не придёт в себя и не напишет сам, когда будет готов. А пока он набирает номер Олега.
— Поварёшкин, приём, — слегка сипит сначала, так как за день заговаривает впервые, — Утро доброе.
— Доброе? — вопрошает Олег, машет рукой Сереже и уходит говорить на балкон, где можно спокойно закурить, — А голос у тебя такой, потому что вы всю ночь мирились с твоим, или "доброе" все-таки было сарказмом?
— Не угадал, Шерлок Холмс, — усмехается Вадим, почёсывая щёку, — Нифига мы не помирились. Я вчера Алтана просто довёз до дома и уехал за вискарём к себе. На улице ещё поругались, правда, но он вчера был явно на нервах. Больше не контактировали. Сам на глаза не лезу, жду новостей от него. Но наслушаться пришлось, конечно, — берёт лёгкую паузу и ищет глазами на подоконнике сигареты, — Но нет, тебе утро доброе всё равно. Для меня не особо, но надежда же последняя умирает. Вы там как?
Олег в ответ удивленно молчит. Очевидно, ожидал, что его с первых слов пошлют на три веселые буквы, ан нет, Вадим теперь человек уравновешенный и спокойный! Домашний, как сказала бы Джесси из их отряда.
— Да как мы... Спокойно, уж нас такими случаями не удивишь, наслушались уже, — Волков чиркает зажигалкой и прерывается, чтобы прикурить, — Слушай, Вад, извини за все это. Я правда надеялся, что твой Алтан нас не знает. Не думал, что все обернется вот так. У вас вообще как? Совсем поссорились или думаешь помиритесь? Больно он у тебя нежный какой-то, удивительно, что сошлись.
Дракон зеркально закуривает, пока слушает Олега.
— Извинения приняты, всё нормально, обид нет. Тут никто предсказать не мог. Может оно и хорошо, что так вышло, лучше уж сразу. Алтан не то чтобы нежный. У него хватает своих неприятных приветов из прошлого, из-за которых он в том числе так и реагирует. Ты бы знал, как ему далось полное осознание и принятие того, что я военный. И как долго он мне открывался. Алтан явно устал от таких всплывающих секретиков обо мне, пусть даже я сам замешан косвенно, поэтому и реагирует обострённо. Мы отчасти сошлись на желании лаской, вниманием и доверием залечить раны прошлого. Тут, думаю, ты нас вполне поймёшь, мой дорогой фронтовой супруг, — с ностальгией усмехается Вадим, выдыхая сизый дым, — Надеюсь, что мы помиримся. Насколько я могу судить, шансы ещё есть. Но если Алтан решит, что сохраннее и спокойнее ему быть вдали от меня, то я приму это. Горько, конечно, но я его сильно уважаю для сталкинга и прочего. И уже серьёзно люблю.
— Ты очень сильно изменился, — задумчиво отвечает Олег без тени улыбки, — Я думаю Алтан тоже это понимает и очень скоро все наладится.
— Аминь, — слабо улыбается Вадим и глубоко затягивается.
А ведь и правда изменился, сам чувствует. С одной стороны он больше следит за своим поведением и языком — не ограничивает, не пытается казаться лучше, чем есть, но с Алтаном явно пришлось «повзрослеть». С Олегом он мог и пошутить специально пошло, ляпнуть и лапнуть как-то неосторожно, тот лишь недовольно шикал или молча отмахивался, но своего дурака не гнал от себя. И в эстетике они не нуждались — где уж ты её найдёшь в казарме среди песков, когда уединиться без постороннего ведома уже целая операция? С Олегом можно было по-животному, рыча и заваливая в крепкой хватке. А Алтан нежен и хрупок, как весенний цветок, которого держать посильнее сам себе позволить не можешь. Вадимово сердце по-разному отзывается на их улыбки. По-разному хитро щурится левый глаз: тогда, когда по лбу прилетало ложкой, и сейчас, когда морщится кошачий носик от глупого действия. По-разному в груди заходятся безрассудные молодящие чувства.
С Олегом они не смогли быть вместе дольше, чем того позволяло сумасшедшее адреналиновое прошлое. А с Алтаном это прошлое лишь жестоко мешает.
— Кстати, что там у вас за рамсы с Хольтом?
На другом конце провода раздается громкий тяжелый вздох, заставляющий Вадима заинтересованно вскинуть брови.
— Слушай, тут вообще сложная ситуация. И насчет этого... Дело к тебе есть, можешь подъехать в ближайшее время? Выпьем у меня, познакомлю с Серым нормально, как раз и расскажу что к чему.
Два дня назад.
Стул с тихим скрипом откидывается на две задние ножки, зависает на несколько мгновений в воздухе и плавно возвращается в свое нормальное положение. Разумовский задумчиво кусает ноготь на большом пальце, снова отталкивается ногой и в сотый раз проделывает детский манёвр, не отрывая взгляда от монитора. Олегу хочется попросить его не качаться, чтобы рыжий не свалился, переломав все, что можно, но Сережа пять минут назад сказал "Погоди" и до сих пор так больше ни слова и не добавил. Такое ощущение, что он вообще забыл о том, что выдернул Волкова с кухни и тот сидит рядом. От того, чтобы громко вздохнуть и уйти по делам, поворчав для приличия, Олега останавливает только то, что Разумовский не выглядел так, словно у него снова нашлась ошибка в коде или появились трудности с "Вместе". Волчье чутье подсказывало, что дело тут совсем другое.
— Морок написал. Балор, в смысле, — прерывает тишину рыжий ровно в тот момент, когда Олег теряет терпение и открывает рот, чтобы поторопить парня.
— А говорил, чтобы мы забыли об их существовании, — усмехается Волков, — Что ему нужно?
— Все как обычно: припомнил историю, пригрозил, предложил сотрудничать. Хочет, чтобы я высказался по поводу Хольта. Он у них накосячил, теперь они с Яной хотят ему репутацию подпортить. Уверен, Яне глубоко плевать, а вот Балор со своим шилом в жопе и, возможно, оскорбленной гордостью, хочет закопать Хольта как можно сильнее. Скорее всего им движет простое желание заткнуть Августа, а значит действие не обязательное. Зато последствия у него могут быть довольно серьезные. Но Балор ничего не слушает и говорит, что от меня требуется только высказаться на публику. Это пока. А потом еще кучу дерьма придется разгребать.
— Вот ты сам все и разложил по полочкам, — пожал плечами Олег, — Не ввязывайся в эту муть, если есть возможность слиться. Пусть уже успокоятся и отстанут от нас.
Сережа задумчиво щурится, улыбается на поцелуй в лоб и боковым зрением следит за уходящим на кухню Волковым. Может, он и прав. Разумовскому, конечно, тоже хочется поставить Хольта на место — в этом они с Мороком похожи, — но стоит ли рисковать так спокойствием? Насколько сильного врага рыжий наживет, если согласится на предложение Балора? Может ли он вообще отказаться или "Предел" действительно утянет его на социальное дно вместе с собой, раскрыв их историю?
Пальцы неуверенно пробегаются по клавиатуре, стараясь подобрать нужные слова для отказа.
— Олег! Он говорит, что Август возомнил себя "вторым Лисом"! Нет, ну это просто возмутительно!
Сейчас.
Мужчина разливает алкоголь по стаканам, подвигает припасенный десерт Дракону и косится на виновато улыбающегося Сережу. На удивление, эти двое вполне спокойно могут общаться — все-таки Вадим не его хрупкий парниша и отъехавшую психику вкупе с криминальной историей довольно быстро переваривает в силу опыта. А над новыми витками этой истории только иронизирует. Вот кому Хольт еще не успел подгадить.
— Конечно, Август это так просто не оставил. Воспользовался методами Морока, собрал какой-то материал и предъявил его лично Серому. Мол, скоро ваша история окажется на всеобщем обозрении. А альтернативы не предложил. Поговорил с Мороком и выдвинул такие условия, что по словам последнего "застрелиться будет проще". Короче, есть возможность всю эту заварушку быстро закончить. Нашими методами.
Вадим слушает, отламывая сладкие куски маленькой трёхзубой вилочкой. Все тут, конечно, очень сильно влипли. О Мороке он делает вывод, как о не самом грамотном руководителе, хотя, если его планы были не только поднасрать Хольту, но и лишний раз отомстить Разумовскому попорченными нервами на попорченные нервы, то действует он блестяще. Сам Вадим в этой истории стоит особняком, ввязан максимально косвенно, но ведомый дружбой и любопытством не отстраняется.
— И какими же методами? Поиграем в Тарантино и будем стрелять по яйцам?
Это не было прямой аллюзией на причину ухода ребят из «Предела», но Серёжа всё равно неуютно повёл плечами, пусть и доброжелательного вида не растерял.
— Что ж, не будем тянуть. План таков, — встраивается в диалог Разумовский. Задумка — его ума дело, хоть с Олегом и обсуждалась, но раздавать свои гениальные приказы он любит сам, да и Волков особо не рвётся, — У Хольта есть младшая сестра, Мико зовут. У них нормальные отношения, девочка ему явно дорога. Однако младшая, в силу подросткового бунта, рвётся из-под братского крыла. С извечной охраной ходить не хочет, поэтому братик её хорошо прячет. Однако не только оружейные магнаты умеют конфиденциальную информацию искать. Спорю, у него в разы больше времени на это ушло, чем у меня. Так вот. Ваша задача выкрасть Мико, а дальше в дело вступает чистый шантаж: либо ведёшь себя как порядочный мальчик, молчишь и получаешь сестрёнку живой, либо хорохоришься и получаешь её же, но по частям. Торг я беру на себя. Вам же просто перепрятать девчонку из одного уже известного нам укромного места в другое укромное место. Олег сказал, что задача не хитрая, у вас практика есть. Обещаю, деньгами не обидят. Платят за банкет хозяева «Предела», но могу и от себя добавить. Можем уже сейчас договориться, какой процент будет предоплатой. А об обоюдной порядочности и языком за зубами уж и говорить не буду — само собой разумеется.
Вадим с интересом слушает рыжего до конца. Молчит. Переводит взгляд на Олега. Делает глоток из тонкого хрусталя. Продолжительным вдохом берёт дыхание для продолжения переговоров.
— То есть, делаться всё будет нашими руками? Я и Олег?
— В том числе. Ещё люди будут, но на цену это не влияет.
— Да бог с ней, с ценой. Убивать никого не хотите?
— Нет, это ещё больше мороки.
— Да вот как посмотреть, — Дракон задумчиво наклоняет голову в бок, — Хотя возможностей у вас навряд ли хватит убрать такую шишку по-тихому, по-любому копать будут со всех сторон.
— Это вызов, Вадим? — уголок тонких губ азартно ползёт вверх.
— Да куда там, — ответно усмехается мужчина, — Ладно, младшая наверняка всё равно никого из нас не знает. Разве что тебя, — перейти на "ты" они уже условились раньше, — но это не важно. А Хольт с самого начала будет посвящён в причину шантажа, нет смысла от него прятаться. Снаряжение, транспорт, логистика и прочие тонкости уже продуманы?
— Абсолютно. Но можешь внести свои коррективы.
— Отлично. Корректив номер раз, — Вадим откладывает вилку и откидывается на спинку стула, — Ребят, вы серьёзно? Я сам для себя уже решил, что отхожу от криминала, наёмничества и хочу жить нормальную спокойную жизнь. При всём уважении к твоему гению, Сергей, и к нашей многовековой дружбе, Олег. Но мало того, что вы буквально стали яблоком раздора между мной и человеком, ради которого я и решил остепениться. Мало того, что я выслушал от него пару ласковых на тему моей опасности и безбашенности. Вы теперь хотите меня впутать в реальный криминал, который окончательно утвердит меня на посту опасного элемента. Вы правда думаете, что я соглашусь?
— Господи, — Разумовский шумно вздыхает и закатывает голубые глаза, — У нас нет цели тебя очернять. Это глупо. Мы обращаемся к тебе как к эксперту, очень хорошо проверенному. И к хорошему другу, в том числе.
— Ну, это уж совсем дёшево, арканить меня на дружбу, — у Вадима даже первый смешок вырывается, — Давайте мы все вместе отойдём от этого тезиса, потому что по поводу него можно очень много всякого заметить, что никому из нас не будет приятно. Но согласен, можно было даже из дружеской и мужской солидарности не закапывать меня этим предложением.
— Ладно, проехали, проехали, — отмахивается рыжий, — Но послушай, Вадим, ты уверен, что твоему парню уже не всё равно? Сам говоришь, он на тебя неоправданно наехал. Думаешь, он поменяет своё мнение, даже если ты всем видом будешь опровергать его слова? Уверен, что такое больше не повторится? Что он примет твое прошлое? Уверен, что его не стриггерит что-то другое? Он готов слушать твои оправдания и менять своё ошибочное мнение? Где он сейчас? Где и о чём его мысли? Кому нужно твоё праведное поведение?
— В первую очередь — мне, — спокойно отрезает Дракон, — Не надо давить на мои мозоли. Пусть даже он и не вернётся. Я приму, если он выберет спокойствие, и оно окажется не со мной. Но вы мне предлагаете расписаться в его словах, подтвердить, что я опасен для него. Что я предал его доверие, и что он очень вовремя ушёл от меня как от опасности. И мне абсолютно не стыдно отказаться, несмотря на узы дружбы и прочее. Парни, я не хочу так подставляться, справляйтесь без меня.
Взгляд вадимовых глаз останавливается на Олеге. Вот к кому действительно есть вопросы по части дружбы. Либо тому помимо щеки что-то ещё повредили, либо он так заворожён своим любовником, что не может ни перечить, ни думать адекватно. Просыпается не то чтобы разочарование в человеке, больше недоумение от такого поведения.
— Дружище, а теперь ты мне объясни, что, блять, происходит? Какого чёрта в утреннем звонке ты меня поддерживаешь, а уже в середине того же дня всё равно подписываешь на это репутационное самоубийство?
Волков, до этого отвлекающий гиперактивного пса и машинально начесывающий ему шерсть, с ответом мнется, как-то особенно устало вздыхает и кидает на Серого нечитаемый, но определенно тоскливый взгляд.
— Ладно, извини, действительно неудобно вышло. Раньше ты от легких денег не отказывался, вот и подумали, что согласишься. Серый, отстань от него, я сам все сделаю, — ставит точку в разговоре Олег, не поднимая на обоих собеседников взгляд.
Разумовский всплеснул руками и скрестил их на груди, откидываясь на спинку стула. А Вадим удивлённо смотрит на Волкова. С ним явно что-то произошло. Кажется, Алтан был прав, когда реагировал на рыжего как на дьявола во плоти. Видимо, в нём и правда есть какое-то адское очарование, свёдшее Олега с ума.
При любых других обстоятельствах Дракон бы действительно с интересом включился в это дело. Но сейчас оно попирает ногами его новые выстраивающиеся принципы, его спокойствие и спокойствие его любимого человека. И мужчине странно, что Олег этого не понимает. Или не хочет понимать. Или делает вид, что не понимает.
— Да, брат, и ты очень изменился.
— Он будет просто клиническим идиотом, если не вернётся к тебе после такого, — опускает руки Разумовский после паузы. Он уже видел упёртых наёмников, вдобавок и Олег перестал эту замануху поддерживать.
— Даже со справкой буду его любить, — усмехается в ответ Вадим. Последний раз проводит ребром вилки по остаткам крема на тарелке и поднимается из-за стола, — Ладно, парни, я пойду, пожалуй. Серёг, бывай. В любом случает удачи с вашим планом-капканом. Поварёшкин, проводишь?
Разговаривать им больше было не о чем. И в этот вечер можно откупоривать виски. Прямо сопьёшься с такими кульбитами жизни. Дохера ещё рефлексировать и обмозговывать. Хотя быстрой мыслью мужчина решает сбегать сегодня до какого-нибудь воркаута — лучше эмоции выплёскивать через поддержание физической формы.
По дороге домой мужчину не оставляют мысли об Алтана. Он действительно не знает о нём сейчас ничего. И это действительно отзывается глухой болью в сердце. Конечно, Вадим сам себе обещал не сталкерить и не докучать, но остались ещё неоговоренные вопросы. Он набирает сообщение, чувствуя, как пульс учащается.
"Привет. Сможем приватно поговорить?"
"Привет. Я не в Питере сейчас, лично не получится."
Быстро, однако. Если не в Питере, то тогда где? И с кем? Дурные собственнические вопросы. Дракон лишь надеется, что парень знает, что делает. Тогда надо продолжать в бытовом ключе.
"Что делать с моими вещами, которые остались у тебя дома?"
"Можешь забрать, завтра Алима будет работать. Я вернусь только через неделю."
"Хорошо, спасибо. Удачи, где бы ты ни был."
Над последним предложением мужчина думает долго. Отправлять или уже слишком? Всё-таки решается. Надеется, что хорошая нота в конце не будет лишней.
"Мы ведь не прощаемся?"
"Надеюсь, что нет, змейка"