Телефон Алтана коротко вибрирует и тот с тихим "ой" отлипает от Вадима, чтобы отменить заказ такси. Вместе с тем стирает сбегающие по щекам слезы и косится на мужчину. Тот выглядит непривычно строго и холодно во внешнем виде, но взгляд и улыбка у него все такие же нежные, как и раньше. Вадим прощает ему эту выходку и готов все обсудить, как бы тяжело это не было.
— Шурка-предатель, — под нос бурчит Дагбаев и в шутку тыкает пальцем Дракона в бок, — Мог бы и предупредить. Приехал весь такой красивый, я теперь на фоне тебя как первокурсник меда выгляжу.
— Тогда от тебя это комплимент в сторону тех самых первокурсников. Ты любой самый невероятный, — улыбается Вадим, поглаживая парня по спине.
Он сам соскучился до боли. За вещами не приехал, будто чувствовал, что ещё совсем не время. Днём шёл на работу за тем, чтобы сменить курс мыслей, но всё равно снова и снова отвлекался, запинался и забывался, не в силах сдерживать тягучую горькую тоску. Вечерами пытался перебегать и пересилить мысли в тренажёрном зале, но это давало лишь кратковременный эффект. Конечно, он не первый раз в отношениях, не первый раз он переживает такой кризис и не первый раз морально готовится повторять, как перед экзаменом, правила и опыт жизни новоиспечённым холостяком. Но это всё равно тяжело. От того, что эмоции и чувства, которые мы проживаем именно сейчас, кажутся самыми сильными на контрасте со старыми, что уже успели притупиться и забыться. От того, что они всё ещё не до конца обсудили, что неделя прошла в гнетущем неведении. И от того, что он, уже взрослый и опытный, учёный жизнью со всяким пристрастием, вновь влюбился как мальчишка, как давно не влюблялся, как не хотел бы любить никого, кроме Алтана.
Социальные сети посматривал, конечно. Дагбаев никак не светился, лишь через Мальвину можно было хоть что-то подсматривать. Кажется ревнивых мотивов не преследовал. Правда хотелось знать, что у парня всё хорошо, ну или по крайней мере не хуже, чем до этого. Дракон не придумал, что делал бы, если б катастрофа стала бы стремительно приближаться. В таких случаях людям особо думать не свойственно, а план бы в горячей голове всё равно бы родился по необходимости — хорошо, что судьбу испытывать не пришлось. Хорошо, что Шурик сам собаку съел на человеческих отношениях и быстро сориентировался. Хорошо, что к боку теперь прижимается уставший от дороги, чуть помятый и одетый немного не по погоде, но довольный и улыбающийся Алтан.
Вадим забрал у парня сумки, ловко подрядив под это дело лишь одну руку, а свободной обнимал его за талию, ведя до машины.
Алтан тихо шипит, прижимаясь к Вадиму поближе и стараясь побыстрее дойти до тепла. Не ожидал, конечно, что настолько большая разница в температурах Гонконга и Питера. В Санкт-Петербурге как обычно ветра и накрапывает мелкий дождь, поэтому забравшись на переднее сидение, Дагбаев растирает холодные руки и закидывает ногу на ногу, чтобы согреть себя поскорее.
— Дорогой Питер, как всегда, неприветлив, — улыбается парень, когда Вадим садится за руль.
Мужчина смеряет его взглядом, понятливо и грустно выгибая брови на действительно лёгкий дагбаевский прикид. А после замечает, что на ногах у него те самые сапожки, что они покупали тогда вместе. Специально ли, или так случайно вышло, но это дополнительно радует.
— А я говорил, надо было утеплённые брать, — Дракон ворчит слегка, более шутливо, но тянется оставить поцелуй на бледном лбу, — Но ничего, дома согреемся. Чайку заварим, в тёплое завернёмся. Я как раз купил всякого, — кивает на пакеты на заднем сиденьи.
Ответить Алтану мужчина уже не даёт. После маленькой паузы он чуть опускает голову и теперь губами касается губ напротив. Он наконец-то снова может целовать эти шёлково нежные губы, чувствовать объятия изящных руки на своей шее, ласково ответно обнимать чужую талию, залезая руками под куртку. Он забывает о том, что впереди возможно тяжёлый неприятный разговор, забывает об ужасно одинокой неделе. Вадиму кажется, что он готов сойти с ума от долгожданного счастья.
— Я так рад, что ты вернулся. Поехали домой.
Алтан согласно кивает, трется носом о нос Вадима и еще раз коротко чмокает его. Он и сам ужасно сильно соскучился, выпускать мужчину из объятий не хочет, но мысль о том, что совсем скоро он сможет затащить Вадима в кровать и обнимать сколько угодно, греет получше обогревателя в машине. Дагбаев отпускает Дракона и, когда они выезжают на дорогу, наконец собирается с мыслями.
— Скоро твоя машина начнет ассоциироваться у меня исключительно с тяжелыми разговорами, — невесело усмехается, — Извини меня. За все вот это. Я тогда ни о чем не думал и не мог тебя услышать, закрывал глаза и видел тот день перед глазами, только вместо Волка — я. Триггернуло не на шутку, вот и понесло. Стоило извиниться еще раньше, но я хотел сделать это на спокойную чистую голову. Но и из этого есть небольшие плюсы: я привез тебе разные подарки из Гонконга! А еще с тобой хочет познакомиться моя мама, но это уже дело второе...
Вадим мягко улыбается и кладёт свою руку на бедро Алтана. Ни игриво, ни пошло — для того, чтобы быть как можно ближе, совсем-совести рядом. Сердце заходится в нежности, когда парень перескакивает с основной темы на плюсы в виде подарков и маминых планов. Хоть им всем пришлось изрядно понервничать, Дагбаев не растерял своей обаятельной лёгкости.
— Я тебя прощаю и не держу зла. Всё в порядке, теперь уже точно. Это всё просто глупейшее стечение обстоятельств, которое никто из нас не мог предполагать, а у тебя сработала твоя травма. Я понимаю, это нормально. Может быть и правильно, что у нас была эта идея рефлексии. Или самокопания, как кому больше нравится, — усмехнулся Вадим, — Но теперь я тебя прошу. Пожалуйста, давай будем делиться друг с другом на подобные темы? Проговаривать то, что нас может ранить, что нам неприятно. Как в Теме, понимаешь? Считай, что я предлагаю новый «договор». Потому что ты мне правда очень важен, и больше всего на свете я не хочу вредить тебе, умышленно или неосознанно. Меня давно так не колотило от тупикового недопонимания и, честно скажу, страха. Я больше не хочу повторения таких ситуаций и со своей стороны обещаю приложить для этого максимальные усилия. Поможешь мне? Или лучше сказать: поможешь нам?
— Помогу, — Алтан накрывает руку Вадима своей рукой, — Я готов принять, что ты общаешься с Волком и Лисом, если мы никак не будем с ними пересекаться. Все-таки, я не имею права указывать тебе с кем общаться. Может они и... Изменились. Но я в это не сильно верю.
Дагбаев замолкает, не желая спровоцировать новую ссору, потому что никто не захочет слушать гадости про своих друзей. Лис не был знакомым Вадима, а вот Волк... Олег. Олег, кажется, был его давним хорошим другом. Только что-то в голове все равно мешает отпустить его, что-то назойливо заставляет вспоминать Олега и пытаться понять — почему же у Алтана такое странное чувство. Будто не хватает повернуть одну деталь, чтобы пазл сложился, чтобы сложилась картинка.
— Картинка... Стой, так это в честь Волка у тебя татуировка набита?! — Дагбаев резко вскидывает взгляд и указывает Вадиму на правое плечо, скрытое одеждой.
У мужчины по затылку холодок пробегает. Они снова на опасной границе. Ему вновь не по себе, вновь подбирается страх предстоящей реакции Алтана. Господи, это такая заметная вещь, а с учётом того, что с парнем случилось при виде Волка в прошлый раз, как бы вытатуированный зверь не стал ему ненавистен.
— Да. Это очень давно было, во время нашего совместного контракта. Когда ты каждый день ходишь под пулями, дома тебя уже никто не ждёт, в твоём круге общения лишь боевые товарищи, найти ласку и какой-то покой даже на считанные часы хочется почти органически. Да, мы были тогда в отношениях, насколько нам это позволяла казарменная жизнь наёмников в аравийских пустынях. А я горазд на такие широкие жесты, по молодости так ещё больше. Мы оказались друг другу лишь полевыми мужьями — после контрактов вместе не смогли жить. Олег, во-первых, уехал раньше, а во-вторых, мы сами понимали, что нас сплотила военная одинокая бытовуха. А может адреналин чувства усиливал. Тащить это всё на гражданку не хотелось, мы расстались, а потом уж Олег этого Сергея себе нашёл. Голову на отсечение даю, что между нами уже давным давно ничего нет, кроме крепкой дружбы, которую, как видишь, не обошло стороной подобное, — Дракон говорил всё глуше, чем до этого. Выждал паузу, — Свести?
Алтан несколько секунд переваривает полученную информацию, а потом вдруг начинает смеяться, закрыв лицо одной рукой и другой отрицательно махая. Ироничность ситуации усиливалась серьезностью речи Вадима и совершенно простым вопросом Алтана, не подразумевающим ничего такого, но грустный взгляд мужчины на вопросе "Свести?" все равно отдавался в сердце нежностью.
— Нет... Нет, конечно, не нужно такую красоту сводить, — наконец отвечает Алтан, отсмеявшись и с улыбкой положив голову Вадику на плечо, — Просто... Насколько же тесен мир. И насколько сердцеед оказывается Волк! Всех своих партнеров с ума свел.
— Да уж. Зато ты мне ум мой вылечил, — ответно с облегчением смеётся Дракон, поворачивает голову в сторону и целует подставленную чёрную макушку. Он осознаёт как скучал по этим жёстким волосам, которых укротить могут лишь тугие косы. Просыпается неудержимое желание самому их бережно помыть, с ненавязчивым массажем головы, а когда просохнут, так же своими руками и заплести.
— Кстати об этом. Ты давно к специалистам обращался? Я просто подумал, что, может быть, мне не лишним было бы сейчас к кому-нибудь дежурно обратиться. Знаешь, как диспансеризация. Проверить, не стало ли что-нибудь подводить в голове. Тем более я теперь не только для себя ясный ум и светлую память сохранять должен. В одиночку жить мне подсказали как, а вот для совместной здоровой жизни может ещё каких секретиков полезных не знаю.
Слышать такое от Вадима неожиданно — из них двоих именно он тогда повел себя наиболее адекватно и смог взять себя в руки, пересилив эмоции. Уж ему-то вряд ли нужен психотерапевт. Разве что за советом "Как стерпеть характер этой змеюки". Дагбаев украдкой улыбается, понимая, что на самом деле Вадим никогда бы такого не сказал.
— Как мне кажется тебе это не нужно — эту внезапную проверку на прочность и стабильность психики ты прошел более чем успешно. А вот я сам уже записался к своему психотерапевту. После случившегося рецидива мне точно нужна помощь.
Мужчина кивает, оставляет Алтану ещё один поцелуй и добавляет громкости приёмника. Он больше спрашивал, чтобы узнать, собирается ли Дагбаев к специалистам. Конечно, парень наверняка не воспринял бы прямой вопрос в штыки, но не хотелось, чтобы это выглядело безапелляционным принуждением.
Доехали на удивление без пробок. Алима явно была накануне в особняке, привела всё в порядок до приезда хозяина. Вадим сюда не заезжал всю неделю, поэтому его вещи частично остались в походной сумке, привезённой в последний раз, а частично лежали в шкафу на отдельной полке, уже постиранные и выглаженные.
Дракон помогает Алтану раздеться и, встав на колено, снять обувь. Руки его оглаживают голени, твёрдые от напряжения из-за дороги, разминают уставшие ступни, скользят выше, до маняще знакомых бёдер. Не вставая с пола мужчина подаётся вперёд и вверх, к любимому лицу, и утягивает Золотце в поцелуй. Теперь неспешный, долгий, долгожданный. Не лезет пальцами под походную толстовку лишь потому что они у него непростительно холодные от поздней осени, но поверх одежды гладит каждую частичку, до которой может дотянуться. Он безумно скучал и безумно счастлив.
Алтан наклоняется и отвечает на поцелуй, с такой же любовью оглаживая щеки Вадима. Теперь, когда у них достаточно времени, чтобы восполнить нехватку друг друга, ему хочется добраться с чашкой чая до родной любимой постели, вторую половину которой теперь будет греть Вадим. Так что, игнорируя жалобный вздох Дракона, он напоследок чмокает его, тянет подняться и бодро уходит мыть руки и ставить чайник, вслух начиная монолог о внезапном путешествии в Гонконг.
— Совсем забыл, — вдруг прерывается он и оборачивается на Вадима, — Ты дружишь с Волком, а значит возможно знаешь что у Лиса за терки с Хольтом? И этот его отъезд внезапный... Ни за что не поверю, что Морок и Ведьма не замешаны здесь.
— Олег, вроде, говорил, что заказ от них как раз поступал, но всех подробностей их взаимоотношений я не знаю. Однако обо всём остальном знаю более чем, — мужчина следует за Алтаном сначала в ванную, а потом также на кухню. Садится за стол, чтобы не мешаться под ногами — парню наверняка снова хочется похозяйничать на собственной кухне, — У них был гениальный план, как выкурить этого Хольта куда подальше. И Олег звал меня им помочь. Думал, что я снова соглашусь на подобную авантюру, тряхну сединой, так сказать.
Алтан не оборачивается, но по его застывшей фигуре и тихому голосу тревожность сразу видно.
— А ты?..
— Отказался, конечно же. Зачем оно мне надо? Я ведь и правда изменился. Денег у меня и так хватает, и без этих подачек Разумовского проживу. Интереса и желания криминалить больше абсолютно никакого. Да и главное, что остановило — боязнь того, что я подтвержу твои страхи и совсем упаду в твоих глазах. Поэтому данная затея мне показалась более чем самоубийственной. Они всё равно и без меня справились. Правда я до сих пор в недоумении, почему Олег эту мысль сразу не схватил, всегда ж такой догадливый был. Мне казалось, что я достаточно объяснил ему, почему ты так отреагировал. Думаю, тот Волчик, который был тогда со мной на контрактах, без лишних слов бы всё понял. Видимо и правда любовь, в его случае, жестоко зла. А мы оба сильно изменились.
— Да, возможно... — Алтан кусает губы и с виноватым выражением лица поворачивается к Вадиму, — Прости, что подумал так про тебя. Честно, твои друзья меня пугают и мне тяжело выгнать из головы мысль, что они могут на тебя повлиять не лучшим образом. Да-да, я обещал не вмешиваться в это, но... Ты ведь и сам видишь теперь. Вы оба изменились и теперь не понимаете друг друга так, как понимали раньше. А зная упертость Лиса и преданность Волка... Не будут ли ваши разногласия и новые мировоззрения помехой дружбе?
— Что ты? Всё в порядке, — Дракон встал, в пару шагов сократил расстояние между ними и мягко обнял парня, — Ничего страшного. Из прошлой жизни я вот только с Олегом тесно связь поддерживаю. На самом деле он очень толковый, это сейчас его бес попутал. Мы, конечно, поменялись, но не настолько критично, чтобы больше друг друга не понимать. А с Сергеем я явно не найду общий язык. Мне не импонирует маниакальность его мыслей и поступков, так что с ним мы не сойдёмся. Обещаю, я буду осторожен, ни во что не вляпаюсь и постараюсь, чтоб вы как можно меньше пересекались.
— Хорошо, я тебе верю, — Дагбаев тянется за коротким поцелуем и наконец вздыхает с облегчением. Он действительно ему верит.
К счастью Вадим освободил весь день для своего парня, поэтому дальнейший час они провели за разгребанием вещей из сумки, дарением Вадиму всяких сувенирчиков из Гонконга и приготовлением полноценного сытного завтрака. Под конец совсем уставший Алтан скрылся в ванной, а вернулся к мужчине в кровать уже разморенный, вкусно пахнущий всякими шампунями и укутанный в большой пушистый халат — все изящные шелковые халатики до середины бедра в повседневной жизни были жутко не практичными.
— Если бы ты знал, как я соскучился по вот такому обычному лежанию вдвоем, — пожаловался он в полголоса, нырнув к Вадиму в объятия и сразу же облепив его всего конечностями и влажными волосами.
— Знаю. Потому что я тоже неимоверно скучал.
Дракон утыкается носом в пряную макушку и закрывает глаза. Он любит каждую черту, каждую клеточку в этом человеке. Пусть иногда приходится поволноваться и понервничать, но то, что Алтан признаёт проблему и готов её решать — это уже первый, самый главный шаг. А Вадим всегда его поддержит.
Не открывая глаз мужчина оставляет поцелуй на чёрных прядях, спускается к виску, целуя за ухом, затем щека, уголок губ — утягивает в глубокий поцелуй. Приподнимается на локте, другой рукой ныряет под халат, ласково гладит тёплую, распаренную грудь, через касание ощущая, как учащается биение горячего сердца.
Алтан активно отвечает на поцелуй и перекатывается на спину, позволяя Вадиму раздеть себя, проявлять инициативу и в целом главенствовать. Он ощущет себя более чем готовым к тому, чтобы передать все в руки мужчины и не чувствовать себя дискомфортно при этом, находясь под ним, не контролируя каждый момент и полностью доверяя своему партнеру. Алтан и сам ужасно хочет всего этого, хочет наконец нежный ленивый секс. Они попробовали без темы — и он вошел во вкус.
— Растянешь меня? — шепотом предлагает он Вадиму, прервав поцелуй и прикусив губу, стараясь не сильно смутиться. Нежность, почему-то, вводила его в смущение куда сильнее, чем самые пошлые слова.
Мужчина будто слегка теряется в подобные моменты. Отшутиться тут невозможно, не всегда сразу же находится столь же горячий ответ. Такой Алтан сакрально искренний и ещё не до конца привычный, не хочется портить атмосферу своими неудачными словами. Поэтому Дракон лишь кивает, берёт с тумбочки смазку и сползает к ногам возлюбленного. Он расцеловывает живот и бёдра, слегка прихватывая кожу губами до аккуратных красных пятнышек. С ласками не спешит, потому что первое время ещё греет смазку в руках, и только спустя пару минут разливает её по пальцам и начинает медленно и нежно растягивать, без резких движений, сначала одним пальцем, после подключая второй, правильно подгибая их и продолжая облюбовывать молочные бёдра.
Алтан разводит колени шире, потихоньку привыкает к ощущению растянутости и расслабляется. Пальцами он зарывается в привычно растрепанные волосы Вадима и чуть сжимает, запрокидывая голову назад, когда тот слегка кусает нежную кожу. У Алтана она чувствительная и заметны будут даже самые слабые засосы — мысль об этом доставляет только удовольствие и трепещущее ощущение нарастающего возбуждения.
Мужчина приподнимается на свободной руке, напрягая её, отчего рельеф мышц проступает чётче, возвращается к шее возлюбленного, хулигански добавляя на ней наливной засос, и, дабы избежать возможных праведных возмущений, сразу смещает внимание. Кончиком языка ведёт по краю уха и бархатно шепчет любопытную просьбу:
— Золотце, поговори со мной на кантонском. Пожалуйста...
Пальцами не ускоряется, наоборот, продолжает растяжку тщательно, давая возможность прочувствовать всё как можно дольше и тщательнее. А языком проводит вокруг соска, слегка прихватывая его губами.
— 我唔知你有語言戀物癖, — тихо стонет Алтан, наслаждаясь чужими касаниями и вниманием.
Кажется Вадим отлично проникся рассказами любимого о его родине и перенес это настроение на более привычное и желанное им занятие. Уж вряд ли он знает такой неочевидный язык, хотя и доказал за все это время, что прекрасно умеет удивлять. Но все же, Алтану кажется этот момент той замечательной возможностью сказать слова, которые даются ему с трудом.
— 你唔會理解我，但仍然... 我全心全意地愛你，我愛你勝過任何人。 冇一日我唔思念你，為我哋兩個祈禱。 应承你唔會離開我。Обещаешь?
— Обещаю.
Вадим действительно не понял ничего из произнесённого на другом языке, ему хватило лишь интонации. Он всё-таки арабист и особо восточнее в своих интересах не заходил. Но из уст парня всё звучит необычайно певуче, волшебно, так красиво и правильно. Что бы он не предлагал Дракону сейчас, тот в любом случае согласится. Он уверен, что подвоха быть не может. Не сейчас, не от его Алтана. Он обещает и обязательно выполнит своё обещание: будет чутким и внимательным, будет охранять ночью в тёплых объятиях, защитит от расстройств, поможет справиться с трудностями, достанет луну с небес, никогда не предаст и не уйдёт. И обещает любить своё нежное Счастье так, насколько у него хватит сил.
Мужчина целует возлюбленного глубоко, но не особо долго, а вместе с разрывом поцелуя заканчивает и растяжку. Садится у него в ногах, одной рукой подхватывает за талию, удобно приподнимая и притягивая к себе, другой растирает смазку по своему крепко налившемуся члену и неспешно входит. Хватку переносит на спинку кровати, напрягая до рельефа мышцы рук и спины, даёт обоим время привыкнуть и начинает двигаться, чуть склонив голову на бок, лаская влюблённым взглядом гибкое тело Алтан, так живописно растянувшегося под ним.
Парень сладкой патокой растекается под Вадимом, жмурится, часто кивает, соглашаясь с чем-то не озвученным, и едва не льет редкие слезы от нахлынувшей сентиментальности. Хочется пошутить неловко, что для доминанта он оказался слишком чувствительным и несдержанным реакцией на проявление нежности, но все слова сейчас лишние — Алтан закидывает ноги Вадиму на поясницу, притягивает ближе, заставляет почти лечь на себя и утыкается лицом ему в шею, нежно покусывая ее и сжимая мужчину в объятиях почти болезненно.
Дракон сублимирует и выплёскивает все эмоции, что накопились за неделю. Нет, он не злился, не впадал в расстройство, он вообще ничего плохого не чувствовал по отношению к парню. Он лишь ужасно скучал и ясно понял, насколько любит этого человека.
Расчувствовавшись Вадим теряет счёт времени и оценку пространства. Они обволакивают друг друга, они сливаются в единое целое, и ни один из них не хочет, чтобы этому когда-либо пришёл конец. Один чувствует биение сердца другого, слышит его дыхание, утопает в нём и теряет голову от него.
Вадим кончает немногим позже Алтана. Во всём теле ощущается приятная усталость. Руки ослабевают, он аккуратно опускается на парня, с негой звонко целуя румяное лицо, шею, ключицы. После каждого поцелуя губы словно лениво вытягивались в довольную улыбку.
Их нежности прерывает громкая вибрация сбоку, как раз где лежал телефон Алтана. Он, до этого с улыбкой щурящийся от удовольствия и повышенного внимания от Вадима, теперь с усталым вздохом закатил глаза, но прежде чем ответить, все-таки поцеловал требующего этого мужчину.
— Боже, эти люди никому покоя не дадут... Да, алло! Что? Балор, ты мне сейчас позвонил, чтобы рассказать очередной не беспредельный слушок, который до тебя дошел? — Дагбаев ощутимо раздражается из-за того, что прервали его ради какой-то ерунды и жалобно смотрит на Вадима, но очень скоро выражение его лица снова меняется, — У него что?.. Я перезвоню.