Рабочая неделя тяжёлая. В принципе, нет такой недели, чтобы она была лёгкой. Фёдор сидел в кресле, откинувшись на спинку, и приподняв голову от усталости. Возня с бумагами и постоянное сидячее положение тоже утомляет. В такие моменты, иногда вспоминаются школьные годы, когда ты сидишь за одной партой несколько часов и не встаёшь, точно так же как и сейчас. Фёдор потёр глаза и неохотно посмотрел на стопку бумаг, которые ему предстоит заполнить. Документы были разбросаны по всему столу, одни возле лампы, другие около органайзера или компьютера. На них были написаны какие-то договоры печатными и чёрными буквами. На некоторых были наклеены бумажные стикеры с некими пометками. Тяжело вздохнув, ему пришлось принять свою участь и поэтому, взяв в руку ручку, которая лежала рядом, он начал читать документы, некоторые из них подписывая.

Так он просидел в офисе до позднего вечера. Кстати, что было для него довольно удивительно, но его никто не побеспокоил из сотрудников, во время работы, хотя они часто заходили к нему с нелепыми отмазками, чтобы уйти пораньше. Ладно, сейчас ему нет до этого никакого дела. Он взял своё пальто с вешалки и направился к выходу. Прямо во время хотьбы он надел его, вышел из здания и сел в машину, поехав домой.

Он очень внимательно следил за дорогой, ни на секунду не расслабляясь. Кажется у него теперь есть страх снова сбить кого-то. Это вполне объяснимо, думаю никому не захочется наступать на одни и те же грабли дважды.

Медленно, но верно он добрался до квартиры. В руках он вертел связку ключей, пытаясь вспомнить какой из них подходящий. Они с ним уже давно, но из головы постоянно вылетало какой именно ключ открывает дверь, пожалуй, эта была мелкая информация, которую мозг считал ненужной и выкидывал из кладовой памяти. Выбрав один из многих, он вставил его в замочную скважину и поворачивает. Не подходит. В связке ключей много и большинство, кажется, уже давно не нужны, но из-за того, что Достоевский не помнит какой ключ от чего, он не выкидывает ни одного.

Тут сзади слышатся шаги. Сначала парень не обращает внимания, но пока этот некто не закашлял, он не поворачивался. Когда он обернулся, он увидел брюнета, с болезненно бледной кожей, с тёмными, казалось, что пустыми, глазами. У него была мятая чёрная рубашка, на которой была прицеплена булавка, она Фёдору показалась странной. Это был Дазай.

— О, Фёдор, здравствуй, — Он улыбнулся, — А я к тебе за солью.

— И тебе добрый вечер, за солью? В столь поздний час?

— Сейчас только десять вечера, не так уж и поздно, — Ответил Дазай, вертя в руках пустую солонку.

— Подожди. Я только ключ найду.

Перебрав ещё парочку ключей, он наконец смог найти нужный, с божьей помощью, конечно. Он открыл дверь, пропуская Дазая вперёд и проходя вслед за ним.

Осаму, в квартире Фёдора, чувствовал себя как дома. Сняв обувь, он закружился и плавно перешёл на кухню, дожидаясь друга там.

— Мне так нравится у тебя, здесь так просторно!

— Знаю, ты говоришь это не впервые.

Достоевский снял пальто, открыл дверцу шкафа, и повесил его (пальто, а не Дазая).

Потом прошёл на кухню.

— Давай солонку, — Фёдор протянул руку, чтобы взять её.

Осаму отдал её. Фёдор достал соль и насыпал её в солонку. Он отдал её обратно и сел рядом.

— У тебя всё в порядке? — Фёдор покосился на булавку.

— Да, всё отлично! Спасибо за соль! Кстати, ты сегодня не ночевал у себя, почему? — Он будто бы убегал от ответа.

— А ты следил?

— Я вчера за солью приходил.

— Не легче было сбегать до магазина? — Спросил Достоевский.

— Лень! Так расскажешь?

— Это глупо, Осаму. А насчёт того почему меня не было... — Тут Фёдор тяжело вздохнул и облакотил голову о руку, — Лучше расскажу позже, я спать хочу, — Сказал он и потёр глаза.

— Ладно. Тогда пока! Спокойной ночи тебе! — Сказал Дазай и направился к выходу.

— Спокойной, — Фёдор проводил его взглядом.

Дазай был его хорошим другом, они знают друг друга ещё подростками. Вместе они ставили на уши многих. И с ним у Достоевского много приятных воспоминаний, чему он, конечно, рад и ему бы не хотелось потерять Осаму.