Растратчик милый, расточаешь ты

Свое наследство в буйстве сумасбродном.

Природа нам не дарит красоты,

А в долг дает — свободная свободным.

Прелестный скряга, ты присвоить рад

То, что дано тебе для передачи.

Несчитанный ты укрываешь клад,

Не становясь от этого богаче.

Ты заключаешь сделки сам с собой,

Себя лишая прибылей богатых.

И в грозный час, назначенный судьбой,

Какой отчет отдашь в своих растратах?

С тобою образ будущих времен,

Невоплощенный, будет погребен.

[У.Шекспир. Сонет №4.]

      Поттер сидел, приподняв бровь — очень по-северусовски. От рассеянного, через слова следящего за нитью беседы молодого мужчины не осталось и следа. Зеленючие глаза на его лице вообще словно сами по себе жили, мягко мерцая в приглушенном свете гостиной. Домовик, который до этого крутился где-то неподалеку и грел уши, куда-то запропастился — а старому лорду он сейчас был бы нужен; в горле от такой прямолинейности и точно сделанного замечания резко пересохло.

      Недооценил он наблюдательность молодого лорда и его умение подмечать детали. Юлить не получится — не с таким собеседником, который ловит знаки, для большей части магов, в том числе аристократов, совершенно не читаемые. Теперь придется говорить прямо, чего хотелось и не хватало для счастья, однако сформулировать это так, чтобы и не унижаться, и не наступить на гордость внуку с супругом, было очень, очень тяжело. Почти невыполнимо.

      Оставалось надеяться, что честность вкупе с порядочностью собеседника и его молодостью позволят старому лорду выйти из ситуации с блеском.

      Августус прочистил горло кашлянув и отвел взгляд, постаравшись даже мимоходом не встречаться взглядом с колдовскими глазами Генриха. В итоге наткнулся на внимательные, полные не вполне человеческого терпения черные глаза Северуса. Лучше не стало, и даже наоборот — Принц пожалел, что прибыл в чужой дом, а не позвал эту парочку в свой. В родном доме и стены помогают, а Блэк-холл и сам по себе был устроен похитрее принцевского мэнора — не иначе кто-то из рода душу связал с домом или даже родом, став Хранителем! — и хозяева у него были соответствующие.

— А вам не занимать наглости, молодой человек, — тихо заметил мужчина, наконец-то возвращая себе самообладание и поднимая глаза. Поттер снова развеселился, словно услышал прекрасную шутку, и фыркнул в ответ.

      Встретиться глазам и выдержать давящий взгляд все еще было затруднительно, так что Августус старался сфокусироваться на лице и фигуре в целом. Получалось вполне сносно и это ободряло.

— Я хотел бы, чтобы Северус вошел в род, следовательно, могли и вы бы в него войти хотя бы частично или же наоборот — могла перебиться его привязка к чужим родам — кровь и магия склонны взывать к крови и магии. Независимо от того, сколько детей у вас бы родилось, кто-то из них стал бы чистым наследником или наследницей Принцев по крови и магии, и абсолютно все несли бы наше наследие частично. После этого можно было бы периодически — или насовсем — забирать ребенка в мэнор и растить будущего Лорда или Леди. Ранняя помолвка, с учетом славы ваших имен, была бы не особенно затруднительной. Последующее будущее тоже легко представить — если мальчик, то все и так ясно, если девочка — то традиция вводить в род мужчин чуждой крови никуда не делась, эти обряды все еще вполне доступны и легко выполнимы.

— То есть вы бы получили законного наследника, даже двух: потенциального следующего лорда, до поры наследника, и его наследника, а также возможность воспитывать ребенка для своего рода по тем правилам, которые приняты именно у вас. Разумеется, как глава рода потенциально вы могли бы надавить и на своего наследника, и на меня как равного ему. Вы бы стали главой над главой или хотя бы попытались проделать нечто подобное и строили бы свой маленький прекрасный мир, в котором семья Принц на самом деле несколько больше заявленного. И у вас почти в вассалитете безо всяких клятв — еще два рода, один из которых настолько древний, что все еще зовется Древнейшим и Благороднейшим, хотя его глава — бывший полукровка, которому от всей полукровности остались лишь глаза при принятии титулов, а второй его род, не менее древний, является светлым и удачно уравнивает первый, заодно сняв все родовые проклятья, — спокойно резюмировал Генрих почти скучающим голосом. У него благодаря долгим и иногда не в меру бурным беседам с Вальбургой имелось представление о том, что и как работает в магическом мире и в системе родов.

      Схема Августуса была совершенной простой, однако мало кто знал, что и лорд может установить себя выше другого лорда, если ему этого очень захочется. Но были тут и свои тонкости, о которых Поттер тоже знал и потому мог заявить, что ничего у старого лорда бы не вышло. Однако тут голос подал Северус.

— Теперь ты понимаешь, почему я не хотел ему писать? Он настолько слизеринец, что меня немного коробит — я был частью дома и пробыл деканом этого факультета слишком много лет, чтобы не узнавать этой извращенной гениальности, — голос Северуса звучал совершенно спокойно, но что-то выдавало, что до битья посуды и разбрасывания проклятий пожирательского арсенала осталось совсем чуть-чуть. Гарри постарался взять его за руку покрепче и ободряюще улыбнулся. Бывший Снейп улыбку не вернул, но темп речи чуть выровнял. — Я уже даже не знаю, что меня выводит из себя больше: то, что за меня решили, что я буду вынашивать детей, в том числе для рода, где мне всю жизнь не находилось места; то, что меня и моего мужа будут пытаться подмять под себя и на нашем горбу въехать в гору, которая нам никогда не была по душе; то, что за моих детей уже подумали об их будущем; то, что моего ребенка вообще могут куда-то у меня забрать; или же то, что вы обсуждаете такие вещи, как непреложный факт, словно все уже решено, а мне и слова не дадут вставить.

      Поттер прикусил губу и сжал ладонь супруга чуть крепче — предупреждая. Северус прикрыл глаза и, кажется, начал дышать на счет. Губы его едва заметно шевелились — Августус подозревал, что идет перечисление ингредиентов для какого-то зелья — в лучшем случае. В худшем Северус продумывал связки проклятий, чтобы приласкать в меру и своего мужа, и своего деда.

— Ты же знаешь, Северус — я привык думать за нас обоих, — Поттер-Блэк взялся игнорировать гостя вообще и теперь всем телом повернулся к своему супругу, кончиками пальцев свободной руки касаясь его бледного и напряженного лица. От нежности этого жеста захватывало дух — словно подглядываешь за чем-то очень интимным, за тайным приближением нимфы к спящему богу — так же хрупко и ранимо. Даже Августусу стало неудобно и захотелось отвернуться, закрыть уши, выйти из комнаты. — То, что магия уже решила, что мы сможем зачать своих детей, не обращаясь к ритуалам кроме ритуала благодарения и не пользуясь услугами сквибки — это хорошо. Мы сможем завести малышей, в которых будем только мы с тобой. Только ты и я. И магия — немного Принцев, потому что она твоя по праву. Немного Поттеров. Немного Блэков. У меня слияние родов, и только направленность силы в детях сможет это исправить. Ты же знаешь.

— Знаю, — Северус говорил совсем тихо и явно внимательно слушал, что ему говорит муж. Зная его характер, Августусу оставалось только поражаться той силе и влиянию, которое Гарри имел на его внука. — А еще ты слишком Поттер и слишком Блэк, чтобы дать себя подмять. До Волдеморта моему деду далеко, а ты действительно как заноза под ногтем. В тебе плещутся две четверти Мародеров и это самые дикие и непримиримые вольнодумцы из всех имевшихся там четвертей. Ты не поддерживаешь или поддерживаешь не все заморочки чистокровных. Все еще поражаюсь тому, как согласился на брак с тобой. Ты же невыносим. Надменный, иногда слишком умный, чтобы было удобно, ужасно наблюдательный — словно у тебя твои собственные глаза зачарованы, как Волшебное Око Грюма, — почти пожаловался мужчина.

— О, брось — зато ты теперь можешь назначать мне отработки в таком количестве и качестве, в каком только душа пожелает. У тебя есть целый собственный Поттер, которого можно тиранить, угнетать, а он и слова против не скажет, — Гарри усмехнулся и потянулся было к губам мужа, однако до конца действие он не довел, предпочитая и дальше шептать, глядя ему прямо в глаза. — Наши дети — это будут только наши дети, Северус. Я позволю принять кого-то из них в род Принцев, только если того будет требовать сама Магия и они будут согласны, но раньше я заставлю тебя самого принять титул лорда и допущу еще одно слияние, чем позволю найтись кукловоду и для нашего ребенка. Дамблдора хватило за глаза. Хватит. А что касается того, что ты не в восторге от идеи вынашивать — не волнуйся. Надо будет — я тебя на руках носить буду и ноги целовать. Сам знаешь, как сильно я тебя люблю.

      Они несколько секунд смотрели только друг на друга, потом Северус, сдавшись, закрыл глаза и позволил довольному Поттеру получить свой короткий заслуженный чмок.

— На самом деле, — снова начал Поттер-Блэк спустя еще несколько минут, когда они с супругом расселись, успокоились и привели мысли в порядок. Августус приоткрыл глаза, так и не осознав, когда зажмурился, — Я вот думаю, с чего вы решили, что вся ваша задумка прошла бы успешно. Начнем с того, что в Северусе и правда оба моих рода, и скорее всего, приняв еще и ваш, тот бы слился с первыми двумя, и распуталось бы это дело только в наших детях или внуках.

      Во-вторых — лордство над другим лордом могло бы получиться, если бы мой магический потенциал был меньше вашего, но я могу вполне уверенно заявить, что два рода — это прекрасная страховка от такой перспективы. Вы не сильнее меня и точно не сильнее двух родов во мне. Ко всему прочему — леди Вал скорее поднимется из родового склепа Блэков, чтобы снова вправить мне мозги и выправить ситуацию, чем позволит своему роду отойти под руку Принцам.

— Чертовски верное замечание, — сухо подала голос упомянутая леди, появляясь на ближайшей картине. — Августус, старый ты пройдоха, даже не пытайся — Генрих, слава Мерлину, умный мальчик и головой пошел в своего деда. Ты своего внука упустил по собственной дурости, а мой племянник слишком Блэк и слишком Поттер, чтобы быть тебе по зубам, — гордая леди вздернула подбородок и присела в кресло на картине, перед этим согнав оттуда законного обитателя. — Черта с два я и дальше буду торчать на парадном портрете, когда один слишком хитрый старый лис пытается плести тут паутину интриг!

— Старая пронырливая… — тихо и раздраженно начал Августус, мигом теряя всю свою сдержанность, из лорда превращаясь в старого взъерошенного ворона. Леди Вал зашипела, напоминая разъяренного книззла. Будь она живой — эти двое уже наверняка сцепились бы и вовсю метали бы друг в друга родовые заклятья.

— Я вдруг понял, что у моих детей будет вполне себе живой прадедушка… — неожиданно задумчиво выдал Генри, глядя куда-то в потолок, мимо двух представителей «древнейших», «благороднейших» и «достойнейших» родов, которые разжигали свару, как самые обычные базарные люди. Оба после слов молодого лорда тут же притихли, прислушиваясь к его рассуждениям. — Сам-то я похвастаться никогда не мог любящей родней и был совершенно не защищен от интриг старого манипулятора и его оппонента… Но вот мои дети… Знаете, а звучит просто прекрасно — вы передаете Северусу титул, допуская слияние, мы в свою очередь проводим ритуалы благодарения Магии и просим помочь зачать… Скажем, тройню сразу. На все три рода по наследнику или наследнице. Я полукровкой уже не считаюсь — магия родов все не магическое выжгла и преобразовала, как ей было нужно. То, что пришло от Поттеров, осталось в чистом виде, а свободное место заняла магия Блэков. При этом я свободен от их безумия и других напастей.

      Северус после принятия титула тоже лишится своей самой «постыдной» в чистокровном обществе особенности, став Принцем на эту самую часть, а на вторую оставшись Поттер-Блэком. Скорее всего, мне ни частички вашего рода все-таки не достанется, но… На все воля Магии, — абсолютно серьезно закончил Поттер. — Вы же сможете стать его советником — хотя бы на первое время, и во время беременности сможете продолжать дела рода, как будто никуда не уходили. А потом, после рождения детей, станете самым обычным счастливым дедушкой, которому вовсе не обязательно с каменной мордой появляться перед своими потомками. Семья — она для того, чтобы быть в безопасности и жить в счастье.

      Вы поможете воспитать их в строгости и порядке, мы будем баловать в меру своих сил и поддерживать дисциплину. Заодно и сами многое наверняка узнаем.

      А когда после одиннадцати у них окончательно сформируются направленности и интересы, мы распределим титулы наследников по очередям. Первой очереди, второй, третьей. Чем хорошо слияние — они взаимозаменяемы для вступления в титул лорда в будущем.

      В семнадцать они сами смогут решить, какие именно рода желают возглавить. Тогда получится, что прямой титул будет нести только кто-то один, но латентное наследие будет у всех. И даже если один из родов вдруг начнет мелеть, в него всегда смогут влиться потомки с латентным наследием, — Поттер-Блэк в процессе второй половины рассуждений неотрывно смотрел на супруга, держа его за руку, словно спрашивая, правильно ли он рассуждает. Северус местами кивал и было видно, что он обдумывает предложение и порядком взволнован им.

— Тройню сразу… Ты обо мне какого-то слишком хорошего мнения, — мужчина автоматически развернул ладонь партнера и принялся рисовать круги у него на ладони, не поднимая задумчивых глаз. — Зелья я себе наварю, хоть на все девять-десять месяцев беременности, но нужны ведь и дневники, и описания ритуалов, и подготовить почву в обществе, чтобы не выгрызать потом обратно свое место… И новые домовики, и ремонт дома, и приготовить комнаты, — Северус задумчиво поджал губы, а Гарри только тонко улыбнулся и в его глазах на миг полыхнула та самая удивительная, бесконечная любовь и нежность.

      Августус же смотрел на них обоих блестящими от волнения глазами.

— Я согласен, — хрипло выдохнул он. — Можем составить контракт, чтобы ничего не забыть и не упустить, можем остановиться на варианте дать Слово. Но я согласен. Этот вариант, он… Он даже лучше, — в глазах старика стояли слезы, которые он тут же попытался смахнуть рукой, но добился только того, что они устремились вниз по его лицу. — С Северусом из нас родственников не получалось почти пятьдесят лет, но теперь… Ни за что не упущу еще и возможность вырастить своих правнуков. Я согласен, — снова повторил он.

— А я говорила, что из него будет толк, — самодовольно заключила со своего портрета Вальбурга, поднимаясь на ноги и одним шагом уходя за край рамы, возвращаясь, очевидно, на свой портрет.

— В таком случае на сегодня посиделки можно и заканчивать, — Поттер вытряхнул палочку из ножен и вызвал Темпус. Часы показали второй час ночи, хотя ужин начинался часов в шесть. Куда делись прошедшие часы для всех было загадкой, но теперь стало видно, что темнота в комнате повисла еще и из-за темноты за окном, и из-за того, что дрова в камине давно прогорели. Над едой, стоявшей на столе все это время, мягко звенели эльфийские чары Стазиса.

      Кричер нашелся в коридорчике, выкручивающим себе уши. Поттер и его спутники замерли, удивленные подобной композицией. Эльф же, увидев хозяев, метнулся сначала в ноги к Генриху, потом к Северусу. К Августусу, воспитанному в другой ключе, его уже не пустили — Гарри предпочел присесть на корточки и выслушать, что им пытаются сказать.

— Хозяин Генри! Хозяин Северус! Простите негодного Кричера! Негодный Кричер недостоин, он говорил гадости про хозяина Северуса, и про хозяина Генри, когда тот был просто Гарри Поттером! Старый глупый Кричер не знал о том, что хозяин Северус несет в себе благословение Магии, а хозяин Генри не даст великому, благородному и древнему роду Блэк угаснуть на нем! Кричер понесет любое наказание! Любое! Уронит на себя кастрюлю! Сунет руки в огонь! Простите Кричера, только не выгоняйте Кричера, только!.. — остальное смазалось в рыданиях и попытках удариться лбом о пол в самонаказании.

      Генри скосил глаза Северуса, потом незаметно глянул на Августуса. И если супруг остался спокоен — только губы поджал — то Августус смотрел с недоумением и легкой брезгливостью. Как настоящие чистокровные и смотрят на домовиков, как правило.

      Поттер вздохнул и осторожно опустившись на одно колено, подставил ладонь под лоб домовика во время очередной попытки самоубиться о пол. Судя по виду, старый эльф практически большую часть разговора занимался именно самобичеванием.

— Кричер, я уже придумал для тебя наказание, — негромко заявил Поттер, когда домовик притормозил, пытаясь найти выход и удариться еще разик, не травмировав при этом хозяйской руки. Эльф на миг замер и тут же расслабился, и забормотал благодарности — о мудрости его хозяина, который так быстро придумал наказание для плохого слуги Кричера. — Когда мы призовем новых домовиков — ты возьмешь на себя руководство ими, станешь главой нашей общины, воспитаешь верных нашему дому слуг. А когда родившиеся наследники подрастут, ты будешь рассказывать им историю семьи под присмотром леди Вальбурги — думаю, она тоже сможет немало поведать о роде Блэк. Это очень серьезное и важное задание, — Поттер усмехнулся, глядя в расширившиеся в священном ужасе огромные глаза домовика.

      Несколько мгновений тот пытался осознать полученный приказ, потом заголосил и распластался перед Поттером ниц, раскинув руки и даже ноги, причитая, что хозяин слишком добр и Кричер не заслужил такой чести — рассказывать что-то будущим хозяевам.

      Поттер легонько сжал тощенькое плечо и поднялся на ноги. Северус абсолютно спокойно рассматривал его лицо, потом достал палочку и одним заклятьем почистил одежду и руки. Он вполне представлял, что Кричер значит для его мужа, для рода, для леди Вал и что несмотря на своевольный характер и привычки мизантропа домовик прекрасно вписывался в их быт как еще один член семьи. Августус же смотрел так, словно увидел очень необычное новое насекомое прямо у себя перед носом. Любопытство, смешанное с легкой брезгливостью, было невозможно не заметить.

— Вы держите в доме подобного домовика и никак не наказываете его, хотя он заслужил, — суховатые нотки в его голосе зазвучали снова.

— Во-первых, домовик в моем доме — это уже не ваше дело. Он отлично справляется, — так же суховато ответил Поттер, оправляя рукава рубашки. — Во-вторых — никаких комментариев и рекомендаций, а также попыток наложить вето на мой приказ ему, я не потерплю. Если кто-то и может рассказать о Блэках и их жизнях в этом доме, то это точно именно Кричер. Хроники рода не расскажут, каким самовлюбленным, но верным тихоней с огнем в душе был Регулус Блэк и каким безумцем и заводилой был Сириус. Хроники не расскажут о первом неудачном свидании Беллатрисы Блэк, о влюбленности в Люциуса Малфоя Нарциссы Блэк, о любви Андромеды Блэк к книгам и ее верности себе самой. Хроники не расскажут, какой любящей могла быть Вальбурга Блэк, как она пеклась о своих родичах и с каким огнем всю молодость дралась на дуэлях с Минервой МакГонагалл, о шумноватом, но дружелюбном любящем общество девушек Альфарде Блэке, который славился своей компанейностью, о более кротком и хозяйственном Орионе. Хроники — это Хроники, а Кричер — это самый верный роду домовик и самый знающий. Он — как член рода, а не просто слуга, и пока он служит роду, вы ни словом, ни делом не тронете его, потому что род — это я, — вихрь Магии неожиданно взметнулся после последних слов Генриха, а дом затрещал, загудел. Посыпалась пыль, полетела штукатурка, замигали люстры. В какой-то момент все резко погрузилось во тьму, из которой раздался отчаянный — и почему-то счастливый — визг Кричера, а потом свет стал медленно возвращаться и все ахнули: дом предстал их глазам обновленным.

      Пропала желтизна обоев, пропали пятна, пропала мрачность помещений. Стали ярче светить обновленные, заблестевшие сусальным золотом светильники, очистились гобелены, настенные и напольные ковры, посветлело старое дерево лестниц и дверей, посвежели и стали ярче картины. Дом и все в нем было, как новое, и само строение было готово откликаться на приказы своего молодого хозяина.

      Генрих с ошеломлением впервые чувствовал на краю сознания чье-то присутствие. Дому понравились слова в защиту домовика и о том, что Кричер — это род, а род — это Генрих. Довольство строения ощущалось особенно сильно, потом все слегка приглушилось, и изумленно моргающий Поттер-Блэк наконец заметил, что Кричер перед ним тоже изменился.

      Куда делось то морщинистое лупоглазое существо! Домовик, словно вслед за благословленным Магией Северусом, помолодел лет на сто, не меньше! Молоденький слуга теперь восторженно хлопал глазами и ушами, крутился, рассматривал свои гладкие от молодости руки, свои костлявые, но определенно более подвижные ноги, ощупывал окаймленную по краям волосками голову. Потом поднял взгляд на своего хозяина и начал горячо благодарить, рыдать и старательно ощупывать чистую наволочку с гербом дома Блэк.

      Северус в это же время продолжал жадно и с интересом отмечать перемены — взгляд его зацепился за блестящее видоизменившуюся подставку для зонтов — пропала нога тролля, став более классической подставкой-сушилкой. Скорее всего спало заклятье кого-то очень остроумного. Все рамы на картинах обрели новый лак — как после реставрации или замены, а головы домовиков, которые они так и не смогли убрать, несмотря на все попытки, пропали, оставив только серебряную лепнину в виде змей. Такие перемены полу-Принцу пришлись по душе. Он подошел к супругу и осторожно взял его за руку, сплетая пальцы, едва заметно улыбаясь, постепенно притягивая его к себе. Почему-то Северус ни капли не сомневался — если они прямо сейчас попросят Магию дать им тройню сразу — она даст безо всяких жертв и даров. Просто даст, потому что сейчас они были правы, Генри сказал правильные слова и заслужил любовь Магии, а если не любовь — так симпатию.

      Августус был ошеломлен вдвойне. Во-первых — отпором, оказанным молодым лордом, а во-вторых — откликом Магии на этот отпор. Произошедшие прямо на его глазах чудеса заставляли задуматься и решить, что делать со своим собственным поведением и взглядами, которые Великой определенно не признавались за правильные.

      Выйдя за дверь, он, так и не покинув чертогов своих мыслей, бездумно аппарировал домой прямо с порога, оставив своих родственников стоять в дверях обнявшись и смотреть на клочок звездного неба посреди серой перины туч, из которых так и продолжало поливать дождем их грешную английскую землю.

Украдкой время с тонким мастерством

Волшебный праздник создает для глаз.

И в то же время в беге круговом

Уносит все, что радовало нас.

Часов и дней безудержный поток

Уводит лето в сумрак зимних дней,

Где нет листвы, застыл в деревьях сок,

Земля мертва/и белый плащ на ней.

И только аромат цветущих роз —

Летучий пленник, запертый в стекле, —

Напоминает в стужу и мороз

О том, что лето было на земле.

Свой прежний блеск утратили цветы,

Но сохранили душу красоты.

[У. Шекспир. Сонет №5.]

      Две фигуры на пороге, перед клубящейся на улице туманно-дождливой дымкой — они словно стояли на пороге перемен, которым сами же и дали ход. Потом Северус притянул к себе супруга, любовно коснулся его лица. Генри не скрываясь любовался им, таким молодым и родным, в ответ, и оба подались друг другу навстречу для поцелуев.

      Это была ночь, когда они получили ответы на все имевшиеся и терзавшие их вопросы, и сейчас, когда сентябрь был уже так близок, когда они пожинали плоды из посеянных семян — и речь шла не только о состоянии их придомового участка, но и вещей менее материальных — можно было наконец-то расслабиться и насладиться обществом друг друга. Они так долго были в страхе, в волнении, порознь даже будучи в одной кровати.

— Я соскучился, — сознался Генрих, когда они решительно закрыли дверь в дом и поднялись по ступенькам в коридор, выбирая, куда отправиться — наверх или еще немного посидеть у камина в гостиной.

— У меня есть небольшое беспокойство по поводу того, не получится ли, что детей мы зачнем этой ночью… Но вообще-то я хотел хотя бы пойти вместе в ванну и если уж возвращаться к привычной жизни, то начинать с малого. Сексом мы и потом можем заняться, а вот приласкать тебя — когда еще время будет?

— Не сексом, а любовью, — наставительным тоном исправил его Поттер-Блэк, и Северус усмехнулся. Иногда его супруг снова больше походил на ребенка и меньше — на хитрого-прехитрого лорда, но это бывало только в его компании, только для самого близкого и родного человека, и бывший Снейп, упрямо носящий свою фамилию для высшего света — хотя знающих правильную фамилию тоже хватало, однако, для клиентов все было неизменно, потому что имя — это репутация — ценил каждый раз, когда его Гарри расслаблялся достаточно, чтобы звучать именно так.

— Как скажете, мистер Поттер, любовью — так любовью, но тогда сегодня вы снизу, — мужчина обольстительно и с превосходством улыбнулся, а зеленые глаза его мужа вспыхнули интересом.

— Желаете отыграться на мне за те несколько недель, которые вы провели в тревоге, профессор Снейп, сэр? Таким грубым образом? — Поттер послушно захлопал глазами и потянул супруга вверх по лестнице. — Неужели вам совсем-совсем не жаль меня, профессор?

— Вы заслужили должного наказания уже за одну эту выходку с моим дедом, мистер Поттер, — вкрадчиво и проникновенно вещал Северус, плотоядным взглядом окидывая фигуру впереди идущего мужа. — Так что я не буду груб — я просто буду любить вас очень тщательно и со всей строгостью, надлежащей в качестве кары к вашему поступку. Вы меня поняли, Поттер?

— Да, профессор Снейп, сэр, — Генри коротко улыбнулся, толкая дверь в ванную комнату, наслаждаясь блеском серебряных кранов в форме змей и аналогично выполненных ножек. — Все кристально ясно.

(18 июля 2018)