Твоя душа противится свиданьям,

Но ты скажи ей, как меня зовут. —

Меня прозвали «волей» иль «желаньем»,

А воле есть в любой душе приют.

Она твоей любви наполнит недра

Собой одной и множествами воль.

А в тех делах, где счет ведется щедро,

Число один — не более чем ноль.

Пусть я ничто во множестве несметном,

Но для тебя останусь я одним.

Считай меня ничтожным, незаметным,

Считай ничем, но чем-то дорогим.

Ты полюби сперва мое прозванье,

Тогда меня полюбишь. Я — желанье!

[У. Шекспир. Сонет №136.]

      Северус со своими собранными в низкий хвост волосами был похож на пирата. Еще на Дракулу из Ван Хельсинга — даже колечки в ушах были примерно такими же. Генрих неожиданно вспомнил, как в школе они все гадали, не является ли зельевар родней кому-нибудь из вампиров, и ему отчаянно захотелось захихикать — чем старше он становился, тем больше пытался подогнать реальность под теорию, делая это почти подсознательно.

      Мужчина в ответ только приподнял бровь и брызнул в его расплывающееся в улыбке лицо водой. Завязавшаяся молчаливая потасовка окончилась вничью. Генри был прижат к стене, поставлен на колени и зацелован до боли в распухших губах. Несколько недель вдали друг от друга явно пошли им на пользу — теперь осчастливленный ясностью произошедшего, Северус быстро восстанавливался и не желал больше быть разделенным с супругом своими тревогами и страхами. Все наконец-то закончилось, и их долго шедшая в меру не напряженно совместная жизнь получила необходимую ей встряску. Известие, что они смогут иметь своих детей — только своих! — подталкивало чувства совершить новый виток.

      Все это обещало вылиться в еще один период ухаживаний и цветов, и поездок по миру, и маленьких подарков, и завтраков в постель. В тысячу глупостей на тот период, когда Северус превратится в лорда и будет носить под сердцем их общих детей. В миллион сокровенных моментов только между ними, когда появятся дети.

      А пока что он заставлял Поттера вжиматься лопатками в стену, целовал до приглушенных стонов, заставлял воду выливаться из ванны и собственнически оглаживал ладное тело. Сейчас его больше не тревожили ни колени, ни старые шрамы — его вообще ничего не тревожило. Пропали рубцы, которые заставляли его носить наглухо закрывающую тело одежду. Не было смысла стесняться своего телосложения — да, он не мог играть мышцами, как муж — бывший аврор, но и субтильным юношей он в свои годы не был.

      Зацеловывая и прикусывая жилистую шею, в особенности — чувствительный на ласку загривок, Северус не думал ни о чем. Ни о том, что оставляет метки, ни о том, что иногда не контролирует силу и прикусывает слишком сильно. Он весь погрузился в их взаимную ласку, в запах, идущий от кожи Генри, в его сбитое дыхание и тихие мольбы, в пальцы поверх своих ладоней и жаркую плоть, трущуюся между их телами.

      В первый раз все было иначе. В первый раз под ним был вчерашний мальчишка, упрямо сверкающий глазами, отчасти боящийся в их первую ночь того, что неизбежно случится, отчасти желающий этого, зачарованный им, влюбленный, глупый. Такой молодой и такой настойчивый. И только его.

      Теперь под ним стонал маг, мужчина, которого он любил в ответ не меньше, чем сам был любим, который ради него прошел еще более жесткую школу жизни, чем во время войны с Темным Лордом. Который научился кнутом и пряником отстаивать интересы их обоих, который сделал так, что у министерских не осталось ни шанса женить его, как им будет удобно. Или Северус, или лучше сразу смерть — он поставил вопрос ребром, когда ему в очередной раз представили удачную, на взгляд министра Шелкболта, кандидатуру леди Поттер-Блэк, которая сможет и род продлить, и взять на себя хозяйственные хлопоты, и характер у нее, гм, не снейповский.

      «Не Снейп» — это для Поттера было слишком просто и слишком скучно, поэтому ответа зельевара он добивался до победного, провел ритуал бракосочетания тайком и явился с брачными браслетами напоказ, недоуменно глядя на очередную «удачную» леди Поттер-Блэк, скромно и с улыбкой представляя обществу своего мужа, которого он обхаживал все это время, которого, да, представьте, добивался все эти годы, и нет — ни капли не жалеет. Ведь личный зельевар и темный маг — это к разнообразию чувств и маленьких сражений в постели. Для аврора, даже бывшего, победы подобного характера тоже важны. А кто-то другой, тем более не того пола, ему и не нужен. Спасибо, Кинг, за заботу, а теперь свали-ка ты за горизонт, пока я тебя фирменным блэковским не приласкал по доброте душевной, силушки-то Лорд передал немерено после смертельной дуэли.

      Иногда Северус поражался нервам-канатам своего любимого. Стиснув зубы, Поттер пер вперед, как танк, там, где можно было мягче и гибче, и начинал танцевать змеиные танцы на песке там, где силой могло оказаться проще и действенней. Но и то, и другое обычно оказывалось тем самым, что надо. Будто кто под руку вел зеленоглазую бестию.

— Долго мучить будете, профессор, сэр? — хриплый голос выдернул-таки его из разрозненных мыслей, и Северус зарычал. Поттер в ответ сунул ему в руку смазку и шумя водой развернулся спиной, опираясь на бортик одной рукой, второй раздвигая ягодицы. Мужчина смерил получившуюся композицию придирчивым взглядом и счел ее более чем подходящей. Пальцы разогрели гель со сладковатым запахом и прошлись по ложбинке между упругих половинок, прежде чем скользнуть вглубь жаркого тела, пока вторая ладонь давила на спину, вынуждая прогнуться, подчиниться, покориться, предложить себя откровенней и бесстыдней.

      До трех пальцев получилось дойти довольно быстро — Поттер пыхтел, ругался, но сам насаживался, и стояло у него крепко. Повышенный болевой порог и муж — бывший Пожиратель, который умеет наслаждаться грубостью и умеет причинять ее в меру — тут научишься и терпеть, и спешить, и отдаваться со всем запалом. Однако несмотря на то, что вскоре внутрь вошел и четвертый палец, и Гарри завилял бедрами, провоцируя к действиям, Северус делал то, что обещал — наказывал. Растягивал медленно и с удовольствием, тщательно и обстоятельно. Чтобы, проснувшись утром, иметь возможность скрутить супруга и заставить его пожалеть обо всех проступках и беззлобных шутках, что были сделаны и высказаны. Чтобы он умолял его поторопиться и взять его.

      Чтобы стонал, словно они еще в школе, глубже, профессор Снейп, сэр, пожалуйста, возьмите меня, еще, да, да!

      Ролевые игры — это явно было к их общему удовольствию, но кто бы мог подумать, насколько ему не хватало этого дурацкого обращения и возможности оторваться за все годы преподавания в унизительной манере, не имея возможности высунуть свой всеми узнаваемый нос за ворота Хогвартса.

      Жалко Поттер со своей любовью успел только к выпуску, когда еще хрипящий плюющийся ядом и выслушивающий от всех сочувствие по поводу истории с Лили — еще одно «спасибо» Поттеру за раскрытие этого унижения широким массам — Северус вернулся в свои подземелья и снова стал Ужасом. Директорское кресло он без сожалений покинул, хотя Минерва по первости иногда скидывала на него непривычную, непонятную, абсолютно муторную работу, требующую наличия мозгов, усидчивости и хорошего калькулятора.

      Год в школе — выпустить «золотой» выпуск с опозданием на год, послушать первые робкие признания, посмотреть на Избранного, как на идиота — и вот уже он главный зельевар своей лаборатории, спустивший на ее постройку весь накопленный за много лет капитал, а Поттер — Поттер все еще главный фанат его зелий, потому что собирать себя после войны парню пришлось дольше других. Тут и проклятья, и пытки, и год беготни по всей Англии, и дуэль с темнейшим волшебником столетья, который хоть и не развязал мировую войну, но потрепал старушку Великобританию знатно. В общем, пока титулы парень не принял — мучился и грозился умереть раза по три в месяц, и ведь были поводы грозиться!

      К месту Главного Аврора бывшие соратники по Ордену Поттера пропихивали руками и ногами, даже когда парень противился. Работал Герой хорошо, на совесть. Всю преступную Англию если не на цепь посадил, то взял за задницу обстоятельно и крепко. А потом финт ушами — магический брак со Снейпом, который остался темнее темного по мнению обывателей, передача поста и дел преемнику, воспитанному собственноручно с нуля, и честный уход в Палату Лордов — прокатываться по самолюбию снобов.

— Северус, — новый жалобный стон, крупная дрожь тела под рукой. Мужчина замедлился и стал настойчивей ласкать простату, глядя, как прогибается спина, как Гарри цепляется за стену руками, стискивает ладони в кулаки, и в конце концов кончает, так и не прикоснувшись к себе, с пальцами в заднице, чувствуя стояк любовника бедром.

      У самого зельевара уже яйца поламывало от нетерпения, и он потянул мальчишку — сейчас именно мальчишку, то, что ему уже давно не семнадцать — не важно совершенно — за волосы, вынуждая повернуться и собрать в кучку расфокусированные глаза. В алые, глянцево блестящие губы ткнулась крупная, скользкая от смазки головка. Поттер мгновенно скосил на нее глаза, высовывая кончик языка.

— Оближи, — снисходительно кивнул ему мужчина, и тут же схватился за стену рукой, давя рык: сильные пальцы собрали подобравшиеся яички в ладонь, сжали и принялись играть, а горячий язык приятно мелкими движениями зализал ему уздечку. Длинные движения дошли до головки, горячие губы сомкнулись на ее закруглении. От чувства, как кончик языка толкается в уретру и давлением вытягивает смазку, в глазах зельевара вспыхнули красные звезды. На дрогнувшие бедра легла вторая ладонь, поглаживая гладкую кожу.

      Играть с ним губами Генри полюбил еще тогда, когда это было максимумом, который ему позволялся. Прикоснуться не руками, не глазами, но именно ртом к одному из самых нежных мест на теле, подарить такую интимную и доверительную ласку, которую Северус никогда никому не позволял, но всегда мечтал направлять и приказывать, часто воображая темную макушку между своих бедер.

      Поттер-Блэк лизал и сосал, брал в рот, за щеку, сжимал горлом и пускал вибрацию, точно зная, что именно понравится любовнику в этот момент. Это был уже пройденный этап, но от этого не менее любимый. Смотреть глаза в глаза в процессе, видеть, как искажается от похоти лицо, как теряют фокусировку черные глаза и как приходят в движение сильные бедра, толкаясь вперед и двигаясь назад, как учащается дыхание, взмывает грудь, и мужчина цепляется за волосы, наматывает на кулак, прежде чем начать вколачиваться в гостеприимный рот, ловя стоны и поцелуи, и скольжение губ и языка. Поттер уже знал — знал! — любимое тело, но никогда не уставал изучать его, находя все новые способы добиться реакции и открывая чувственные места.

      Вот и сейчас он подался навстречу очередному толчку, плотно охватывая член ртом и подаваясь за ним следом, когда бедра качнулись назад. Северус издал звук — смесь стона и крика — схватился за стену и запрокинул голову, мелко дрожа, сдерживаясь. Гарри сглотнул — и пульсирующая от напряжения плоть выстрелила в его рту, сперма потекла в горло, в рот, а он давился и глотал, и снова давился, боясь закашляться и одновременно заставляя себя принимать чуть горчащую теплую влагу с резким, терпким запахом. По щекам уже давно скатывались слезы, но он обратил внимание только теперь, отстраняясь с частым дыханием, вытирая заодно мокрые виски, и щеки, устало прижимаясь щекой к горячему бедру.

      Головы кружились у обоих, однако Северус пришел в себя первым и заставил Генри выпрямиться, прижал его к себе. Новые поцелуи были куда нежнее и трепетнее предыдущих — затяжная ласка губ и языков, полная влажных прикосновений и звуков, низких стонов и прерывистого дыхания. От ощущения, как язык скользит по нёбу, по кромке зубов, сплетается с чужим языком, сбивалось дыхание.

— Люблю тебя, — выдохнул Поттер, приоткрывая потемневшие от желания зеленые глаза, улыбаясь как-то темно, со знанием, которое имеется только у любовников или у людей, которые, обладая прекрасной фантазией и глазомером, примерно представляют, что именно получат в конечном итоге, когда доберутся до постели и избавят объект своих мечтаний от лишних слоев одежды.

— Мистер Поттер, не думайте, что вам удастся своими признаниями отвлечь меня от первоначального плана, — выдохнул тот в ответ, жмурясь от удовольствия, но интонации его слов яснее всего говорили: я тебя тоже люблю — поэтому не отвлекай меня, ради Мерлина.

      Гарри с улыбкой послушно прекратил его отвлекать и прижался щекой к плечу, продолжая восстанавливать дыхание и следя за тем, как начинает успокаиваться сердечный ритм. Он ничего не имел против того, чтобы быть снизу. Тем более, что, если Северус прав и первый же секс обернется для него беременностью — он имел право быть сверху столько раз, сколько душе будет угодно. Главное не терять головы — они и так половину ночи проговорили, а сбитый график сна и бодрствования имел свойство мстить нарушителям.

      Хотя дело и так шло к тому, что лягут они только к шестому часу утра, а днем надо будет связаться со своими юристами — Августус наверняка возьмется за дело с присущей ему жесткой хваткой и уже к вечеру притащит образец контракта, где надо будет не проморгать щекотливые пункты. Там, где в устной договоренности они пришли к согласию, на бумаге лорд вполне мог юлить и изворачиваться похлеще змеи.

— Перейдем в кровать или тебя устроит закончить все здесь? — теплые губы Северуса коснулись ушной мочки, ласково прихватывая, оставили теплый след за ухом и пошли ниже, по второму кругу лаская шею. Генрих в ответ шумновато выдохнул, поежился от неожиданно коснувшегося теплой кожи холодка и неохотно отлип от тела супруга. Черные глаза внимательно осмотрели его пылающее лицо, припухшие губы, затянутые возбужденной дымкой глаза, а потом их обладатель жестко усмехнулся и снова вошел в роль: — Что ж, мистер Поттер, если предыдущего наказания вам явно мало — в таком случае, будьте добры принять позу, буду выполнять свое обещание до конца. Полумерами тут явно не обойтись.

      Генри подавил улыбку — любил же его Ужас и Гроза Подземелий эту роль! — и поднялся на ноги, становясь к стене, как можно более устойчивей, подумав, вжимаясь в зеленоватую плитку грудью и животом, слегка оттопыривая пятую точку, а потом и вовсе ставя одну ногу на бортик и отводя колено в сторону– для большей раскрытости позы и потому что подобная готовность «отрабатывать» понравится Северусу.

— Я вижу, вы достаточно подготовились к сегодняшнему дню. Это не может не радовать, — чувственная хрипотца снова прорезалась в низком голосе со своими обертонами, и у Поттера мурашки по спине побежали от этого звука. От нетерпения он слегка шевельнул, вжался и потерся возбужденными сосками о стену, пытаясь как-то справиться с накатившим возбуждением, однако в следующий миг одну руку ему дернули, заводя за спину под такой угол, что мигом заныло плечо, а сам он охнул от неожиданности.

— Никто не позволял вам лишних звуков и телодвижений, мистер Поттер, — негромко произнес Северус над самым ухом, а Гарри в эти самые мгновения едва сдерживал чувственный скулеж, ощущая, как между ягодиц вжался полностью готовый, твердый, скользкий от смазки член, гладко скользящий вверх и вниз, но не останавливающийся ни на мгновение дольше необходимого рядом с упругим колечком мышц, которое уже давно было готово принять в себя все это бархатисто-жесткое великолепие.

— Не дразнись, а люби уже, — выдохнул Гарри в ответ и снова подался бедрами назад, вжимаясь ягодицами в пах мужа под хищный рык и собственный довольный стон-вздох.

Северус не стал и дальше искушать себя и супруга — рукой направив себя, он вошел одним мощным рывком, не миндальничая, стискивая пальцами заведенное за спину запястье и попавшуюся под жесткий хват пальцев ягодицу. Генрих простонал что-то неразборчивое, сжался вокруг него, не сдерживая дрожи, запрокидывая голову. Мельком мужчина отметил его широко распахнутые глаза и приоткрывшиеся губы. Потом, не глядя на оставленные на ягодице следы своих пальцев, перехватил отведенную ногу под коленом, и отпустил руку, уцепившись выше, за плечо, вжимая в стену и прося держаться самому, сколько хватит сил. Гарри кивнул, закрывая глаза и сглатывая вязкую слюну.

      А потом Северус начал двигаться.

      Что звезды под веками, когда каждый новый толчок приводит к рождению сверхновой за глазами? Генри кричал, стонал, скулил и царапал стену, ощущая с одной стороны любопытство и одобрение дома, а с другой — властно-целенаправленные движения внутрь и наружу, снова и снова. Головка проезжалась по простате, размашистые движения доводили до иступления, до желания вцепиться во что-нибудь зубами и глухо стонать каждый раз, когда Северус входил в него. Однако рядом была только его собственная рука.

— Северус, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Гарри не стыдился пользоваться своим голосом и эхо еще долго звенело в ванной комнате. Северус предпочитал не стонать, но иногда вместе с рыком вырывались из его груди возбужденные нетерпеливые звуки, отзвуки удовольствия и взаимного наслаждения. Удачно оказавшаяся на стене возле головы Гарри ладонь обзавелась колоритным следом зубов на запястье, потом еще одним — Поттер явно не знал, куда можно деть зубы и как справиться с желанием кусаться. Впрочем, они в этом плане стоили друг друга.

      Темп плавно нарастал, пальцы на ногах поджимались сами собой, колени подкашивались. Генри каждый раз ухитрялся забывать, насколько сильными могут быть ощущения после воздержания, насколько приятным, до потери способности думать, может быть воссоединение.

      Теперь он вскрикивал, звал мужа по имени и закатывал глаза от удовольствия, отпуская себя, давая столько воли своему желанию, насколько вообще хватало сил расслабиться и выразить все испытываемое им в эти самые минуты.

      Это была бешеная скачка — до шлепков и влажных звуков, до смущающего похлопывания яиц по поджимающимся, порозовевшим ягодицам. До сорванного, хриплого дыхания и бешеных, бесконтрольных укусов, пока в последний миг Северус не обласкал зубами его загривок, и не потянул за него, вырвав самый натуральный визг из не ожидавшего такого срыва Гарри. Скользивший по стенке прежде, теперь его член оказался сжат в кулаке, пальцы больновато сжали и помассировали головку. Дошло до хныканья, но, когда Северус сорвался и из последних сил принялся вколачиваться в податливое тело, Генри, загнанно дышащий открытым ртом, хватающий воздух, кончил вместе с ним, с ощущением пряной боли, жара и внутри, и снаружи — от резких сильных движений чуть мозолистой ладони мужа на своем члене.

      Стоять самостоятельно после этого сил уже не было. Они, по возможности медленно, опустились обратно в воду, уже подостывшую. Гарри зашипел и сморщился, когда Северус усадил его на себя верхом и принялся пальцами разводить ему ягодицы, помогая вымыть изнутри сперму.

      Вода оказалась горячеватой для нежных стенок, а пальцы стали казаться слишком большими для припухшего ануса, слишком грубыми. На стене, на плитке, как венец какого-то искусства порно-арта, красовались брызги и потеки спермы. Поттер пялился на них минуты три, прежде чем вздохнул и, раскрасневшись, взялся за душ, смывая этот «шедевр» с плитки к мордредовой прародительнице.

      Минут через пять-десять, когда слилась вся вода из ванной, а мышцы достаточно расслабились, они встали и окончательно выкрутили и так работающий душ до упора. Лениво обнявшись, больше поглаживая друг друга, чем оттирая мочалкой спины и плечи, они отмывались и смаковали послечувствие. Поттер мог сказать наверняка, что завтра он так просто с постели не встанет, Снейп — что проснется он только после обеда, и то, если повезет. Радовало то, что дела в лаборатории могли идти и без него, а Гарри как правило работал дома, хотя сидеть в его состоянии будет затруднительно без обезболивающей мази.

      Мазь как раз и следовало бы приготовить, а значит зельеделу встать придется хотя бы на пару часов раньше, чтобы не посылать домовика в аптеку к Малпепперу. Однако тут еще не ясно, как он сам будет себя чувствовать после столь насыщенного вечера и не менее насыщенной ночи.

      В спальню они переползали по одному, неохотно, лениво. Заглянув по пути в теплицу во внутреннем дворе, подвесив шарик Люмоса над собой, полу-Принц окинул растения внимательным взглядом, пытаясь сходу понять, не придется ли так и так посылать Кричера в Косой и Лютный переулки. Однако на первый взгляд все растительные ингредиенты у него были в наличии и можно было не переживать, что все окончится тратой галеонов и недоделанной мазью.

      Генрих, свернувшийся под одеялом, уже успел уткнуться носом в его подушку, погрузившись в сон, и Северус невольно в очередной раз поразился тому, насколько молодо тот выглядит, когда засыпает. Рядом с ним, со старым сластолюбцем, был еще совсем мальчишка. Но этот мальчишка даром сделал для него за пятилетку совместной жизни больше, чем другие люди — властные, сильные, имеющие деньги и положение в обществе — за все его невероятные зелья в течении по меньшей мере тридцати пяти лет.

      Сейчас Магия дала ему шанс сравняться в возрасте с Поттером, хотя бы визуально. Дала ему возможность отплатить за всю любовь, заботу, потраченные силы, нервы и проявленную доброту. Позволила им обоим отыскать смысл жить вместе до конца — до того самого конца, который положено встречать рука об руку, как настоящим супругам на закате жизни в окружении любящих и любимых потомков.

      Северус осторожно устроился рядом, подтянул к себе спящего мужа, пристроив голову поверх его встрепанной, слегка кудрявящейся после принятия родов, макушки. Сам он мерз после Азкабана и подземелий Хогвартса с неприятным постоянством, но Поттеру после года в лесах было, почему-то, еще хуже.

      Может все дело было еще и в предательском отношении к нему уже после Хогвартса, когда он попытался сам выстроить свою судьбу, а им решили продолжить манипулировать — Кингсли оказался достойным продолжателем методики доброго светлейшего дедушки и дергал за ниточки с переменной незаметностью. Но с Гарри он и не скрывался особо — как же, Избранный и непосредственный участник Ордена Феникса наверняка послушается старшего товарища? Сделает так, как лучше и как нужно для самого Поттера, для Ордена, для Англии?

      Оказалось, что, как и Гриффиндор: Поттер — это диагноз. Клеймо упрямства, начерченное генами и магией. И не столь важно, кто на Мальчика-который-Выжил прет со своими рекомендациями и хотелками — Темный Лорд или же сторонник светлой стороны.

      На Гарри Поттера где сядешь, там и слезешь.

      Однако легко в этой борьбе со своими же не было. Подобные неприятные открытия о методах тех, кто раньше был с тобой в одной лодке, накладывают свой неприятный отпечаток на здоровье — а понервничать и побеситься Гарри выдалось с лихвой. Его и опаивали, и пытались заколдовать, и делали внушения — по-хорошему и по-плохому Поттера пытались гнуть и ломать в угоду нуждам.

      Но если и были у парня прекрасные качества, так это верность своим друзьям и дорогим людям и умение принимать правильные решения, даже если они кому-то наверняка не понравятся.

      Отослав две трети Золотого Трио прочь, в Южную Америку навстречу приключениям и научным изысканиям, Поттер закрыл дом на Гриммо от остатков фениксовцев и повадился появляться там тайком через камин, перенимая тонкую науку бытия аристократом и достойным представителем аж двух фамилий у знающих — у леди Вальбурги, у Ориона и Альфарда Блэков, которые имеющийся материал осмотрели скептично, но за работу взялись — из чего только Блэки не лепили себе Лордов, а тут аж квартерон по крови и прямой носитель — по магии. Как сказала Вальбурга о нелюбимом сыне: «Хоть на что-то Сириус сгодился — магию и титул Блэков оставил приличному кандидату, из которого еще можно сделать что-то путное».

      Так Гарольд стал Генрихом Джеймсом Сириусом, а род получил достойного главу, который чуть после принял и родной род. Наполовину Поттер — благодаря отцу и деду, на четверть Блэк и на четверть примесь со стороны, тогда мальчик выжег примесь и ее место заняла магия Блэков. Кровь при этом тоже обновилась, и все, что осталось от его матушки, как и прежде — невозможно зеленые глаза, как блуждающие огни из ирландского фольклора и… все.

      Зато прежде непослушные поттеровские вихры подчинились добавившейся части Блэков и попытались завиться — вопрос о том, как именно чистокровные рода сохраняют отличительные черты, был снят — конечно же Магия вносила свою лепту.

      Короткая стрижка решала проблему, но каждый раз, когда он после нее обрастал — а происходило это, как и в детстве, бесконтрольно и быстро — Англия могла лицезреть пример, каким мог бы быть ребенок Сириуса Блэка и Джеймса Поттера, если бы у этих родов был такой же дар, каким хвастали — и не светили — Принцы.

      Появившийся лорд Поттер-Блэк — на тот момент кудрявый черноволосый двадцатилетний маг — засветился в Палате по делам, походил пару месяцев по приемам других чистокровных, потом заскучал, но засвидетельствовал свое почтение всей аристократии. В процессе он с чистой совестью довел до логического конца свои шестилетние обхаживания зельевара, а потом явился к министру и подписал себе бумагу об уходе. Как именно это было сделано — шантажом или через скандал — история умалчивает, но обратно к Северусу он явился уже свободным человеком, который не потянет супруга за собой к прародителям через брачные узы, ввязавшись в очередной рейд по Лютному.

      Так Мальчик-который-Выжил стал на его глазах мужчиной, лордом и просто очень сообразительным магом, и Снейп с гордостью мог признаться, что его вклад в этот процесс относился исключительно к стороне морально-романтического взросления. Правило «воспитай себе супруга» в действии, и то — довольно незначительно. Правда он сам как-то не догадался заранее просить Поттера вступаться за себя перед обывателями, но тот оказался сознательней и вышколенней Блэками, чем можно было представить в страшном сне. Девиз «Род превыше всего» стал его кредо — и теперь он ухитрился во благо рода обставить в интригах даже его деда на его же поле.

      Последний факт вызывал неконтролируемое восхищение.

      Иногда размышляя обо всем, что пришлось пережить этому молодому магу, чтобы дорасти до нынешнего уровня, Северусу хотелось просто погладить его по голове, пропуская между пальцев вьющиеся сейчас до плеч волосы, обычно собранные в строгий хвост; спрятать в полах своей мантии от бед и задачек, которые ему подбрасывала жизнь и общество, ведь, видит Мордред и Моргана — Поттер такими темпами поседеет еще раньше, чем сединой обзаведется сам Северус.

      Сейчас он мог только прижимать к себе этого вечно мерзнущего мальчишку, поправлять ему одеяло и надеяться, что пробуждение не принесет им еще целый вагон проблем.

(18 июля 2018)