***

      Солнечный диск лишь едва виднеется над горизонтом; лучи солнца мягко ласкают близлежащую к лесу деревушку, заставляя жителей медленно открывать сонные глаза и просыпаться. Кругом всё тихо, кажется, будто бы сама природа ещё беспробудно спит, и как только появится возможность, обязательно своим прекрасным пением осчастливит какая-нибудь птичка. Народ начинает потихоньку выходить из своих домов; кто-то из женщин отправляется в лес за нужными травами, цветками и прочим, кто-то приглядывает за детьми. Всё кажется таким умиротворённым, спокойным и тихим, но это только кажется.

      Всё происходит довольно-таки неожиданно; будто бы в одно мгновение меняется кадр, и не каждый успевает заметить предстоящую беду. Повсюду непонятные люди; все они, преимущественно, на конях, у кого-то в руках огонь, у кого-то копья. Кутерьма творится непонятная; некоторые дома уже начинают возгораться, так как крыши, предположительно, соломенные, либо с примесью легковоспламеняемых материалов. Кругом крики, паника, детей стараются спрятать, кто-то пытается убежать в лес, но в ход идёт магия.

      Людей, или проще говоря, пленных, выстраивают всех в один ряд; правитель Чон спускается со своего коня, направляясь в сторону местных жителей. У него был план: напасть на одну из деревень, находящуюся на территории династии Аудакс, найти там хотя бы одного мальчишку, чтобы взять его в плен, а после — либо пощадить жителей, если они добровольно отдадут парней, либо поджечь оставшиеся дома, если они смеют противиться. Он оглядывает каждого, пристально проходясь злым и недоверчивым взглядом по каждому жителю.

      — Если отдадите мне хотя бы одного юнца, я пощажу вас, — проговаривает старый колдун и за каждым вновь наблюдает.

      Женщины между собой даже не перешептываются, лишь одна из них выкрикивает, что всех парней забрал их владыка для своей армии. Чон-старший, как-то нехотя, разворачивается, седлает своего коня и уже собирается возвращаться обратно, как вдруг замирает. Лёгкий ветерок слегка колышет длинную соломенную шляпу одной из молодых девиц, но колдун чувствует что-то неладное; как-то подозрительно девушка кутается в старую меховую жилетку и рукой удерживает шляпу. Он тут же, не задумываясь, спускается на землю и подбегает к ней; стража проделывает тот же маршрут, и вот теперь рядом стоящих женщин удерживают, а сам повелитель силком распахивает жилет, чтобы убедиться, что перед ним стоит не кто иной, как…парень.

      Все так и есть.

      — Его забрать, деревню сжечь дотла, — это последние слова старого колдуна; он седлает своего коня, дёргает за поводья и срывается в сторону своего замка.

***

      В комнате достаточно темно; из маленького окошечка пробивается солнечный свет, и молодой парнишка считает это хоть каким-то облегчением. Моментов со вчерашнего дня он помнит немного: лишь то, как его, собственно, «рассекретили», утащили с собой, а после заперли в какой-то комнате. По всей видимости, проспал он где-то целую ночь. Желудок ещё, как назло, устраивает войну, требуя к себе персонального внимания, и юнец, приняв позу эмбриона, продолжает валятся на каком-то лежаке.

      Дверь тихонько поскрипывает, и вот на пороге стоит сам повелитель; оглядывает, приказывает своим людям приподнять мальчишку на ноги. На плече колдуна сидит довольно-таки большой по размерам ворон, а уже после — рядом стоит высокий и статный молодой парень. Пленник с еле различимым испугом разглядывает то колдуна, то этого парня, который до недавнего времени был вороном, а потом его хватают за руки и подводят ближе.

      — Мой повелитель, он бесполезен Вам, — проговаривает фамильяр старого колдуна довольно монотонным голосом. — Это простой человек.

      Чон-старший души не чает в фамильярах по одной простой причине — даже не за способность охранять их магию — они предельно точно определяют, кто перед ними находится — человек или же колдун/ведьма. Правитель хмыкает, кидает одному из своих помощников, чтобы накормили юнца, а после покидает маленькую комнатушку.

***

***

***

      Чимин, так зовут того самого пленника, оказался ровесником Чонгука; ему всего шестнадцать, он весь такой пугливый и похож на маленького брошенного котёнка. Он, на самом деле, в мужской компании никогда не был: с самого рождения его окружали женщины, которые, когда совершались набеги на их деревню, самого Пака наряжали девчонкой, в надежде хоть как-то уберечь его от тяжелой судьбы. Всех мужчин забирал к себе на военную службу Аудакс, и по рассказам взрослых там не самое лучшее место. Сам же Чимин — простой человек, и до сих пор оставался большой загадкой тот факт, как он умудрился жить с ведьмами. Поговаривали, что некогда ранее, у одной из ведьм была прислуга — женщина обычных кровей; как-то в один из таких набегов её убили, а грудного ребёнка к себе забрала та самая ведьма, воспитала как собственного сына и всячески уберегала.

      — Эй, мальчуган, собирайся и пойдём со мной.

      В комнатку входит один из слуг повелителя Чона и жестом показывает, чтобы Пак последовал за ним. Чимин до этого сидел около маленького окошечка, вдыхая свежий воздух, разглядывал горизонт печальным взглядом и тяжело вздыхал. Ощущать себя в неволе — не очень-то приятно. Молодой человек, взглянув на вошедшего, медленно поднимается и выходит из комнаты, запирая за собой дверь.

      — А куда мы идём? — голос звучит тихо и даже как-то боязно.

      Они спускаются по каменной лестнице; слуга колдуна Чона идёт первым, а Чимин следует за ним.

      — Повелитель желает с тобой поговорить, — это всё, что положено сказать Паку.

      Тем временем, они спускаются до первого этажа; в тронном зале накрыт обеденный стол, за которым уже восседает сам повелитель, его правая рука — Ханён, наставник Чонгука — Намджун, самого же наследника не наблюдается. Чимин проходит вдоль стола прямо к стулу колдуна, кланяется, а после ожидает того, что же хочет донести до него мужчина.

      К слову, присесть за стол повелитель не приглашает.

      — Я подумал насчёт тебя и решил, что моему сыну необходим помощник. Он немного шебутной, Намджун еле как справляется с ним, а в твои обязанности будет входить будить его по утрам, приносить еду, собирать на обучение с его наставником и следить за тем, чтобы он не поранился. Права отказываться у тебя нет, — колдун останавливается и смотрит на мальчишку, который продолжает стоять на ногах, при этом головы своей не поднимая.

      — Отказ карается смертной казнью, ты прекрасно это знаешь.

      Чимин не проговаривает и слова, лишь кивает головой, давая понять, что он понимает всё.

      — Чуть позже сам Намджун тебе представит Чонгука.

***

      Намджуну жуть как не нравится эта затея; он даже считает, что этот своеобразный мальчик на побегушках должен стать Чонгуку заменой Тэхёна. И что-то подсказывает наставнику, что он ни чуть не ошибается в своих догадках. Когда Намджун по приказу Чона-старшего представляет Чонгуку Чимина и рассказывает, кем последний будет для наследника, сам наследник не плещет радостью в глазах от этого знакомства и от затеи в целом. Чон хочет немедленно поговорить с отцом, но именно Нам отговаривает его, объясняя это тем, что в данном случае перечить отцу нельзя — Чонгук всё ещё не знает о местоположении Тэхёна.

      Приходится Чонгуку всё это терпеть; Чимин вот уже неделю бегает за ним, словно собачка, смотрит таким преданным и нежным взглядом, что аж тошнит. Нет, сам по себе Чимин — неплохой парень, но его постоянное местонахождение с собой очень сильно раздражает Чонгука. Он даже не мог сосредоточиться на занятиях, потому что почти каждый раз рядом с собой слышит: «мой господин, всё хорошо?», «вы в порядке?», «я могу вам чем-то помочь?»

      «Ты можешь исчезнуть навечно и сделаешь только лучше», — думает Чонгук, но в итоге поворачивается к надоедливому Чимину и выплёвывает ему слова, даже не задумываясь над их значением.

      — Хватит! Я тебе не господин! Мне надоело твоё присутствие рядом. Если тебе приказал отец, это не значит, что его, чёрт, нужно слушаться так досконально! Пожалуйста, не доставай меня больше!

      А затем разворачивается и следует к себе в комнату, уже в который раз срывая занятия с Намджуном.

      После этого срыва, Намджун думает аналогично; ему вроде нравится Чимин — он добрый парень, искренний, но настолько прилипало, что Нам, будь он на месте Чонгука, не вытерпел бы в первый же день. Он хочет поговорить с Чимином, объяснить всё, как полагается, но решает, что парни должны выяснить всё самостоятельно, да и он не имеет права лезть к наследнику с такими советами или пожеланиями.

      Он будет наблюдать со стороны; если уж после всего Чимин опять поведёт себя в привычной ему манере, тогда Намджун начихает на правила и объяснит Чимину всё самостоятельно.

      На удивление, Чимин немного меняется; он уже не так часто находится рядом с Чонгуком, у наследника уже почти два месяца — спокойные занятия, прекрасные успехи и отличные взаимоотношения с Намджуном. Ким всё своё свободное время проводит с младшим, рассказывает о звёздах, философствует, знает ещё кучу точных наук, а Чонгук поражается, как судьба могла связать его с таким человеком, как Намджун. Нам полностью заменяет для наследника отца — пока правитель почти всё своё время проводит на войнах с кланом Аудакс, Чонгука усиленно готовят, ведь если понадобится подмога, то у противника не будет шанса на победу: Чонгук — сильный колдун, просто пока неуравновешенный и немного не дорос до сражений.

      Сегодняшнее занятие проходит на «ура»; Намджун не мог нарадоваться за своего ученика: Чонгук овладевает несколькими приёмами огня, пробует вновь сконцентрироваться, чтобы создать молнию, но в итоге их соединяет, — две свои силы, имеется в виду — но Намджун был доволен и этим. Он отпускает немного уставшего и измотанного ученика отдохнуть, пока Чимин изъявляет желание принести наследнику попить. Чонгук укладывается в тень под листвой какого-то огромного дерева, головой облокачивается о кору и прикрывает глаза. Он размышляет о многом; самое главное, пожалуй, как пересечься с отцом и спросить, в конце концов, о местонахождении Тэхёна. Уже много времени проходит, а Чонгук до сих пор ничего не знает! Иногда покалывает в районе плеча — то самое место с бутоном орхидеи — но Чонгук не придаёт этому значения.

      Из дум его выводит размеренный и приятный голос Чимина; парнишка укладывается рядом и протягивает железную кружку с водой. Чонгук раскрывает глаза, ладонью перехватывает кружку, а после отпивает, делая три больших глотка. Чимин смотрит, не отрываясь, улыбается уголками губ и двигается близко — так, чтобы их плечи соприкасались друг с другом.

      Чонгук благодарит Чимина за оказанную помощь, а потом вопросительно оглядывает своего слугу, потому что…

      — Чонгук, скажите, а вы когда-нибудь влюблялись? — Чимин совершенно не знает, что такое «личное пространство», потому что оказывается слишком близко к чужому лицу, заглядывает в обеспокоенные глаза и продолжает дальше. — Так, чтобы сердце вырывалось из груди, так, чтобы хотелось проводить всё время рядом с этим человеком? Я… Я когда смотрю на вас, то, — Чимин останавливается, облизывает кончиком языка собственные губы, а после совсем смелеет и подаётся вперёд; Чонгук же, будто воды как рыба в рот набирает, — молчит, двинуться боится и лишь удивлённо хлопает ресницами и старается отодвинуться — но сзади-то дерево! — вижу вас… и, понимаете, моё сердце готово разбиться вдребезги!

      — Как и ты сам сейчас, — Намджун появляется из ниоткуда; хватает за шкирку Чимина и уводит за собой.

      Кажется, приходит время объяснить юнцу, что от Чонгука ждать взаимности не стоит и что делать это вообще — категорически запрещено.

***

***

***

      — Значит так, Чимин, — Нам заводит младшего в свою просторную комнату и сажает на кровать. Чимин совершенно не понимает, что происходит, — раз Чонгук тебе ничего не рассказал лично, за него это сделаю я. Пойми ты, наконец, у Чонгука есть предназначенный, истинный, и вам, простым людям, не понять этого. У него есть вторая половина, без которой он жить не может, а ты полез к нему целоваться! Ты о себе подумал? Он же мог тебя ранить, господи! Если бы я не успел, он бы вспыхнул, и, я тебе клянусь, ты бы сгорел заживо! Ты чего вообще творишь?!

      Чимин сидит, опустив голову, поджимает губы и вообще не знает, что и как сейчас делать.

      — Я…я просто… Чонгук такой прекрасный парень и я… Боже, он мне понравился сразу же, — Чимин продолжает что-то мямлить, а Намджун тяжело вздыхает.

      — Я хочу сказать тебе, Чимин, что тебе стоит забыть про эту свою влюблённость в Чонгука, до добра это точно не доведёт. А так, тебе просто стоит найти себе кого-нибудь другого, — Чимин поднимает заплаканные глаза на Намджуна, который, улыбаясь смотрит в его.

      У старшего ямочки на щеках, и он весь такой необычный, в сравнении с тем, каким Чимин обычно видит Намджуна на тренировках с Чонгуком.

      — Не нужно думать, что я какой-то зверь, Мин-и, мне просто жаль тебя и жаль Чонгука, и я всегда могу тебя поддержать, но тут советую отступить.

      Чимин быстро срывается с места и кидается обнимать Намджуна, бормоча себе под нос что-то вроде «спасибо большое, хён», и «я обязательно постараюсь, давай будем хорошими друзьями». Намджун приобнимает мальчишку, треплет его по тёмно-коричневым волосам и чувствует облегчение.

      Хоть до этого Пака получается достучаться; остаётся вправить мозги правителю, который только что и делает, как воюет и губит жизни невинных людей.

***

      Чонгуку восемнадцать. У него за плечами три выигранные битвы, превосходная техника, он сейчас самый сильный маг среди членов своей династии, доблестный воин и гордость отца. Эти два года тренировок сделали из Чонгука — мужчину; он внешне изменился, возмужал, повзрослел и, конечно же, поумнел (Намджун очень сильно на это рассчитывает).

      По приказу своего отца, Чонгук сейчас отправляется в одну из деревушек, где, по информации, живут люди Аудакса. Им необходимо найти его самого, так как владыка находится в бегах; по этой причине люди династии Чон повсюду рыщут и пытаются хоть за что-нибудь зацепиться.

      Чонгук и его воины уже три дня в пути, хочется неимоверно отдохнуть, поесть по-настоящему и поспать. Они на конях пробираются через густую чащу леса, спускаются по склону вниз, а затем на глаза Чонгука попадается маленькая деревушка, располагающаяся как бы в середине того самого леса. Немного интересно, даже захватывающе.

      Несмотря на усталость всех своих людей, Чонгук настроен воинственно: появляется дикое желание захватить деревню, так как её расположение довольно удобное — в чаще густого леса, где никто и никогда не сможет найти её, если захочет. Он приказывает воинам быть наготове, дёргает за вожжи, и вот лихой конь несётся прямо вперёд. Перед ними никаких ворот нет, поэтому Чонгук решает сильно не переживать насчёт входа в деревню, но ошибается…

      …Откуда ни возьмись, перед воинами возникает фигура в белом; на человека, предположительно парня, накинута белая накидка с капюшоном, лицо скрыто ото глаз, да и вообще, фигура больше напоминает дух, чем живое существо.

      — Если вы сейчас же не уйдёте отсюда, то не вернетесь домой живыми, — «белый человек» произносит достаточно глубоким голосом, звучит угрожающе и серьёзно.

      Но Чонгук слишком уверен в себе, в собственных силах и в силах своих помощников. Он приказывает атаковать, сразу используя весь залп, а воины слушаются — огонь возникает в воздухе и через секунду направляется прямо на деревню.

      Но…

      Ничего не долетает, потому что огонь останавливает водяная стена, которая нависает над деревней, словно купол. Чонгук злится; морщит нос, у него по всему телу чувствует некий прилив сил, а уже после — молодой колдун сам лично выплёскивает огненный камень, но и тот не смог преодолеть преграду.

      — Последнее предупреждение, — вновь говорит тот самый человек, но Чонгука это злит ещё больше. Он договаривается со своей командой атаковать вместе; они спускаются на землю, отводя коней немного в сторону, принимают позу, а после — некая огненная стена плавно разрушает защитный водный купол, в итоге уничтожая его полностью.

      Чонгук усмехается, у него лицо победителя, но он догадывается, что это ещё не всё.

      — Ну, что ты на счёт этого скажешь, человек в белом? Не проще ли вам сдаться самим?

      — Таким слабакам, как вы, — ни за что!

      А после в руках того самого белого человека поочередно возникает сначала огонь, а затем воздух. Колдун приближает свои ладони друг другу, движет ими по кругу, соединяя силы, а после — своеобразным кнутом из огня и воздуха сшибает всех, кроме самого Чонгука. Его «войско» не двигается; они спокойно лежат на земле, а у Чонгука — неподдельная паника в глазах. До недавнего времени он считал себя самым сильным колдуном, но, кажется, он ужасно заблуждался.

      Человек в белом пересекает воображаемые ворота деревни, встаёт прямо напротив Чонгука и произносит слова, от которых Чонгуку становится не по себе.

      — Ты хоть и возмужал, Чонгук, но остался таким же неуравновешенным, каким был всегда.

      Чон слушает и не может ничего понять; он смотрит, как фигура поворачивается к нему спиной и возвращается обратно к себе в деревню. Но, когда достигает «ворот», останавливается и оборачивается. Лёгкий ветерок, соскользнувший с листвы деревьев, мягко касается капюшона, и тот слетает, открывая взор на белоснежные волосы. Чонгук смотрит и не дышит, а колдун устремляет свой взор прямо в чонгуковы глаза и договаривает:

      — И жаль, что ты стал так сильно похож на своего отца.

      Последнее, что Чонгук видит, перед тем, как окончательно потерять сознание — непонятно даже, из-за чего — небесно-голубые глаза, которые, кажется, забрали с собой душу мальчишки.

***