Надежда на то, что профессор выживет, рассыпалась в прах, когда ей объяснили, что не смогут спасти никого. Хексайд удалось отстоять ценою жизни всех, кто встал на защиту школы и учеников.

   Неизвестное заклятье быстро истощило их магию, и мешочек у сердца усыхал, постепенно блокируя ток крови к нему. Все преподаватели лежали под кислородными масками, что, по сути, продлевало мучения. Глядя на то, как тяжело они дышат, не в силах открыть глаза, пошевелиться, дюжина живых трупов в палатах клиники, Эмити не хотела видеть тот же кошмар в палате профессора. Нет, конечно, она бы его навестила, кое-как справившись с эмоциями, но уж точно не ожидала услышать от докторов, что с учителем до сих пор никто не попрощался.

   Зная, что ничем не смогут помочь героям Хексайда, лекари пустили в реанимацию всех, кому дороги умиравшие: учеников, их родителей, родных, друзей… Разделившись на группы, они собрались каждая у своего героя, изредка переходя в палаты к другим. И лишь профессора мерзости не навестил никто. Узнав об этом, Эмити охватило негодование.

   - Он защищал школу наравне со всеми! Неужели даже в последние часы жизни он не заслужил и толики уважения? Кто знает, если б их было на одного меньше, выстоял бы Хексайд?

   - Ступай к нему, - ответили ей и развели руками, словно и сами изумлялись чужой неблагодарности.

   Эмити не пошла – она побежала. Ноги её норовили подкоситься, ведь глаза насмотрелись на умиравших в мучениях, и не таким она хотела запомнить профессора. Ценою громадных усилий, проклиная себя за нерешительность, юная ведьма заставила себя переступить порог палаты и взглянуть на него. Пульс её участился от волнения и того, что пришлось ей увидеть.

   В том же ужасном состоянии, что и остальные, профессор лежал на спине, с усилием вдыхая кислород из маски, что шестью паучьими лапами цеплялась за уши и макушку, подавая его прямо из воздуха палаты, насыщая и очищая заклинанием. Лишённый привычных очков и повседневной формы, в которой вёл занятия, профессор выглядел таким несчастным, одиноким и крошечным на большой белоснежной койке, что заставил сердце Эмити сжаться ещё сильнее. Столь незаметным он выглядел сейчас, будто уже не существовал. Может, поэтому все позабыли одного из героев Хексайда.

   Едва Эмити, пытаясь не заплакать, подошла к койке, он словно понял, кто здесь, и слегка шевельнулся, весьма её удивив. Откуда столько сил у того, чьё сердце работает на пределе возможностей и вот-вот остановится?

   - Не шевелитесь, профессор, - собравшись с духом, взмолилась Эмити. – Это я. Пришла попроща… навестить вас.

   Услышал ли он оговорку, она так никогда и не узнала. Если и услышал, то не обиделся – напротив, обрадовался её присутствию, её голосу. Его рука приподнялась на локте в немой просьбе подержать за ладонь. Для этого Эмити пришлось забраться на койку. Хорошо, профессор не видит, сколь жалкий у неё вид. Она не в силах ничем помочь, и это чувство беспомощности погружало в отчаяние, в мольбы о том, чтобы всё оказалось лишь сном, жутким кошмаром, который скоро исчезнет, и всё вернётся на круги своя.

   Она держала его за руку, пока рыдания не прорвали брешь в её стойкости. Ей запретили к нему прикасаться, чтобы не сделать хуже, но когда он поднял руку, Эмити просто не могла не выполнить последнюю просьбу профессора. Почувствовав её ладонь в своей и услышав рыдания, он нашёл в себе силы слегка открыть глаза. Неспособный на магию, он мог попытаться сказать ей, что хотел, если б остались хоть какие-то силы. Зато воля к жизни возродилась, когда пришла она. Не зная, что с ними разрешили попрощаться, профессор полагал, что для него сделали исключение, впустив одну Эмити. И теперь пытался найти в себе силы поблагодарить, но когда она вдруг легла рядом, поджав под себя ноги и не отпустив его ладонь, профессор разглядывал рыдавшую ученицу, пока не рискнул сделать себе хуже в попытке к ней подползти. Пусть поймёт, в чём он нуждается, и обнимет, а остальные пусть думают, что хотят, когда увидят их вместе в одной постели. Отчаянное желание быть рядом с ней – с той, кому удалось уговорить лекарей попрощаться с ним при жизни, возобладало над желанием лежать без движения, дожидаясь смерти. И он потянулся к ней, несмотря на сильную слабость, несмотря на головную боль и нехватку воздуха. Удалось подвинуться совсем немного, после чего силы оставили профессора, и даже пальцы ладони, цеплявшиеся за её ладонь, разомкнулись. Эмити заметила, негромко воскликнула, возможно, испугавшись – профессор не мог вновь открыть глаза, чтобы понять. И тут ощутил, как она стала ближе, придвинувшись вплотную, тепло её осторожных объятий укутало его мягким уютом, не причиняя лишней боли, напротив – успокаивая, заставляя забыть о том, что его ждёт. Она не переставала рыдать, но он был не против. Возможно, от этого ей станет чуть легче, даже если он успеет умереть в её объятьях. Если эта участь неизбежна, профессор хотел себе именно такой смерти.

   Пока юная ведьма ощущала, что обнимает живого, уходить отсюда не собиралась. Так она и уснула, утомившись от рыданий, под присмотром лекарей, что не решились выгнать её. Они тоже не понимали, отчего к другим учителям пришли толпы, а к этому – лишь Эмити Блайт.

   Утро принесло в Бонсборро ожидаемую, но оттого не менее скорбную весть: защитники Хексайда скончались. Заклинание отступившего врага сделало своё чёрное дело.

   Открыв глаза, Эмити не сразу поняла, где она и почему уснула, обнимая не любимую игрушку, а профессора. И лишь маска на нём прояснила ей память.

   Ожидая увидеть мёртвое тело и готовая расплакаться от ужасной потери, юная ведьма заметила, что тот будто бы дышит – почти незаметно, словно впавший в кому – но дышит. Не веря своим глазам, она осторожно слезла с койки и выбежала за дверь, сообщить лекарям. Утро только начиналось, и город ещё не знал, что многие из пострадавших уже расстались с жизнью.

   Как оказалось, резервы организма чудесным образом выбрались из-под контроля смертельного заклинания и погрузили профессора в нужное для выздоровления состояние, граничащее со смертью, но постепенно уводя от неё драгоценную жизнь. Подобное случалось на Кипящих островах лишь пару раз, да и то после других заклинаний, а это, чужеродное, никаких прогнозов не сулило, да и остальные преподаватели уже умирали один за другим, и спустя час скончались все.

   Спасение профессора мерзости лекари назвали чудом, сам же спасшийся знал этому имя. Его ученица, которой он всегда гордился, и стала тем чудом, чудесной ведьмой, что подарила нежность и сострадание в часы, когда больше никто не пожелал сделать такой же подарок. Спустя несколько дней, когда он очнулся, когда магия вернулась, постепенно наполняя его, Эмити уже сидела рядом, счастливая, гордая за него, но не за себя, а профессор, поражённый её скромностью, как и в ту ночь, крепко держал её за руку, убеждённый, что именно Эмити подарила ему вторую жизнь.