Мальчишки бегали вокруг костра, совали туда ветки, поджигая их, а потом бегая с ними как сумасшедшие, жарили хлеб и попутно строили план, как бы попрыгать через костёр, чтобы это не заметили взрослые. Я всё это время стоял в стороне, наблюдая за этой картиной. Эти дети кричали, радовались и пугались обычного огня. Я же не видел ничего такого будоражащего в обычном костре, поэтому просто стоял в стороне, чтобы не привлекать ничьё внимание.

Честно говоря, мне никогда не было интересно находиться в летнем лагере, куда родители отправляли меня каждый год. Все дети там всегда были слишком эмоционально перевозбужденные и, естественно, шумные. Я, наоборот, был тихим ребёнком. Меня никогда не интересовали игры с другими детьми. И даже игры в одиночестве. Взрослые почему-то считали это проблемой и вечно пытались втянуть меня в этот хаос. Не сказать, что мне больше нравилось наблюдать за этими играми… Мне просто нечего было делать, кроме этого. Всегда было лучше быть просто безмолвным наблюдателем.

— Эй! Почему ты не играешь с остальными ребятами? — со спины подошла ко мне вожатая.

— Мне это не интересно, — честно ответил я, повернувшись к ней.

— Не интересно? Тогда, может, пойдёшь к девочкам? Они сейчас ужин готовят, — улыбнулась она.

— Нет, мне не интересно, — повторил я, а потом добавил: — Мне не скучно, Валерия Юрьевна, мне не интересно. Мне не интересно общаться с этими детьми.

В ответ с её стороны была лишь тишина. Она присела на корточки рядом со мной. Я продолжил смотреть на неё. В её взгляде появились задумчивые ноты.

— Скажи честно, может, тебя бьют дома или кричат на тебя часто? — тихо спросила она.

— Нет, с чего бы? — недоуменно ответил я.

— Ты ещё такой маленький, ничего не понимаешь… Да, Акио? — вожатая схватила меня за плечо, вцепившись ногтями в кожу.

Вокруг резко потемнело, и все звуки пропали. Я растерянно оглянулся: рядом, кроме вожатой, никого не было. Все предметы и люди исчезли, вокруг была лишь темнота.

— Акио! — гневно закричала она, сильнее сжимая моё плечо.

От плеча по всему телу начало разливаться тепло, с каждой секундой всё больше повышая температуру. Вскоре боль стала невыносимой. Я схватил руку вожатой и с силой оттолкнул её.

— Акио! — послышался радостный возглас.

<center>***</center>

Я открыл глаза и увидел перед собой девушку, одетую в традиционную одежду племени воды. Это была Укана. Она со слезами на глазах смотрела на меня. Я же еле восстановил своё дыхание после увиденного кошмара.

Я спешно огляделся. Вокруг был лес, а где-то вдалеке слышались звуки моря. Я сидел в спальном мешке под деревом. Рядом лежали необходимые для выживания вещи: мешочки с едой, фляжка воды, сухие ветки, некоторая посуда и пару кусков ткани. Также там лежал кинжал без ножен. Тот самый кинжал. Мне резко стало плохо от наплывших воспоминаний. Я всё-таки выжил. Внутри появилось чувство опустошения.

— Как? — в никуда спросил я, озвучивая свои мысли.

— Я смогла спасти вас тогда и залечить большинство ран, мне пришлось бежать вместе с вами в царство земли, — ответила Укана, — я просто не могла смотреть, как вы умираете!

Я безэмоционально посмотрел на неё. Сказать мне было нечего.

Я осмотрел свои руки. Они были целы и без единой видимой царапины. Затем я протянул руку к шее и пальцами дотронулся до кожи: она была шершавая. Прикосновение отдалось болью по всей шее и ниже по руке. Это определённо был ожог.

Я отвернулся, посмотрев на кинжал. Затем протянул руку и взял его. Только сейчас я заметил, что на его лезвии были выцарапаны слова. Я некоторое время думал, глядя на надпись, а затем произнёс её вслух:

— Великие не боятся перемен.

— Что? — недоуменно спросила Укана.

— Надпись на кинжале, — ответил я.

— Может, это голос судьбы? — робко предположила Укана.

Всё верно.

Я на некоторое время задумался над её словами, а затем молча встал на шатающихся ногах и развернулся, собираясь уходить.

— Стойте! Акио, подождите! — крикнула Укана, собирая свои вещи и бросившись за мной.

Я выставил руку с кинжалом перед ней, не разворачиваясь.

— Нет, Укана, возвращайся на свою родину, я пойду один, — сказал я.

Она остановилась и замерла на месте, глядя на кинжал со страхом.

— С тебя достаточно, — добавил я, выронив кинжал из руки.

Её глаза наполнились слезами, и я услышал её еле слышное «спасибо», сорвавшееся с губ. Я продолжил идти, уходя все глубже в лес. Однако моя голова была занята совершенно другим. Я должен был смириться с тем, что больше никогда не увижу Зуко.

Я просто не смогу.