14.
— Тц. Видишь их сверху? — обращаясь в ночную пустоту раздражённым, скрежещущим сталью, голосом, девушка в чёрных одеждах мотнула своим длинным пепельным хвостом, зачитывая про себя короткую, по факту и не нужную, мантру успокоения, уже привычно приводя в норму бурлящие эмоции.
Всё же, помимо всего прочего, сэкирэй разных ашикаби были друг другу врагами, коих необходимо было устранять.
— «…» — в тон ей из наушника вторил глубокий выдох собеседника, а Карасуба уже не нуждалась в ответе. — «Нет. Скрылись обе.»
В бессилии сжав зубы, Карасуба убрала руку с рукояти нодати, так и не извлечённого из изящных ножен за сегодняшний вечер.
— … возвращаюсь домой. — мягко сказала Карасуба, разворачиваясь на каблуках и стремительно удаляясь по крышам в сторону дома.
Столь манящее, привлекательное, и, казалось бы — совершенно ненужное Чёрной сэкирэй, однако именно домом она считала то огромное поместье-дробь-мечту-параноика.
Где-то поблизости.
Улочка, небольшая перемычка между двумя автомобильными дорогами, между двумя высокими домами была узка — настолько, что и пара рослых мужчин, распрямив свои плечи — не смогла бы туда даже втиснуться, не рискуя столкнуться лбами в попытке разминуться — и темна — полностью лишённая какого-либо освещения, окромя двух прорех со стороны «выходов» из проулочка.
Рухнув в похожий парой кварталов ранее и, пробежав в тенях несколько улиц, две закутанные в тёмные плащи фигуры скрылись именно здесь.
Капюшоны плотно закрывали их белые лица, а выпуклая форма вздымающихся грудей пары говорила о принадлежности фигур к женскому полу.
— Фуф! От-фуф-орвались? — дыша, словно загнанная лошадь, одна из фигур — с несколько меньшими «выпуклостями», повернув скрытую под капюшоном голову, обратилась ко второй фигуре.
— Кажется — фуф — да… — вторая фигура — обладающая не менее тяжёлым дыханием, нежели первая — ответила, поворачивая голову к собеседнице.
— Надеюсь… фуф, — первая ответила второй и скатилась ещё ниже по стене, к которой прижималась её спина.
Несколько минут спустя, сначала встала фигура с меньшим силуэтом груди, а чуть позже — и вторая, с большим бюстом.
Покачиваясь на первых шагах — вскоре, их походка была ровна, а осанка — вновь идеальна.
Огладив и отряхнув плащи — они, скинув капюшоны и являя миру насыщенно чёрные волосы и хмурые лица, выпрямились, подпоясывая одежды, вмиг теряя большую часть своей подозрительности и спокойно пошли по направлению к более широким улицам.
И лишь сейчас, когда обе девушки держали ровную осанку и шли нога в ногу, сторонний наблюдатель мог заметить схожесть обоих силуэтов: один рост, одна осиная талия, одни манеры ходьбы…
Двое сэкирэй вновь обманули собственную смерть и спешили к своему ашикаби.
***
«Что?» непонимающий разум, лишь мгновение назад умиротворённо дрейфовавший во тьме счастливого забытья, вдруг обрёл иные чувство — зрение, слух, эмоции, осознанные мысли…
Вот парень в сумраке не имеющего ни единого окна помещения легко и непринуждённо — словно сна и не было вовсе — открывает глаза.
Серые, кажущиеся почти чёрными, волосы лезли на его лицо, шея чувствовала горячее дыхание, спина чувствовала шёлковую простынь, а левая сторона тела ощущала тепло женского тела…
Проснувшийся разум словно на себе прочувствовал все те эмоции, что парень ощущал в тот момент.
Радость… любовь… счастье… томительное возбуждение и… спокойствие…
Словно это был одновременно и он, и, учитывая угол обзора — нет.
Исполосованная шрамами разного характера грудная клетка парня вздымается вверх, и разум чувствует приятный, пьянящий запах не то цветочного сбора, не то ягодного, что едва-едва, но перебивал кровавый след, что источали волосы мирно посапывающей убийцы.
Парень заметно двинул плечами, однако делал он это столь медленно, что сероволосая сэкирэй этого даже не заметила.
— Ммм… — сладкий стон послышался из её уст. Кончики иллюзорных пальцев почувствовали бархатную кожу, и вскоре начали плавно опускаться всё ниже и ниже, пока не ощутили нечто более тёплое и немного… влажное.
Разум чувствовал соприкосновение плоти о плоть. Пальцы почувствовали некоторое сопротивление, однако оно было словно… приятно?
Ехидная улыбка окрасила от части славянское лицо.
Интенсивность стонов возрастала какие-то секунды, однако громкий шлепок, сопровождающийся столь приятными ощущениями на пальцах. Пальцы сжимают подтянутую кожу, а сознание слышит тихий вскрик — отнюдь не боли, а, скорее, удивления.
Лицо в миг сбросившей нежную негу убийцы поднялось к лицу парня; их взгляды встретились в жалких сантиметрах друг от друга. Девушка подалась вперёд — парень, изгибая шею, направил свою голову к её — уста их встретились, не разъединяясь, пока оба существа не стали задыхаться…
***
— Плохо! — разочарованно выкрикнул мужчина средних лет на вид.
Внешность облачённого в свободные, словно на размер-другой больше, одежды мужчины европейской наружности, за исключением шрама на ухе, едва-ли выделялась чем-то особенным — увидьте такого в толпе, то вряд ли его лицо запомниться вам дольше, чем на те пару секунд, которые ваш взор будет скользить по этому обыкновенному лицу.
Однако — пистолетная кобура на портупее, что плотно прижималась, вместе с ножом и несколькими, очевидно, заполненными патронами, магазинами, серьёзным взглядом, позой, манерой двигаться… даже исключая «боевое» обмундирование, инфильтрация — явно не конёк этого человека.
Слишком уж всё остальное, кроме внешности, яркостью которой этот, к слову, весьма молодой мужчина, был обделён, выделялось на фоне простых людей.
— Вы, не слаженные, тупые, безмозглые идиоты, не способные даже на простейшую кооперацию!.. — непрерывный поток оскорблений, впрочем, «жёсткостью» не переходящий определённого ценза, лился из уст мужчины весьма продолжительное время. — … смеете называть себя «боевым отрядом», не добавляя после этого «по чистке сортиров»?! Смеете претендовать на слаженность и целостность действий?! Думайте, прежде, чем о чём-то заик!.. — однако, явно не собирающийся заканчивать свою тираду мужчина, был остановлен твёрдым женским голосом:
— Достаточно. — сероволосая и черноглазая, как всегда спокойная Сахаси Таками, наблюдающая всё ранее происходящее действо с находящейся за толстой бронированной стеной обзорной комнаты, вышла на песок отнюдь не маленькой арены собственной персоной. — Сергий-сан, время для притирки прошло. — сухо произнесла женщина, протягивая удерживаемую всё это время в руке папку молодому парню, что лишь недавно огненной птицей выступал в качестве антагониста многочисленного (относительно общего количества сэкирэй) основного состава третьей итерации Дисциплинарного отряда. Она посмотрела на часы. — Семнадцать минут назад ашикаби и одна сэкирэй выехали из города на машине. Остановить и вернуть либо деактивировать в случае применения ими силы. — её командный, совсем не кричащий, наоборот, словно шипящий о грядущей угрозе, голос, заставил даже видавшего виды военного встать по стойке «смирно», что уж говорить о, в сущности, пяти практически ничего в жизни не видевших сэкирэй? Разве что привычный к подобному Кагари внешне сохранял всё тот же вид хмурых глаз — единственной части лица, что не скрывала чёрная тканевая маска. — Через четыре минуты вертолёт должен взлететь с крыши. Задача ясна?
— Да, Мэм! — неуверенно крикнули три девушки, одна девочка и один юноша, под аккомпанемент спокойного «Да» от парня в глухом сером «форменном» плаще.
Однако все шесть сэкирэй синхронно кинулись к выходу, зная, что лишь подобным образом можно с каким-либо удобоваримым запасом уложиться в отведённое время.
***
NH90, несущий облачённых в форменные одежды Дисциплинарного отряда сэкирэй, уверенно держал в небе скорость, и вскоре уже на всей скорости и немалой высоте, та, впрочем, не была преградой для приборов, нёсся над шоссе.
Однако, неожиданно для пассажиров, весьма резко заложил вираж и вскоре начал сбрасывать высоту — пилотов вели по спутнику, через одну из перевезённых с корабля сэкирэй приблуд, или, что наиболее вероятно, совокупностью этих и ещё неких методов, но явно пилоты понимали, куда лететь (в противном случае об этом бы известили сам состав Дисциплинарного отряда), и, как подумал знающий о возможностях MBI несколько больше прочих, сейчас сидящих в пассажирской кабине, огненный сэкирэй, они наконец достаточно обогнали цель и сейчас должны снизиться, дабы они, Дисциплинарный отряд, десантировались…
Как бы всё было проще, начни они погоню на жалкие двадцать минут раньше.
***
— Не получается… — устало растягивая слова, Карасуба произнесла первые слова с момента начала трен… того, что тренировкой можно назвать лишь по недоразумению!
В руках она сжимала наполненную муравьями колбу — то, с чего, как посчитал Уэбб, будет проще всего начать практиковаться в поглощении душ — с мелких насекомых: слабых, немощных, и совершенно неспособных сопротивляться.
Казалось, что треснувшая колба держится исключительно из-за брезгливости Чёрной сэкирэй — Карасуба явно не хотела, чтобы эти твари облепили её руки и разлетелись по комнате.
— Хорошо. — вслед за своей сэкирэй произнёс молчавший последние пару часов парень. Впрочем, несмотря на то, что он лишь сидел и наблюдал — усталости в его голосе было кабы больше, и вместе с этим был вполне заметен лёгкий флёр отчаяния. — Попробуем так! — резко наполнив голос уверенностью, Энтони вскочил и быстро обошёл Карасубу сзади, накрыв её руки своими и практически положив свой подбородок ей на плечо, вызывая небольшой смешок. — Сейчас Я буду поглощать их души, а ты попробуй это ощутить, хорошо? — с улыбкой Энтони невесомо поцеловал Чёрную сэкирэй в щёку.
— А если не сработает? — некая «убитость» закралась в голос Карасубы, а уголки её губ, ещё недавно приподнявшиеся в лёгкой улыбке, решительно упали к полу.
— Хм… надо попробовать так, я купил пятнадцать «ферм», так что попыток будет достаточно, а если нет — будем думать после, ибо подобное не нравится и мне. А так — можно попробовать купить несколько живых деревьев и сжечь их, обычный огонь же тебе не доставляет неприятностей? — кося глазами на лицо своей девушки, Энтони задал риторический вопрос, тут же продолжив: — А если и это не поможет, можно попробовать выехать в лес и тебе покрошить деревья мечом, а после повторить сжигание… впрочем, до сезона пожаров осталось не так долго… — последнее Энтони добавил практически шёпотом, однако Карасуба это услышала.
***
Приложив ко лбу ладонь в виде импровизированного защитного козырька от солнца, Энтони наблюдал за заходящим на посадку вертолётом.
Не помогли пятнадцать комплектов «муравьиных ферм», а с живыми деревьями возникли проблемы, отчего весь ассортимент «живых» цветов нескольких цветочных магазинов был скуплен полностью, и полностью же сожжён.
Уэбб наблюдал за заходящим на посадку прямо на эту площадку вертолётом.
И, с тяжёлым вздохом, произнёс, поворачиваясь к Карасубе:
— И что мы такого сделали, что за нами выслали аж шесть сэкирэй? — голос его был спокоен, однако, дабы перекричать шум, производимый двигателями вертолёта, ему пришлось говорить громче.
Всё же Карасуба и Энтони уже не находились в имеющем определённый уровень звукоизоляции авто, а вертолёт снижался всё сильнее.
Кажется, Карасуба, услышав про шестерых сэкирэй, лишь раззадорилась ещё больше перед грядущей, как она считала, битвой, совершенно не обратив внимание ни на что более в словах своего ашикаби и опуская саму цель, ради которой Энтони сел за руль.
К счастью, в этот день и в этот час, относительно небольшое место для автомобилей у оборудованной для пикников зоны, было пусто, и, то, что вертолёт намеревается сесть прямо на эту забетонированную площадку — вряд ли кто-то вообще увидит.
Впрочем — самого факта проблемы это не отменяло.
В какой-то момент Энтони даже хотел воплотить из своей души ПЗРК и решить проблему с транспортом с эмблемами MBI на борту даже радикальнее того, как решить проблему намеривалась Карасуба, однако здравый смысл выветрил сии крамольные мысли менее, чем за секунду — одно дело — разборки сэкирэй с применением их сил, и совсем другое, если ашикаби покажет нечто… подобное в его владении.
Однако, вытащить из незаметной под серым костюмом кобуры пистолет собственного изготовления, сменить обойму с обычной на бронебойно-разрывную, показательно взять оружие на изготовку, столь же показательно отойдя за спину Чёрной сэкирэй, и незаметно и совершенно неслышно на фоне шума от вертолёта щёлкнуть переключателем в автоматический режим стрельбы — ему ни что не мешало.
Всего десять выстрелов — но и этого уже немало.
Вертолёт сел, разметав редкую пожухлую листву, не заглушая двигатель, из-за чего создавал немалый шумовой фон.
Отъехала крупная бортовая дверь, и из неё незамедлительно начали выходить сэкирэй.
Первым вышел высокий для японцев парень. Полы его серого запахнутого плаща с символами сэкирэй на нём развивались на ветру, пышные седые волосы трепетали, а нижнюю часть его лица скрывала серая маска, сквозь которую можно было увидеть лишь силуэт носа.
«Ноль-шестой, кажется.» в разуме отметил Энтони, пытаясь в разуме выдрать как можно больше «кадров» с этим персонажем. «Пирокинетик.»
Следом, словно пара ведомых за ведущим, на бетон спустились две девушки.
Одна — высокая, в высоких серых берцах с небольшим каблуком, с полубезумным взглядом, объёмной грудью, белыми волосами и бледной кожей, была одета словно в какое-то изодранное тряпьё, однако, подпоясанное двумя ремнями, под которым её талию обрамляла широкая синяя лента, но, явно, чтобы не показывать ничего, кроме лица, всё её тело было замотано в бинты, словно она была восставшей из гроба мумией, руки её до локтей покрывали стальные наручи, продолжением которых были перчатки из мелкой, практически сливающейся в монотонное нечто, кольчуги, каждый её палец венчали длинные, блестящие, словно хромированные, когти.
Вторая — обыкновенного роста, около 160-165 сантиметров, весёлая и расслабленная, её большие розовые глаза пылали оптимизмом, задорная улыбка говорила о её готовности взять приступом любую крепость. Розовые волосы собраны в уходящий на право хвост, у основания которого пара заколок с бутонами каких-то похожих на розы цветов. Чистая, идеально сидящая, словно только от мастера из ателье, серая «форма» третьего Дисциплинарного отряда — жакет с очень широкими рукавами с символами сэкирэй над небольшими, едва выпирающими, грудями, под которым, видимо, была ещё какая-то одежда — буквально на сантиметр розовая ткань, окаймленная белой, возвышалась над и так маленьким вырезом и на столько же из-под подола жакета выходили розовые и белые полосы, короткие обтягивающие шортики, оставляющие накаченные ноги открытыми, берцы — такие же, как и «когтерукой», однако обладающие розовым, в тон её волос и бойцовских перчаток с набойками на тыльной стороне ладони и на запястьях, цветом, и широкий, завязанный огромным бантом, пояс красного цвета, что, видимо, должен был подчёркивать маленькую грудь, но лишь визуально оттенял её.
Хайхане — сто-четвёртая, и Беницубаса — сто-пятая — соответственно.
Обе — весьма сбалансированные бойцы ближнего боя, способные более «старших», кроме первых номеров, сэкирэй побеждать одна против двух-трёх, о них Энтони узнал от Карасубы, когда спросил её о том, кто сейчас должен состоять в Дисциплинарном отряде.
Что-ж… высказанное ещё тогда предположение о том, что этими двумя ударный кулак MBI без Карасубы не ограничится, оказавшись полностью правдиво, — было весьма логично.
Одетая в свободное странное бело-серое платье, являющееся неким гибридом платья горничной из мейд-кафе и одежд знатной леди из позднего средневековья, третья девушка гордо ступила на землю. Спина её была ровна, облачённые в тонкие белые перчатки руки элегантно поддерживали полы трепещущегося на ветру, но всё же сохраняющего определённую объёмную форму, платья, дабы то ненароком не задело грязный бетон. Тёмно-бордовый бант был аккуратно повязан на воротнике, и такой же внешне немного выше лба, определённо удерживал её тёмно-фиолетовую чёлку. Непонятно как на её тонких плечах на этом невероятном ветре держался «форменный» жакет, который, однако, лишь придавал больше некой изящности её точным, выверенным движениям.
С ходу — Энтони не смог вспомнить о ней ничего — даже похожих образов не находилось в его памяти.
И последними из вертолёта вышли робкий юноша, что аккуратно ступил на бетон, и жизнерадостная девочка, что буквально выпрыгнула с борта.
В аккуратной белой рубашке с длинными рукавами и тонким чёрным бантом на груди, с не то портупеей, не то неким корсетом, что переходили в подобие плотного чёрного фартука ниже пояса, подогнутые, телесного цвета, шорты, аккуратный «форменный» жакет и закрытые серые сандалии. Его серые волосы были в полном, поддерживаемым лопастями вертолёта, беспорядке, а тусклые серые глаза буквально говорили о робости в душе юноши.
Только «учуяв» этого сэкирэй, только оценив «оттенок» его энергии, именно его — сто-седьмого, как подсказала память — Энтони выбрал его первой целью.
Последняя из высадившихся сэкирэй… кажется, то должна быть сто-восьмая, подумал Энтони. Лёгкое серое платье с короткими рукавами, на которых были отпечатаны символы сэкирэй развивалось на ветру, а поза, которую заняла малышка с надутыми от важности щёчками и потешно-горделивым взглядом, в купе с её детской внешностью — заставляли умиляться, однако… именно в «Ку-чан», напади они в серьёз, полетят третья и четвёртая пули.
К слову, все сэкирэй, кроме, разве что, Беницубасы и Хайхане (в прикиде последней вообще не было понятно — эта задумка такая, или последствия боя) выглядели несколько «помятыми».
Они встали на неком отдалении от хищно оглядывающей их Карасубы, и рассредоточились, готовые к бою, вертолёт споро взлетел, пилоты явно опасались за целостность винтокрылой машины, и… кажется, на лицах ноль-шестого, сто-первой и, особенно, сто-четвёртой и сто-пятой, начало проступать узнавание, что вот эта высокая девушка с зализанными назад и собранными в один хвост позади серыми волосами, в лёгкой белой распахнутой курточке, под которой был надет обтягивающий топ, в белых брюках клёш, белых кроссовках и с выглядящими скорее декоративными ножнами без всякой возможности поместить в них клинок в руках — эта та-кого-нельзя-называть, считавшаяся «выбывшей» (исключительно шёпотом и оглядываясь вокруг) Чёрная сэкирэй.
— Ну как тебе место лидера, Кагари? — улыбаясь, точно сам взошедший на святую землю из Ада ради искушения истинного праведника Дьявол, задала вопрос Карасуба, разрывая затянувшееся молчание.