16.

Близилось цветение сакуры в районе Нью-Токио, ещё немного, и ученики и студенты поспешат сесть за парты, а ронины, из тех, что уже знали свой вердикт, — начинали готовиться к поступлению в следующем году, а те, что нет — что ж, томительные дни ожидания для них окончатся тем же итогом.

Считанные месяцы остались до вступления плана сэкирэй в завершающую стадию, и именно сегодня MBI решили выпустить возможно крупнейшую «партию» сэкирэй в город — номера с восемьдесят-пять по девяносто-шесть — дюжина «пташек» разом, с промежутком в четверть часа, была выпущена в город — искать свою судьбу.

Судьбу и смерть, ведь лишь одной «пташке» было суждено взобраться на вершину мира…

Однако, впрочем, не об этом речь!

— … что? — с Карасубы будто разом сдёрнули её улыбку.

По ковру глухо застучали опавшие осколки разбитой в дребезги посуды, по чьим разнесённым по поверхности обломкам звонко захлопали капли разбрызгавшегося из расколотых стаканов кофе. Пышные булочки и печенья упали следом, а стоило Чёрной сэкирэй разжать сошедшиеся в хлопке руки, как половинки искусного серебряного подноса опали следом.

— Смотри сама. — не совсем понимая, что в такой трепет привело Чёрную сэкирэй, Энтони решил, что дать Карасубе посмотреть ускоренную запись самой, в это время наблюдая за её реакцией, будет не лишним, а поэтому развернул к ней один из экранов, на который и вывел ускоренное изображение с прилипшего под потолком подземной парковки MBI дрона.

Номера не всех девушек были видны с того ракурса, с которого снимал «прилипший» к потолку дрон, однако — девять из двенадцати в совокупности с прошлыми наблюдениями позволили предположить номера остальных трёх.

Одна за другой — дюжина девушек в одежде то напоминающей скорее старомодную, а то и вовсе фасоном походящую на некий товар из секс-шопа, выходили из лифта в сопровождении сто-первой или сто-четвёртой и, под их чутким взглядом, садились в тут же уезжающую машину, что должна была доставить сэкирэй в город.

Только так, не имея доступа в обширнейшую сеть городских камер видеонаблюдения вместе с необходимыми для просмотра ужасающего объёма поступающей информации ресурсами, или же не имея доступа к серверам MBI, можно было оперативно узнать о выпуске в город новых сэкирэй.

Пока Энтони не видел смысла действовать, лишний раз нервируя MBI, однако такая партия — Энтони посчитал, что это может быть знаком, что проект сэкирэй собираются форсировать. Очень вовремя. Не ловушка ли это на вернувшийся «страх и ужас»?

— Мусуби… — пробормотала Карасуба, вновь вернув на лицо привычную улыбку.

Энтони захотелось приложить ладонь к лицу по удивительно схожей с резкими действиями ноль-четвёртой причине: восемьдесят-восьмая… как он мог про неё забыть?!

Хотя… они же вернулись в Японию только неделю назад, знатно, как туристы, полетав по миру и практически забыв об этом всём.

— Карасуба, — задумчиво протянул Энтони, взглядом моментально найдя на шее девушки тонкую серебряную цепочку. Вернее — её слегка выпирающий из-под футболки силуэт. — Ты снимала амулет после прилёта в Нью-Токио? — задал он вопрос, одновременно с этим потроша собственную память.

Карасуба ненадолго задумалась, после чего уверенно ответила:

— Нет.

Ответ заставил Энтони улыбнуться. Ведь это такой простор для тактических планов!

Не желая сдерживать смех, Энтони расхохотался.

Появление самой Чёрной сэкирэй посреди битвы за первый Дзинки — должно быть фееричным.

***

— Дилетанты. — отрываясь от бинокля, невольно-язвительно произнёс Энтони, поправляя длинный, укрывающий от холодного ветра, серый плащ, практически сливающийся с таким же серым небом.

Вдалеке, сопровождаемый рокотом молний, прозвучал взрыв, заскрежетала сталь.

Прогулка выдалась на редкость… удачной.

— Несносные птицы. — внесла свою лепту Карасуба, бесстрашно делая шаг с крыши высотки.

Её заплетённые в длинную косу, крашенные в чёрный, волосы взметнулись вверх, увлекаемые потоками рассекаемого воздуха, и в следующее мгновение девушка приземлилась, звонко ударив каблуками по крыше другого высотного здания, и с вопросом уставилась на всё ещё вглядывающегося в горизонт Энтони.

Однако, вскоре он шагнул следом за своей сэкирэй.

Его невзрачная фигура была подёрнута молочной дымкой, практически растворяясь на фоне неба и бетона, значительно снижая шанс обнаружения этого весьма рискованного в данной ситуации действа.

Впрочем, захоти кто-то взглянуть в то места, где не далее, чем несколькими секундами ранее пролетала Чёрная сэкирэй, увидел бы тоже самое — максимум, облачко рассеянного тумана. И тоже самое этот гипотетический наблюдатель узрел бы, переведи он свой взгляд на фигуры ашикаби и его сэкирэй в любой момент времени: лишь едва-заметные на фоне серого неба облачка тумана.

— За мной. — коротко кинул Энтони, срываясь на бег.

Цель его была проста: в кротчайшее время пробежать по крышам четверть круга и подняться на более удобную для наблюдений площадку: судя по звукам и едва-различимым острым слухом Негорящего разговорам — пока происходила лишь прелюдия боя.

Очередная прелюдия очередного боя, к слову, но Энтони пока лишь гадал о том, первый ли это бой сэкирэй-близняшек и восемьдесят-восьмой.

Однако: очередному бою не суждено было случиться — Мусуби просто неосторожно шагнула назад, и упала с крыши, кое-как сумев перевернуться в воздухе и не потерять от бьющего в лицо ветра те «тряпки» — на самом деле вариация на тему «юкаты» на грани фола, — и, чудом погасив об асфальт руками инерцию, не раздавить своей огромной грудью паренька, на которого упала.

— Берегись! — стоя уже на крыше в плотную к действующим лицам, Энтони и Карасуба услышали тонкий девичий выкрик, за котором последовал низкий рокот, и огромная молния ударила в асфальт на том месте, где ещё мгновение назад стояли задорно улыбающаяся девушка и зардевшийся тщедушный юноша.

— Бегство не поможет. — прозвучал уверенный, властный голос одиннадцатой со стороны крыши невысокого здания по другую от Энтони и Карасубы сторону широкой и, на удивление, — совершенно пустой, дороги.

— А теперь — вставай и сразись с нами!!! — синхронно экспрессивно воскликнули близняшки.

Казалось — они просто игнорируют то, насколько их «одежда» (если то её состоящее из облегающего топа с широкой молнией спереди, ботинок, что словно переходили чулки, подтягиваемые к верху пересекающимися немного выше пупка лентами, и трусами от бикини, и всё это, судя по виду, состояло из латекса) не подходит не то, что сезону — не подходит улице.

— Я пока не собираюсь сражаться!!! — с не меньшей экспрессией в уверенном голосе выкрикнула восемьдесят-восьмая, и, схватив за руку ничего не понимающего парня, рванула с ним, словно с тряпичной куклой, вперёд по улице.

Они петляли по улицам, распугивая прохожих и привлекая уйму внимания поведением, громкими голосами, и, конечно же, одеждой и явно нечеловеческими физическими данными, но упорно пересекали город, а следом за ними — невидимыми тенями, — следовали Энтони и Карасуба.

Энтони было интересно — просто невероятно интересно узнать, чем же всё закончиться, да и, память ему подсказывала, что того мальчишку она как-бы не должна была «отпускать», а одиннадцатая и двенадцатая должны бы были отстать, однако что-то явно пошло не так.

Чёрную сэкирэй снедали сомнения по поводу данного давным-давно обещания, она неслась за фигурой своего ашикаби, мало обращая внимание на погоню.

Даже те редкие, бросаемые на фигуры сэкирэй взгляды, удручали: Мусуби… та, ради кого её леди отдала свою жизнь, пожертвовала своей сущностью, была столь… ужасающе слаба.

Да что там!

Та, что несёт в себе ядро Юме, даже отпустив этого мальчишку, в сухую проигрывала по скорости элементальному типу, что просто загоняли её, словно скотину, а та даже не замечала, что с ней играются!..

«Нет… она не может быть такой слабой…» пыталась убедить себя Карасуба, но жестокая реальность разбивала эти удобные разуму доводы.

Карасуба, увлечённая мыслями, даже не сразу заметила, что Энтони остановился.

Одиннадцатая и двенадцатая прижали восемьдесят-восьмую в тупиковом закутке: с одной стороны — высокий забор под напряжением и Хикари, с другой — единственный выход и Хибики, с третьей — уходящая в высь стена, до ближайшего уступа на которой допрыгнут, разве что, часть сэкирэй из первой десятки, да редкие прочие — с подходящими способностями.

При всём её нежелании подобного, Мусуби оставалось лишь драться.

— Хи-хи-хи-хи-хи… — мерзко и злорадно захихикала облачённая в фиолетовый латекс «старшая» — Хикари. — Готовься к смерти, птичка. — вместе с этими словами вокруг её пальцев начало собираться нечто похожее на закольцованные молнии.

— Сдавайся, и дезактивация будет лёгкой и быстрой. — угрюмо произнесла облачённая в малиновый латекс «младшая» — Хибики, также готовясь к, видимо, какой-то особой атаке.

— Я — сэкирэй номер восемьдесят восемь! — воскликнула брюнетка в белой, опоясанной розовым оби, коротенькой юкате, чей цвет после пояса сменялся на розовый, мотнув головой и этим самым заставляя затрястись неаккуратный хвост вместе с ахогэ — ей причёска была весьма близка к тому, как раньше укладывала волосы Карасуба. — И я не проиграю никому! — счастливо подняв глаза к небу, выкрикнула она, выставив свои облачённые в красные бойцовские перчатки — практически аналогичные таковым на руках сто-пятой. Одухотворённая, этакая «бронебойная» улыбка не обременённого интеллектом и вечно находящегося под лёгкой дурью персонажа, играла на её весёлом лице.

***

— И я не проиграю никому! — выкрикнула девушка в бело-розовых одеждах, резко дёргая руками, порождая порыв ветра, что на всеобщее обозрение выставил её белое нижнее бельё, она встала в «боксёрскую» стойку.

И тут же ринулась вперёд, своим рывком на целых пять метров развивая скорость практически в двое большую, чем при прошлом марафонском забеге.

Впрочем — близняшки ожидали подобного, и Хибики, на которую и был нацелен удар явно собиравшейся прорваться с боем в проход между домами Мусуби, ловко отпрыгнула назад, вместе с этим выпуская из ладоней мощные молнии, которые восемьдесят-восьмая приняла на скрещенные руки.

Прозвучал взрыв, и Мусуби, с подпалинами на предплечьях и истлевшими рукавами, отлетела назад.

Хибики рванула вперёд, желая увеличить расстояние между собой, и краем переулка за её спиной, тогда как Мусуби уже затормозила, и готова была ринуться вновь, но, вот незадача — Хикари, объятым молниями кулаком, ударила восемьдесят-восьмой в спину, метя в позвоночник и сердце.

Мусуби сбило с ног, она со стоном рухнула на асфальт и больно ударилась о него подбородком.

Из глаз словно посыпались искры, однако быстрым рывком она чудом не дала впечатать в свою голову ногу Хикари, тем самым избежав мгновенного перехода в вырубленное состояние — всё же «боксёрша» отличалась немалой крепкостью тела.

Она так удачно прыгнула спиной вперёд и головой в низ, что, сумев перевернуться в воздухе, быстро сориентировавшись, занесла кулак для удара по Хибики, но тем самым открылась для неё же — не долетев буквально метр, в грудь восемьдесят-восьмой угодила толстая молния, заставив мгновенно истлеть способную переносить скорости движения сэкирэй одежду, и вновь откидывая Мусуби назад.

Назад, где Хикари, стоило только уже неспособной контролировать полёт Мусуби попасть в зону досягаемости её ноги — изящным и мощным движением отправить её ударом в бок в стену.

Со стороны удара одиннадцатой захрустели, но всё же выдержали, рёбра, а рука, которой Мусуби ударилась о стену — показалась восемьдесят-восьмой сплошным синяком.

Близняшки не спешили «добивать» раненную, и она этим, даже не обратив на это внимания, воспользовалась: вскочила на ноги, вновь вставая в «боксёрскую» стойку и совершила очередной рывок, что на этот раз был весьма успешным — Хикари, в живот которой попала Мусуби, вскрикнув, улетела в толстый бетонный забор, не проломив, но обрушив тот своим телом.

Она была в ауте, сильно ударившись головой.

Впрочем — недолго восемьдесят-восьмой было радоваться — широкий поток молний от Хибики пришёлся в спину Мусуби, вновь откинув ту к стене.

Видимо, не пожелав более даже пытаться вывести противницу из игры «мягко» — двенадцатая сложила руки вместе и со всей силы с мстительной, горделивой улыбочкой стала бить закричавшую от подобного Мусуби, что была более не в силах даже пошевелиться.

Скрючившись, и опустив руки, двенадцатая глубоко задышала — она потратила много сил, однако очередная соперница с гарантией выведена из Игры.

— Еху! — победно воскликнула она, поворачивая голову к сестре.

Взгляд её стал тяжек, разум уже перебирал пути и возможности для отхода…

Что-ж… недолго было праздновать победу и ей.

Не успел кусок горелой плоти упасть на асфальт, а двенадцатая уже падает на него.

Но нет, отнюдь не целой — две ровные, запечённые покрывшим клинок неестественным пламенем до состояния мгновенно образовавшейся корочки на грани со всё ещё живой плотью, половинки уже дважды обманувшей вестницу Смерти сэкирэй, падают на обуглившуюся поверхность.

Мертва, а тончайший меч разъярённой Чёрной сэкирэй, даже не заметив, ещё на метр погрузился в подстилку бетонных джунглей.

Следующим размазанным движением кусок асфальта, в который зарылся меч Карасубы — просто взрывается, но Чёрной сэкирэй уже нет на том месте — её меч двумя изящными движениями рубит тело сначала об бедра до плеча, а после тем же изящным движением меч оставляет уродливый чёрный шрам на шее — голова, увлечённая энергией клинка, соскочила со своего постамента, более ничем не одерживаемая и покатилась по асфальту.

***

— Карасуба! — закричал Энтони спустя мгновение осознания, тут же запуская следом своё тело — но поздно. Сэкирэй была его быстрее, начала движение раньше, он просто не мог её остановить, хотя и голос разума говорил о необходимости подобного действа.

Негорящий ворвался в царство каменной крошки и крови́, когда фонтанирующая чистой, незамутнённой разумом, яростью Карасуба совершила последнее своё движение, застыв посреди разрухи.

Однако — срыв произошёл мгновенно, и разум взял верх над эмоциями.

Мгновение — и Карасуба с милой улыбкой поворачивается к своему ашикаби, и следа не осталось от той ярости, а глаза извиняющееся смотрят на Энтони.

— П-рости, я просто… — совершенно нехарактерно для себя замялась Чёрная сэкирэй, но была прервана титаническими объятьями своего ашикаби.

— Потом, всё потом… — нежно произнёс он, напрягая тело для быстрого скачка.

Мгновение, и Энтони с подхваченной Чёрной сэкирэй взлетает обратно на крышу, ещё мгновение, и Карасуба уже стоит, сама опираясь на негнущиеся ноги.

Одним жестом Энтони сказал: «Подожди».

Он быстро перебирал в голове идеи, варианты.

«Сжечь» — это была первая, возникшая в его разуме, мысль, однако, он был вынужден её тут же отбросить — был лишь один сэкирэй, чьих сил было бы достаточно для нужного уровня воздействия, а так как он принадлежал к Дисциплинарному отряду — вряд ли он не находится под постоянным наблюдением.

Энтони внимательно осмотрел проулок, облегчённый выдох вторил его размышлениям — единственная камера, и то смотрящая на расположенную тут дверь — была уничтожена атакой близняшек, а вырванный Карасубой кусок земли навёл на мысль о ноль-пятом.

— Карасуба. — Энтони, убедившись, что привлёк внимание своей сэкирэй, продолжил: — Отходи к дому через… — он на мгновение задумался. — Нет, сейчас, путь пять! — Негорящий в один момент услышал звук приближающегося вертолёта — и не одного!

— Поняла. — Чёрная сэкирэй кивнула, и тут же размылась серовато-чёрным облачком от взятой со старта скорости.

А Энтони спрыгнул вниз, уже зная, что делать — в его руках оказался словно насаженный на шест камень.

Удар — по земле — и взрывная волна впечатывает трупы восемьдесят-восьмой и двенадцатой в стены с такой силой, что продавливает бетон и размалывает кости и плоть, тело одиннадцатой, на которую и пришёлся удар, взорвало кровавой взвесью.

Уже через десяток секунд в этом переулке никого не было, а Уэбб возвращался домой — совершенно неспешно и расслаблено, сменив одежду шёл среди толпы.

***

— Знаешь… — медленно, растягивая слово, дабы сконцентрировать этим всё внимание Карасубы на себе, начал Энтони. — Говоря на чистоту — мне не пришлась по нраву эта ситуация, эмоции — это то, что загубило бесконечное число планов и стратегий, и, неизменно, в будущем погубит не меньше, их контроль в бою, зачастую, — залог выживания.

Оперев локти о стол и сложив руки перед собой, парень хмурым взглядом посмотрел в глаза сидящей по другую сторону стола прямо напротив девушке.

— Но, — он тяжело выдохнул. — не могу не признать, что порой случаются… эксцессы, и если несколько раз подобные «эксцессы» и могут привести к удачной развязке — леди Фортуну на то и называют, «ветренной девой», что такой параметр, как «удача» — не бесконечен. И, — Энтони замялся, в последний момент вновь вернувшись к размышлениям, стоит ли вообще трогать эти темы. Однако, заминка оказалась недолгой: — Скорее всего, я, как лишь ознакомленный с малой частью твоей жизни в рамках «Проекта сэкирэй», не могу понять всей подоплёки «обещания», но, — и вновь заминка, однако теперь уже ради того, чтобы окончательно закрепить в голове мысль. Слишком долго он всё обдумывал, слишком много разных мыслей, домыслов и теорий построил вокруг, и сейчас нужно было всё это отбросить прочь. — разве суть «Игры» не состоит в том, чтобы сэкирэй убивали друг друга в боях?

Недолгое молчание накрыло футуристично обставленное помещение, в чьей цветовой палитре преобладали блестящий хром и сверкающий белый.

— Суть «Проекта сэкирэй» — в поиске сильнейшей «птицы», которая для Минаки откроет то, что Мия — «Королева сэкирэй» открыла лишь своему погибшему мужу, но не Минаке и MBI — «сердце» корабля. Минака верит, что через него лежит путь к становлению Богом.

Скептически поднятые брови были ответом.

— А то, что Асама Такехито — мёртв — не является подтверждением того, что это — бред?

— Минака — безумен. — точно озвучивая непреложный факт произнесла Карасуба. — К тому же, Такехито не был ашикаби, в отличие от Минаки.