Уолт проснулся от солнечного света, что едва-едва просачивался сквозь плотные серые шторы. Он приподнялся на локтях, потер глаза, нашарил рукой очки, сползшие на подушку. Так и завалился на кровать в одежде, даже не сняв ботинки, и проспал всю ночь — крепко и глубоко, и ничто ни разу не тревожило его, не вырывало в неприглядную реальность.

Уолт сел. С трудом повел плечами, осмотрел свои грязные ладони. Неплохо бы принять душ. И сменить одежду.

Он резко двинулся, и левую руку прошибло болью, так, что с губ невольно сорвался придушенный стон. Черт возьми, он вчера даже не оказал себе помощь. Он осторожно снял пиджак и бросил на кровать, стянул рубашку. Левое предплечье посинело и распухло — выглядело как минимум скверно. Перелом? Вывих? Сильный ушиб? Кривясь, он осторожно, как только мог, ощупал кость. Глаза заслезились от боли, но вроде бы все цело.

Он стянул ботинки, зашел в ванную и включил горячую воду в душе. Ах да. Таблетки. Целая армия таблеток, приписанных Рольфом, которые благополучно остались дома.

Ну и черт с ними.

Уолт встал под поток воды и закрыл глаза, позволяя боли раствориться среди пара хотя бы немного. Минут через пятнадцать, смыв всю грязь и переодевшись, он снова накинул пиджак и спустился вниз.

Младший сидел на диване, уперевшись локтями в колени, ровно на том же месте и в той же позе, что и вчера. Он же не просидел так всю ночь?

В груди все стиснулось, и Уолт отвернулся. Вытащил пластиковый пакет из тумбочки, набрал льда из холодильника, стиснув зубы, закатал рукав.

— Доброе утро, — раздался сзади неуверенный голос Сола.

— Доброе, — ответил Уолт и, кривясь, прижал пакет со льдом к руке. В кожу будто загнали спицы. Это нужно было сделать сразу. Сразу. Как он мог просто забить? — Я… я думал, что ты уже уедешь.

— Была такая мысль, — признался Сол, и Уолт покосился на него. Осторожная честность. Удивительно. — Слушай, ты бы съездил к врачу, а то это плохо выглядит.

Уолт поморщился. Махнул здоровой рукой.

— Так почему ты остался?

Пусть Сол поизворачивается лишний раз, делая вид, что он здесь не как пленник. Или пусть у него лопнет терпение, и он выдаст все как есть. Плевать. Пусть только он говорит хоть что-нибудь, как можно дольше, пока Уолт не дойдет до дверей.

— А куда мне уходить?

Уолт замер от неожиданности. Медленно повернулся к нему. Сол смерил его трудночитаемым, хоть и несколько испуганным взглядом.

— Ладно, я пошутил. Я свалю, если сильно запахнет жареным. Постарайся, чтобы хотя бы не было как в прошлый раз, лады?

Не было настроения отвечать на его почти ироничный тон, так что Уолт просто дернул углом рта и направился к двери, не наложив толком повязку.

— П-подожди.

Он остановился. Остановился, хотя изо всех сил убеждал себя, что пойдет дальше в любом случае, но ноги сами собой перестали двигаться. Младший поднялся с дивана, цокая костылями по полу, подошел к нему, но замер слегка на расстоянии, словно боялся приблизиться.

Молчание затягивалось, обвиняющее, тягостное молчание. Младший ждал, и в глубине души Уолта встрепенулись стыд и вина.

— Холли бо-ольна, — произнес Младший не то жалобно, не то зло, а в его голосе слышались невырвавшиеся слезы.

— Да, я… знаю.

— Знаешь?! И-и ты все это время просто тут сидел?!

Уолт повернулся. И произнес:

— Мне жаль.

Жаль не только насчет Холли. Насчет всего. Насчет Хэнка. Насчет его напарника Стива. Насчет Мари. Насчет Скайлер, Холли и самого Младшего.

Насчет Джесси, в конце концов.

Вот только правда в том, что Уолт ни мгновения не жалел, что начал варить. Если бы его семья хоть немного поняла… Вот только они бы никогда не поддержали его. И это делало их теми, кем они есть, — законопослушными высокоморальными людьми. Кем тогда это делало его?

— Тебе жаль?! — вскрикнул Младший. — И э-это все, что ты можешь сказать? Тебе жаль?! Ты преступник! Убийца! Из-за тебя умер дядя Хэнк! Ты б-бросил нас из-за всего этого дерьма и с-стал гребаным су-укиным сыном, а теперь, вы-ыходит, даже сдохнуть нормально не смог!

Уолт вскинул ладонь, собираясь его успокоить, но Младший развернулся и пошел вглубь дома так быстро, как только мог. Так, как делал в их родном доме, когда злился. Через несколько мгновений хлопнула дверь. Повисла тишина. Уолт вернулся к своей руке — распечатал перевязку, что лежала в аптечке, аккуратно зафиксировал предплечье, чтобы не двигать им лишний раз, и закинул край повязки на шею.

— М-м… — раздался рядом голос: Сол стоял неподалеку, оперевшись на кухонную тумбу, и барабанил по ней пальцами. — Он так не думает на самом деле, я точно тебе говорю. Просто злится. Не каждый день узнаешь, что твой отец, которого ты считал мертвым, на самом деле живой.

— Нет, — ответил Уолт, снова осторожно накидывая плащ на плечи. — Он думает именно так, как сказал.

На улице поднялся ветер, и клубы оранжевой пыли носились повсюду, как сорвавшиеся с насиженных мест птицы. На лобовом стекле его машины белела длинная белая царапина неизвестного происхождения: Уолт провел по ней пальцем — ну и ладно — и сел за руль.

Факт: его сын попал в передрягу, оказался здесь и узнал, что он жив.

Аксиома: его сын [тоже] производит наркотики и даже барыжит.

Теория: Джесси втянул его сына в бизнес по сбыту наркотиков.

Выводы?

Вывод первый: его сын должен вернуться домой как можно скорее.

Вывод второй: Джесси зашел слишком далеко, пытаясь ему отомстить, и остался все таким же мелочным, злопамятным куском дерьма.

План действий?

Уолт остановил машину у базы. Джесси, похоже, смог отогнать свою долбаную тачку — осталась только вмятина в сетчатом заборе.

На самом деле, он изнывал от бешенства с той самой минуты, как открыл глаза, но эмоции ощущались какими-то далекими, выгоревшими, полумертвыми. Неужели так до сих пор действует таблетка? Вряд ли, она уже давно начала выводиться из организма. Если на то пошло, большинство его эмоций за последний год ощущались какими-то далекими, выгоревшими, полумертвыми.

Уолт готов был умереть. Он знал, что не выйдет из базы Джека живым, и целенаправленно на это пошел. Все ведь сложилось так хорошо: он смог убить всех, кто угрожал его семье и забрал его деньги, он закрыл собой Джесси, а Джесси убил Тодда и освободился, так какого черта Гюнтеру понадобилось вмешаться?!

Уолт скрежетнул зубами. Что ж, пока Джесси не приперся сюда, все было вполне терпимо, но он, как всегда, только и делает, что все портит!

— Привет, брат, — с порога бросил Гюнтер. Он выглядел неожиданно бодрым, свежим каким-то, будто как следует выспался после продолжительной бессонницы. Уолт неохотно кивнул и направился в свою лабу, но на полпути остановился: дверь была открыта, и сквозь проем он видел, что оборудованием пользовались. — В лабе что, кто-то был?

— Да, кстати, об этом… Бешеный заходил с утра, но закончил свою партию и уже свалил. Ну у него и рожа, вы что, друг друга отделали?

— Какого черта ты разрешил ему варить в моей лабе?!

— Не кричи так! — шикнул Гюнтер и кивнул на девушку, сидевшую на ящиках в дальнем конце зала. С такого расстояния Уолт не сразу узнал вчерашнего копа.

— Ты издеваешься надо мной?..

— У нас теперь проблемы со сбытом, помнишь, я говорил, после того, как Браун?.. И Фарети пропал, Уолтер. Но… вы же все остались. Особенно ты, ты же мне как брат. Я уже три дня чистый. Знаю, кажется, что не много, но меня ломает пипец как… я стараюсь держаться и очень надеюсь, что не сорвусь. Я хочу, чтобы мы нормально работали. Строили бизнес. Как семья.

Ярость, которую Уолт так старался сдержать, потоком хлынула наружу.

— Хватит молоть эту идеалистическую хрень! Хочешь знать правду?! Ты… хреновый лидер и конченый наркоман, а твой бизнес держится только потому, что со всех сторон тебя подпирают те, кто куда талантливее и умнее тебя! Ты не можешь правильно оценивать ситуацию и набираешь к себе кого попало, а потом удивляешься: ну надо же, с какой же это радости все опять пошло через жопу?! Ты не прислушиваешься ко мне. Хватаешься за ствол когда не надо и проявляешь милосердие когда не надо! Притащил сюда Пинкмана, хотя я ПРОСИЛ не вести с ним дел! А твои люди? Может, кто-то из них прикончил Брауна или работает с бандой Колтона, откуда тебе знать?! Мы не семья, Гюнтер, мы кодло ублюдков, которые предадут друг друга при первой же возможности, так что заканчивай толкать этот бред!

Гюнтер цыкнул языком и укоризненно, хоть и несколько ошеломленно произнес:

— Ничего себе ты не в духе.

— Пинкман не вернется! — отрезал Уолт, остановившись на полпути. — Он и близко не такой идиот, каким кажется!

— Конечно, вернется, — протянул Гюнтер спокойно. — Она же осталась.

Он кивнул на девушку-копа, что настороженно смотрела на них, улавливая каждое слово.

Да уж, здесь больше не о чем говорить.

***

Салли была готова — поймать пулю в лоб вместе со Стивом, умереть героически, возможно, ради того, чтобы этих ублюдков в конце концов посадили.

Она была не готова к тому, что Гюнтер Онеску пожмет Стиву руку и что-то скажет ободряющим тоном. Она не расслышала слов — не смогла сквозь звон в ушах, но и не нужно.

Стив, ее наставник и пример для подражания, все это время работал с ними и переметнулся обратно, лишь когда представилась возможность поймать крупную добычу.

Салли не проронила ни слова. Безликие силуэты обработали ее раны, а она даже не дернулась, хотя от их прикосновений волосы на загривке вставали дыбом. Она терпеть не могла, когда кто-то чужой протягивал к ней руки, даже если по надобности и без задней мысли. С Джесси было не так. Было… нормально, потому что он и сам казался нормальным. Может, ее потянуло к нему только потому, что в глубине души она почувствовала, до чего он сломан.

Какой бред.

И где она теперь? Где теперь он? Пытался выгородить ее и Стива перед этим своим партнером, который «сам дьявол», потом пропал на всю ночь и вернулся только на рассвете, с рожей, где не осталось живого места.

Где она теперь? Под каблуком у этого бандитского главарика Гюнтера Онеску? Он явно не собирался ее отпускать так просто, и даже думать не хотелось, что может прийти в его одурманенную героином голову.

Единственный человек, которого Салли могла во всем этом винить, — только она сама. И она осознавала это ясным, холодным рассудком. Пыталась найти хоть какой-нибудь выход, но его не было, по крайней мере, не вот так, не сейчас. Может, получится сбежать. У нее нет семьи. Нет близких, за которых она могла бы переживать. Гюнтер сказал, что Джесси вернется сюда из-за нее, но на самом деле у него нет причин так поступать. Повстречались немного и несколько раз переспали — подумаешь.

Возможно, он понимал, что если она выберется отсюда и доберется до ближайшего департамента полиции, то всему их делу конец. И все же… их хватило на то, чтобы не убивать ее. Может, они задумали что похуже.

Правда, среди них был и тот, кто недвусмысленно намекал, что от нее следует избавиться.

Из всей этой компании самый опасный — несомненно, Уолтер Уайт. Мистер Хайзенберг, если угодно. Во-первых, это человек, чью смерть инсценировали под носом у полиции. Тут как минимум замешан Стив, и если это вскроется, к полиции Альбукерке никто не будет относиться серьезно до конца времен. Во-вторых, он психопат, перешедший черту и прикрывающий свои амбиции благими намерениями. Такой пустит пулю любому, кто встанет у него на пути, и даже глазом не моргнет.

Сзади послышались шаги. Она чуть повернулась и уловила краем глаза знакомую фигуру. Горечь тошнотой подкатила к горлу, сменившись злостью. Черт возьми, да она по уши в дерьме. Надо было пройти мимо, когда Джесси Пинкман загибался на улице, и пусть хоть бы сдох. Если бы она узнала его сразу, то вызвала бы подмогу не колеблясь, но узнала уже слишком поздно, когда взыграла тупая вера в то, что люди могут меняться.

Ни черта подобного. Не могут. Все знакомые Уолтера Уайта говорили о нем в интервью как о мягком, доброжелательном и слабовольном человеке, но, может, они просто закрывали глаза на очевидные вещи и не хотели кое-чего замечать.

Джесси остановился рядом. Салли не смотрела на него. Он весь открытый — как было бы легко ударить его ногой под колено, повалить на пол и обезвредить. Она превосходно проделывала это в Академии и пару раз в реальной жизни, но какой смысл сейчас? Выпустить пар? Как бы не так. Момент неподходящий.

Она молчала — нечего ему сказать. Он переминался с ноги на ногу, пока наконец не выдал:

— Я… что-нибудь придумаю, клянусь.

Салли прожгла его скептичным взглядом. Он выглядел просто кошмарно: лицо опухло от синяков, глаз заплыл, веки покраснели, а в глубине зрачков метался болезненный, лихорадочный блеск. Да он же едва держится. Наверное, всю ночь был на ногах, еще и избили. И что, теперь ей разрыдаться? Конечно, есть и ее часть вины во всей этой ситуации, но почему всегда все оборачивается вот так? Единственный абстрактный человек, с которым она когда-либо хотела иметь какую-либо близость — дружескую, семейную, романтическую, любую, — это адекватный и морально зрелый человек. Вот и все требования. А результат?

Мать — слабохарактерная алкоголичка, меняющая мужиков, как перчатки.

Стив, ее пример для подражания, — оборотень в погонах.

Джесси — да просто Джесси. Именно тот самый торчок из новостей.

— Знаешь, — протянула Салли, снова отвернувшись. — Я думала про тебя и твоего напарника. Мы разбирали ваши психологические портреты, но особенно его, разумеется. И вот что скажу: такие жалкие, легко внушаемые, требующие одобрения люди, как ты, всегда крутятся на орбите таких людей, как он. Не парься, для тебя это было неизбежно.

Она ждала, что это заденет Джесси. Что он резко ответит хоть что-нибудь, но он молчал. Она не могла понять по его избитому лицу, что он чувствует, да и, если честно, плевать на это хотела.

Угол его рта едва уловимо дрогнул и поджался. Он почти незаметно кивнул ей и захромал к лестнице вниз, где несколько минут назад скрылся Уолтер Уайт.

Салли откинулась на мешки и закрыла глаза. Надо найти способ связаться со своими. Может, Стив и продажный ублюдок, но ее собственная жизнь ничуть не ценнее ее убеждений, так что можно рискнуть.

***

Внутри клокотал гнев, такой силы, что едва удавалось с ним справиться. Хотелось расколотить все в лабе на мелкие осколки, чтобы не осталось ни единой целой вещи, но Уолт, черт возьми, любил эти вещи, любил это пространство, любил варить.

Больше у него ничего не осталось. Выходит, так? Выходит, его жалкая жизнь такой и останется, что бы он ни делал? Два года. Два года, когда он узнал, что такое настоящее счастье и настоящее горе, — а все остальное время, до и после, просто плыл по течению.

Колбы были еще теплыми после варки Джесси. Джесси! Это что, тоже неотвратимо?! Может, он все же умер и попал в Лимбо, где его настигает то, что он изо всех сил пытался оставить позади?

Голова кружилась, перед глазами плыли черные пятна. Он зашел в тупик и не знал, как выбраться. Он получил все, что хотел, и потерял все остальное. Есть ситуация, требующая немедленного разрешения, от этого зависит жизнь его дочери, а он, черт возьми, даже не представляет, как ее разрешить!

Позади грохотнула дверь. Уолт стремительно обернулся, ожидая увидеть убийц, Гюнтера, до которого наконец-то дошло, или еще кого, но по лестнице спускался Джесси.

— Убирайся отсюда! — процедил Уолт. Нет, честное слово, у этого парня нет ни капли мозгов, просто ни малейшей!

Джесси остановился. Сунул руки в карманы, избегая смотреть на него.

— У тебя… — он повел ладонью возле лица. — У тебя кровь идет.

Уолт дотронулся пальцами до носа и действительно увидел на них кровь. Черт возьми. Он схватил со стола охапку салфеток, чуть запрокинул голову и прижал их к ноздрям.

— Как… как насчет сделки? — помедлив, бросив Джесси.

Уолт фыркнул. Кровь, кажется, перестала идти, и он бросил салфетки в мусорное ведро.

— Ты серьезно сейчас? Сделки? С тобой?! — его вдруг разобрал смех. — Я не представляю ни единой причины, почему бы я должен согласиться. Давай. Удиви меня.

На челюсти Джесси заходили желваки. Самообладание ну никак не его сильная сторона.

— Я помогу тебе отмыть деньги.

Уолт фыркнул снова. Какой жалкий блеф.

— И как? — не дождавшись ответа, он развел руками. — У тебя даже плана нет, а ты пришел ко мне и просишь помощи?! Хрен тебе, Джесси. А теперь вали отсюда.

Джесси окинул взглядом лабу, словно видел впервые, и выпалил:

— У меня все было нормально, пока ты не появился. Каждый раз, когда моя жизнь хоть немного налаживается, появляешься ты и все портишь, мистер Уайт!

Уолт мрачно хохотнул и закатил глаза.

— О, ну надо же! Ты бы давным-давно сдох, если бы я не вытаскивал тебя из передряг, и вот тебе, как только моя жизнь начала хоть немного налаживаться, опять появился ты и все испортил! Каждый чертов раз, Джесси, ты подставлял нас обоих, а расхлебывал твое дерьмо я! Ты никогда не был на моей стороне, когда было нужно, а сейчас приходишь и…

— Вот уж про стороны, блин, даже не заливай! Ты использовал меня!

— Только потому, что ты никогда не делал то, что от тебя требовалось!

— Я был твоим партнером, а не твоим слугой!

— Ты никогда не вел себя как партнер!

Они отступили друг от друга, тяжело дыша, чувствуя, как ярость разливается в воздухе. По телу ядом расходилась сильная слабость, но Уолт стоял на ногах из чистого упрямства.

— А теперь что? Решил мне отомстить и втянул в это моего сына?!

— Да он с тебя брал пример! — рявкнул Джесси, и его голос звонким эхом прокатился по лабе. — Насмотрелся, как можно быстро срубить деньжат! Если ты не хотел, чтоб он варил, надо было самому в это не лезть!

Сильный аргумент, но Уолт мог много что ответить.

— Ты забрал того мальчика, Брока, у бабушки и носился с ним, как будто он игрушка, пока не запахло жареным! Когда уже до тебя дойдет, что если ты не хочешь, чтобы с твоими близкими что-то случилось, ты просто не должен во все это ввязываться?!

— Не говори о Броке, — выплюнул Джесси, а его глаза опасно сузились.

— А то что? Ты сам сюда пришел предлагать какую-то тупую «сделку»! Ты что, простишь то, как я с ним поступил? — напирал Уолт. — А Джейн? Ее тоже простишь?

Джесси метнулся к нему, набросился и повалил на пол. Его руки сомкнулись на горле Уолта, сдавили с неожиданной решимостью, и с тем, как из легких вышел воздух и в груди запекло, все стало проще и сложнее одновременно. Задыхаясь, он попытался двинуть Джесси в челюсть, по только задел по шее. Попытался сбросить его с себя, но ненависть придавала Джесси сил.

И все вдруг кончилось. Хотя нет. Не «вдруг». И все предсказуемо кончилось.

Джесси разжал руки и рухнул на пол, хватая ртом воздух, будто это его душили, а Уолт сел, надсадно кашляя и не глядя на него, ненавидя его за гребаную мягкотелость, которая, может, на самом деле была силой духа. Неважно. Для Уолта это не имело никакого значения. Важно то, что даже сейчас, после всего, Джесси не мог или не хотел его убивать.

А он сам? У него было столько возможностей прикончить Джесси, но нет, сейчас они оба сидят на кафельном полу лаборатории, тяжело дышат, источают такую ненависть друг к другу, что электризуется воздух, но эта ненависть никуда не ведет.

Уолт с трудом поднялся. Его шатало. В нос набилась запекшаяся кровь.

— Пошел вон, — процедил он сквозь зубы. — Я не буду тебе помогать. Ни сейчас, ни когда-либо еще, и очень жалею, что вообще с тобой связался.

— Без меня ты бы… не вышел на рынок, — возразил Джесси тихо.

— Уж поверь, я нашел бы способ, — вяло огрызнулся Уолт. Нет смысла спорить о том, что давно прошло, черт возьми. Он бы многое сделал по-другому, если бы мог, но думать об этом всерьез попросту жалко. Куда лучше смотреть в будущее.

В будущее, где они с Джесси, несмотря ни на что, каждый идет своей дорогой.

За спиной раздались нетвердые шаги и медленно удалились, растворившись среди звона в ушах. Уолт покачнулся снова. Почувствовал, как уплывает сознание, и уже не почувствовал, как ударился щекой о кафельный пол.

Сквозь веки просвечивали цветные пятна. Над ним стояла Скайлер, ветер слегка развевал ее светлые волосы, а вместо стен и потолка лаборатории разливался нежный светло-голубой свет.

— Уолт… — выдохнула она сочувственно, но ее мягкий голос сменился другим, резким, встревоженным и явно мужским:

— Эй… эй, ну ты чего? Мы почти выкупили крупную долю твоей корпорации, эй…

Уолт с трудом открыл глаза. Щеку саднило, очки куда-то отлетели, так что мир выглядел слегка размытым.

— Я… я в порядке… не волнуйся… Что ты там сказал про долю?

Он сел, потирая лоб, и уставился на Сола. Интересно, Гюнтер видел, как тот прошел в лабу? Да тут же гребаный проходной двор, сюда не только простые копы заявятся, а и федералы со спецназом, если он и дальше будет так вести дела.

— Я посоветовался с кое-какими финансовыми консультантами, очень глубоко изучил твой вопрос и пришел к выводу, что сейчас идеальное время докупить акции. Правда, тебе нужно все оплатить. У меня нет таких денег! Или, эм, ненадолго отложим этот разговор?

— Нет, — отрезал Уолт, поднимаясь. Голова слегка кружилась, может, потому, что он со вчерашнего дня ничего не ел. — Что там насчет человека на пост директора?

— У меня все схвачено, — выдал намек на слабую улыбку Сол. — Так что давай, хватит здесь валяться. Нас ждут дела! Гюнтер же даст тебе на сегодня выходной?

В голове гудело, и его слова с трудом просачивались сквозь туман в сознании. Сол… Тот Сол, которого он знал, никогда бы так просто не заявился в лабораторию по производству метамфетамина. Тот Сол побледнел бы от одной даже мысли — а даже если бы и не побледнел, то вскинул бы руки и сказал, что, нет-нет, парни, его такие дела не интересуют и он не собирается лезть в подноготную их бизнеса, его забота — помогать им решать юридические проблемы, отмывать их деньги за солидный процент и консультировать, во что и как лучше вложиться.

И все же — вот он, стоит посреди лабы, как ни в чем не бывало.

— Сколько уже процентов? — произнес Уолт.

— Три. Да, вот так на первый взгляд кажется, что это немного, но на деле это очень даже. Я старался изо всех сил, и лично меня результат полностью устраивает…

Еще три процента. Если удастся выкупить их, что не факт, это будет сорок пять процентов. Все еще не хватает. Почти за год он наскреб всего сорок пять процентов акций.

— И… — продолжил Сол, взмахнув руками, от возбуждения будто не замечая, что находится среди оборудования для варки метамфетамина. — Нам нужно еще раз проверить твою легенду. Я очень удивлюсь, если налоговики еще не обратили внимания, что акции «Серого Вещества» медленно, но верно стекаются в одни руки, так что нужно, чтобы к Джозефу Рэндону Ламберту с точки зрения чистоты денег было не подкопаться.

Уолт кивнул. Мысли с бешеной скоростью сменяли друг друга.

— И ты знаешь, как это сделать? — сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая, с нарочито спокойным видом.

Сол замялся. Повел в воздухе рукой, демонстрируя сомнения.

— В общем, знаю, но… у меня теперь нет каналов связи. Чтобы найти нужных людей, понадобится время.

Как всегда. Время.

— У меня нет времени, Сол.

У Холли нет времени.

Взгляд того скользнул в сторону, углы рта напряглись.

— Я знаю. Сделаю все так быстро, как только смогу.

Уж не пытается ли Сол помочь ему — по-настоящему, искренне, правда изо всех сил? Насколько Уолт его знал, тот был не таким человеком, чтобы делать что-то без выгоды для себя, но, если на то пошло, Уолт не знал о нем практически ничего. Сол был его адвокатом, а не его приятелем.

Но, в конце концов, что остается? Он может избавиться от Сола в любой момент, если тот перейдет черту или предаст его. Пока Сол ему нужен.

Уолт с трудом распрямил плечи — на спину наваливалась невидимая тяжесть. Нужно отвезти Младшего домой, причем незамедлительно. Да, он едва может шевельнуть левой рукой, но это не проблема: его водительских навыков вполне хватит, чтобы даже одной рукой проделать весь путь без происшествий и на разрешенной скорости.

Домой…

Уолт смирился с тем, что больше никогда не увидит свою семью. С тем, что они ненавидят и презирают его. С тем, что его дети будут расти без него, а малышка Холли даже не вспомнит его голос, когда вырастет. С тем, что Мари до конца своих дней будет винить его в смерти Хэнка.

К чему он не был готов — что Младший от безнадеги пойдет по его стопам и попадет сюда.

Если ты не хотел, чтоб он варил, надо было самому в это не лезть!

— Я разберусь с делами, а вечером обсудим нашу покупку.

— Но ты же сам сказал, что надо как можно быстрее…

— Я знаю, — вздохнул Уолт. — Но мне надо… отвезти Младшего домой.

— Тебя могут узнать, — нерешительно возразил Сол. — Просто довези до границы штата, а дальше пусть сам добирается.

— Это мой сын! — прорычал Уолт. — Я как-нибудь разберусь без твоих советов!

До безумия надоели все, кто капал ему на мозги, кто не понимал, почему он делает то, что делает, кто пытался повернуть его в сторону, куда он идти не собирался! С какой это радости Сол, Джесси, Гюнтер и все остальные лезут не в свое дело?!

Слегка пошатываясь, он вышел из лабы и поднялся по лестнице. Сол торопливо последовал за ним, словно боялся остаться в одиночестве среди оборудования.

***

Младший стоял на крыльце и щурился. Его запыленную рубашку в красную клетку трепал ветер, в джинсы на коленях въелась грязь, отросшие волосы придавали всему его облику какую-то небрежность, будто он несколько недель провел в дороге. Он так вписывался в окружение, так напоминал людей Гюнтера, что Уолта пробрало холодом.

— Я ч-что, тут пленник? — отрезал Младший обвиняюще. — Бо-оишься, что выдам всем твою тайну? Т-тогда проще сразу меня убить.

— Не говори ерунды. Сейчас я отвезу тебя домой.

— Д-да ну? — нахмурился Младший, но, помедлив, все же спустился к машине, его костыли застучали по ступенькам. Уолт снял сигнализацию. Открыл машину, сел за руль. Через несколько мгновений Младший занял пассажирское сидение, и они поехали вперед.

Младший варил мет?

Продавал мет?

Пробовал мет?

Они молчали. Молчали долго, напряженно, но Уолт не сдержался:

— Ты же… ты же не пробовал свой… продукт?

— Пробовал, — тут же отозвался Младший с саркастичной, злой ухмылкой, которую Уолт у него никогда не видел. — З-закидывался только так. Мы с Дже-есси только и делали, что ходили на рейвы. Э-это же так называются отвязные вечеринки, где полно на-аркоты и все трахаются в туалетных ка-абинках?

Так, понятно. Говорить с ним нормально Младший не собирается и правду тоже не скажет. Нет, вряд ли он принимал мет, он бы не стал. Правда, Уолт даже в страшном сне не мог представить и то, что тот начнет варить…

Он покосился на Младшего: выглядит хорошо, никаких признаков того, что он употребляет. Не дергается, не вертится, как Джесси в свое время, зубы белые, кожа нормального цвета, даже глаза не опухшие. Нет, он точно не пробовал.

— Т-ты же понимаешь, что я продолжу? — выдал Младший, с прищуром глядя на дорогу. — Я с-спасу Холли, и ты мне ничего не сделаешь.

Руки добела сжались на руле — на десять и на два, как учат в автошколе законопослушных граждан. Левая рука держалась исключительно на обезболивающих и его силе воли.

— Тебе не придется варить, как только я найду способ отмыть большую сумму, не переживай.

— Бл-лин, опять ты слышишь только себя! Я хочу варить. И я буду варить, и х-хрен ты мне запретишь, ты мне больше вообще не отец, ты сдох!

Уолт давил, давил, давил на газ, и машина ускорялась, пока дорога не превратилась в серое мельтешение. Выдохнув, он сбросил скорость так резко, что ремень безопасности впился в грудь.

— Я могу тебе запретить, — бросил он тверже, чем собирался, но сознание уже затягивал гнев. — Не как отец. Как более сильный конкурент.

Младший замер. Нахальная усмешка медленно сошла с его губ, а Уолт мысленно возликовал.

— У меня есть ресурсы и налаженная, проверенная временем сеть распространения. Ни ты, ни Джесси Пинкман не сможете превзойти мой продукт, и продажи у меня будут выше, даже если вы будете толкать мет дешевле. Да что там, я даже не дам тебе выйти на рынок, Младший, ни один барыга не захочет с тобой работать, когда узнает, что за это может огрести от меня. Так что забудь о том, чтобы варить мет, и живи своей жизнью.

Младший побледнел. Уолта охватили одновременно уверенность и разочарование. Он в пух и прах проиграл как отец, зато выиграл как варщик, ведущий крупный бизнес.

Остаток пути до города они проделали молча.