Канхо слушал, что дозорные говорили ото Рунгу. К вечеру торгаши поедут по тракту в удобном таком узеньком местечке… Нужно быть готовыми к радушной встрече. Чонхан из ото Рунгу хороший: непонятно, за что его сослали стеречь южную границу. Всегда и еду поровну делит, и товары позволяет добывать. Ни разу еще ни на кого доноса не написал! Даже когда было — за что. Придурка Бон Ли вон в прошлом двулунии выпорол плетьми собственноручно за провинность, которую вообще-то карали смертью. Подумаешь — заснул на посту, с кем не бывает? Это пусть там у себя за перевалом зверствуют, а тут людей мало, их беречь надо. Так что Рунгу — хороший чонхан. Канхо и другим с ним повезло, слава Великой Матери и Огненной Дочери Ее. А вот ото Рунгу — не особо повезло, конечно. Хотя и хахаля он себе тут встретил, милуются вон даже сейчас, пока дозорных слушают. И вообще — есть места и похуже: на северном рубеже. Говорят, сверху кусок плато, а снизу сплошная ледяная пустошь, и чон-ша частенько находят там мертвыми на камнях. Сами ли прыгают или толкает их кто — неизвестно. Уж лучше тут, возле степняков торчать.

В оружейной копошились остальные. Тихо переговаривались, привычно распределяя обязанности. Канхо арбалетчик, не больно меткий, но зато исполнительный. Будет в засаде, а потом, уж когда общая свалка начнется, сможет и спуститься… Нужно было смазать арбалет и болтов запасти в сумку. Торговый караван совсем небольшой, но давно уж чон-ша не разминали кости. И если добыча сама идет в руки, как ее не взять?

Канхо всегда откладывал самое лучшее для Ини. Невеста… даже само слово уже приятно на слух. Матушки уж все обговорили, а отцы решили. Хорошая она, в самой Белой Цитадели служанкой работает, вон как. Ини ждет его. Ждет, потому что никто не возьмет ее замуж с таким лицом. А Канхо возьмет — для него лицо вовсе не главное. Ини добра, послушна, достаточно умна, и тело гладкое, без шрамов, грудь тоже немаленькая, да и попка — есть что пожамкать. Если трахать сзади, то совсем хорошо… При этой мысли член, давно не знавший женской ласки, уперся в шов меховых штанов. Канхо раздраженно поправил его рукой. Ини родит здоровых детей и будет вести хозяйство. А любого, кто косо посмотрит или посмеется над ее уродством, Канхо сам наградит таким же шрамом, еще и язык отрежет впридачу. Вот дослужить пару двулуний — и домой. На свадьбу. И в постель с женой дня на три.

— Да чтоб тебя! — прошипел он, шлепнув по ширинке.

Холода в предгорьях наступают рано, вот и теперь — вчера еще земля была коричневой, как подгоревший пирог, а сегодня уже все бело. Кружевной подол платья Великой Матери. 

Чон-ша ползли по тонкому слою снежно-лиственной каши к краю обрыва над дорогой. Солнце садилось. Из-за поворота показался первый возок, второй… Канхо прищурился. Двенадцать чон-ша против десяти охранников. Ну еще столько же торговцев с семьями. Кажется, там даже бабы, две вон те, мелкие… В зимней одежде не разобрать. Что ж, один разок можно поразвлечься, спустить пар, ведь Ини он увидит еще не скоро. Только бы никто не убил вон ту, слева. Она вроде ничего, на лицо миленькая, даром что степнячка. 

Канхо натянул повязку на нос и взвел пружину арбалета, примеряясь.

Раненые ракны завизжали от испуга и боли, дернулись в сторону, перевернув воз. Вниз по крутому склону поехали мешки — тяжелые, наверное, с зерном. Бездна с ними, Канхо нужна добыча получше.

На узкой тропке людям некуда было спрятаться, пока сверху их осыпали стрелами. Канхо не успел замерзнуть, лежа на земле, как уже пришла пора спускаться. 

Та мелкая девка все еще сидела на козлах, вжимаясь в стенку возка. Мужика, что терся возле нее, Канхо отправил на тот свет, воткнув нож в бок. Потом перерезал горло — чтобы после не пришлось возвращаться. Мелкая заверещала, когда он ухватил ее за ногу и стащил на обледенелый снег. Повалил наземь и, распоров завязки полушубка, жадно ощупал грудь. Мелкая оказалась мальчишкой, а это не по Канхо. Пока заставишь сжавшееся со страху нутро впустить, залупу обдерешь. Пришлось упокоить верещащего гада, снова испачкав нож. Канхо поднялся, оглядываясь. Торговцы переставали орать один за другим, снег стал бурым и скользким. Солнце село, мороз быстро превращал дорогу в чистый лед. Нужно торопиться… 

Канхо на ходу сбил с сундука, стоявшего сверху, защелку — внутри оказались мелкие горшочки, пахнуло густой сладостью. Благовония, притирания — отлично, это можно взять. И отложить Ини в подарок, обязательно. 

Темнело быстро. Но Канхо все же успел заметить, как один из степняков внезапно вскочил и побежал по дороге. Вот поэтому лучше кончать их сразу и наверняка… Парень оставлял за собой след из капель — раненый, далеко не убежит. Но догнать все равно надо. Чонхан позволяет добывать добро только при условии, что свидетелей не останется. 

Болт арбалета впился бегущему в спину, но тот не остановился. Одежда, видать, толстая, а может, и доспех под шубой… Канхо припустил следом. 

Шагов через пятьдесят парень замедлился. Выдохся, значит. Канхо догонял. Вытянул руку, чтобы схватить за ворот, но степняк внезапно повалился на снег, едва не под ноги и, перевернувшись на бок, замахал руками:

— Не надо! Пощади, пощади, пожалуйста, я всё, я деньги... Всё!

Его кумэи был ужасен. Канхо усмехнулся и взвел арбалет, неспешно вставил болт в ложе. 

— Я и так возьму, что захочу.

Он оборвал его вопли еще одной стрелой в лоб. И, встав на колени, перерезал горло: осторожно, чтобы не испачкать руки. 

Лужа крови гладкая, словно зеркало, замерзала на снегу.

***

Карранцы — не такие уж редкие гости в Ралбоннде, особенно в крупных городах. Однако и не столь частые, чтобы вовсе не привлекать к себе внимания. Слишком выделялся цвет кожи — темно-коричневый, какого не бывает у людей. На старых фресках в Домах Размышлений карранцы вообще изображались с иссиня-черной кожей и цветными волосами. Глаза рисовали без зрачков, потому что карранец смотрит одновременно всюду и в нескольких измерениях. Он живет и одновременно испытывает “Сон тысячи миров”. Народ утерял этот дар, и ныне лишь единицам удавалось достичь такого после упорных тренировок, да и держался истинный “сон” всего ничего. Но даже на более низких его уровнях можно было получить откровение, ответ на мучающий вопрос.

Полукровки легко потерялись бы в гуще людей, особенно если сменили бы прическу или как минимум не стали распахивать плащей, из-под которых засверкают карранские пластинчатые доспехи. Отец принял мудрое решение, послав с Энгни воинов. Именно они добывали нужную информацию, не особенно выделяясь в толпе. Разумеется, помимо полезного, Энгни приходилось выслушивать и море ненужной ерунды, но это поистине малая цена.

Рыжая девушка оставила за собой след достаточно яркий, чтобы по нему можно было идти. Ее запомнили не только в Каларонде. В небольшой деревушке к северу оттуда трактирщик, тряся жирными щеками, гудел:

— Заходила такая, да. А ее дружок мне стол ножом попортил, сукин сын! А девушка ничего такая, да. Молоденькая совсем, как дочка моя. Я и не стал с нее штрафные брать.

Рыжий — нечасто встречающийся цвет волос. Может, дело в этом? Смешение строго определенных кровей… И она — маг. Скорее всего, хлопушка или, как называют их люди, “боевой”. Неспособный связать нити, лишь собрать вместе на мгновение, необходимое для выплеска результата в видимый мир — и отпустить. Нити Светоча не хранят следов таких заклятий, и Энгни не смогла ничего отыскать.

Под самым Толбордом почти удалось нагнать девчонку. Нападение драконов — да еще двух! — произвело сильное впечатление на местных. И на Энгни тоже. Они втроем с Мульдаром и Теннетом обошли всю деревню, снова и снова выслушивая от словоохотливых жителей историю о героине, спасшей их от жутких ящеров. Могла ли девчонка призвать драконов? Эти твари не подчиняются магии, никакой магии, кроме собственной, но та весьма отлична от карранской или людской… Что на самом деле здесь произошло? 

Энгни сидела на полу, стараясь дышать мерно, услышать сначала себя, а потом — весь мир. Хотя бы один… Жаль, в этих землях нет Домов Размышлений. А в гостинице и с использованием беззвучного пузыря вступить даже в базовый “Сон тысячи миров” не получится. Нужна абсолютная тишина — и физическая, и ментальная. А здесь каждая доска хранит в себе целый ворох отпечатков всех мастей и вибрирует от голосов постояльцев в нижнем зале…

— Госпожа! — в комнату, постучавшись, заглянул Теннет.

Энгни открыла глаза, оставаясь в позе сосредоточения со скрещенными ногами.

— Простите, но вам лучше услышать это самой.

Староста деревни — низкорослый кряжистый мужик с всклокоченной бородой — наблюдал, как рабочие с помощью простейшей системы блоков поднимают доски к верхушке колокольни. Приближения гостей он даже не заметил, увлеченный делом.

— Ну куда, куда ты опускаешь, дуралей?! — заорал староста.

Раздался треск. Энгни успела подхватить посыпавшиеся доски до того, как те рухнут на людей внизу, и аккуратно сложила поодаль. Те заахали, начали переглядываться, а потом заметили карранцев. Стали указывать пальцами.

— Спасибо, добрая госпожа, — обернувшись, поклонился староста. — Дурни эти все побыстрей, побыстрей хотят, а вон оно что выходит-то! Как могу отблагодарить вас?

— Расскажи мне о драконах. Мои люди сказали, ты видел бой. Расскажи подробно.

Мужик вздохнул — за последние дни он явно устал снова и снова пересказывать одно и то же, но кивнул согласно.

— Идемте тогда ко мне. За стаканом браги-то лучше рассказ пойдет. — Он обернулся к колокольне и погрозил кулаком: — Вернусь — убью!

Итак, черный дракон истекал черной кровью. То есть, он был лишь вторым телом мага. Но рыжая девушка находилась здесь, в деревне, ее видели все. И она стреляла в ящеров! Проекция? Маловероятно, чары такого уровня весьма сложны в исполнении даже для мудрецов Каррана.

Энгни была в замешательстве. Все это могло означать одно: магом оказалась не девушка, а кто-то иной. Тот самый ее спутник, о котором говорил трактирщик у Каларонда? Но отчего они сражались? Что это: ссора или фарс? Говорили, рыжей хорошо заплатили за убийство дракона.

Но главное в другом. Люди нечасто использовали оборот — для них это настоящий яд. Карранцы тоже не злоупотребляли, хотя и умели вычищать чужое сознание из своего. Люди — нет. Неужто парень впустил зверя внутрь? Получается, разум мага еще и ослаблен звериной волей. Тогда он должен был умереть еще быстрее… Разве не так? Наблюдатель показывал упрямо трепещущий сгусток. Как это возможно?

Энгни решила больше не задерживаться на ночлег и вынула из тайного кармашка сумки артефакт переноса. Таких у нее было три, и все три ушли впустую: ни в одном из городов, выбранных ею, ни следов девушки, ни мага не нашлось. 

Река Флеанн, которая текла с гор через степи и когда-то даже пересекала земли Каррана, теперь обрывалась на Разломе, образуя водопад Гул. Там располагались угольные и самоцветные шахты людей. А оторванный от реки кусок рассыпался цепью мелких озер и болотцев. 

В рыбацкое селение заехали случайно: ракна Мульдара захромал. Теннет оказался более умелым по части чар регенерации, чем его товарищ, и ногу зверю подлечил быстро. Однако все же надо было позволить ракне отдохнуть и восстановить силы.

На сей раз комната в гостинице оказалась одна на троих: престарелая хозяйка заведения, смерив гостей таким взглядом, словно они — побирушки, посмевшие заявиться во дворец, велела “брать какую есть или убираться к Древним”.

Рассудив, что ночевать под открытым небом все же не готова, Энгни бросила на стойку серебряную монету, велела принести горячей воды, свечей и больше не беспокоить. Монета не покатилась, а с глухим звуком прилипла к многодневному слою грязи. 

— Нету у нас свечей, — буркнула старуха. — Ишь, какие — свечи им подавай! 

Старуха прибрала монету сухой паучьей ручкой и положила вместо нее на стойку ключ, мотнув бородатым подбородком в сторону лестницы.

— Велите мне проучить нахалку, госпожа? — осведомился Мульдар, когда за ними закрылась дверь тесной и не больно чистой спаленки.

— Я сама, — улыбнулась углом рта Энгни.

Снизу тут же раздался вопль, за ним — тяжелый грохот. Упала стойка с пивными кувшинами, ведь дерево ее полок и так было весьма ветхим… Не видать теперь хозяйке выручки как минимум половину луны. Глупо ссориться с магами.

Разумеется, применять силу во зло, а главное — по пустякам — строго запрещалось. Этому учили начиная с младшей школы. Сила, неподвластная уму — словно бешеный ятт, опасна, нередсказуема и позорна. Маги, не контролирующие свои эмоции, подлежат уничтожению, а прежде — унижению перед всеми, чтобы другим неповадно было. Но здесь — не Карран, и никто не станет отчитывать, никто даже не узнает… Кажется, Энгни чрезмерно расслабилась.

— Госпожа, мы принесли ужин. В соседнем кабачке жарят неплохую хвостатку…

— Ешьте сами, — отвернулась Энгни. — Я не голодна.

Первый шаг к обретению достоинства — дисциплина.

Ночью проснулись от крика. Увидев огонь, охвативший стены и потолок, Энгни и Мульдар среагировали одновременно, в результате получив комнату, едва не по щиколотку наполненную водой. Теннет растерянно таращился на свою руку, сидя на мокрой постели.

— Простите, госпожа… Я не подумал… — он поднял взгляд и указал на запястье: — Меня ужалил какой-то жук. К нам в Халдоне тоже порой залетали кусачие мошки, я в полусне сделал то, что и всегда: чары испепеления — и накинул цепь на всех таких же тварей в радиусе…

— Но их оказалось слишком много, — рассмеялась Энгни и, открыв окно, собрала водяной пузырь вместе с трупиками насекомых и выплеснула во двор.

Мульдар молча и сосредоточенно сушил постели и вещи. После вновь легли, но до рассвета заснуть так и не получилось. Энгни отгоняла от себя мысль о том, что все кончено: они потеряли след, и остается лишь вернуться домой.

Но, открыв глаза, поняла, что все же уснула: в мутную слюдяную пластинку окна светило дневное солнце. Энгни собралась и вышла на улицу. На крыльце ее дожидался один Мульдар. Его товарища нигде не было видно. Однако Энгни даже не успела задать вопрос, как в покосившиеся ворота двора влетел младший воин, а за ним какой-то мужик с кузнечным молотом наперевес. Последней во двор заскочила молодая женщина, вся красная и запыхавшаяся от бега. Мужик с кряканьем взмахнул своей кувалдой, Теннет едва увернулся, в стороны полетела земля. Но собственное оружие почему-то даже не пытался достать.

— Что происходит? — нахмурилась Энгни.

Мульдар вскочил, схватившись за меч, но вмешиваться не спешил, вопросительно глядя на нее.

— Я ведь уже выразил сожаления! — возмущенно воскликнул Теннет, отпрыгивая от следующего удара, разнесшего гнилые доски забора.

Девушка, отдышавшись, подошла к крыльцу.

— Этот засранец хотел мне как шлюхе за любовь платить! Но мой папаша — кузнец, пускай мозги охальнику из зада обратно в башку вобьет!

— Что?! — вытаращилась Энгни.

Мульдар вскинул ладонь, молот остановился в руках изумленного хозяина, а потом вывернулся и плавно устроился на перилах.

— Теннет! Изволь объясниться!

— Этот человек оскорбил мою дочь!

— Он не человек, — скривилась Энгни. — Вернее, не совсем человек. Но я тоже жду объяснений! — она резко повернулась к воину.

— Мне… я… 

— Не мямли! — Энгни наотмашь хлестнула воздушным жгутом, оставив алый след на его щеке.

— Подошел да и говорит: не желаешь, мол, лечь со мной за справедливую плату? — ехидно усмехнулась женщина.

Энгни поджала губы. Такая формула использовалась в Общих домах, где можно было найти себе мужчину на одну ночь. 

— Я читал… Мне говорили… — запинаясь, сызнова начал Теннет, — что в Ралбоннде платят и женщинам…

— Ты работаешь в Общем доме? — обратилась Энгни к девушке.

— Это что? — скривилась она. — Работать — работаю, отцу да братьям в кузне помогаю.

Энгни, прищурившись, рассматривала Теннета. Внутри закипал ледяной гнев.

— Что еще ты читал? О здешних женщинах. Давай, скажи.

— Они… Что они не такие, как у нас, — выдавил тот.

— Что любая согласится лечь с тобой за золото? — усмехнулась Энгни.

— Тьфу, гадость, — плюнул кузнец. — Вот оно и видно — нелюди…

— Я приношу вам глубокие извинения и сожаления от лица Каррана, — Энгни спустилась со ступеней и заставила себя склониться, прижав ладони к груди. — Мой… человек будет наказан за дерзость и невежество.

— Я сам ему зубы выбью, — вновь ринулся вперед кузнец.

— Не стоит, — она остановила его жестом и прошипела в сторону: — На колени!

Аккуратно сплела нити, надев их кокон на младшего воина, послушно опустившегося у ее ног. 

Женщина смотрела с любопытством, переплетая растрепанную косу. Ее отец сложил могучие руки на груди и поднял бровь. Энгни шепнула слово, оживляя чары.

Сначала Теннет просто тяжело дышал. Потом уперся ладонями в землю, пальцы вцепились в камешки, сгребли их в горсть. Плечи задрожали. Раздался стон. Энгни поморщилась. Наказание вполне обычное, она сама выдерживала воздействие куда сильнее и не позволяла себе подать голоса. 

— Что у него болит? — спросила женщина. В ее взгляде ясно читалось сострадание. Люди так непостоянны в эмоциях!

— Все, что только может болеть, — ровно отозвалась Энгни и повысила силу заклятия.

Он заслужил тридцать таких наказаний! За то, что вел себя как идиот и заставил ее — ее, дочь члена единства! — извиняться перед каким-то мужиком! Перед человеком…

В пыль закапала кровь. Еще через несколько узлов Теннет свалился на бок, окончательно потеряв связь с миром. Жалкое зрелище.

Кузнец с дочерью осторожно пятились к воротам. Им-то чего бояться? Они не виноваты. Кокон закляться распался сам собой. 

— Низкий болевой порог, — хмуро сказал Мульдар. — Поэтому он не прошел испытание разведчиков, госпожа.

Энгни пожала плечами и бросила:

— Подлечи его — и поедем. Мы и так уже задержались.

Земли людей явно подействовали на полукровок расслабляюще, и это никуда не годилось. Конечно, им хорошо: полностью оплаченная увеселительная прогулка… Это Энгни мучается от осознания, что не способна выполнить первое настоящее, серьезное задание, доверенное отцом.

Она отправилась на берег. Флеанн плескалась мелкими сверкающими волнами. Речная вода пахла совсем не так, как морская. Слышались песни рыбаков — заунывные, но так даже лучше: успокаивают. 

Внезапно откуда-то слева послышался шум, крики напугали присевших на воду птиц. Энгни обернулась и увидела, как столы мелкой прибрежной харчевни рушатся в реку. Темная тень на миг закрыла небо. 

Позже Энгни корила себя за то, что, растерявшись, упустила единственный правильный момент и не успела сплести для мага поводок. За это она заслуживала куда более сурового наказания, чем мальчишка Теннет.

Призванные магией воины мигом прибежали и встали за спиной: Мульдар — еще более мрачный, Теннет — все еще бледный. Но сойдут и такие, главное — быстро прочесать берег и найти ту рыжую девку!

Искать не пришлось. Девка сидела на камне у берега чуть в стороне от орущей взволнованной толпы и таращилась на воду, как совсем недавно — сама Энгни. 

— Мы знаем, что маг, обратившийся драконом, был с тобой. Куда он направился? 

Рыжая — действительно, рыжая как огонь, — словно бы лениво повернула голову и спросила:

— Вы из Академии?

— Допустим, — помедлив, ответила Энгни.

— Где ж вас раньше носило? — усмехнулась девушка. — Я не знаю, куда он полетел.

Энгни шагнула ближе, дотронулась до ее плеча, на миг вспыхнул сиреневый свет, обозначая чары. Девушка не возмутилась вторжению, так и продолжала смотреть в воду.

— Повтори!

— Я не знаю. Куда. Он. Полетел. 

Действительно, не знает. 

— Кем ты приходишься ему?

Девушка посмотрела Энгни в лицо и твердо ответила:

— Никем. Никем, мы просто случайные попутчики.