Любить Ци Жуна оказалось одновременно и очень сложно, и очень легко. Владыка мира заклинателей «знаком» с Бай Чжанем уже как почти семьсот лет, а потому о недоверии не было и речи. Ци Жун легко доверился бедствию, принял и впустил в свое сердце. Бай с удивлением заметил, что его пара была невероятно тактильным, громким и так и пытался в любой подходящий и не очень момент коснуться его, залезть под ханьфу или просто потискать. Ци Жун улыбался, смеялся и шутил, слушал и вставлял комментарии, язвил и смотрел, высматривал в Бай Чжане что-то, что могло бы его оттолкнуть.
В тоже время сложность заключалась в том, что Ци Жуну требовалось подтверждение, что его любят в ответ: слова, касания, поцелуи. Словно ему было мало чужих ощущений, которые он чувствовал через прах. Ци Жун словно маленький ребенок боялся, что это все окажется ловушкой, блефом и жестокой шуткой. Бай Чжань смотрел на попытки Ци Жуна скрыть свое волнение за привычной маской пофигиста, за улыбкой, словами; убеждал, что все хорошо, но он слишком хорошо понимал его, поэтому всегда говорил и говорил о своей любви, касался нежно, мягко, передавая ему все свои эмоции, чтобы Ци Жун верил.
Первое время, наедине, Ци Жун задыхался от таких эмоций не мог сдержать слез. Он дрожал, переполненный волнением, воспоминаниями о прошлом, которые говорили ему закрыться и оттолкнуть. Ему было трудно пересилить себя, слишком уж слова Хуа Чена въелись ему в подсознания:
«Неужели ты действительно поверил в этот спектакль? Что кто-то сможет полюбить тебя? Что ты достоин любви?».
Они стучали по голове, вызывая приступы боли, разжигали огонь, пожирающий душу, заставляли верить в эту откровенную ложь.
Бай Чжань заочно ненавидел Собирателя цветов за это. За то, что так сильно сломал его огонёк, который теперь боялся довериться. Он понимал, что потребуется много времени, чтобы исцелить Ци Жуна, но у Белого бедствия было очень много терпения. Он делал все, чтобы в конце концов, Ци Жун смог избавиться от спрятанной неуверенности и душой и телом поверить ему.
Частенько Ци Жун творил безумные вещи, поддаваясь каким-то своим мыслям, и по началу пытался переспать с Баем, агрессивно нападая на него ночью. Его дрожащие руки и узкий зрачок метались по телу, кровати, пытаясь за что-то зацепиться. Бай тогда останавливал испуганно мечущегося Ци Жуна, который даже если и хотел их близости, то его тело было не готово пойти на такие свершения, все еще веря в полученную боль от Хуа Чена, что и в следующие разы будет так. Бай Чжань в такие моменты успокаивал Ци Жуна, ласково целовал его руки, лицо и губы и уверял, что никуда спешить не нужно, что он пришел к нему не ради секса, что он не уйдет и хочет, чтобы его паре было хорошо. Ци Жун глубоко вздыхал, а после полночи зацеловывал его губы, шею и лицо, не решаясь оставлять на теле засосы, боясь, что сделает больно.
Ци Жун, став жертвой насилия, боялся причинить своему любовнику боль, которую пережил, оттого так сильно нежничал, опасаясь лишний раз провести по телу ногтями, но в тоже время не мог понять направленную нежность на него самого. Бай Чжань и с этим боролся. Он оказался самым лучшим, тем лекарством для души, что было необходимо Ци Жуну после всего пережитого: внимательным, терпеливым, аккуратным, а самое главное, искренне любящим.
Через долгое время они наконец-то смогли преодолеть страх Ци Жуна перед сексуальным контактом. Бай Чжань после не мог удержаться и не подкалывать своего любовника хотя бы неделю после этого, очень уж у них все забавно вышло. Сначала те выпученные глаза, когда Бай отдал ведущую роль Ци Жуну, его неуверенные движения, медленные, изучающие. Он исследовал, что может привести к наслаждению, куда нажимать, где прикусывать, а где лучше погладить, потянуть, лизнуть, как растянуть и какое положение принесет больше удовольствия. Ци Жун чувствовал себя хозяином положения, что у него все под контролем, а оттого страх окончательно исчез, на место которому пришло любопытство и желание подарить партнеру как можно больше наслаждения. Правда, как оказалось, терпение даже у Бая не безграничное, и неумелые, но старательные ласки Ци Жуна довели его до предела. Физическое наслаждение вместе с духовным обожанием партнера сводили его с ума, поэтому, когда в нем было уже три пальца, он пригрозил:
— Если ты меня сейчас не возьмешь, я клянусь, оседлаю тебя и вытрахаю из тебя весь дух.
Ци Жун невинно захлопал глазками, нервно посмеиваясь, но действовать начал, правда, каждую минуту спрашивая все ли хорошо. В ту ночь они долго предавались любви, соединяя тела и души в единое целое. Их прах давно валялся в куче одежды на полу, вибрируя и словно светясь изнутри, резонируя между собой, принося еще большое наслаждение. Бай в какой-то момент все же оседлал Ци Жуна, запрокидывая голову, постанывая. Ци Жун привстал, обхватил любовника за талию, сцеловывал сладкие стоны и улыбался как самый счастливый демон на планете. Ему было так хорошо.
После того, как Бай Чжань смог вернуть в Ци Жуна уверенность и залечить сшитые Шень Ши раны, оставляя только шрам, который напоминал о пережитом, но больше не болел, жизнь потекла спокойнее и в тоже время веселее.
Бай Чжань пытался понять принцип работы Ци Жуна, чтобы помочь ему с орденом, когда тот с Шенем вынужден его покинуть. Помогали в обучении чуть ли не всем орденом, но Бай, родившийся в мире, где не было государств вообще, а после ведя одинокую жизнь, иногда не контактируя с людьми целыми столетиями, мало что понимал. Но он так старался, что все его окружающие люди и демоны не смели возражать, объясняя все по десятому кругу, поясняя чисто психологические и исторические моменты, которые привели именно к такому результату.
Ученики, видя такое старательное, но местами потерянное лицо самого древнего и опасного Непревзойденного прикладывали еще больше усилий в самосовершенствовании. Они даже не боялись подойти и что-то спросить, уточнить или попросить научить, выпрашивая рассказать истории из жизни по вечерам. Живя с двумя Непревзойденными, ученики больше опасались зачастившего Небожителя, который врывался в их орден, вызывал Шень Ши на поединок, а после пытался влезть в их обучение. Шень за одежды оттаскивал бога от учеников, бронясь под нос.
На вопрос Ци Жуна о Пей Мине, Шень Ши ответил коротко, что его ничего не связывает с ним кроме хороших битв и не менее хорошего секса. Мысли о том, что главный ловелас всех небес мог влюбиться никому и в голову прийти не могла. Выпавший из реальности Ци Жун пошел жаловаться Баю, что его окружают одни обрезанные рукава, а после не мог понять, почему его партнер уже как полчаса не может успокоиться смеяться.
Бай Чжань в очередной приход Се Ляна познакомился с ним. И хотя принц был напряжен, но их отношения медленно двигались к дружеским, не смотря на все опасения обоих сторон.
А потом они побывали на свадьбе Се Ляня с Хуа Ченом. И пусть и Ци Жун, и Бай Чжань искренне ненавидели Собирателя цветов, но за Се Ляня, были рады, ведь одному он был любимым братом, а второму братом его будущего мужа. Да и вообще Се Лянь полюбился Баю. И Хоть Хуа Чен не одобрял появления их двоих, но против своему божеству сказать ничего не смел.
На банкете Ци Жун торжественно вручил брату подарок: золотая расческа, зачарованная лично им на удачу, приводящая волосы в идеальное состояние, придавая им лоск и густоту. Почему-то, увидя подарок Хуа Чен задумался, а Се Лянь не удержался и обнял брата, приговаривая, что он счастлив, что он пришел. После Непревзойденные некоторое время побыли на банкете, поговорили с Хэ Сюанем, вручившим подарок и севшим кушать в самое тихое место. Возможно, они даже наладили какие-то отношения, раз на приглашение посетить их орден Черновод только задумчиво кивнул.
Ночью, лежа в своей кровати, они долгое время говорили о своей свадьбе, предполагали, шутили, смеялись, а после решили, что все будет чуть позже, после того как разрешат дела в ордене.
Бай Чжань, на намек поменяться ролями, только довольно хмыкнул и подмял под себя пискнувшего от неожиданности Ци Жуна и поцеловал его, гуляя руками по родному телу. Ци Жун льнул к нему, сам поддавался под все ласки, стонал и просил больше и больше. Бай был доволен собой, что смог выбрать верную стратегию, раз в глазах его возлюбленного больше не было ни капли страха, а только любовь и желание.
Правда после того, как Ци Жун получил удовольствие от своего нового положения, то в конец обленился, полностью наслаждаясь принимающей ролью. Иногда случалось так, что у Ци Жуна случались приступы нежности. Тот влетал в их дом, падал Баю на колени и утыкался ему в живот, игриво поглаживая спину, пробирался пальчиками под одежду и так провокационно смотрел на него с этой вызывающей улыбкой, что Бай Чжань сдавался, отдаваясь во власть юрких рук Ци Жуна. Прям как сейчас, когда тот вернулся с очередной миссии.
Проснулись они поздним утром. Бай Чжань открыл глаза, ощущая на себе чужой вес, а после шокировано замер, смотря на маленького, лет пяти Ци Жуна. Тот заворочался во сне, стиснул его грудь как подушку, а когда открыл глаза, то быстро отскочил на другую часть кровати, путаясь в слишком больших для него спальных одеждах. Бай же пытался вспомнить, что говорил Ци Жун о своей последний миссии.
— Кто ты? Где я нахожусь? Где моя матушка?
Вот тебе и еще проблемы. Видимо память вернулась в тот возраст, что и тело. Воспоминания подсказывали, что Ци Жун отправился искать отступника, значит что-то случилось на миссии. Выяснять подробности у малыша бессмысленно, поэтому стоит отыскать Шень Ши.
— Привет, Ци Жун. Меня зовут Бай Чжань. Как бы тебе объяснить… — Бай никак не мог подобрать правильные слова, чтобы рассказать о его нынешнем положении. Да он даже не знал стоит ли вообще ему рассказывать что-то!
— Ты похитил меня! Хочешь получить от императора вознаграждение за меня? — Ребенок паниковал, кутался в одежды и взглядом искал пути отступления.
Вовремя схватив малыша за рукав и скрыв в своих объятиях, Бай Чжань максимально успокаивающим голосом сказал:
— Ты мое самое большое сокровище, Ци Жун. Попробуй успокоиться. Я сейчас попрошу принести нам завтрак, и за ним тебе все расскажу.
— Ты не сделаешь мне больно? — с плохо скрываемым страхом спросил Ци Жун, вглядываясь в черные глаза напротив. Внутри почему-то теплилось огромное доверие к этому человеку, но малыш знал, что взрослые все жестоки. Кроме матушки, правда.
— Конечно нет, огонек. Подожди минутку.
И Бай отошел к двери, как и обещая, подзывая мимо пробегающего ученика. В это время Ци Жун осматривал помещение, в котором оказался. Не слишком богато, но после лачуги, где они жили с матушкой и отцом настоящие хоромы, но к царским убранствам не дотягивает. Тут Ци Жун увидел среди разбросанной одежды заколку. Чувство важности и собственничества не отпускало, а потому, недолго думая, малыш крепко схватился за вещь и прижал груди.
— Кушай, а то выглядишь таким голодным и тощим, — Бай с улыбкой наблюдал, как трепетно прижимает к себе его прах Ци Жун, даже без памяти, но на уровне подсознания дорожит им. Малыш накинулся на еду словно не ел неделю, смел все быстро, но странное чувство внутри, словно он ест впустую никак не отпускает.
— Ты обещал рассказать. — Впивается требующим взглядом Ци Жун в лицо напротив.
— Дело в том, что сейчас не то время, которое помнишь, — попытался осторожно начать Бай Чжань, но неумение говорить не то что с детьми, но и с людьми в принципе, сыграла злую шуткую.
— Как?..
— Тебе сейчас больше восьмисот лет, Ци Жун, и вчера ты попал под чужую технику, которая запечатала воспоминания и вернула тело в детский возраст.
— Как, восемьсот… Почему? Кто я? — Малыш чуть задрожал от страха, боясь узнать, что же случилось. Ему не хотелось верить, что что-то произошло в будущем, что сделает его таким… долгожителем. — Где моя матушка? Мой царственный брат? — Хватается малыш за последнюю соломинку.
— Мне жаль, Ци Жун, но уже как много лет, твои близкие умерли. А Се Лянь вознесся и стал богом войны.
Паникующий и растерянный Бай наблюдал, как из глаз малыша полились слезы, а сам он начал всхлипывать и кусать собственную губу. Мужчина понимал, что сказал что-то не то и эта прямолинейность только что сделал больно его Ци Жуну. Он чувствовал эту боль, но как исправить это не понимал. Бай дернулся вперед, чтобы обнять малыша, но он схватился за голову, явно на инстинктах защищая ее. У демона схватило сердце. Аккуратно отодвигая его руки, Бай посадил Ци Жуна себе на колени и обнимал, гладил по голове, стирал с глаз слезы и шептал, что все хорошо. Постепенно малыш успокаивался, вытирал сопли о чужую одежду и смотрел на Бая исподлобья.
— Кто я? — взрослым, требующим взглядом потребовал ответа Ци Жун, сжимая рукав белых одежд.
— Ты Непревзойденный демон, Лазурный фонарь в ночи и основатель и единственный глава мира заклинателей. — Бай решил сделать умную вещь и не говорить ребенку, что у него есть почти муж. И правильно, потому что ребенок замер, вновь задрожал и хриплым голосом спросил:
— Я демон? Монстр… отвратительное создание, убивающее людей… — Ци Жун схватился за белый рукав и стал использовать его, чтобы стереть слезы. На этот раз Бай решил предотвратить зарождающую истерику, схватив ребенка за лицо и смотря прямо в глаза.
— Послушай меня, огонек, то, что ты демон еще не значит, что ты плохой. Как сказало мне одно мудрое существо: что Небожители, что демоны в первую очередь люди и всегда ими будут. Ты не монстр.
Но малыш вновь заплакал, не смотря на усилия бедствия, и он растерянно уставился на малыша, не понимая почему тот заревел пуще прежнего, но все равно положил руки ему на спину, успокаивая.
— Что у вас тут происходит? — Влетел в дом Шень Ши, замирая на пороге. — Почему ты такой маленький?
— Скорее всего что-то случилось на задании. Куда он отправился? — Спросил Бай, беря Ци Жуна на ручки, вставая. Шень был в таком шоке, что не может выдавить и слова.
— Ох, подожди. Думаю, нам нужно сначала его одеть.
— Разве в ордене есть детская одежда?
— Нет, но у нас есть парочка неплохих швей.
Сначала все было хорошо. Возможно дело было в том, что Ци Жун еще не отошел от шока, но после… да здравствует князь Сяоцзинь! Шень взвыл от ужаса, пока Бай проверял записи своего пока не мужа.
— Отведи его к Се Ляню, он уже мне мозг выел, — врывается Шень к Баю, таща тряпкой висящую руку, в которую вцепился острыми зубами Ци Жун.
— Мы пойдем к царственному брату?! — Засиял ярче звезд малыш, запрыгивая демону на колени. Тот его ласково погладил по голове.
— Надеюсь, ты не ядовитый, — угрюмо прошептал Шень, обматывая руку тряпкой, но Ци Жун услышал это и показал ему язык. — И почему только с тобой он милый и послушный?
***
— Бай Чжань, это…
Сказать, что Се Лянь был в шоке, значит промолчать. Принц смотрел как его за ногу крепко обнимал маленький Ци Жун и радостно что-то щебетал, но из-за того, что тот уткнулся ему в одежды было почти ничего не слышно.
— Нам нужно разобраться что случилось, но Ци Жун очень неспокойный. Мы не можем оставить его одного в ордене потому что он может пострадать, поэтому решили отвести к тебе. Он очень хотел тебя увидеть.
— Как скоро вы сможете решить эту… ситуацию. — Невысказанное «проблема» осталась висеть в воздухе.
— Хотя бы день. Шень уже нашел, что Ци Жун искал, но нам теперь нужно найти этого заклинателя. — Се Лянь нахмурился.
— А разве заклинатели не подчиняются Ци Жуну?
— Наивный. Даже у нас есть отступники. — Бай Чжань сел на корточки и позвал малыша. — Ци Жун, мне нужно уйти, поэтому побудь пока со своим братом, хорошо?
Малыш оторвался от ноги своего божества и кинулся в объятия демона.
— Ты ведь не бросишь меня? — От этого отчаянного голоса, у Се Ляня сжалось сердце.
— Конечно нет, просто нужно решить парочку вопросов. Дождись меня, договорились? — И протягивает Ци Жуну оттопыренный мизинец (подсмотрел этот жест у учеников). Радостный князь протягивает свой мизинчик и сцепляет с чужим.
— Это обещание, — серьезно заявляет малыш.
— Конечно. Веди себя хорошо, — на прощание Бай целует Ци Жуна в лоб, заставляя малыша покраснеть и схватиться за горящее место.
Се Лянь растроганно наблюдает за всем, а после ведет кузена внутрь дома блаженств, надеясь, что Сань Лан войдет в их положение и не будет ворчать.
Непревзойденный не ворчал. Он только посмотрел на в ужасе сжавшегося Ци Жуна, который спрятался за братом, а после ушел, сказав Се Ляню, что ему нужно решить парочку дел. Принц вздохнул. Он не знал, что его муж сделал кузену, ему удалось только вытащить признание, что Ци Жуну было очень больно. Некоторые догадки появлялись в мыслях принца, одно страшнее другого, но верить, что его Сань Лан смог совершить хоть половину из этого, приводило в ужас.
Се Лянь посадил кузена на огромный диван, пододвигая тому тарелочку с фруктами, а тот с радостью вцепился в сочный виноград.
— Чем бы ты хотел заняться, Ци Жун, — спрашивает принц, предполагая их возможные дела на сегодня.
— Я рад даже просто смотреть на тебя и находиться в одной комнате, — Ци Жун подползает и обнимает брата, утыкаясь в грудь и улыбаясь.
Се Лянь в это время пытается собрать мысли. Этому Ци Жуну всего пять лет. В эти годы во дворце он много времени проводил с кузеном, но не обращал внимание на многие факты. Сейчас же, с высоты опыта прожитых лет Се Лянь начал понимать, что все действия маленького князя были нацелены вызвать его внимание. Он понимал, что Ци Жун этим обожанием был похож на Хуа Чена, но в то время Се Лянь стал отталкивать и избегать надоедливого младшего, который не давал ему прохода.
Стало стыдно. Он мог бы изменить Ци Жуна, быть рядом тогда, но предпочел забыть, считая кузена настоящим монстром.
— Тогда давай я расскажу тебе сказку.
И Ци Жун с обожанием в глазах внимательно слушал рассказы своего брата. Про прекрасных императриц и князей, богов и демонов, про магию и заклинателей. Ци Жун слушал, вставляя какие-то свои комментарии, а после они бегали по дворцу и разыграли парочку сцен по спасению. Конечно, принцессой был Ци Жун, а прекрасным принцем Се Лянь. Кажется, тот факт, что его братец спасал его, заставляло мертвое сердце маленького демона биться чаще.
А потом Се Лянь расчесывал Ци Жуну волосы. Он хотел распустить кузену волосы, но тот вырвался и сам аккуратно вытащил из волос заколку, прижимая к себе как самое дорогое сокровище. Се Лянь быстро догадался, чем именно была заколка, а потому добро улыбнулся, радуясь за Ци Жуна, у которого появился дорогой для него человек.
Под вечер уставший, но самый счастливый малыш уснул, свернувшись под боком у Се Ляня, который читал очередную книгу и поглаживал кузена по волосам. Где-то в середине ночи завалился, по другому и не скажешь, крайне уставший Бай Чжань, стирая с лица еще свежую кровь. Ци Жун, словно почувствовав его, проснулся и сонно потер глаза. Радость засияла в них, но проскользнуло и волнение, когда малыш увидел кровь.
— Все хорошо, Ци Жун, это не моя.
Князь сглотнул. Его переполняли очень неоднозначные чувства. С одной стороны он немного опасался этого мужчины, но с другой он испытывал к нему самые теплые чувства, словно он был центром его мира, словно он самый дорогой и важный человек… демон в его жизни. Было приятно испытывать эти чувства и понимать, что у него будет… есть такой человек.
Ци Жун вскочил с кровати и подбежал к Безликому, в очередной раз обнимая за ноги.
— Ты пришел!
— Я же обещал. — Трепет малыша по голове Бай Чжань и садится на корточки, притягивая к себе для объятий.
— Делай меня вновь взрослым. Хочу все вспомнить, — потребовал Ци Жун, обнимая мужчину за шею, чтобы не упасть.
— Какой требовательный. Хорошо. Но для начала закрой глаза.
Ци Жун слушается, чувствуя, как по его лицу скользят чем-то влажным. Он порывается подсмотреть, но голос его останавливает. Бай Чжань рисует на лице малыша символ кровью проклятого заклинателя, задевая губы, чтобы немного попало внутрь. Символ очищения, в привязке с кровью должен будет вывести из тела его возлюбленного этот яд, который скорее всего попал в битве с царапиной. Не опасно, но неприятно. Он бы и сам вернулся в привычное состояние через пару лет, но это может повлиять на психику, что было очень опасно.
Когда печать была дорисована, Ци Жун резко отключается, а Бай перехватывает малыша, чтобы тому было удобнее. Се Лянь наблюдает за всем этим с лёгкой улыбкой, а после говорит:
— Если нужно мое благословение, то я его даю.
Бай Чжань прищуривается, обдумывая слова, а после кивает.
— Благодарю. Спасибо, что помог, но мы вынуждены вернуться домой.
— Конечно, только не забывайте иногда приходить в гости.
И они уходят.
А на следующее утро Ци Жун просыпается в своем привычном теле, без воспоминаний о прошедшем дне, с небольшой утренней проблемкой, и тянется к своему любовнику, чтобы его потискать и скрасить доброе утро. Бай Чжань ласкает пока не супруга в ответ, уже предполагает, что именно сегодня решит эту проблему и сделает ему предложение.