Примечание
Trentemoller — Miss You
Жизнь на «Нормандии» не то замерла, не то законсервировалась. Члены экипажа по расписанию выходили на свои смены и смиренно в десятый, сотый, тысячный раз проверяли состояние корабля и работу его систем, словно бы хоть что-то могло поменяться. Большинство в свободное время спали, наслаждаясь всепоглощающе мертвецкой тишиной Жадной Пасти — самый простой способ скоротать вязко тянущиеся дни. Помимо кроватей, самым популярным местом пребывания команды стал медотсек, люди собирались в нём, травя бесконечные байки из своей армейской и не очень жизни, и некоторые из этих баек уже начали повторяться — после бара изолировали ещё и смотровую палубу, а потому мест для проведения досуга стало совсем немного. По вечерам, когда на небе планеты становилось меньше синего и больше красного, все традиционно собирались в столовой, где инженеры беззлобно жаловались на Джек, по ночам буянившую в грузовом отсеке, особенно смелые пробовали коктейли Мордина, безусловно, вкусные, но никто не хотел бы знать, из чего он их делает. Гаррус без конца разбирал, чистил и собирал оружие, Вега побил все свои тренажёрные рекорды, Лиара вместе с СУЗИ частенько выбирались с корабля и гуляли по планете, успев, наверное, исследовать все окрестности вдоль и поперёк. Возвращаясь на корабль, азари подолгу сидела в своей каюте, почти не двигаясь и редко моргая, пустым взглядом уставившись на множество экранов с бегущими строками устаревших данных. Даже Джокера теперь уже сложно было обнаружить на прежнем месте — его нетвёрдая хромающая походка мелькала то тут, то там на корабле. Он даже выудил откуда-то свою резную трость — если бы не армейская форма, сошел бы за аристократа. Режим Шепард же потихоньку подмяла под себя смена дня и ночи на Жадной Пасти, и каждые десять часов она вырубалась прямо там, где сидела, погружаясь в мутную четырёхчасовую серость вместо нормального сна.
При всём желании она не смогла бы сказать, сколько дней они здесь уже пробыли, время сливалось в бесконечный тягучий поток, и Шепард не удивилась бы, сообщи ей кто, что с их крушения прошёл уже добрый десяток лет.
Из очередной беспокойной дрёмы её вытащил рядовой Фабре:
— Капитан? — он дотронулся до её плеча.
Разлепив глаза, Шепард подняла голову и взглянула на него. БИЦ, командный центр. Она в очередной раз пыталась придумать хоть один сценарий их спасения, выведя проекцию планеты на боевом терминале, и умудрилась провалиться в сон прямо на полу, прислонившись спиной к одной из консолей.
— Кажется, я задремала. Прошу прощения, это крайне непрофессионально с моей стороны, — хрипло произнесла Шепард, поднимаясь на ноги. За время сна от неудобной позы затекла шея. Она потянулась — и в паре мест что-то хрустнуло. Вполне возможно, что импланты.
— Хотел бы я сказать «с кем не бывает», но вряд ли вы погладите меня по головке за такой ответ, — с неловким смешком ответил Фабре.
— По головке не поглажу, рядовой, может быть, в щёчку поцелую, — протерев глаза, капитан обвела взглядом командный центр. — Вижу, мы здесь одни.
— Уже началась ночная смена.
Шепард, прищурившись, задумчиво уставилась на Фабре. Мысли после сна потихоньку начинали собираться в кучку.
— В таком случае... — промолвила она наконец, почёсывая подбородок. — Думаю, можешь устроить себе внеплановый выходной, рядовой Фабре. Очень сомневаюсь, что без тебя «Нормандия» вдруг развалится, а с меня погоны не упадут, если я постою здесь одну ночную смену.
— Не смею сомневаться в ваших словах, капитан! — и, улыбнувшись, рядовой отдал честь.
— Вольно. Давай уже, топай отсюда.
Когда Фабре удалился, Шепард оперлась руками о консоли и позволила себе тяжело, устало вздохнуть.
Она была способным солдатом, талантливым инженером и выдающимся командиром, но никак не учёной. Сколько уже планов она прокрутила в своей голове, пытаясь найти тот самый, тот единственный, который позволит им улететь с этой проклятой планеты? Мозг буквально начинал распухать и давить на череп, и Шепард вновь чувствовала себя девочкой, что много лет назад в школе на Мендуаре стояла перед доской и не могла понять такую простую по своей сути вещь, как биквадратные уравнения. Маленькой, потерянной, напуганной девочкой.
Капитан активировала консоль, и на боевой терминал вывелась голограмма Жадной Пасти.
— СУЗИ, ответь мне.
— Я здесь, Шепард, — прозвучал спокойный голос ИИ из динамика под потолком.
— Мне нужно обсудить с тобой... эм... мои некоторые соображения по поводу того, как мы бы могли убраться с этой планеты. Ты можешь... Ты можешь подойти сюда лично?
— Я и так здесь, капитан.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— К сожалению, моя платформа сейчас находится не на корабле. Вместе с Лиарой я исследую планету.
Вздохнув, Шепард потёрла переносицу.
— Лиара... Она хотя бы в респираторе?
— Учитывая помехи, создаваемые полем Жадной Пасти, я не уверена, что вопрос дойдёт до платформы. Но я попробую.
Капитан кивнула.
— Хорошо.
— Могу я спросить, зачем вам понадобилось моё личное присутствие? — спросила СУЗИ. В её электронном голосе чувствовалось удивление и любопытство.
— Помнишь, ты как-то сказала мне, что члены экипажа, имея возможность обратиться к тебе из любой точки корабля, всё равно предпочитают подниматься на мостик?
— Конечно, помню.
— Я просила тебя подойти в командный центр примерно по тем же причинам. Когда смотришь глаза в глаза, когда можешь при желании дотронуться до собеседника, тогда...
Шепард замолкла и закусила губу.
— Тогда что, капитан?
— Я... Я не знаю. Наверное, так проще почувствовать поддержку и сочувствие от собеседника.
Это всё было так чертовски необходимо ей прямо сейчас.
— Я получила ответ от платформы, — так вовремя и так удачно перевела тему СУЗИ. — Лиара в респираторе.
— Точно? Она не попросила тебя мне соврать?
— Из-за электромагнитных помех я могу передавать сигнал только в виде примитивного кода, нуля или единицы как ответ «да» или «нет». Но, насколько могу судить, в моём ответе не было лукавства.
— Тебе не кажется такое странным?
— Что именно мне должно казаться странным, Шепард?
— Ты ведь, по сути… общаешься сама с собой на расстоянии.
— Я же искусственный интеллект. Это далеко не единственная вещь, которую люди посчитают во мне странным именно с человеческой точки зрения.
Шепард усмехнулась, провела рукой по волосам, заправляя их назад, и оперлась локтями о стол боевого терминала. Перед её лицом медленно вращалась голограмма полосатой и окольцованной Жадной Пасти, а рядом висели строки собранных о планете данных. Размер, период вращения, орбитальная скорость, средняя плотность, средняя температура, средний радиус, участки искажения электромагнитного поля… И ничего из этого не было для них полезным, чёрт побери.
— Шепард, могу я попросить вас о некоторого рода услуге? — вдруг спросила СУЗИ, нарушив возникшую в командном центре тишину.
— Конечно.
— Во все корабельные ВИ заложено, что при крушении они остаются включёнными, пока их системы работоспособны. Я не ВИ, но «Цербер» всё же вшил в меня подобный протокол. Я стараюсь рассматривать все вероятные варианты, и если мы всё же не сможем выбраться с планеты, то я хочу иметь возможность отключиться по собственному желанию.
— Да, но... Зачем тебе это?
— Я не уверена до конца, что могу испытывать эмоции или чувства. Я не уверена, что я способна бояться. Но страх — это самое близкое человеческое чувство к тому, как я могла бы описать своё состояние сейчас. Я не хочу навсегда остаться одна, не хочу, чтобы моя аппаратура постепенно ржавела от сырости и мои программы давали сбои. У ВИ по определению не может быть никаких чувств или желаний, но у меня присутствует какой-то их признак, как минимум программы, которые их имитируют. И при самом плохом исходе я бы хотела уйти вслед за своей командой.
Шепард закрыла глаза. Голограмма Жадной Пасти заиграла фиолетово-розовыми бликами на обратной стороне век.
— Хорошо, СУЗИ. Я попрошу инженеров удалить из тебя этот протокол.
— Спасибо, Шепард.
Капитан открыла глаза, обвела взглядом командный центр.
— Давай всё же обсудим то, ради чего я тебя вызвала, — она кашлянула. — Насколько я поняла, оценив наши запасы топлива, мы не то что на вторую, даже на первую космическую скорость выйти и оторваться от планеты не сможем из-за её сильной гравитации. Я права?
— Да, Шепард.
— Но что, если мы рискнём перейти на сверхсветовую скорость в пределах планеты?
— В пределах абсолютно любой планеты это делать рискованно, и особенно в пределах планет с таким сильным электромагнитным полем как у Жадной Пасти. В лучшем случае корабль просто не сможет перейти на сверхсветовую скорость, в наихудшем — ССД корабля взорвётся.
— Что ж... Обсуждение прошло быстрее, чем я думала. И у нас снова ничего нет. Исключая уж совсем фантастические идеи.
— Не будет лишним высказать и их, капитан. Возможно, я смогу сделать их менее фантастическими и даже вполне реальными.
Шепард усмехнулась.
— Не думаю, что это возможно, СУЗИ. У меня была мысль... Что, если бы мы могли как-нибудь изменить полярность электромагнитного поля планеты, чтобы все тела в её пределах не притягивались, а отталкивались? Нам бы даже ничего делать не пришлось, корабль взлетел бы без запуска двигателей.
— Даже если это было бы возможно, то в случае изменения полярности Жадной Пасти произойдёт парадокс, и она, выпустив огромное количество энергии и мгновенно испарив при этом всё, что находится рядом, превратится в белую дыру. Нам бы за такое дали галактическую премию за вклад в науку, но, боюсь, посмертно.
Шепард вздохнула и провела рукой по консоли. Голограмма планеты закрутилась вокруг своей оси.
— Жадная Пасть сама по себе представляет научный интерес, — продолжила СУЗИ. — Очень малое количество планет имеют столь мощное электромагнитное поле при подобных соотношениях величины поля и массы. К тому же стоит заметить, что если бы абсолютно любой корабль не терпел крушение при подлёте к планете, Жадная Пасть могла бы стать крупнейшим источником нулевого элемента в галактике.
— СУЗИ, тебе не тесно в пределах корабля? Никогда не думала о том, чтобы защитить докторскую?
— Мне воспринимать это как сарказм, капитан?
— Я абсолютно серьёзна.
— Я польщена столь высокой оценкой, но я всего лишь рассказываю информацию, загруженную в мои базы данных из открытого доступа, — я только добавляю к ней некоторые личные рассуждения. И по документам я являюсь обычным ВИ. Даже если галактическое сообщество после всего того, что случилось с гетами и теперь происходит со Жнецами, признает ИИ как полноправных граждан галактики, вряд ли нас допустят в науку на тех же правах, что и органиков, ведь аналитические способности ИИ гораздо выше, и органики просто не смогут с нами соперничать. Если нам и позволят участвовать в научно-исследовательской жизни галактики, то только максимум на правах помощников.
— Кстати, помощница… Сделать что-либо с планетой мы не можем, окей, это я понимаю. Но ведь никто нам не запрещает сделать что-либо со своим собственным кораблём. А если мы уменьшим массу «Нормандии»? Выбросим всё что не надо, уберём некоторые отсеки…
— Боюсь, Шепард, это не менее невозможно, чем поменять полярность планеты. «Нормандия» не является модульным кораблём, все помещения и системы спроектированы в ней без лишних элементов. Для избавления от некоторых отсеков придётся полностью убирать обшивку корабля, перестраивать всю архитектуру. Даже если мы сможем найти необходимые запчасти в других потерпевших крушение кораблях, то у нас нет необходимых инструментов. Также при уменьшении размеров «Нормандии» встанет вопрос о ёмкости двигателя, ведь «Цербер» спроектировал корабль настолько маленьким, насколько это вообще было возможно. Ещё меньший корабль с таким двигателем просто разорвёт на части.
— Но мысль была хорошая, — выдохнула Шепард.
— Вы высказали очень много хороших мыслей, капитан. Мне жаль, что мы не сможем осуществить ни одну из них.
Нажав пару кнопок на консоли, Шепард уменьшила размер голограммы планеты, подведя поближе к себе известные им данные. Её не покидало ощущение, что она что-то упускает, что ей просто не хватает ума и сообразительности, чтобы понять довольно-таки очевидную вещь. Что биквадратные уравнения мало чем отличаются от обычных квадратных, что Жадная Пасть не такая уж и жадная и вполне может выпустить их — надо лишь понять, как.
Услышав звук шагов, Шепард обернулась. В командный центр вошёл Гаррус с бутылочкой декстро-коктейля в руке.
— Чем заняты, девочки?
— Планируем нашу успешную научную карьеру. СУЗИ, думаю, я обсудила с тобой всё, что хотела. Оставь нас наедине.
— Так точно, капитан, — откликнулась ИИ и отключилась.
Шепард отошла от боевого терминала и села на пол, прислонившись спиной к ребристым перегородкам между консолями. Гаррус, не задавая никаких вопросов, подошёл к ней и сел рядом.
— Как ты? — спросил он тихим голосом.
— Всё вроде нормально.
— Рад это слышать.
Вот и поговорили.
Она ведь так и не осмелилась спросить его, сколько запасов турианской еды у него осталось. Гаррус ведь далеко не глуп, наверняка уже давно осознал реальное положение вещей и понимал не хуже неё самой или СУЗИ, что их шансы выбраться с планеты с каждым днём всё больше стремятся к нулю. Оценил ли он уже свои запасы? И, оценив, понял ли уже, что из всей команды он умрёт от голода первым?
Шепард не хотела хоронить его. И не хотела, чтобы он хоронил её. Уж лучше они вместе погибнут в битве, и рядом будут лежать в земле.
Она чувствовала на себе его полный отчаяния взгляд, видела краем глаза, как он нервно крутит бутылку с декстро-коктейлем в руках.
— Я не знаю, Гаррус, — тихо сказала она.
Турианец встрепенулся.
— Шепард, ты о чём?
— У каждого на корабле в глазах сейчас один и тот же вопрос. Сможем ли мы вообще выбраться с этой треклятой планеты? Я не могу ответить своей команде, что не знаю этого, не могу показать, что я сама не уверена в наших шансах. А потому хожу в этой маске ложной уверенности, которая уже словно бы начинает разъедать мне лицо, и мне тошно от самой себя… Но перед тобой надевать эту маску я не хочу. Я не знаю, Гаррус. Я не знаю.
Он поставил бутылку с декстро-коктейлем на пол и взял её за руку. Она слабо улыбнулась в ответ.
— Не буду скрывать, Шепард… Мне страшно. Мне не было так страшно, когда мы встретились лицом к лицу с Сареном или когда летели в логово Коллекционеров, не зная, вернёмся ли мы вообще… Но тогда ты вела нас за собой, бросала вызов любой опасности, и для страха просто не оставалось места. Знаешь, какое-то время ты казалась мне богиней, прямо как в верованиях азари.
— А что теперь? Ты наконец разглядел во мне обычную человеческую женщину и разочаровался?
— Нет, конечно. Ты обычная человеческая женщина, которая постоянно бросает вызовы опасностям галактического масштаба, что делает тебя круче любой богини.
Шепард добродушно усмехнулась. Такая характеристика не могла ей не льстить.
— Но дело в том, что… — Гаррус запнулся и перевёл взгляд на боевой терминал, на котором всё ещё была активирована голограмма Жадной Пасти. — В случае Сарена или Коллекционеров всё зависело от нас, от наших действий и от тех решений, которые мы примем. Сейчас же от нас мало что зависит, мы никак не сможем поменять условия, в которых оказались. Это и пугает меня больше всего. Я как солдат в окопе, который знает, что вот-вот нападёт вражеский отряд, но почему-то он всё не нападает, и с каждой секундой промедления я боюсь всё больше и больше. Но постепенно постоянно бояться надоедает, и страх отходит на второй план, становится фоном — но никуда не девается. Я ем, сплю, вожусь с оружием, болтаю с экипажем и смеюсь над шутками Веги, и вот этот мой страх всё время остаётся со мной, притаившийся где-то в глубине души.
— А чего конкретно ты боишься? Смерти?
Он вздохнул, прикрыл глаза, провёл рукой по лицу.
— Я боюсь того, что… Из-за того, что я застрял здесь, я не смогу помочь своему народу в борьбе со Жнецами. Я не смогу помочь всей галактике.
Шепард хмыкнула.
— Я сказал что-то не так?
— Да нет. Ты сказал всё правильно. Просто я уже успела забыть, что там, за слоем ядовитого тумана планеты, идёт галактическая война.
— Здесь и не о таком забудешь.
Она откинулась назад, запрокинула голову и закрыла глаза.
— Помнишь, как я в первые дни после крушения ушла исследовать планету в одиночку?
— Конечно, помню. Ты тогда никого не предупредила, не взяла меня с собой, и я даже волноваться начал… Но подумал, что, может, тебе нужно время и личное пространство, чтобы тщательно обдумать наше положение и что-нибудь придумать.
— Если это и было так, то только отчасти, — Шепард выдохнула, собираясь с мыслями. — Я тогда наткнулась на торговый корабль волусов. Знаешь, типовой такой. Он был даже довольно-таки целым. Я решила залезть внутрь, потому что вдруг там могло найтись что-то полезное для нас, мало ли… Но в итоге…
Она замолчала. К горлу подступила тошнота — такая же, как когда она заглянула в жилой отсек на волусовском корабле.
— В итоге что?
— Я нашла волусов, — Шепард сглотнула. — Ну, их трупы. Судя по устройству корабля, их должно было быть как минимум пять, но нашла я только трёх. Двое лежали на кроватях, и выглядели совсем как спящие. Третий же… Я думаю, когда остальные члены экипажа ушли на разведку и не вернулись, а двое скончались от голода и жажды, он решил высадить себе мозги. А так как внутреннее давление волусов необычайно высокое… Когда пуля повредила костюм, его тело просто взорвалось. Словно он мощную микробомбу проглотил.
Она закусила губу. Гаррус придвинулся ближе к ней, и она почувствовала, как их плечи соприкоснулись.
— За всё наше путешествие мы видели вещи и похуже.
— Я и не спорю, что видели. Но ты подумай, — она открыла глаза и выпрямилась, поворачиваясь к турианцу, — ты просто подумай, как много подобных сцен мы найдём, если повнимательнее прошерстим Жадную Пасть? Что-то мне кажется, не одну и не две. Насколько же многие из тех, кто упали сюда, отчаялись и решили, что лучше они уйдут на своих условиях, что лучше они выстрелят себе в голову, чем будут ждать спасения, которое никогда не придёт? Тогда откуда в таком случае мне, всем нам взять надежду на то, что мы сможем отсюда улететь?
Он взял её за руки и сжал их. Крепко-крепко.
— Да, я только что сказал тебе, что ужасно боюсь, — произнёс Гаррус, заглядывая ей в лицо. — Но у нас самый передовой корабль в галактике, у нас самая талантливая команда из всех возможных, но главное — у нас есть ты, Шепард. Я хочу верить, что ты и правда богиня в человеческом обличии, что ты сможешь перевернуть эту планетку с ног на голову, что ты вытащишь нас отсюда и покажешь всему Млечному Пути, как надо надирать задницы Жнецам. Я хочу в это верить и я верю. Не отчаивайся, прошу тебя.
Шепард почувствовала, как в уголках глаз защипало. Гаррус наклонился к ней, и они соприкоснулись лбами. Она почувствовала его горячее дыхание на своём лице.
— Спасибо, что ты у меня есть.