Врачи сказали, что у отца было какое-то заболевание, которое он запустил, и зрение к нему больше не вернется. Родители шумели до самого утра, не давали Мире спать (она в кой-то веки решила остаться на ночь дома), но этот шум был ей как бальзам на душу. Утром, выйдя на кухню, она к своему вещему удивлению обнаружила отца снова у телевизора, и так сильно разозлилась, что ушла в школу без завтрака.
После занятий Анна снова попыталась уговорить Миру пойти к Паулине, но та назвала ее дурой и убежала в поместье Герцогини, вся красная от гнева и негодования на целый мир. Фон Браун уже знал, что Герцогиня хочет учиться танцам, и явился сегодня в красивом костюме, как настоящий франт, да причесанный по последней моде, и до глубокого вечера они с Мирой разучивали прекрасные па, кружились под музыку, веселились, а его объемная фигура в движении и в самом деле не казалась неловкой и неуклюжей, как обычно. Мира не уставала восторгаться и щедро одаривала его комплиментами, почти забыв о том, как недружелюбен и несправедлив был окружающий мир.
Дни потянулись друг за другом, довольно спокойные и одинаковые. Месье де Сосисс объявил, что сошьет для герцогини платье, сама Мирабелла после школы или танцевала с фон Брауном, или училась этикету у Эллен и нежной Катрин; в школе она читала книги, принесенные из подвала поместья, игнорировала лезущих к ней одноколассниц, и вообще была такой спокойной и счастливой, что все бесились; а дата того самого Осеннего бала все приближалась и приближалась.
Как-то на уроке математики Мира вдруг с ужасом осознала, что до бала осталось всего три дня, а у нее так и не было кавалера. Эллен все это время пыталась намекнуть герцогине, что бал, который они устроят в поместье, гораздо важнее школьного, и не суть, пойдет ли Мира на мероприятие в школе, ведь она будет настоящей хозяйкой самого настоящего бала со своими друзьями; но глубоко в душе Мира понимала, что будет выглядеть жалко, если вместо танцев с настоящими людьми будет отплясывать с выдуманным де Колбасой и ожившим плюшевым медведем на одной ножке. Ей нужно было во что бы то ни стало попасть на Осенний бал, доказать себе, что она стоит чего-то и без магии — или почти без нее. Кроме того, она ведь поспорила с Моникой. Моника точно будет очень довольна, если Мира так и не появится, и ей будет совершенно наплевать, что у нее был «другой» бал. Да, совершенно точно. Ей нужно на школьный бал. Ей нужен кавалер.
На перемене Мира заперлась в туалете и достала гримуар. Оззи взглянул на заклинание, которое книга ей показала, и очень осуждающе вздохнул.
— Мирабелла…
— Замолчи, — огрызнулась на него Мира. — Мне твои лекции не интересны. Я сделаю, что считаю нужным.
— Позволь мне предупредить тебя…
— Отвали, — совсем грубо сказала Мира. Оззи обиделся и замолчал, даже спрыгнул с ее плеча на пол, а Мирабелла принялась читать заклинание:
— …И даже через годы, реки, города,
Мой милый Кевин, будешь любить ты лишь меня!
Казалось, что ничего не произошло, но Мирабелла не сомневалась в гримуаре. Она вышла из туалета, спокойно, как ни в чем не бывало, отправилась в поместье, но не стала выпускать Оззи из книги, чтобы он не рассказал друзьям, что она натворила. Нежная Катрин спросила, когда герцогиня желает провести планируемый бал. Мира назвала дату за день до Осеннего.
— Вы нашли, с кем пойти на школьный? — догадалась Эллен. — Вы уверены?
— Что за вопросы? Конечно, я уверена! — воскликнула Мира, очень взволнованная и разгоряченная. — Это будет лучший вечер в моей жизни!
— Кто же ваш кавалер?
— Ах… Не скажу, чтобы не сглазить! Мне кажется, я слышу голос месье де Сосисса на лестнице? Он принес мое платье на примерку! Катрин, вы мне поможете?
Платье, принесенное портным, было невероятно даже для магического мира. Оно было серебряное, воздушное, состояло из плотно прилегавшего к телу лифа и необъятного моря легких юбок, а на самых верхних были вышиты звезды и месяцы — почти так же, как на балдахине постели Мирабеллы. Мира примерила платье и просто утонула в том, какое оно было чудесное, сверкающее, волшебное!
— Ох, герцогиня, — Эллен мягко подозвала ее к себе. — Я знаю, что до мероприятия осталось совсем немного, но уверены ли вы? У вас такое бледное личико и глазки, может, стоит найти что-то поярче?
— Нет! Это именно то, что я хотела, — отрезала Мира, любуясь собой в зеркале.
— Но оно серое, и вы в нем тоже совсем серая! Вот если бы оно было, например, голубым, ваши глаза тоже казались бы голубыми…
— Я хочу серое.
— Боюсь, я вынуждена согласиться с Эллен, — осторожно начала нежная Катрин. — И этот фасон… Вы, безусловно, похожи на принцессу, но выглядит немного… нелепо… для такого платья нужны очень длинные ноги…
— Ну прости, что я не похожа на куклу Барби, — пожала плечами Мира. — Я хотела именно такое.
— Милая Мира, почему вы не хотите прислушаться к нам? — спросила Беатрис, положив руку на голое плечо Мирабеллы. — Мы желаем вам добра. Нужно попробовать другое платье. Просто попробовать.
— Нет, я хочу это.
Мира фыркнула, отвернулась, взглянула на себя в зеркало. В сером платье ее неровная кожа казалась болезненной, похожей на бумагу, глаза блеклыми, а волосы — вообще бесцветными, да и к тому же торчали во все стороны, как понатыканная в голову мочала. Она и сама видела, что выглядит плохо, и что из-за моря юбок кажется низкой, толстенькой и неказистой. Но осознание, что друзья были правы, только еще сильнее портило настроение. Она ведь так мечтала об этом платье! В голове все так чудесно выглядело! И здесь магия ей не помогла…
— Ну, подумаешь! Все равно я уродина. Это ни для кого не новость. Пойду так.
— Прошу, дайте нам шанс, — тихо попросила Эллен. — Мы сделаем вас самой красивой девочкой в мире…
— Я хочу, чтобы все видели, какая я уродина, — сама не понимая, почему, сказала Мира, стиснув зубы. — Я урод? Ну так что ж! Я все равно имею право на существование! Уродливые женщины тоже могут жить!
Она вдруг поняла, что чуть не плачет, а Эллен присела рядом и крепко, как мама, обняла ее. Беатрис злобно взглянула на де Соссиса, но тот виновато объяснил, что выполнял желание герцогини, делал все так, как она хотела, и вообще при чем тут он, целиком и полностью выдуманный персонаж. Мире от этого стало еще обиднее.
— Если хотите, мы еще можем отменить бал, — чувствуя, что герцогиня совсем расстроена, предложила нежная Катрин. — Не беда…
— Нет, бал состоится, — Мира нахмурилась, — он состоится, и я буду на нем в этом платье. Все поняли?
Друзья сокрушенно покивали головами.
У Мирабеллы было паршивое настроение. Она рано ушла из поместья и долго слонялась по городу, злясь на весь мир. Но стоило ей подойти к дому, как на душе запели птицы. У ворот стоял Кевин.
— Кевин! — воскликнула она, подбежав к нему. — Что ты здесь делаешь!
— О, Мира, — Кевин, кудрявый мальчишка с невероятными зелеными глазами, в которых любая могла утонуть, бросился ей навстречу. — Не знаю, в чем дело, но… Я никак не могу выбросить тебя из головы!
Мирабелла кокетливо улыбнулась.
— Что бы это значило!
— С самого обеда я могу думать только о тебе! Я пришел сюда сказать Анне, что ничего между нами больше нет, и попросить тебя… Мирабелла, пойдешь ли ты со мной на бал? Прошу тебя!
Мира была так счастлива, что чуть не сказала «да» сразу же, но решила немножко его помучить.
— Ну, не знаю… вообще-то, у меня уже есть кавалер на этот вечер…
— О, Мира! — Кевин побледнел и прижал руки к сердцу. — Я тебя прошу! Если ты мне откажешь, мне кажется, я умру! Мое сердце не выдержит! Я схожу от тебя с ума!
Мира захихикала.
— А как же Анна?
— Да кому он нужна! Мирабелла, я люблю тебя, люблю тебя так сильно, что жизнь готов за тебя отдать! Со мной еще никогда такого не было! Мира, ты… ты… ты вся моя жизнь!
Мира с улыбкой шагнула к нему и прижалась к его телу. Кевин обхватил ее руками, так горячо, так крепко, что ее сердечко затрепетало, а к глазам подбежали слезы счастья. Да, вот оно. Это та самая любовь, что царит между Беатрис и Доменико. Кевин обожает ее. Кевин жизнь отдаст за нее. Теперь она будет по-настоящему счастлива! Вот теперь начнется ее настоящая жизнь!
— Я согласна. Я пойду с тобой.
Кевин был так счастлив, что даже заплакал.
Мира опасалась, что мама может увидеть, как она обнимается с мальчиком, поэтому отправила Кевина поскорее домой, а сама убежала к себе. Шести еще не было, поэтому мама не стала ругаться, а вот за ошибки в домашнем задании Мира получила сполна, но совершенно не обратила внимания на крики и шлепки, настолько она была счастлива. Наконец-то Кевин, которого она любила еще с первого класса, принадлежит ей! Наконец-то он понял, кто на самом деле достоин любви, и бросил свою дуру Анну! Какой счастливый день! Как все прекрасно! Кевин — это все, что ей нужно от жизни!
В тот день Мирабелла впервые не подсматривала за Анной и не разговаривала с Оззи перед сном, даже не просыпалась из-за шумных родителей, а лишь спокойно спала в своей постели, и видела сладкие сны о своей любви.
Утром Кевин ждал ее, чтобы проводить до школы. Он нес ее портфель и по пути рассказывал, как она прекрасна, как хороша, как он ее любит, и как все это время был слеп. На уроках он сел за соседнюю парту и все время смотрел на нее, улыбаясь. Одноклассники были крайне этим удивлены, но сильный Кевин наподдал всем, кто проявлял излишнее любопытство. За обедом он был с ней. Была ли Анна в тот день на уроках, Мира не заметила.
После занятий Кевин попросил разрешить ему проводить ее до дома, но Мире пришлось признаться, что домой она не идет. Кевин сказал, что пойдет за ней, куда бы Мира ни собиралась. Она ответила, что это, конечно, очень мило, но она на такое не подписывалась. Кевин был убит этой новостью, но Мирабелла приказала ему идти домой, и он поплелся, не в силах отказать ей. Мирабелла была счастливее, чем когда бы то ни было прежде.
На следующий день в поместье Герцогини состоялся бал.
По такому случаю Мира даже выпустила Оззи из книги. Тот смотрел на нее весьма осуждающим взглядом, но Мира была так ослеплена красотой торжества, что не замечала этого. Она надела свое новое платье, убрала красиво волосы, украсила себя самыми красивыми алмазами, какие только смогла найти в шкатулках, и вышла в зал торжеств, дрожа от восторга. Все происходящее она воспринимала как репетицию завтрашнего мероприятия. Да, завтра все будет точно так же, только лучше, ведь рядом с ней будет Кевин, а в толпе будет Моника с ее уродливым рылом, и она будет такой злой, такой злой! Она заплачет, наверняка заплачет, да даже заревет, а Мира будет смеяться над ней и показывать пальцем! Да, так все и будет!
Те же люди, что вчера говорили ей о неудачном выборе платья, сегодня делали ей комплименты, и лишь Эллен отмолчалась, а в глазах ее, самых добрых на свете глазах, Мира увидела страх и печаль.
Зал был полон народу, и многих из гостей Мирабелла не знала. Барон фон Браун разъяснил ей, что это ее сны — персонажи, которых Мира придумала мимолетно и тут же забыла, и что Оззи создал их за несколько недель до бала. Все незнакомцы были с ней очень учтивы и милы, поэтому Мира не была против их присутствия, и даже простила Оззи за то, что он смел что-то там вякать против ее решений. В качестве примирения, она повязала коту на шею красивый кошачий галстук, который нашла в зоомагазине, и они договорились снова быть друзьями, и даже обнялись. Заиграла музыка, Мира схватила незнакомого юношу и пустилась в пляс, двигаясь неловко из-за пышного платья, спотыкаясь и оступаясь, но не замечая ничего из этого. Она была абсолютно ослеплена счастьем.
После танца были вкуснейшие закуски и пьянящий горький лимонад, затем снова танцы, выступление заграничной певицы, и все было так замечательно, так прекрасно, что Мира едва могла поверить в свое счастье, но все равно не упускала из головы тот факт, что завтра будет гораздо лучше. Она станцевала с бароном фон Брауном, с виконтом де Рококо, с месье де Соссисом, и упала на тахту, задыхаясь от усталости. Гости шумели, смеялись, звенели бокалами. От опьянения и счастья болела голова.
Вдруг, в середине танца, распахнулась дверь в зал. Мира подумала, что кто-то из гостей запоздал, и поднялась, чтобы поприветствовать их, но сразу же поняла, что это были не простые гости.
В дверях стояла девочка ее лет, со светлыми, почти белыми волосами, и одета она была совсем не для бала: в невнятного цвета длинную юбку и свитер, скрывавший фигурку. А за ее спиной, занимая весь дверной проем, находилось что-то неясное, светящееся, вроде огромного огонька, но если присмотреться, можно было различить в этом свете тело, одежды и птичьи крылья, раскинувшиеся в стороны. У Миры перехватило дыхание. Это был настоящий ангел!
— Святая инквизиция! — воскликнула девочка, входя в зал. — Мы явились сюда, чтобы убить ведьму, прочитавшую заклинание приворота!
Мирабелла в ужасе вжалась в тахту. Они пришли за ней.
— О нет, нет, — зашептала она почти совсем беззвучно. — Господь пришел покарать меня… Господь пришел меня покарать… Мама была права…
— Кто из вас? — требовательно спросила девочка, оглядывая испуганную толпу гостей. — Выдайте ведьму!
— Алиса, — нечеловеческим голосом произнес ангел, оставшийся за пределами комнаты, — ищи ребенка, Алиса. Она здесь единственная не взрослая.
Маленький инквизитор по имени Алиса прошла в комнату, внимательно оглядывая собравшихся. Мира хотела воспользоваться свободной минуткой и убежать, но не успела, совсем запутавшись в своем платье, а подняв глаза вскрикнула — Алиса уже стояла перед ней.
— Вот ты где, злодейка-ведьма! Ты обвиняешься в том, что заставляешь страдать невинную душу ради своих честолюбивых помыслов!
Мира не сдержала слез, хотя она почти этого не замечала.
— Не надо! Я просто хотела пойти на бал! Не надо, не обвиняйте меня!
Девочка-инквизитор достала из-под своего огромного свитера книгу, совершенно такую же, как гримуар Миры, и открыла ее, собираясь, видимо, прочитать заклинание. Мира представила, что с ней теперь сделают, и бросилась к друзьям.
— Умоляю!..
Друзья в ужасе попятились от нее.
— Любовная магия! — всплеснула руками нежная Катрин. — Как ужасно! Вы натворили столько зла!
— Как же вы могли… — потянула Беатрис. — Вы должны быть наказаны. Из-за вас страдает не только юноша, но и та девушка, которую он мог любить до ваших чар…
— Это ужасный поступок, — покачал головой фон Браун. — Мне казалось, что вы не опуститесь до… до такого!.. Любовная магия!..
И даже шут Тиль отвернулся от Миры, показывая ей, что не станет защищать Герцогиню. Все друзья знали, что такое приворот, понимали, что Мирабелла обрекла юношу на ужасные душевные муки, и не желали защищать ее от наказания. Даже Оззи лишь угрюмо смотрел на нее, качая своей головой, ведь он пытался предупредить ее. Мире не от кого было ждать защиты. Мира была совсем одна, лицом к лицу с вердиктом, который настиг ее в самый счастливые момент ее жизни.
— За ваш проступок, — громко провозгласила Алиса, — вы приговариваетесь к смерти! В адском огне!
Мире казалось, что она умрет от стыда и отчаяния раньше, чем Алиса прочтет заклинание; но вдруг между нею и инквизитором выросла стройная фигура леди Эллен.
— Это безумие! — воскликнула Эллен, дрожа от праведного гнева. — Даже если Мира поступила плохо, с чем я не спорю, все же ваше наказание не сопоставимо с проступком! Смерть за приворот! И потом… кто дал вам право судить? Я не позволю вам убить маленькую девочку просто так, на месте, без шанса на искупление!
— Сам Господь Бог помазал меня на то, чтобы творить добрые дела! — самовлюбленно воскликнула Алиса, и в ее глазах было столько огня, что Мира могла бы сгореть и под ее взглядом. — Я защищаю справедливость! Я наделена исключительным и неотъемлемым правом наказывать ведьм, ведь мои помыслы чисты и…
Мира ее не дослушала. Она почувствовала в Эллен единственную опору и бросилась к ней, обняла со спины за пояс и выглянула из-за ее тела на Алису. Что-то в этой девочке вдруг показалось ей странным…
— Не стой между нами! — крикнула Алиса Эллен, нахмурившись. — Разве не очевидно? Я пришла с ангелом!
«С ангелом, верно, — подумала Мирабелла. — Но почему этот ангел стоит за порогом?».
Алиса подняла книгу и начала читать заклинание, а Мира вдруг осознала, что именно в этой девочке было не так. Ее гримуар. Книга, обтянутая человеческой кожей. В руках инквизитора. И даже не это главное — Мира с удивлением обнаружила, что лицо на книге было злое. Такое же, как и у нее.
— Стой! — закричала Мирабелла. — Оззи, гримуар!
Оззи был вынужден против своей воли подчиниться владелице и принести Мире книгу; та быстро окинула ее взглядом и обнаружила, что лицо на книге Алисы было гораздо, гораздо злее, чем ее, а ведь это именно она была преступницей.
— Ты не имеешь права меня судить! — крикнула Мирабелла. — Ведь твоя магия еще более злобная, чем моя! Взгляни на свою книгу!
Алиса прервала заклинание, растерянно посмотрела на обложку, и ее лицо перекосило от гнева.
— Замолчи, мерзкая тварь, — прошептала она Мирабелле. — Я убью тебя, убью во славу Господа, мерзкая свинья…
Мира вышла из-за спины Эллен, набрала в легкие побольше воздуха и провозгласила:
— Именем Герцогини Миры, ты обвиняешься в убийствах людей и других злодеяниях! Свидетелем твоих преступлений является гримуар в твоих руках, и я, властью данной мне короной Герцогини, приговариваю тебя к сме… — она осеклась, поняв, что так будет ничем не лучше Алисы, — к лишению тебя магических сил!
— Да… да как ты посмела! — Алиса едва не лишилась дара речи и совершенно позабыла о своей роли инквизитора в этом конфликте. — Я вырву тебе твой грязный язык! Я порву тебя на куски и заставлю тебя ими питаться! «Как демона, как вора проклинаю…».
— Мушкетеры! — воскликнула Эллен и выпустила в Алису дротик из невесть откуда взявшегося арбалета. — На защиту Герцогини! Все на защиту Герцогини!
Болт пролетел мимо, но достаточно напугал девочку-инквизитора, чтобы та прервала чтение. Мирабелла успела удивиться тому, что ангел все это время лишь молча наблюдал за происходящим, так и не переступив порог, как в зал, прямо сквозь ангела, ворвались ее мушкетеры. Сама Мира отдала волшебную книгу Оззи и бросилась на Алису, рассудив, что магией гримуар не отобрать. Здесь нужна грубая сила. А Алиса казалась хилой девочкой, гораздо более хилой, чем Мирабелла.
Алиса от неожиданности выронила свой гримуар, но скоро сориентировалась и вцепилась в волосы Миры, яростно заорав во весь свой детский голос. Девочки повалились на пол, и Мира принялась кусаться и царапаться, изо всех сил стараясь причинить сопернице боль, отчасти выливая на нее всю ту ненависть, что накопилась в ней за годы унижения другими детьми. Алисе удалось перевернуть Миру и больно ударить ее головой о тахту, но та даже не заметила, и впилась зубами в руку Алисы так, что ощутила соленый вкус крови на языке. Мушкетеры стояли вокруг, не зная, что им делать, ведь взрослые мужики как-то не решались ударить маленькую девочку.
— Достаточно! — крикнула Эллен, и Мирабелла увидела, что она держит гримуар Алисы в руках. — Хватит, Мира! Оставьте ее!
Мира покорно остановилась, но все еще держала бившуюся и изливавшую потоки сквернословия соперницу за запясться.
— Тоже мне, инквизиторша! — воскликнула злобно Мира. — Сколько зла ты натворила? Скольких людей убила?
— Во имя Господа!
— Ты же убивала людей!
— Плохих людей!
— А судьи кто?
— Господь бог!
— Ты, что ли, у нас Господь?
Алиса заорала нечеловеческим голосом и принялась кусать Миру с остервенением собаки. Мушкетеры, наконец, нашли себе дело, оторвали ее от герцогини, схватили по рукам и ногам и подняли над землей. Мира мгновение тряслась, глядя на этот ужас, а потом ее вдруг осенило:
— Подожди, Алиса! Мы с тобой вместе ходили в церковную школу! А потом твоя мама приходила и говорила, что ты пропала без вести! Где ты была все это время?
— Я смешаю тебя с говном, мерзкая тварь! Уродина! Сука! Я вырву твои грязные серые моргала и запихаю тебе в задницу! Поняла? Я найду тебя, тварь, найду и превращу в фарш!
В Алисе было столько зла и агрессии, что Мирабелле даже стало страшно. Она вспомнила ее, и вспомнила милой и доброй девочкой, которую все в церковной школе очень любили, а святой отец даже ставил другим девочкам в пример. Но что же произошло потом? Почему Алиса вдруг сбежала из дома, и как она стала… вот такой?
— Что с этим делать? — спросила Эллен, державшая в руках гримуар Алисы. Мира взглянула на книгу и вздохнула:
— Без понятия. Оззи?
— Давай оставим его в библиотеке, — предложил Оззи. — Больше мне ничего в голову не приходит. А уничтожать нельзя, это же кладезь знаний…
— Я убью тебя, тварь, найду тебя и убью, собственными руками, — орала Алиса, и четверо взрослых мужчин едва могли ее удержать. Мира взглянула на дверь — ангел все еще был там.
— Почему оно ничего не делает? — закономерно спросила Мирабелла. — Ведь мы делаем Алисе больно. Ему все равно?
— Полагаю, поскольку она не справилась с такой маленькой волшебницей, инквизиция больше не заинтересована в ней, — спокойно ответил Оззи. — Убей эту вошь, Мира. Убей ее, как она хотела убить тебя. Она не человек больше, после инквизиции в ней не осталось ничего человеческого.
Мира взглянула на искаженное злостью лицо Алисы, подошла к ней, взяла руками за светлую голову.
— Нет, я ее не убью. Она ведь попросту не в себе, не в своем уме! Алиса, ты меня не помнишь? Мы дружили в церковной школе! Кто обидел тебя так сильно? Тебе сделали больно? Тебе станет легче, если ты выговоришься, мы все сможем решить! Я хочу тебе помочь!
Алиса посмотрела на нее, и Мира вдруг поняла, что перед ней действительно был не человек. Кукла, набитая злобой вместо ваты.
— Пошла на, — Мирабелла покраснела, услышав очень грубое слово в ее речах. — Исчезнуть, как ветер, желаю я…
Мира вздохнула и спокойно позволила Алисе закончить заклинание. Девочка-инквизитор телепортировалась куда-то, а сама Мирабелла без сил упала на колени, окруженная бесконечными юбками подпорченного платьем. Сияющий ангел пересек порог.
— Организация недооценила вас, — нечеловеческим голосом сказал он. — В вас огромный потенциал, Ми-ра-бел-ла, и невероятная жажда справедливости. Организация хочет…
— А я хочу, чтобы вы ушли, — скрестив руки на груди, сказала Мира. — Ваша организация мне не интересна. Я не хочу быть судьей. Я не должна судить…
— Так много гримуаров есть на свете, и так много владельцев используют их во зло, милое дитя. Неужели вы не желаете наставить их на путь истинный? Допустите, чтобы магия была использована ради корысти и честолюбия рук человеческих?
— Наставить на путь истинный? Алиса хотела, чтобы я умерла!
— Инквизитор сам выбирает наказание. Она была плохим инквизитором. Вы будете отличным. Вы будете справедливой и доброй.
Мира посмотрела на книгу в руках Эллен. Лицо было таким злым, почти яростным… Она явно уничтожила не одну волшебницу, и справедливая Инквизиция не остановила ее до тех пор, пока в дело не вмешалась Мирабелла, сама будучи преступницей?
— Глупость. Убирайся вон, — строго сказала она. — Ты не имеешь к справедливости никакого отношения.
— Сам Господь создал нас…
Мира закрыла глаза и по памяти начала читать заклинание неудачи, насланное ею на Паулину. Ангел вздрогнул и исчез в яркой вспышке света.
Все молчали. Мира окинула друзей взглядом, остановилась на Эллен, и улыбнулась ей.
— Спасибо… ты единственная за меня вступилась. Я тебя люблю.
— Я тоже люблю вас, тыковка, — лицо Эллен осветилось нежностью. — Но я все равно считаю, что вы поступили отвратительно. Ваше поведение не может быть оправдано ничем. Вы сделали очень больно Кевину и Анне.
Эллен была достаточно проницательной, чтобы догадаться, кого Мира заколдовала. Та вздохнула, встала, оглядела свое платье и произнесла:
— Я очень сожалею. Я обязательно найду способ расколдовать его и вернуть все на круги своя. Спасибо, что веришь в меня, Эллен. Я никогда этого не забуду.
Поднявшись на цыпочки, она поцеловала Эллен в щеку, взяла свой гримуар в руки и поспешила с бала прочь. Нежная Катрин и барон фон Браун пошли за ней, что-то говорили, но Мира не хотела их слушать. Она чувствовала, что они предали ее. Чувствовала, что если бы они были настоящими ее друзьями, то несмотря ни на что они бы точно ее защитили, как это сделала Эллен. И видеть их Мира больше не желала.
Никогда больше.