— Начинайте.
— Ай! Ну хорошо, хорошо, ладно! Только отпустите меня, а то сейчас руки переломите. Не буду я вырываться! Ай-ай-ай!
Цзян Чэн поморщился и снова спрятался за колонной в Храме Предков ордена Лань, где сейчас его шисюн и Второй Нефрит отбывали наказание за вчерашнюю вылазку. Небо, ну зачем же так кричать и позориться… Голова и так болела, а возгласы Вэй Усяня лучше не делали. Странно… Вина вчера вроде было немного, один кувшин на троих это ужасно мало, так почему же так плохо? Либо напиток оказался всё же слишком крепким, либо сказывался стыд за шисюна, который даже заслуженное наказание принять спокойно не может.
— Поразительно, — Не Хуайсан, стоявший рядом и во все глаза наблюдавший за процессом, изумлённо выдохнул. — Это какой же выдержкой надо обладать, чтобы добровольно принять наказание да ещё и с таким непоколебимым спокойствием.
— Ты, кажется, сам вчера говорил, что Лань Ванцзи на такое способен, — заметил Цзян Чэн, лишь на мгновение переведя взгляд на юношу. Тот в ответ нетерпеливо мотнул головой.
— Говорить-то я говорил. Но это не меняет того, что сам бы я так не смог.
Ваньинь не ответил и перевёл взгляд обратно на наказуемых. Вэй Усянь всё ещё дёргался от каждого удара, явно пытаясь их смягчить, но в итоге только подcтавляясь самыми болезненными местами и тихонько подвывая через плотно сжатые губы. Стоящий на коленях рядом Лань Ванцзи же представлял собой полную его противоположность: ни лишнего движения, ни лишнего звука, словно не по его спине проходятся ударами ферул. Цзян Чэн невольно словил себя на мысли о том, что почти готов восхититься этой выдержкой. Сам он не был уверен в том, что так же непоколебимо снёс бы подобное наказание. Точнее, он бы изо всех сил старался. Но вряд ли так же твёрдо встал бы потом на ноги и такой же ровной походкой удалился.
— Ладно, пойдём забирать это недоразумение, — уже когда адепты Лань покинули Храм Предков, Цзян Чэн со вздохом кивнул на оставшегося всё там же Вэй Ина и вышел из-за колонны, сразу же направляясь к многострадальному шисюну — Ваньинь его таковым не считал, ведь сам нарвался, но выглядел он сейчас и в самом деле как великий мученик.
— А-Чэн, это нечестно! — тут же законючил Вэй Усянь, стоило шиди оказаться рядом. — Надо мной тут издеваются, а ты даже не заступишься за дорогого шисюна!
— Ерунду не говори. Как ты себе это представляешь? — фыркул Цзян Чэн, опускаясь на колено рядом. Его даже в Пристани матушка не слушала, если дело всё же доходило до наказаний, как бы он здесь смог «заступиться»? Где-где, а в Облачных Глубинах оба они находились в абсолютно одинаковых условиях.
Цзян Чэн взглядом прошёлся по всё ещё лежащему на полу изображая мученика шисюну в попытке оценить реальный ущерб. Вряд ли, конечно, наказания были рассчитаны на то, чтобы потом ученики получали серьёзные травмы, да и Лань Ванцзи, получивший на полсотни ударов больше, выглядел вполне себе дееспособным, покидая Храм Предков. Хотя… Если совсем честно, Цзян Чэн бы уже ничему не удивился. Тем более после того, как за последовавшим прикосновением к чужой спине последовало сдавленное шипение. Ваньинь мгновенно отдёрнул руку, чтобы не делать хуже.
— Очень больно?
— А ты как думаешь? — Вэй Ин бросил на шиди обречённый взгляд исподлобья, но всё же выпрямился, садясь на колени относительно ровно и морщась от боли в спине. — В следующий раз надо будет быть аккуратнее. Отвратительное ощущение, не хочу повторять.
Цзян Чэн обречённо закатил глаза. Вэй Усянь не изменял себе: вместо того, чтобы сделать выводы и больше никуда не соваться, он сделал выводы и решил соваться поосторожнее. Впрочем, ничего удивительного.
— У меня с собой есть мазь, она должна помочь, — подал голос Не Хуайсан, высовываясь из-за веера. — Может, боль сразу и до конца не уймёт, но ушибы пройдут быстрее.
— Не-сюн, ты чудо! Буду тебе очень благодарен! — глаза Вэй Усяня засветились от восторга. Цзян Чэн удивлённо вскинул брови и глянул на наследника ордена Не.
— Мне интересно, есть такие вещи, которых у тебя нет? — вопрос был вполне резонный. За то непродолжительное время, что они были знакомы, сложилось впечатление, что в сундуке Не Хуайсана, с которым он приехал на учёбу, было всё: от расписных вееров, с которыми юноша не расставался, и до книг не вполне приличного содержания, в Гусу явно запрещённых сразу по нескольким пунктам. Теперь вот и мазь исцеляющая нашлась.
— Ну… Когда ездишь на учёбу сюда уже несколько лет подряд, знаешь, чего ждать. И заранее готовишься ко всякому, — Не Хуайсан неловко пожал плечами и снова спрятался за веером. Цзян Чэн ничего не ответил и повернулся обратно к шисюну.
— Вставай давай. Пойдём тебя лечить, раз уж к тебе такое сострадание проявляют, — он уже приготовился встать, как в подол его одеяний с удивительной для пострадавшего силой вцепились.
— Стой. Посмотри на меня, как я в таком состоянии пойду? — в этот момент Вэй Ин больше всего походил на капризного ребёнка. С той только разницей, что дети явно будут поменьше размерами. Такой взгляд значить мог только одно.
— Что ты мне, на руках тебя нести предлагаешь? — Цзян Чэн старался заставить свой голос звучать как можно категоричнее, однако получалось плохо. Вэй Ин, кажется, только этого и ждал: кивнул он с полной уверенностью в том, что его послушают и согласятся. Даже взгляд постарался как можно жалостливее изобразить. Однако даже если Цзян Чэн и понимал, что на эту уловку он уже давно попался, не создать хотя бы иллюзию несогласия он не мог: — Просто признай, что тебе лень идти самому.
— Какой ты бессердечный! — всё ещё до невозможного наигранно возмутился Вэй Ин. — Я раненый, а ты даже не хочешь руку помощи мне протянуть!
Цзян Чэн тяжело вздохнул и всё же встал, отцепляя от себя шисюна. Но только затем, чтобы в это же мгновение повернуться к нему спиной, сложив руки сзади, и чуть присесть, позволяя шисюну взобраться на себя.
— Залезай уже, раненый. Кому угодно голову задуришь, — однако даже такое не вполне лестное замечание отразилось в чужом голосе смехом и яркой улыбкой на губах.
Вэй Усянь забрался на него вполне резво для раненого и сразу прижался близко-близко, а за шею обнял, пожалуй, даже слишком откровенно. Но Цзян Чэну, на самом деле, было уже почти всё равно. Сейчас у них в любом случае есть оправдание для такой близости — и Не Хуайсан, который тоже вставит словцо в защиту, если потребуется. А по окутывающему буквально со всех сторон теплу родного тела и совсем привычной тяжести — дома часто приходилось таскать шисюна на спине — Цзян Чэн уже успел соскучиться.
***
До их комнаты Цзян Чэн дошёл уже только вдвоём с Не Хуайсаном. Встреченный ими по дороге Лань Сичень, первый наследник ордена, видно, проникся сочувствием к пострадавшему Вэй Усяню и любезно предложил ему воспользоваться холодным источником, который, по его словам, помог бы ранам и ушибам зажить быстрее. Вэй Ин, конечно, решил воспользоваться подвенувшейся возможностью немедленно, предварительно поблагодарив Первого Нефрита за наводку.
Цзян Чэн за шисюном не пошёл, а он и не уговаривал — да и вообще скрылся в указанном ему направлении с удивительной прытью для человека, который только что жаловался на состояние, которое не позволяло идти самостоятельно. Впрочем, Ваньиня это не так уж и волновало: о том, что Вэй Ин любит скинуть свои дела на других, он знал, а возможность облегчить последствия наказания и в самом деле упускать не стоило. Примерно с такими мыслями он переступил порог их с шисюном комнаты, куда следом шагнул и Не Хуайсан.
— Начнём с истории или с классификации нечисти? — первым, за что Цзян Чэн взялся, были собственные записи с и в самом деле нудных, но всё же иногда и полезных лекций Лань Циженя, к которым он вчера вечером так и не притронулся, пока они в напряжении ожидали возвращения Вэй Усяня, хотя и планировал. В конце концов, они приехали на учёбу, надо было хоть немного времени и ей уделять. Однако, стоило Цзян Чэну обернуться, как он встретился взглядом с полной растерянностью и явным нежеланием это самое время уделять чему-то относительно нужному на чужом лице.
— А может, попозже? — Не Хуайсан с опаской покосился сначала на Цзян Чэна, потом на исписанные листы в его руках. — Ты, кажется, говорил, что голова болит…
— Прошло, — коротко ответил Ваньинь, чувствуя, как постепенно снова начинает раздражаться. Бумага с не очень ровно, но вполне аккуратно начертанными иероглифами легла на низкий столик в центре комнаты. За ней последовало несколько книжек, взятых накануне в библиотеке Облачных Глубин. — Когда «попозже»? Завтра, когда учитель Лань проверочную даст? Не думаю, что у тебя будет много времени запомнить хоть что-то за фэнь до того, как он задания диктовать начнёт.
— Но мы… Мы можем подождать Вэй-сюна, — с новым найденным решением проблемы у Хуайсана, кажется, даже глаза загорелись. — Нельзя же одним начинать. Это как-то… Невежливо?
— Если ты думаешь, что Вэй Ин обидится, то сильно ошибаешься. Тем более, ещё неизвестно, когда он соизволит вернуться, — Цзян Чэн тяжело вздохнул и опустился за стол. Нет, сегодня он точно не поддастся на уговоры и подготовится так, как нужно. Лежавшая на самом верху небольшой стопки книжка тут же оказалась в руках, вполне красноречиво своим видом подтверждая это намерение. — Ты как хочешь, а я не хочу потом краснеть, объясняясь перед Лань Циженем. Итак из-за ваших ночных посиделок уже несколько дней в книги не заглядывал. Но подсказывать тебе я завтра не буду, так и знай.
Цзян Чэн постарался сделать максимально заинтересованный книгой вид, однако краем глаза всё же наблюдал за Не Хуайсаном, на лице которого явно читалось сомнение. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять: последняя фраза сработала как надо, и убедить его всё же удалось, пусть пока он и колеблется. Приём, может, и не совсем честный, но главным было то, что он работал — и работал на благо.
— А, ладно, хорошо, — мучение, с которым это решение ему далось, удивительно ясно отразилось на лице Хуайсана, когда он всё же плюхнулся за стол напротив. Губы Цзян Чэна тронула почти незаметная усмешка, и он отложил книгу в сторону, теперь внимательно глядя на юношу перед собой.
— Тогда я повторю вопрос. С чего начнём? — не то чтобы Цзян Чэну самому хотелось возиться ещё с кем-то, заставляя хоть что-то учить. Но ведь это ему потом придётся слушать нытьё по поводу плохих результатов и очередного наказания. Это Вэй Ин всегда найдёт, как ответить так, чтобы непонятно было, слушал он учителя или нет. Такой способности у Не Хуайсана до этого момента не наблюдалось: либо её не было, либо тот отчаянно не хотел её показывать.
— Давай с нечисти, — выдохнул наконец юноша после долгого раздумья. Вид у него был обречённого едва ли не насмерть, но всё же смирившегося со своей участью человека. Это радовало: значит, хоть на какую-то работу он был настроен. — С ней у меня получше, кажется… А вот с историей вообще всё плохо. Я даже имена, касающиеся своего ордена, не все помню, а тут сразу все… С ума сойти можно!
— Тогда начинаем с истории, — Цзян Чэн с невозмутимым видом отложил в сторону все ненужные пока записи и придвинул ближе те, что касались истории заклинательского мира. Основание орденов, самые влиятельные люди в истории каждого, годы и причины расцвета и упадка — тут было всё, что нужно знать будущему главе ордена да и простому заклинателю, который планирует добиться определённых вершин, возможно, даже больше. Однако, когда Ваньинь поднял взгляд на Хуайсана, то в его широко распахнутых глазах увидел, кажется, всю скорбь мира. Тот был настолько удивлён этим решением, что, кажется, даже потерял на мгновение дар речи. Цзян Чэн тяжело вздохнул. А это ведь они ещё даже не начали…
— Не смотри на меня так. Лучше начинать с того, что знаешь плохо, чтобы было больше времени на то, чтобы запомнить. А потом быстро пройдёмся по тому, что уже хорошо известно.
— Но… — Хуайсан, вероятно, хотел возразить, но Цзян Чэн его прервал: если они продолжат эти никому не нужные пререкания, у него точно сдадут нервы, и тогда уже точно будет не до учёбы.
— Не «нокай». Быстрее начнём, быстрее закончим. Тебе же не хочется потом провал на проверочной отрабатывать, переписывая правила?
Хуайсан не ответил, но по нему было видно: не хочет. Пришлось ему взять себя в руки и, не без вздохов, приняться за зубрёжку множества имён и событий. Время от времени Цзян Чэн встревал в процесс и поправлял ошибки, но в целом дело шло не так плохо, как рисовал Хуайсан — хотя энтузиазма в его глазах с течением времени всё равно не прибавилось.
Вэй Ин явился где-то через сяоши — с мокрыми волосами и одеждой, холодными руками и мелко дрожащим от этого телом, но до невозможного довольный. Цзян Чэну это с самого начала показалось странным. Не особо верилось, что холодный источник настолько хорошо справлялся с функцией целительства, что все ушибы разом прошли и перестали беспокоить. Что-то явно произошло или у самого источника, или по дороге назад. Впрочем, долго гадать не пришлось — Вэй Усянь, с грохотом усевшись за столом, сам принялся рассказывать.
— Вы ни за что не догадаетесь, кого я встретил у источника! — Цзян Чэн ещё не знал, кого, но этот «кто-то» ему уже заранее не нравился. Он не помнил ни одного человека в Облачных Глубинах, о котором Вэй Ин говорил бы с таким восторгом в голосе — и это по непонятной причине настораживало.
— И кого же? — а вот Не Хуайсана хоть какое-то оживление явно порадовало. В крайнем случае, про занятия он забыл тут же, и всё внимание сразу обратил на новоприбывшего. — Вэй-сюн, не томи.
— Что, вы даже предположить не хотите? — даже немного разочарованно произнёс Вэй Ин, переводя взгляд с одного юноши на другого. Цзян Чэн не сдержал порыв закатить глаза.
— Говори уже. Сам же сказал, что не догадаемся. Тем более, мы ещё не закончили готовиться, — взгляд на этом снова упал на Не Хуайсана, явно не очень-то радовавшегося тому, что Ваньиня не удалось так просто отвлечь. — А времени у нас до завтрашнего дня не так много.
— Ой, да успеете вы, — отмахнулся Вэй Ин. Себя он явно не включал в список тех, кто будет готовиться к проверочной. Однако на собственный вопрос он всё же ответил: — Ладно, так и быть, расскажу сам, раз вы такие безынициативные, — вид у него при этом был как у мудреца, который соизволил явиться глупым смертным и благосклонно поделиться знаниями. Впрочем, на долгое поддержание этого образа его не хватило. Уже через пару мгновений он не удержался и рассмеялся. — Хотя, в принципе, догадаться вы могли. Там Лань Чжань был. Видно, тоже после наказания пришёл помедитировать и исцелиться. Но знаете, что самое интересное? — Вэй Ин наклонился чуть ближе к ним и сделал максимально сосредоточенный вид. — Не-сюн, ты вчера был абсолютно прав.
— В смысле? — для самого юноши явно стало новостью то, что в чём-то он умудрился не ошибиться. Он задумчиво нахмурился и приложил сложенный веер к губам, мысленно прокручивая весь вчерашний день и вспоминая, что же такого он говорил.
— Я про нитку, — видя, что никто явно не понимают, к чему он всё это говорит, наконец пояснил Вэй Ин. Цзян Чэн почувствовал, как в груди что-то оборвалось, когда шисюн продолжил, приподняв руку так, словно кто-то из присутствующих мог что-то увидеть на его запястье: — У него точно такая же, я сегодня наконец разглядел. Странно, почему раньше не получалось… Может, он её просто специально прятал? А сегодня не в чем было. Да и моего появления он уж точно не ждал. Вы бы видели, как он от меня бегал, стоило мне подойти! Оказывается, даже Лань Чжань смущаться может.
Вэй Ин ещё что-то говорил, но Цзян Чэн уже не слушал, в упор глядя на шисюна и едва не прожигая в нём дыру испытующим взглядом. Руки, лежавшие на коленях, сильнее стиснули ткань одежд, беспощадно сминая её, но ему было всё равно. Он продолжал просто смотреть перед собой и сосредоточенно хмуриться, совсем не понимая, что чувствует сейчас, когда шисюн с таким восторгом говорит о ком-то, кто не является сестрой — потому что прежде он только о ней мог говорить с таким воодушевлением. Тогда это казалось правильным, иначе быть не могло, ведь а-цзе и в самом деле одна из самых замечательных людей, которые только существуют в мире, Цзян Чэн был с этим более чем согласен. Но сейчас… Сейчас хотелось поскорее закончить этот разговор.
Чувство было новым, непонятным, но от этого не менее неприятным. Кажется, что-то такое уже было в детстве — когда с любимыми щенками, о которых он так долго и ответственно заботился, пришлось расстаться. Но сейчас ведь ситуация была совсем другой — у него никто ничего не забирал, Вэй Ин сидел напротив, делился подробностями сегодняшней встречи, смеялся… Всё было как всегда. Но в грудной клетке всё равно что-то настойчиво рвалось от непонятно откуда вдруг взявшейся обиды — или чего-то очень похожего на неё. Почему они вообще начали говорить о Лань Ванцзи?
— Удивительно, — реплика Не Хуайсана, прервавшая монолог Вэй Усяня, вывела из задумчивости. Цзян Чэн постарался заставить уж слишком напряжённые руки разжать ткань одежд и начать снова прислушиваться к разговору. — Я же просто так предположил… Кто бы мог подумать, что вы и в самом деле родственными душами окажетесь. Вы же такие… Такие разные!
— Это точно, — Вэй Ин снова рассмеялся, а Цзян Чэн почувствовал себя ещё более неуютно. Кажется, этот разговор уже несколько фэнь как можно было закончить, так почему они продолжают? — Я не удивлюсь, если он именно из-за этого нить и прятал. Не мог смириться с тем, что его родственная душа не только жить умеет нескучно, но ещё и мужчиной является. Ты представь, какое это потрясение для него, праведника, было! Хотя я бы на его месте только радовался: представь, если бы ему кто-то такой же занудный попался, как и он сам? Это же помереть можно от скуки, не дожив и до двадцати! Так что ему, определённо, повезло.
— И… Что ты планируешь делать с этим дальше? — после этого совсем невинного вопроса Цзян Чэн наконец не выдержал. Молчать надоело, слушать весь этот бред про родственные души тоже. Зачем вообще про это разговаривать надо?
— Что планирует, тебя не касается. Его дело, сам должен решать, — оба юноши заметно дёрнулись, когда Цзян Чэн резко бросил эту фразу: то ли забыли, что он тоже есть в комнате, то ли испугались тона, которым это было произнесено. Возможно, и в самом деле вышло грубовато, но самого Ваньиня это как-то не особо волновало сейчас. — А с тобой мы ещё не закончили. До отбоя не так много времени, а мы и половину ещё не выучили. Ты как собираешься завтра проверочную писать?
— Цзян Чэн… Ты чего? — улыбка в одно мгновение исчезла с лица Вэй Ина, сменившись полным замешательством. Не Хуайсан от неожиданности выронил веер, но сейчас даже не пытался его поднять, во все глаза глядя на Ваньиня, впервые позволившего себе не сдержаться и повысить голос в его присутствии. От этих взглядов раздражение стало ещё более ощутимым.
— Что «чего»? — отрезал Цзян Чэн. — Нашли на что время тратить. Ну есть нитка и есть, что мусолить-то? Как будто без этого знания вы бы жили по-другому.
Он и сам не до конца понимал, что на него нашло. Они ведь ни о чём таком не говорили, да и явно сами не сильно серьёзно относились к предмету разговора. Но всё равно что-то во всём этом злило и заставляло желать скорее закончить эту форменную пытку. Даже собственные неровные и в высшей степени скучные записи казались сейчас более приятными глазу и слуху.
Вэй Ин ещё пару мгновений смотрел на него не моргая, но в какой-то момент глаза его загорелись, а потерянность на лице разом сменилась каким-то непонятным полувосторгом-полуудивлением.
— Да ну… Быть не может! — воскликнул он и тут же придвинулся к шиди, разглядывая его так, словно первый раз видит. — Вот чего точно не ждал. Ты ревнуешь, что ли?
Цзян Чэн почувствовал, как краска разом отлила от лица. Он несколько раз возмущённо хватанул ртом воздух, порываясь что-то сказать в оправдание, но так и не нашёл слов. Мысль о том, что да, пожалуй именно так кипящее в груди чувство и называлось, появилась и тут же исчезла. Нет, такого просто не могло быть. Вэй Ин же сам говорил, что ничего не изменится, что волноваться не о чем, что он всегда будет рядом… Так с чего ему вдруг вообще ревновать? Ну и что, что к настоящей родственной душе, которая явно будет получше, чем человек, у которого и своей нити нет? Это всё равно не повод!
— Что за бред? — слова нашлись далеко не сразу, однако звучали с не меньшим возмущением. — При чём здесь это? Я о вас, бездельниках, забочусь! Вам пора прекращать время на ерунду тратить, если не хотите потом…
— Ре-вну-ешь, — по слогам произнёс Вэй Ин, не дав шиди договорить. Его явно забавляло всё происходящее. Он вдруг оказался ещё ближе и обнял Цзян Чэна, не переставая при этом улыбаться. Всё ещё мокрые волосы соскользнули с плеч и намочили чужие одежды. — И даже не пытайся отнекиваться: у тебя на лице всё написано.
— Ничего не написано!.. — начал было Цзян Чэн, но его тут же прервал наконец стряхнувший оцепенение Не Хуайсан:
— Цзян-сюн, ты не обижайся… Но оно именно так и выглядит, — заметив, насколько злобный взгляд был брошен в его сторону, юноша спешно отклонился назад и замахал перед собой руками в примиряющем жесте. — Ты не думай, в этом ничего плохого, вполне себе нормальная реакция на…
— Вы двое… — непонятно, злило больше то, что эти двое так скоро спелись, или то, что во многом оба были правы, как бы ему ни не хотелось это признавать. Однако одного это не меняло: слушать дальше Цзян Чэн не собирался. Он наскоро выпутался из объятий шисюна и тут же вскочил на ноги, переводя испепеляющий взгляд с одного юноши на другого и чувствуя, как в груди всё отчётливее кипит злость на всех находящихся в комнате. — Я вам больше слова не скажу! И завтра тоже ничего не подскажу. Облажаетесь перед Лань Циженем — ваши проблемы.
Резкими движениями Цзян Чэн собрал со стола все свои записи и направился к двери из комнаты. Нет, он не собирался здесь оставаться и дальше — из принципа. Лучше в библиотеку пойдёт, больше пользы будет. Кажется, время ещё позволяет. Пусть сами разбираются, раз такие умные. А ему неплохо было бы побыть сейчас в одиночестве и тишине.
— Постой, не иди за ним, — уже выходя из комнаты, Цзян Чэн услышал за спиной голос шисюна. В нём уже не было насмешки — только едва уловимое чувство вины. Хотя, возможно, ему и показалось. — Пусть остынет. Я с ним вечером поговорю.
***
В библиотеке Цзян Чэн просидел до позднего вечера. Злость прошла удивительно быстро: то ли успокаивала тишина библиотеки, то ли обоснованной причины для этого чувства с самого начала не было. Так или иначе, времени в итоге хватило и на то, чтобы подготовиться к завтрашнему дню, и на то, чтобы найти несколько новых книг. Обратно в комнату Ваньинь не спешил и ушёл лишь тогда, когда уже всех учеников попросили покинуть помещение.
Не Хуайсан к тому времени уже ушёл. Вэй Ин сидел на своей кровати с баночкой мази — всё же выпросил — в руках и пытался кое-как обработать спину. Цзян Чэн поначалу в его сторону даже не посмотрел, упрямо помня данное сгоряча обещание «не сказать ни слова», но надолго его всё равно не хватило. Видеть, как Усянь пытается как-то выкрутиться, чтобы достать ушибы, прошедшие через лопатки, быстро надоело, и, со вздохом сложив все свои записи обратно на полки, Цзян Чэн оказался рядом с ним и тут же забрал из рук шисюна баночку с мазью.
— Ложись, помогу, пока ты совсем не переломился, — Вэй Ин с этим предложением просиял буквально на глазах. Даже улыбнулся, хотя до этого старательно изображал серьёзность.
— Я знал, что ты тоже можешь быть заботливым, — усмехнулся он, переворачиваясь и укладываясь на живот. — Не могло же всё это качество одной только шидзе передаться.
— Сейчас дошутишься и снова сам справляться будешь.
— Понял, молчу.
Цзян Чэн сел на край кровати рядом и окинул взглядом чужую спину. Всё было не так уж и плохо, на самом деле — следы, яркие и широкие, остались и, возможно, не сойдут они ещё несколько дней, но выглядели они всяко лучше, чем следы после наказаний матушки. Это явление дома хоть и бывало редким, однако иногда всё же давало о себе знать, и тогда Вэй Ин уже не так радостно бегал, как сегодня.
Но даже так обработать спину было нужно. Цзян Чэн зачерпнул немного мази и аккуратно провёл по одному из самых ярких следов поближе к плечам. Вэй Ин под ним тихонько шикнул, когда пальцы скользнули по коже. Цзян Чэн сразу же отдёрнул руку.
— Больно?
— Неприятно. Но терпимо. Продолжай.
Ответ не удовлетворил полностью, но Цзян Чэн всё же продолжил, хоть и нажимать старался уже не так сильно. Повисло долгое молчание. Вэй Ин, на удивление, не пытался ни шутить, ни говорить что-либо ещё, Цзян Чэн ничего не спрашивал — не видел смысла. В такой тишине прошло несколько фэнь.
— Всё, — закончив со спиной, Цзян Чэн встал с кровати. Закрыв баночку с мазью, он поставил её на стол. — Завтра вернёшь Хуайсану. Не забудь.
— Не забуду. Спасибо, — Вэй Ин только сейчас выпрямился и медленно сел на кровати. Выглядел он задумчиво и теперь внимательно следил за шиди.
Цзян Чэн не придал этому никакого значения. Где-то вдалеке прозвонил колокол, оповещая отбой. Очень кстати. После сегодняшней почти бессонной ночи хотелось поскорее лечь и проспать до самого подъёма в пять утра. Однако, стоило ему переодеться и уже приготовиться лечь, как сзади раздался голос Вэй Усяня:
— Цзян Чэн, — тот дождался, пока шиди к нему повернётся, и только после этого закончил: — Подойди, пожалуйста.
Он сидел на кровати, забравшись на неё с ногами, всё в той же позе и смотрел на удивление серьёзно. Это уже не нравилось. Когда Вэй Ин смотрит так, это значит, что и в самом деле произошло — или происходит — что-то важное. Цзян Чэн спорить не стал и подошёл. Однако, не успел он оказаться рядом, как его тут же сгребли в объятья и повалили на кровать.
— Ты что творишь? — тихо выругался Ваньинь и попробовал встать с шисюна, который оказался сейчас под ним, но тот только сильнее прижал его к себе.
— Не дёргайся так, мне и без этого на спине лежать неудобно, — только когда после одного из особо неудачных движений Вэй Ин поморщился и зашипел от неприятных ощущений, Цзян Чэн заставил себя перестать вырываться и расслабиться в чужих руках. Вэй Ин под ним с облегчением выдохнул.
— Зачем тогда тянуть меня на себя, раз тебе спина болит? — удержаться от язвительного комментария не вышло. Однако отвечать на него Усянь не стал. Вместо этого оставил короткий поцелуй на макушке и тихо произнёс:
— Извини. Я сегодня перегнул палку. Не думал, что ты так отреагируешь.
Цзян Чэн замер, пытаясь переварить услышанное. Они часто ссорились прежде — но ни разу не просили прощения друг у друга. Это было попросту не нужно: оба понимали, что это ненадолго, что ссорятся они только из-за незначительных мелочей и обижаться будут не больше пары сяоши. Потом всё возвращалось на круги своя удивительно быстро, так, словно и не было никаких разногласий, поэтому никто из них не воспринимал эти ссоры всерьёз. И в извинениях не было никакого смысла. Сейчас же слышать это из уст шисюна было как минимум странно — и как реагировать тоже было непонятно. Ведь и в самом деле ничего плохого не произошло. Вэй Ин просто дурачился, как всегда. Цзян Чэн просто злился из-за неудачных шуток, как всегда. Скорее всего, злился несправедливо — и, пожалуй, именно ему следовало бы просить прощения. А выходило почему-то наоборот.
— Да брось, нормально всё, — захотелось спрятать взгляд, но в такой позе это было бы просто бессмысленно — Вэй Ин и так его лица не видел. Слова не шли. — Здорово, наверное, найти свою родственную душу? — Цзян Чэн спросил это абсолютно невпопад и тут же прикусил язык. Нашёл о чём говорить. Вовремя, нечего сказать.
Вэй Ин молчал долго, видно, всерьёз думая над вопросом. Цзян Чэн уже хотел сказать, что отвечать совсем не обязательно, что всё это самая настоящая ерунда и что ляпнул он не подумав. Однако именно в этот момент над ухом раздался голос шисюна:
— Честно? Не знаю, — звучал он спокойно, почти без намёка на веселость, с которой Вэй Ин говорил сегодня о своём открытии. Цзян Чэн, сам того не заметив, затаил дыхание, словно от того, что ему сейчас скажут зависит его жизнь и нельзя пропустить ни одного слова. — Не могу сказать, что почувствовал что-то существенное в тот момент. Я просто… Обрадовался? Потому, что теперь знаю, кто моя родственная душа. Но больше ничего. Да и Лань Чжань, кажется, не особо в восторге от того, что мы с ним связаны теперь. И вряд ли сам придаёт этому какое-то значение. Хорошо, если хотя бы подружиться сможем, а он перестанет на меня волком смотреть. Но до чего-то большего вряд ли дойдёт, если тебя это волнует, — Цзян Чэн почувствовал, как на последней фразе к щекам прилила краска.
— Ничего меня не вол…
— Не волнует, конечно. Я именно так и понял по тому, как ты сегодня выступал, — закончить ему Вэй Ин не дал. И Цзян Чэн, наверное, был ему даже благодарен за то, что тот не позволил ему наговорить ещё больше лишнего. Хотя за то, каким тоном это было сказано, в обычной ситуации и стукнуть по голове было бы не лишним. Вэй Ин тем временем продолжил, кажется, звуча при этом ещё серьёзнее, чем прежде: — С Лань Чжанем интересно, это правда. Как с другом — хотя он меня другом, наверное, и в другой жизни считать не станет. Но люблю-то я всё равно тебя. Как будто какая-то нитка мгновенно может это изменить! Ты же мне веришь?
Цзян Чэн не ответил — только отрывисто кивнул, ещё сильнее пряча лицо в этом странном лежачем объятии. Странно, но на этот раз на душе легче от чужих слов не стало — хотя прежде всегда было наооборот. Ему хотелось верить, что нить ничего не изменит, — но что-то в душе говорило, что как раньше уже точно не будет. Когда человека, с которым Вэй Ина связала Судьба, не было в поле зрения, казалось, что всё было проще. Сейчас же в сердце что-то неприятно скребло от осознания, что «другой» внезапно стал слишком конкретным — и слишком близким, пусть сам этот «другой» и не переносит на дух его шисюна.
Вэй Ин ему, Цзян Чэну, был нужен — с самого его появления в Пристани Лотоса и до сегодняшнего дня. Он поддерживал, всегда был рядом и, даже несмотря на то, что частенько раздражал своими выходками, делал жизнь чуть светлее. Но был ли он Вэй Ину нужен теперь, когда его собственная родственная душа так ясно показалась над горизонтом? Цзян Чэну очень хотелось верить, что нужен. Потому что он совсем не был уверен в том, что сможет так просто отпустить, если ответ окажется отрицательным.
— Но знаешь, твоя ревность просто очаровательна, — Вэй Ин где-то над ухом коротко засмеялся, и Цзян Чэн вернулся в реальность. Безрадостные мысли мгновенно сменились воспоминаниями о том, почему они оба сейчас оказались в этом положении и почему начали этот разговор. Схлынувшее за всё это время возмущение снова накрыло с головой, пока Усянь беззаботно продолжал: — Я не думал, что ты на такое способен. Мне даже приятно в какой-то степени.
— Ты опять за своё? — Цзян Чэн несильно пихнул его в ребро, что так удачно оказалось под рукой. Вэй Ин приглушённо ойкнул где-то над головой.
— Ну за что ты так жестоко? Я же раненый, забыл? — звучало это слишком наигранно, чтобы быть реальной претензией. Ваньинь скептично фыркнул.
— Забудешь тут, как же, — он дёрнулся в чужих руках, пытаясь наконец слезть с шисюна, но тот даже не думал ослаблять хватку. После нескольких неудачных попыток Цзян Чэн всё же перестал сопротивляться и только устало выдохнул. — Отпусти меня, раненый. Твоей спине явно не становится лучше от того, что я на тебе лежу.
— Мне уже почти не больно, — отмахнулся Усянь, полностью игнорируя просьбу. — Полежи со мной ещё немного. Пользы будет больше.
— Давай я хотя бы дверь закрою, — Цзян Чэн сомневался в том, что польза будет, но согласился на удивление быстро. Вставать и самому не особо хотелось. Рядом с Вэй Ином было тепло и уютно, и это ощущение хотелось продлить. Так, кажется, было спокойнее. — Что, если кто-то зайдёт?
— К нам без стука зайти может только Не-сюн, а от него прятаться не надо, он и так всё знает. Так что просто расслабься и побудь со мной ещё немного. Я так в этом холодном источнике замёрз, что до сих пор не согрелся. А ты теплее любого одеяла будешь.
— Чёрт с тобой. Но объясняться в случае чего будешь ты, — выдохнул Цзян Чэн и наконец поднял на шисюна взгляд. Тот широко улыбнулся, явно довольный тем, что шиди не пришлось уговаривать так долго. — Только ляг всё же на бок, а я рядом. Твоей спине покой нужен, а ты на ней валяешься да ещё вес лишний добавляешь.
Вэй Ин рассмеялся и оставил короткий поцелуй на лбу шиди, лишь после этого всё же позволив тому слезть с него. Стоило Цзян Чэну лечь рядом, как Усянь тут же обхватил его руками, притягивая к себе ближе и шепча ему на ухо что-то явно бессмысленное, но в то же время почему-то успокаивающее и убаюкивающее. На свою кровать в ту ночь Цзян Чэн так и не вернулся.
***
— Вэй-сюн, прости, пожалуйста! Я же не знал, что так выйдет. Я даже не думал, что Лань Ванцзи тоже будет следить за нами. Мне правда очень жаль!
Уже несколько фэнь как ничего, кроме причитаний Не Хуайсана, слух не улавливал. Это уже начинало раздражать. А Цзян Чэн грешным делом думал, что всё плохо было вчера, когда он уговаривал друга сесть за учёбу. Оказывается, тогда всё ещё было относительно сносно.
— Да ладно, что произошло, то произошло. Мне и самому внимательнее надо было быть, — Вэй Ин только отмахнулся. Он вместе с Не Хуайсаном шёл чуть позади, явно никуда не торопясь. Оно и не удивительно: в библиотеку Усянь никогда не спешил, тем более тогда, когда это нужно было отрабатывать там наказание.
— Мне только одно интересно, — Цзян Чэн, не останавливаясь, обернулся к ним. — Как вы вообще додумались до того, чтобы списывать на уроке Лань Циженя? Мне вас и на минуту оставить нельзя, что ли?
— Это… Это я попросил, — Не Хуайсан признался почти неслышно и даже, кажется, немного съёжился, говоря это. Однако, стоило ему встретиться с возмущённо-удивлённым взглядом Ваньиня, как он тут же встрепенулся, суетливо принявшись оправдываться: — Цзян-сюн, ну ты же понимаешь, я не могу всё это выучить, тем более так быстро. А если бы я плохо написал, меня сначала здесь наказали бы за неуспеваемость, а потом ещё и от брата досталось бы. Что мне ещё было делать?
— Что-то я вчера не заметил, что у тебя сильные проблемы были, — холодно произнёс Цзян Чэн, недоверчиво щурясь. — Пока мы с тобой вчера занимались, всё ты прекрасно запоминал. Медленнее, чем хотелось бы, но запоминал.
— Это потому что ты хорошо объясняешь. А потом ты ушёл, и всё пошло одним Небесам ведомо как. Я в итоге на утро ничего из того, что учил, не вспомнил.
— Так это я виноват, получается?
— Нет-нет! — Не Хуайсан спешно замахал руками, подчёркивая этим собственные слова. Выглядел он в высшей степени растерянно. — Я, наоборот, очень благодарен тебе. То, что мы с тобой учили, я сегодня даже без помощи Вэй-сюна написал. Ты мне очень помог.
— Не подлизывайся уже, — Цзян Чэн вздохнул и снова отвернулся — ровная дорога закончилась и следовало всё же смотреть под ноги, чтобы не упасть прямо здесь. — Не меня же наказали в итоге. Но в следующий раз лучше учи сам. Нервов меньше.
Не Хуайсан пробормотал в ответ что-то непонятное, то ли соглашаясь, то ли просто ради приличия реагируя. Вэй Ин где-то за спиной коротко хихикнул, непонятно чем позабавленный.
— А ты что смеёшься? — через плечо бросил Цзян Чэн, краем глаза всё же заметив в этот момент озорной огонёк в направленном на него взгляде шисюна. — Тебе, вообще-то, опять больше всех досталось.
— Да ничего, — Вэй Ин пожал плечами и тут же оказался рядом с шиди, приобнимая его одной рукой. — Просто ты так ответственно относишься ко всему этому… Прямо курица-наседка с цыплятами. Интересно, на сколько тебя хватит?
— Сам ты наседка, — Цзян Чэн дёрнул плечом и скинул с себя чужую руку. Такое сравнение почему-то разозлило. — Должен же кто-то из нас быть ответственным. А на твоём месте я бы лучше думал о том, что тебе ещё месяц переписывать «Раздел о надлежащем поведении» в библиотеке.
— Мне и так этим заниматься придётся, зачем ещё и думать? — Вэй Ин снова рассмеялся, после чего обогнал шиди и теперь уже сам шёл впереди. Цзян Чэн снова не сдержал тяжёлый вздох.
Они как раз подошли к библиотеке, когда Вэй Ин на ходу обернулся, попутно пытаясь рукой нащупать за собой дверь и открыть её.
— А вообще, не думаю, что это будет слишком неприятным опытом. Ну подумаешь, посижу лишние пару часов в библиотеке. Может, наоборот, отдохнуть получится от нудной болтовни старика, — тут дверь наконец попалась ему под руку, и Усянь, недолго думая, толкнул её и сделал шаг внутрь. — В конце концов, не приставит же он ко мне кого-то следить, чтобы я…
Вэй Ин запнулся, когда взгляд его упал внутрь помещения, и застыл прямо на пороге. Цзян Чэн хотел было отчитать его за то, что тот заслоняет проход, однако, заглянув в библиотеку через его плечо, мгновенно понял причину этого промедления и прикусил язык.
В библиотеке было пусто — все ученики сейчас были на занятиях, а те, у кого занятия закончились, обычно предпочитали проводить время вне этого места, заглядывая сюда, как правило, только чтобы взять нужные книги, а затем снова скрыться в своих покоях. И среди этой звенящей пустоты и безупречного порядка за низким столиком восседала фигура в белом, ни на мгновение не выбивавшаяся из окружающей её атмосферы. Не узнать в ней лучшего ученика Лань Циженя, с идеально ровной спиной что-то сосредоточенно выводящего тушью на бумаге, было невозможно.
Стоило им появиться в комнате, Лань Ванцзи неторопливо поднял на них холодный, ничего не упускающий взгляд. Цзян Чэну вдруг показалось, что эти глаза и в самом деле могут заморозить, если в них смотреть очень долго.
— Похоже, следить за тобой всё же будут, — тихо прошептал Не Хуайсан, тоже заглядывая в комнату. — Причём следить очень хорошо.