Впервые видеть в своей комнате кого-то, кто не родители или а-цзе, было до невозможного странно и непривычно, но злости и недовольства это обстоятельство не вызывало. Скорее настоящий интерес — и совсем немного колючий стыд за то, что он сам говорил не больше сяоши назад.
Вэй Ин, сидящий на кровати напротив, явно чувствовал себя неловко, хоть совсем недавно смеялся и улыбался, уверяя, что всё в порядке, он не в обиде и «дяде Цзяну он ничего не скажет». Сейчас же он даже слишком прямо, кажется, боясь даже пошевелиться, держал спину и с боязливым интересом оглядывался. Цепкие глаза бегали из стороны в сторону, выхватывая каждую мелочь в скромном убранстве покоев, но голову он так и не осмелился повернуть хоть на ли. А ко всему прочему продолжал мелко дрожать — кажется, от холода. А даже если и нет, молча наблюдать за этим в какой-то момент стало просто невыносимо.
— Держи, — Цзян Чэн сдёрнул с кровати своё одеяло и протянул его новому знакомому. В ответ на него удивлённо уставились большие чёрные глаза — впервые за это время прямо, а не куда-то в сторону.
— Зачем? — в голосе отразилось точно такое же недоумение. — У меня же есть, — словно в подтверждение он даже приподнял край ткани, на которой сидел. Цзян Чэн тяжело вздохнул.
— Ты весь дрожишь, — он почти силой впихнул одеяло в руки растерявшемуся мальчишке. Ну почему ему всё объяснять надо, и так же всё ясно! — Здесь теплее сегодня уже не станет, а одеяло тонкое. Мы с а-цзе тебя не для того искали, чтобы ты тут околел за ночь.
— А ты? — Вэй Ин смотрел в ответ всё с таким же непониманием происходящего.
— Я привык уже, не замёрзну, — смотреть в ответ стало по-настоящему невыносимо, и Цзян Чэн вернулся к своей кровати и лёг, отворачиваясь к стене. Ещё споров посреди ночи ему не хватало. Проще поставить перед фактом. Коротко кивнув своим мыслям, Цзян Чэн закрыл глаза и попытался уснуть.
Лежать в тишине пришлось недолго. За спиной раздался шорох, а затем на Цзян Чэна легло тонкое одеяло. Он медленно и неохотно открыл глаза и оглянулся.
— Спасибо, мне не нужно, — Вэй Ин стоял напротив, хлопая большими глазами и стараясь при этом выглядеть как можно убедительнее. Цзян Чэн недоверчиво нахмурился, смеряя мальчика взглядом.
— Мне правда не холодно, вот, смотри, — он же совсем переполошился и тут же немного неловко схватил шиди за руку. Цзян Чэн сначала хотел оттолкнуть его, но остановился в последний момент, почти удивлённо замерев.
Руки у Вэй Ина и правда были тёплыми — прямо как жаровня, даже собственные ладони на их фоне казались ледяными. Цзян Чэн ненадолго перестал хмуриться, но руку всё же вытянул из неожиданно крепкой для такого худого и хлипкого ребёнка хватки.
— Ну не нужно так не нужно. Замёрзнешь — не моя вина, — он снова отвернулся к стене, надеясь, что растерянное выражение лица Вэй Ин не заметил.
Всё это было странно. Он так неправильно повёл себя — но хватило одного лишь «Извини» и пары слов а-цзе, чтобы его простили. Он пытается загладить вину — а этот мальчишка не только не понимает этого, но ещё и про него думает. Боится, что ли, что снова выгонит? От этой мысли Цзян Чэн ещё сильнее нахмурился, сосредоточенно глядя в одну точку на стене.
Кровать за спиной чуть прогнулась — на неё сели. Цзян Чэн быстро закрыл глаза, делая вид, что уже спит. Разговаривать больше не хотелось. Этот его новый шисюн был слишком непонятный.
— Слушай… Прости меня? — прозвучало внезапно и настолько неуверенно, что Цзян Чэн от удивления резко распахнул глаза. Однако поворачиваться от так и не стал: Вэй Ин продолжал говорить, чуть дрожащим голосом человека, который по-настоящему раскаивается. — Я про щенков. Мне жаль, что пришлось их отдать. Но… Я правда боюсь. Очень. Собаки, с которыми мне приходилось встречаться… Очень страшные. И злые.
— Жасмин, Принцесса и Милашка добрые и умные, — Цзян Чэн приподнялся на локтях и наконец обернулся, с укором глядя на Вэй Ина. Ну вот и зачем было опять ему напоминать? Ещё и так… За своих любимиц вдруг стало обидно. — А то, что они на тебя лаяли, — это приветствие. Они всегда так с новыми людьми.
— Я знаю, знаю! — Вэй Ин смотрел на него с хорошо читаемым в выражении лица ужасом. Слишком ярким, чтобы быть притворством. — Но… Я не могу не вспоминать о том, какие острые у них зубы. Когда они кусают… Это больно.
Голос постепенно затихал, и под конец Вэй Ин совсем поник, поджав колени к груди и обхватив их руками, словно прячась. Цзян Чэну на мгновение стало его жалко. Кусают… Он даже не думал, что за этим страхом может прятаться нечто такое. Наверное, и правда стоило прислушаться.
— Хочешь, мы можем спросить у дяди Цзяна, кто их новые хозяева? — Вэй Ин вдруг чуть повернул голову в его сторону. Голос всё ещё подрагивал, но смотрел он уже немного смелее. — Ты… Сможешь навещать их иногда. Я не хочу, чтобы тебе было плохо из-за того, что мне страшно.
Цзян Чэн даже не столько понял это — почувствовал, как глаза чуть расширились в удивлении. Он мог ждать от этого мальчишки чего угодно — но точно не таких предложений. Тем более после того, как тот рассказывал о своём страхе.
В грудь закралось тёплое чувство надежды — идея ведь и правда была неплохой. Видеться с любимицами хотя бы изредка — разве больше нужно? Вот только… Отец вряд ли согласится на такое. Явно и на этот случай есть причина «Почему нет». Да и к чему этот самообман.
— Не нужно ничего спрашивать, — Цзян Чэн нахмурился, переводя взгляд на стену у изголовья кровати. — Если у них хорошие хозяева, я им уже не нужен. А плохих отец найти не мог.
— А… Тогда ладно, — Вэй Ин тоже отвернулся — и, кажется, вздохнул с облегчением. Но уже через мгновение снова дёрнулся в его сторону и внимательно, почти просяще, посмотрел на шиди. — Но ты всё равно прости. Я правда не хотел…
— Да простил я уже, сколько можно? — он посмотрел на него почти гневно, даже слегка стукнув по кровати от негодования.
Ну в самом деле… Почему Вэй Ин сейчас извиняется? Разве не он, Цзян Чэн, виноват больше? Разве не он должен просить прощения за то, что выгнал, заставил мёрзнуть и прятаться далеко за дверями Пристани Лотоса? Так почему происходит всё ровно наоборот?
Повисло молчание. Вэй Ин не решался больше заговорить — но и уходить не стал. Всё так же сидел рядом, неловко и скованно, ёжась от холода и сильнее прижимая к груди колени. Цзян Чэн лежал рядом, опираясь на локти, и наблюдал за новым шисюном, непроизвольно кусая губы. Надо что-то сказать? Сделать? Что вообще делают люди с теми, кого хотят назвать… друзьями?
Цзян Чэн нахмурился от этой мысли — и резко сел на кровати, откидывая одеяло чуть в сторону. Нет, хватит — надоело. Надо что-то делать. Вэй Ин рядом от такой перемены дёрнулся и едва не упал на пол.
— Извини, я сейчас…
— Ложись, — Цзян Чэн не стал слушать новый поток извинений и под ошарашенным взглядом мальчика двинулся ближе к стене, почти упираясь в неё плечом. — Ночью уже холодно, а вдвоём теплее. Так а-цзе всегда говорит.
— Ты… Ты сейчас не серьёзно же? — к лицу напротив сейчас можно было спокойно применить выражение «глаза на лоб полезли». И это, пожалуй, не было бы преувеличением. Вот только Цзян Чэну сейчас было не до сравнений и прочего. Уже было поздно, хотелось спать, а холод уже вполне конкретно цеплялся за пятки, теперь оказавшиеся без одеяла.
— Давай быстро, пока я не передумал.
Вэй Ин отрывисто кивнул и тут же окончательно забрался к нему на кровать, обнимая шиди руками и ногами, едва оставляя возможность пошевелиться в этой цепкой хватке. Цзян Чэн даже не ожидал от него такой прыти.
— Эй, ты что делаешь? — возмущённый окрик, возможно, вышел даже слишком громким для ночной Пристани Лотоса, но по-другому не получилось: руки у Вэй Ина, может, и были тёплыми, зато всё остальное тело походило на ледышку, которая теперь отчаянно и крепко прижималась к нему. Вот же... А говорил — одеяло не надо.
— Спасибо, — отвечать на поставленный вопрос мальчик не стал, только чуть сильнее стиснул руки у него поперёк груди. Словно боялся, что Цзян Чэн сейчас разозлится и снова отпихнёт в сторону, отворачиваясь к стене. — Я очень рад, что у меня теперь есть такой замечательный шиди.
У Цзян Чэна перехватило дыхание на мгновение. Принесённое с внезапным холодом возмущение совсем пропало. Замечательный? Вот так просто? После всего сказанного сегодня? Шутка, что ли?
Он хотел было переспросить — Вэй Ин явно имел в виду что-то другое, не мог же он так скоро понять и принять. Но тот уже тихо сопел под боком с выражением полного умиротворения и, возможно, даже счастья на лице.
***
— Ай!
В очередной раз падать на спину было больно и неприятно. Перед глазами снова — уже десятый, а то и двадцатый раз за вечер — появилось небо, на котором уже начали проклевываться первые звезды. Меч упал на землю где-то рядом, взметнув облачко пыли. Цзян Чэн сильнее стиснул зубы и со всей силы ударил кулаком по земле возле себя. У него опять ничего не получалось.
Когда утром отец сказал, что он проведёт тренировку, Цзян Чэн почувствовал настоящее воодушевление. Они уже неплохо научились владеть мечами, с каждым занятием новые приёмы давались всё легче и легче, поэтому не было никаких сомнений в том, что отца удастся приятно удивить. Но каково же было его собственное удивление, когда вместо того, чтобы говорить о новых стойках и ударах и проверять уже изученные, Цзян Фэнмянь начал объяснять, как на мече лететь. И насколько же обидно было свалиться с клинка, едва тот поднялся в воздух, не простояв на нём и фэнь.
Отец, конечно, говорил, что это не страшно, что с первого раза ни у кого не получается и нужно время, чтобы научиться. Но в его привычно мягком и тёплом взгляде Цзян Чэну всё равно чудилось разочарование, когда к концу тренировки у него так и не получилось сделать хотя бы минимум и продержаться на мече хоть немного. Вэй Ин, у которого всё получилось сразу и без особых усилий, лучше не делал, хоть раньше его присутствие всегда помогало держать себя в руках.
Цзян Чэн тяжело выдохнул, глядя на звёзды, и резким движением встал на ноги, тут же подхватывая с земли запылившийся от бессчётных попыток взлететь Саньду. Ещё раз. А если не получится — и следующий.
С того момента, как меч впервые был вынут из ножен в этот вечер, успела бы прогореть уже не одна палочка благовоний. На тренировочном поле никого не было. После ужина Цзян Чэну удалось сбежать от шисюна, которого удачно отвлекала а-цзе, и, дождавшись, пока старшие адепты уйдут, занять одну из площадок — самую далёкую, чтобы никто не видел и не помешал. Он был намерен оставаться здесь до тех пор, пока не получится пролететь хотя бы несколько инь*.
Ноги уже держали только из-за упрямства, руки снова и снова подхватывали меч почти рефлекторно, неосознанно. И из-за всего этого каждая новая попытка была хуже предыдущей. Измотанное тело отказывалось работать, но разум отчаянно был настроен довести дело до конца.
Это ведь несложно, да? Меч его уже слушает, Цзян Чэн ведь научился держать его на расстоянии от себя, направляя духовной энергией. Тут почти то же. Надо только удержаться.
Саньду снова завис невысоко над землёй, и Цзян Чэн лишь мгновение позволил себе поколебаться, прежде чем попытаться ступить на него. Осторожно, медленно, рассчитывая каждое своё движение, чтобы не опрокинуть меч и себя вместе с ним. И вот ему наконец удалось стать более-менее устойчиво, оставалось лишь попытаться набрать высоту, как вдруг…
— Вот ты где! Мы с шицзе обыскались уже, а ты, оказывается, по окраинам Пристани прячешься, — Цзян Чэн от неожиданностьи дёрнулся, поскользнулся и упал на колени, на этот раз, впрочем, хотя бы удержав меч в воздухе, не дав ему упасть следом. За спиной раздался поспешный топот, а уже через пару мгновений Вэй Ин уже был рядом и хватал за руку, пытаясь помочь подняться и не замолкая даже сейчас:
— Извини, я не хотел пугать. Но ты это... Осторожнее. Если каждый раз так падать будешь, от тебя же живого места не...
— Вэй Усянь, ты издеваешься? — в груди мгновенно вскипело раздражение. Цзян Чэн отпихнул протянутую к нему руку и встал сам. Меч всё же упал, а на Вэй Ина направился самый гневный взгляд, на который он только был способен. — У меня почти получилось! Так нет — тебе обязательно надо вклиниться! Неужели хотя бы немного подождать нельзя? Зачем ты вообще пришёл?
— Ну так… — Вэй Ин смотрел в ответ растерянно, явно не ожидая, что на него вот так накинутся. Цзян Чэн, тяжело и недовольно дыша, отвернулся от него, чтобы поднять меч и отойти чуть в сторону, пока шисюн всё продолжал объясняться. — Я же говорю: мы с шицзе волновались, искали тебя. Ты как сбежал куда-то после ужина, ни слова не сказавши, так и не показывался. А уже почти ночь, между прочим. Мало ли что могло случиться.
— Ничего не случилось. Убедился — теперь уходи. Я ещё не закончил.
Голос Цзян Чэна звучал резко и даже почти всерьёз зло — такое раньше случалось очень редко. Но по-другому сейчас не получилось бы, что бы он ни попытался сделать. Ему не хотелось, чтобы Вэй Ин — Вэй Ин, у которого всё получалось так легко и просто, которого Суйбянь с самого первого дня слушался беспрекословно — был сейчас рядом и наблюдал за его никчёмными попытками взлететь. Ну уж нет… Когда он научится — пожалуйста, сколько угодно. Но пока даже краем глаза Усяню не следовало видеть его падения. Ещё смеяться начнёт с неумелого шиди… Надо оно ему?
— Цзян Чэн, да что с тобой? — Вэй Ин сделал шаг ближе и осторожно положил руку на плечо шиди, пытаясь вывернуться так, чтобы из-за спины заглянуть в глаза. Ваньинь хмурился и старательно отворачивался. — Ты с самого утра почти со мной не разговаривал, ругаешься, а теперь и вовсе прогоняешь. Что случилось? — тут на него словно снизошло озарение: когда после небольшой паузы он заговорил снова, голос словно подлетел на пару тонов вверх. — Ты из-за того, что у тебя взлететь не получаешься, злишься, что ли?
Цзян Чэну искренне захотелось приложиться о чужой затылок, чем сильнее, тем лучше. Ну почему нельзя просто послушать и уйти, зачем продолжать давить на то, что трогать вообще не стоит? Неужели непонятно, что он не хочет говорить?
— Я сказал, иди домой. Сам говоришь, что поздно. Я закончу и приду, — Цзян Чэн всё же сбросил с себя руку шисюна и сделал ещё шаг в сторону, совсем закрываясь и отгораживаясь. Вэй Ина такой расклад явно не устраивал — он тоже сделал шаг вперёд, снова сокращая расстояние между ними и тоже хмурясь.
— Ты же помнишь, что говорил дядя Цзян? Это нормально, если не получается сразу. Нужно время, практика — и тогда получится, — эта попытка разрядить обстановку себя не оправдала. Упоминание отца заставило помрачнеть только больше и сильнее сжать рукоять Саньду.
— У тебя получилось и без практики, — Цзян Чэн наконец поднял на шисюна острый взгляд, в котором всё ещё не было ничего, кроме странной, непонятно на кого направленной обиды.
— А… Ну… — Вэй Ин от этого замечания заметно стушевался и поспешил наклонить голову, пряча глаза. На мгновение даже показалось, что ему было стыдно — хотя Ваньинь, если совсем честно, ожидал очередную шутку в свой адрес.
— Вот именно. Так что, будь добр, иди домой и не мешай.
Цзян Чэн отвернулся и уже собирался снова попробовать, как вдруг за спиной раздался уже менее уверенный, но серьёзный голос шисюна.
— Я могу помочь, если хочешь, — Ваньинь на мгновение замер от неожиданности, а затем резко оглянулся, одаривая юношу недоверчивым взглядом.
— Каким образом, интересно мне? — в голосе дрогнуло что-то очень близкое к согласию, и от Вэй Ина, судя по всему, это не ускользнуло.
— Ну знаешь… Взгляд со стороны и всё такое, — он снова стал прямо и подошёл уже совсем близко, стараясь выдавить из себя улыбку. — Я заметил сегодня… Ты слишком напрягаешься. Как будто боишься упасть, а все мысли твои сосредоточены только на том, чтобы удержаться на лезвии.
— А как, по-твоему, мне про это не думать? — ощетинился Цзян Чэн, но прогонять уже не стал. Кто знает, может, и правда что толковое скажет. — Знаешь, если на мече не удержишься, лететь он дальше уже без тебя будет. Если вообще полетит.
— Это понятно, — Вэй Ин махнул рукой, словно в словах шиди было совсем мало смысла. Такое отношение сначала заставило возмутиться, но уже следующая фраза развеяла это чувство. — Но понимаешь… Тебе надо думать не о том, как самому удержаться. А о том, чтобы меч тебя удержал.
— Это как? — Цзян Чэн непонимающе вскинул брови. И что это недоразумение сейчас несёт вообще?
— Ну смотри… Помнишь, как ты мечом управляешь духовной силой? Когда не держишь его в руках? — Ваньинь кивнул, не отрывая серьёзный взгляд от шисюна. — Ты же не думаешь тогда о том, что его нужно держать в воздухе — это происходит само. Твои мысли сосредоточены на том, чтобы наносить правильные атаки. Тут то же самое. Ты должен позволить телу расслабиться, а мечу позволить только подстраиваться под тебя и повиноваться приказам. У меня так получается.
— Всё равно не понимаю, — Цзян Чэн резко помотал головой из стороны в сторону. То, о чём говорил Вэй Ин, совсем не походило на то, что объяснял отец. Даже в теории это странно было представить, а уж на практике…
— Когда встанешь на меч — поймёшь, — Вэй Ин с видом знатока скрестил руки на груди и даже чуть приподнял подбородок, явно довольный своей новой позицией «учителя». — Попробуешь? Я подстрахую.
Цзян Чэн бросил взгляд на зажатый в руке Саньду. Тот перетерпел сегодня уже не одно падение, а сам Ваньинь после небольшого перерыва наконец осознал, что устал. Сейчас бы послушать шисюна и пойти домой отдыхать, но… Он же пообещал себе, что не уйдёт, пока не получится, так? Да и вряд ли что-то плохое случится, если к совету шисюна «не думать» он прислушается.
— Ладно, — взвесив все «за» и «против», Ваньинь наконец кивнул. Будь что будет, ему было уже почти всё равно. — Только «страховать» меня не надо. Будешь под руку говорить и мешать.
— Как скажешь, — Вэй Ин усмехнулся и отошёл в сторону, освобождая больше места для манёвра. — Но если будешь падать, я всё же постараюсь поймать.
— Не каркай, дурень! — резко бросил Цзян Чэн через плечо. Ну всё, теперь у него точно нет права упасть. Это уже даже не упрямство — скорее вопрос уязвлённой гордости.
Он отвернулся от шисюна и сделал глубокий выдох, успокаиваясь. Не думать о том, чтобы устоять, значит? Расслабиться и дать мечу подстраиваться? Не особо верилось во все эти бредни, конечно… Но попробовать стоило.
Саньду запарил в воздухе, всего в паре цуней** от земли. Цзян Чэн глубоко вдохнул и на всякий случай зажмурился — благо, Вэй Ин стоял за его спиной и этого не видел.
«Пожалуйста, — пронеслось в голове обращение, то ли к высшим силам, то ли к мечу. Хотя и одно, и второе вряд ли прислушалось бы к этим странным просьбам. — Пожалуйста, у меня должно получиться. Последний раз — и домой».
Всё ещё не открывая глаз, он почти ощупью ступил на лезвие и замер, сосредотачиваясь на потоках ци, устремлённых к мечу и поддерживающих его в воздухе. Десять мяо***, двадцать, целый фэнь… Ничего не происходило — и даже Вэй Ин за спиной молчал. Неужели…
Цзян Чэн медленно приоткрыл глаза, всё ещё не до конца веря своим собственным ощущениям. Но нет, всё верно: он стоял на лезвии Саньду, почти не думая, прямо как на земле, от которой его отделяло несколько цуней. Сердце забилось быстро-быстро — у него получилось. Работали это советы Вэй Ина, мысленные просьбы или всё же дали плоды вечерние муки на тренировочном поле, было совершенно непонятно, но и понимать сейчас не особо и хотелось. Все чувства сосредоточились на одном факте: он не упал.
Цзян Чэн сложил подрагивающие руки в печати, которую показывал днём отец, — меч поднялся выше, поднимая над землёй уже почти на половину чжана****.
«Теперь вперёд», — мысленный приказ раздался быстрее, чем Ваньинь успел подумать, что это уже лишнее. А в следующее же мгновение все мысли совсем пропали из головы: направляемый равномерным потоком ци меч двинулся.
Это ощущение было невероятным. Полёт был не быстрым, он старался не подниматься слишком высоко, но насколько же приятно оказалось чувствовать звон ветра в ушах, видеть звёзды хоть немного ближе, а шисюна — где-то внизу. Саньду прислушивался к малейшему изменению в потоках духовной энергии, следовал каждому мысленному приказу, словно только и ждал, когда хозяин наконец перестанет думать и начнёт просто отдаваться делу. С плеч в этот момент словно свалилась гора, размером с самое большое озеро Юньмэна. Цзян Чэн давно не чувствовал себя таким свободным — и счастливым.
Сделав несколько кругов над тренировочным полем под пристальным взглядом шисюна — о котором он уже и забыть успел — Ваньинь снова спустился на землю и, спрыгнув с меча, быстрым движением спрятал его в ножны. А уже через мгновение Вэй Усянь оказался зажат в крепкие объятья.
— Спасибо, — то, что прямо сейчас он висит на шее шисюна так, как обычно он виснет на нём самом, Цзян Чэн осознал слишком поздно. Но сейчас счастье оглушило его настолько, что волноваться об этом даже не приходилось.
— Ого… Если бы я знал, что тебя это так обрадует, что ты даже с объятьями ко мне полезешь, я бы попросил дядю Цзяна научить нас летать в первый же день, как у нас появились мечи, — Вэй Ин, подавив растерянность первого мгновения, усмехнулся, укладывая руки на спину шиди и обнимая его в ответ. — Можно было и без «Спасибо», но мне всё равно приятно.
— Небо, ну неужели ты не можешь помолчать? — Цзян Чэн раздражённо пихнул шисюна в бок, насколько позволяло положение, но выглядело это совсем неправдоподобно. Только Вэй Ин мог своей болтовнёй испортить момент. Впрочем, сейчас он не так уж и портил… Но Ваньинь всё равно предпочёл бы постоять в тишине, пока осознание окончательно не придёт.
— Да ладно тебе, — напоследок ещё раз стиснув шиди в объятьях, Вэй Ин опустил руки, позволяя ему выпутаться из этого непривычного для них положения. Обычно именно Усянь был тем, кто первым лезет с телесными контактами, Цзян Чэн предпочитал держать дистанцию. — Главное, что всё получилось. Я рад, — губы шисюна тронула яркая усмешка, словно это он сам справился с давно не дававшейся задачей, а уже через мгновение он хватал Ваньиня за запястье и тянул в сторону жилых построек. — Пойдём, похвастаешься шицзе.
— Хвастовство — это по твоей части, — фыркнул Цзян Чэн, но всё же коротко усмехнулся в ответ. — А я просто расскажу, как есть.
— Ну ладно, ладно, расскажешь, как есть. Но сначала умоешься. Весь в пыли.
— Кто бы говорил!
Так, перебрасываясь шутливыми фразами, юноши дошли до своей комнаты. В ту ночь Цзян Чэн уснул быстро, уставший, но до невозможного счастливый. День, который начался как нельзя плохо, закончился едва ли не лучше многих других. И почему-то верилось, что причиной этого был один вполне конкретный человек.
***
— Ты уверен, что это хорошая идея? — Цзян Чэн скептически оглядел сначала уже полную пиалу в своей руке, затем открытый кувшин вина, а после перевёл взгляд на шисюна. Тот в ответ только усмехнулся.
— Когда мои идеи были плохими? — хотя под укоряющим взглядом шиди Вэй Ин всё же стушевался и поспешил исправиться: — Нет, даже не думай сейчас вспоминать про тот случай! Я же не знал, что хозяин пруда тогда рядом был! Да и сколько лет уже этой истории…
— Две недели, — уточнил Цзян Чэн, не отрывая глаз от шисюна. Конечно, тогда и его вина была в том, что согласился и не отговорил от заведомо дурацкой идеи лезть в чужой пруд за лотосами, но сейчас не это было важным. — И тогда ты тоже говорил, что это хорошая идея.
— Ой, ну хватит занудствовать. Тебе же тоже хочется попробовать, — Вэй Ин привалился к его плечу, и немного вина вылилось на одинокий и отдалённый мостик, где они сидели, спрятавшись от любопытных глаз шиди. Цзян Чэн недовольно шикнул.
— Тц… Осторожней можно, недоразумение, — однако в чём-то Вэй Ин всё же был прав: попробовать хотелось. Хотя бы чтобы знать, как это вообще — пить вино. И что такого старшие да посетители таверн находят в этом напитке. Со вздохом Ваньинь поднёс пиалу к губам. — Ладно, давай уже, сколько можно тянуть.
Вэй Усянь сверкнул озорными глазами и, не дожидаясь шиди, осушил свою пиалу. Цзян Чэн немного помедлил, смеряя светлую жидкость недоверчивым взглядом, но всё же последовал его примеру, делая несколько глотков. Запах был сладким, так что вряд ли на вкус будет хуже.
Вино было странным. Сладкое, но с горчинкой — и как будто припекает язык, но совсем незаметно. Не плохо, но и не хорошо настолько, чтобы сильно пристраститься. Может, дело привычки, конечно. Но для себя Цзян Чэн решил, что травяной чай а-цзе всё же лучше.
— Ну что? — он поставил уже пустую пиалу на доски моста и перевёл взгляд на шисюна. — Удовлетворено твоё любопытство теперь?
— Вполне, — Вэй Ин усмехнулся и довольно облизнул губы. У Цзян Чэна от этого движения пересохло в горле. А может, это тоже из-за вина. Кувшин в это время снова оказался в руках Усяня. — А ты как? Ещё налить?
— Не надо, — Цзян Чэн демонстративно отодвинул пиалу ещё чуть дальше от себя. — Пить можно, но я не хочу больше.
— А если подумать?
— И если подумать.
Сказал — как отрезал. А потом взгляд упал на ещё почти полный кувшин и удивлённо-просящий взгляд шисюна. И хотя последним его обычно было не взять, сегодня что-то пошло не так и Цзян Чэн, мысленно выругавшись, всё же придвинул свою пиалу обратно, наблюдая за тем, как улыбка Вэй Ина стала более радостной. Всё равно ведь не оставит ни капли — в этом Ваньинь почему-то был уверен. А для одного юноши этого количества вина всё же было многовато. На двоих у них хотя бы был шанс остаться в здравом уме. Ну, или наутро схлопотать выговор матушки — но тоже вдвоём.
Либо так действовала компания, либо вино было не так уж и плохо, но кувшин за долгими разговорами и шутками опустел быстро. Уже начинало смеркаться, на улицу опустилась приятная прохлада. Было хорошо. Хотя, если честно, с Вэй Ином всегда так было. Даже не верилось иногда, что их история, начавшаяся в своё время не сказать чтобы очень дружелюбно, обернётся чем-то таким. Что Вэй Ин, появление которого в Пристани Лотоса принесло так много неприятных перемен, станет такой важной — и нужной — частью жизни.
Цзян Чэн крутил в руках уже пустую пиалу и украдкой поглядывал на шисюна, который увлечённо что-то рассказывал. Кажется, про то, как хорошо будет завтра поохотиться за фазанами и как подойдёт к их мясу это вино. В лучах заходящего солнца он, с растрёпанными волосами, искрами в глазах и лёгким румянцем, выглядел таким живым и родным, необходимым и… любимым. Звонкий голос лился ручьём и хотелось просто слушать, хоть до самого утра. А ещё лучше — протянуть руку, сгрести в объятья и… Словив себя на этой мысли, Ваньинь почти в недоумении свёл брови к переносице. Что за странные желания? Это вино так влияет, или что?
— Слушай, Цзян Чэн… А тебе нравится кто-нибудь?
Пиала не выпала из рук только потому, что от неожиданности пальцы только сильнее сжались на фарфоре. С Ваньиня в этот момент словно спала какая-то пелена — но понимания это не принесло. На Вэй Усяня поражённо уставилась пара серых глаз.
— В смысле? — ответ вышел максимально глупым и неуместным, но ничего лучшего сейчас в голову не приходило.
— Ну знаешь… В романтическом плане. Должна же была какая-то юная дева занять место в твоём сердце, — Вэй Ин смеялся, щурясь и глядя на шиди в высшей степени лукаво. Но где-то на глубине глаз в этот момент скользнуло что-то не то — хотя, вполне возможно, это просто был пьяный блеск.
— С чего это ты вдруг? — Цзян Чэн наконец скинул оцепенение и отставил несчастную пиалу в сторону. Тело внезапно напряглось, словно готовое вот-вот сорваться с места и убежать куда подальше.
— А разве сейчас не самое время? Атмосфера вполне располагает, — Вэй Ин придвинулся ближе, уже почти укладывая голову на плечо шиди, и понизил голос до заговорщического шёпота: — А ещё ты уж слишком красноречиво заглядываешься на деву Шэнь. Каждый раз, как в городе бываем.
— Не неси ерунду! — Цзян Чэн почувствовал, как к щекам подступает краска, и резко отвернулся, пытаясь попутно отбиться от шисюна, который, впрочем, продолжал липнуть уж слишком настойчиво. — У госпожи Шэнь красивые украшения в волосах. Я давно хотел подарить что-то такое а-цзе, вот и смотрю. А не то, что ты там себе надумал.
— Ладно, я поверю, — улыбка Вэй Ина становилась всё хитрее. Он явно не собирался уходить от темы, не узнав ответ. — Но вопрос всё ещё в силе. Так нравится, или нет?
Цзян Чэн хотел было огрызнуться, даже снова повернулся к Усяню, чтобы звучать убедительнее. Но, стоило встретиться с чужим взглядом, как все слова разом пропали. Ответ сорвался с губ быстрее, чем он успел подумать:
— Нравится, — голос при этом звучал потеряно и словно не здесь. Цзян Чэн застыл статуей, во все глаза глядя на шисюна. Сердце пропустило удар.
Он говорил это, но сам не понимал, почему. При слове «нравится» перед глазами возникал только Вэй Усянь — не потому даже, что сидел он сейчас прямо перед ним. Вэй Ин просто был в его жизни, как неотъемлемая её часть. На нём задерживался взгляд, он занимал мысли, когда они были порознь. С ним хотелось быть, сколько бы времени ни прошло, какие бы дурацкие идеи ни приходили в эту светлую голову, сколько бы сам Цзян Чэн ни ругался, всё равно каждый раз присоединяясь к этим глупым затеям. Вэй Ин понимал его, не бежал от скверного характера, поддерживал, даже когда словами его прогоняли, пусть душа и хотела остаться рядом. Вэй Ин просто был Вэй Ином — и большего было не нужно. Не это ли то самое «нравится», что только что слетело с губ?
Но так ведь неправильно! Это всё только вино — и ничего больше. Или... Такие мысли о дорогом человеке — в порядке вещей? А вино просто помогло вывести их наружу?
— Я знал, знал! — Вэй Усянь радостно хлопнул в ладоши, то ли не замечая, что видом разом побледневший шиди всё больше и больше походит на утопленника, то ли старательно игнорируя этот факт. — И кто же пробил твоё непробиваемое сердце? Она из Юньпина? Я её знаю?
— Знаешь, — не её, а его, но это вряд ли было главным в вопросе. Цзян Чэн спрятал взгляд и предпринял ещё одну попытку сесть чуть дальше. Врать не было никакого смысла. Никогда не было, если совсем честно. Вэй Ин почти буквально видел его насквозь — или он просто не умел врать. Оставалось только надеяться, что этим вопросом ограничится.
— О, так это существенно снижает круг поисков! Может, ещё и фамилию скажешь? — но кто Вэй Ин такой, чтобы ограничиваться одним вопросом? Не отстанет же, пока не узнает всё, что ему нужно.
— А тебе это зачем? — ощетиниться в ответ показалось самым разумным в этой ситуации. В сторону шисюна оказался направлен острый взгляд, означавший только одно: говорить дальше не собираются. Вот только он совсем не учёл, что у Вэй Ина на такой взгляд уже давно выработался иммунитет.
— Ну как зачем? Мне же интересно. К тому же, если я буду знать, о ком идёт речь, могу помочь советом, насчёт того, как завоевать пылкое девичье...
— Вэй.
Даже если бы Цзян Чэн не смотрел на шисюна так пристально — а он смотрел, мысленно готовясь к самым худшим раскладам, — он бы всё равно понял, что выражение его лица изменилось буквально за мгновения. Улыбка исчезла, глаза захлопали быстро-быстро. Вэй Ин выглядел как никогда растерянным — и это было показателем того, что такого ответа он точно не ожидал. Хотя… Ваньинь на его месте тоже не ждал бы.
— Хах… Ха-ха… Х-хорошая шутка, — усмешка, вновь вернувшаяся на губы шисюна, была кривой, а смех — нервным. К горлу Цзян Чэна подступил почти физически ощутимый ком. — Ты… Ты же сейчас не серьёзно?
Сейчас бы сказать, что да, несерьёзно, я просто не хотел отвечать, так что забудь и не думай. Но язык не поворачивался. Ведь он сказал. Пусть и сам не понял, зачем, но сказал, почти буквально оторвав от сердца, готовый к любому ответу. Но шутка? Такое сравнение, пусть даже и призванное разрядить ситуацию, только разозлило.
— Да ты издеваешься, — в этой сквозь зубы произнесённой фразе не было и намёка на обычное возмущение. Только глубокая обида на то, что такую важную вещь хотят преподнести как что-то несерьёзное. — Я тебе почти прямым текстом говорю, а ты!.. — Цзян Чэн резко вскочил на ноги. Как назло, именно сейчас нужных слов не находилось. — Ты… Иди ты к чёрту, Вэй Усянь!
Что ему ответили и ответили ли вообще он уже не услышал — ноги сами собой сорвались с места, унося прочь и чеканя шаг. Плохой идеей было начинать этот разговор. Плохой идеей в принципе было соглашаться с предложением «Побыть вечером вдвоём и заодно попробовать вино».
Цзян Чэн не понял, как оказался в их с Вэй Ином комнате. Но стоило двери за ним закрыться, как он без сил осел на пол, утыкаясь лицом в согнутые колени. В груди кипел ураган в лучшем случае способный снести лишь Пристань Лотоса, в худшем — оставить без урожая весь Юньмэн. Глаза отвратительно жгли предательские слёзы. Ваньинь честно пытался заставить их остановиться, но решительно ничего не получалось.
Почему так? Он впервые позволил себе принять то, что чувствовал уже не один месяц, может, даже не первый год. Позволил самому себе дойти до мысли, что да, «хочу быть рядом» — это «дорожу, нравится, люблю». Позволил сказать вслух. И что в итоге? Шутка и несерьёзно.
А впрочем, понятно, почему. Ему просто и здесь не суждено стать первым.
Он с самого начала не ждал, что Вэй Ин кинется к нему с поцелуями и клятвами о взаимности и вечной любви — да и не хотелось такого. Он готов был к отказу, ужасу, нежеланию больше иметь ничего общего, ведь это — с мужчиной, другом, братом — неправильно. Но оказался совершенно не готов к тому, что с трудом принятое чувство переведут в шутку.
Не шутят о таких вещах, как это может быть непонятно!
Дверь покоев скрипнула, медленно-медленно, словно боязливо открываясь. Цзян Чэн резко вздёрнул голову, тут же рукавами вытирая глаза. Помогало не очень хорошо, но нельзя же показаться перед кем-то в таком виде. И кого только принесло?
— Цзян Чэн… Можно мне зайти? — Вэй Ин несмело просунулся в образовавшуюся в дверном проёме щель. Выглядел он виноватым.
— Это и твоя комната тоже, зачем ты спрашиваешь? — Цзян Чэн кинул на него острый взгляд, стараясь сделать это как можно более непринуждённо и обычно. Вряд ли это получилось хорошо, потому что, когда Вэй Ин всё же зашёл в комнату, короткая усмешка его всё ещё была неестественно нервной.
— Слушай… — он сделал ещё несколько шагов и опустился на пол возле шиди, не рискуя, однако, оказываться слишком близко и касаться. Взгляд был направлен куда-то вниз. — Про то, что ты сказал…
— Можешь забыть, — Цзян Чэн тоже отвёл взгляд. Сейчас такое решение казалось самым верным. Ну и что, что в груди заскребло только настойчивее, стоило шисюну снова оказаться рядом. — Считай, что я не говорил ничего, раз уж на то пошло.
— Нет же, Цзян Чэн, послушай! — Вэй Ин обернулся к нему, взбудоражено хватая за руку. Ваньиню не оставалось ничего, кроме как тоже повернуться, ожидая продолжения. Под его взглядом Усянь заметно потерял в решительности, но всё же продолжил после небольшой паузы: — Я… Хотел попросить прощения. Я даже не думал сомневаться в твоих словах, просто это так… Неожиданно. Я даже не знаю, как реагировать.
— Не знаешь — не реагируй никак, — Цзян Чэн выдернул руку из цепкой хватки и встал, чтобы подойти к окну. Небеса, ну за что ему всё это. — Я же сказал — забудь. Мне с самого начала не нужно было ничего говорить.
— Ты не понял! — голос Вэй Ина, оставшегося за спиной, кажется, дрогнул. — Я… Я даже надеяться не мог, что ты скажешь что-то подобное… Мне. Ты же наследник ордена, будущий глава, у тебя должна быть жена, дети… А я тут каким боком?
Цзян Чэн молчал. Он и сам про это думал когда-то — про жену, про детей и про всё то, что должен глава ордена. Эти мысли тяготили. Перед глазами были родители, перед глазами были главы других кланов, которые иногда во время Советов посещали Юньмэн с супругами — это не нравилось. Натянутые отношения, ссоры, скандалы, полное безразличие друг к другу… Всё это совсем не походило на что-то светлое и хорошее. Но почему Вэй Ин сейчас вдруг затронул эту тему? Они сейчас вообще не про это!
— Просто я… Я правда очень люблю тебя, — в этот момент Цзян Чэн забыл, как дышать. Он же не имеет в виду то, о чём он подумал? Это уже совсем из области фантастики… Вэй Усянь же тем временем продолжал, всё так же сидя на полу и не решаясь подойти. — Ты замечательный, честно. Твоё старание, упорство… Это восхищает. Ты вроде и ругаешь меня часто, и на крепкие слова не скупишься. Но я же вижу, что это из-за волнения. Злые люди по другому себя ведут, это я точно знаю. А ты никогда не злишься по-настоящему, — Вэй Ин сделал паузу, после чего наконец поднял глаза на шиди. — Я тебе очень благодарен. И очень рад, что ты есть в моей жизни.
Тишина, наступившая после этих слов, буквально звенела в воздухе. Что говорить было абсолютно непонятно — обоим. Цзян Чэн сделал глубокий вдох, а затем медленно повернулся к шисюну, направляя на него внимательный взгляд.
— Что ты только что сказал? — голос звучал совсем бесцветно — и почти без надежды. Нет, он не мог услышать того, что услышал. Ему показалось. Это просто морок, сон, не больше. Не может кто-то ему говорить «люблю».
— Я очень рад, что ты есть в моей жизни, — в глазах Вэй Ина не осталось ни одной из так привычных смешинок. Он был серьёзен — но повторил совсем не то, что нужно было.
— Раньше.
— Ты никогда не злишься по-настоящему.
— Нет, перед этим.
— Я правда очень люблю тебя.
С этой фразой всё внутри перевернулось с ног на голову. Не послышалось. Последняя трещинка прошлась по с самого начала бывшей неудачной попытке держать лицо. Цзян Чэн сделал несколько резких шагов к Вэй Ину, опускаясь рядом с ним на колени. Руки требовательно легли на чужие плечи.
— Я тоже. Люблю, — шёпот был почти неслышный, но Цзян Чэн почувствовал, как тело под его руками дрогнуло, стоило ему податься вперёд.
Поцелуй съехал куда-то в уголок губ. Цзян Чэн понятия не имел, как это вообще делается, но сейчас просто хотелось. Действиями ему всегда было проще. Пусть неумелыми — но на слова сейчас не хватало сил. Да и что тут ещё скажешь? Вэй Ин и так уже наговорил много, на двоих хватит.
Ваньинь на какое-то время перестал дышать, прижимаясь к шисюну близко-близко. Ощущения были странными, но прерывать их не особо хотелось. А потом Вэй Ин в его руках вдруг затрясся крупной дрожью, и отстраниться всё же пришлось. Для того лишь, чтобы, открыв глаза, увидеть уже в открытую смеющегося юношу.
— Ты что смеёшься? — Цзян Чэн сразу же нахмурился, чуя неладное. Это что, опять какие-то шутки? Если так, то ему уже сейчас не нравится.
— Нет, нет, всё хорошо, — Вэй Ин постарался успокоиться, но выходило откровенно плохо. В уголках глаз от попыток сдержать смех заблестели слёзы, которые Усянь тут же смахнул. — Просто… Извини, конечно, но целоваться ты совсем не умеешь, — Цзян Чэн замер, как по голове ударенный. Лишь спустя пару мгновений пришло осознание причины этого странного взрыва смеха. А вместе с ним — искреннее возмущение.
— Можно подумать, ты у нас знаток! — стало то ли обидно, то ли стыдно за этот свой порыв. Вот же… Он тут хоть что-то делать пытается, а этот!..
— Нет, конечно, — Вэй Ин наконец смог посмотреть на шиди ясным взглядом, в который снова вернулись весёлые искорки. — Но ты так уверенно действовал… Я уж подумал, вас с девой Шэнь что-то да связывает.
— Ой, да иди ты…
— К чёрту, к чёрту, я знаю, — Цзян Чэна со смехом притянули ближе, заключая в объятья, а затем как-то уж слишком нежно целуя в макушку. — Только можно чуть позже? Я не могу уйти сейчас, только-только узнав, что можно теперь к тебе спокойно цепляться, не боясь, что ты заметишь, как сердце колотится каждый раз.
Цзян Чэн не ответил — просто позволил себе наконец расслабиться в родных руках и обнять в ответ. Конечно, можно. Он же теперь и сам его не отпустит.