— Мы вошли в воды Пристани Лотоса, через несколько фэнь причалим.
Уставшие от долгого пути адепты, уже успевшие провалиться в дрёму, закопошились в каюте, просыпаясь. Цзян Чэн резко распахнул глаза, словно сна только что и не было. Вокруг все начали неспешно собираться, проверять, не забыли ли сложить какие-то вещи, но ему было не до этого. Он подорвался с места и выбежал на палубу. Потом разберётся с вещами, не так это и срочно.
Стоило оказаться на улице, как по коже пробежался лёгкий холод — уже вечерело, солнце почти не грело. Но от этого было только радостно. Наконец-то, после целого года вдали он дома. Последние несколько месяцев это было пределом всех мечтаний. Не то чтобы в Облачных Глубинах было плохо, нет, совсем наоборот. Там было всё, что нужно, знания хоть и давались в большом объёме, но были полезными, учиться было не легко и не трудно — спокойно. Всё было более чем прекрасно. И всё равно домой хотелось.
— Сколько энтузиазма, молодой господин, — где-то сбоку раздался смех управлявшего лодкой. Цзян Чэн только отмахнулся, продолжая жадно хвататься взглядом за уже почти успевшие поблекнуть в памяти виды.
Вот в поле зрения оказались знакомые причалы, а чуть дальше — послышался говор уже собирающихся заканчивать на сегодня торговцев, гораздо более грубый, чем диалект Цайи, но такой родной... Хоть останавливайся и слушай, пока все совсем не разойдутся. Вот рыбацкие лодки, которые уже вытаскивают на сушу, вот знакомые пруды, где уже начинают цвести лотосы, а вот...
— Ага! — прямо перед ним внезапно раздалось громкое восклицание и плеск воды. Цзян Чэн отшатнулся от борта, но не удержался на ногах и упал на палубу, всё ещё не до конца понимая, что произошло. Лишь через пару мгновений взгляд наконец сфокусировался на знакомом лице, теперь видневшимся над бортом и улыбающимся самым бесстыжим образом.
— Попался! — Вэй Усянь цеплялся руками за край джонки и выглядел до невозможного довольным собой: мокрый, с текущей по волосам и одежде водой, но зато заставший врасплох задумавшегося шиди.
Обычно такие выходки вызывали раздражение, но сейчас, стоило первому испугу сойти на нет, Цзян Чэну почему-то захотелось рассмеяться. Это желание уже давно не возникало, но сейчас значило только одно: вот теперь можно считать, что он окончательно вернулся домой.
— Ты с ума сошёл? Зачем пугать так? — но нельзя же сказать, что его такой приём даже радует, что он тоже скучал. Это разовая эмоция, а Вэй Ин, глядишь, воспримет близко к сердцу и всегда так делать начнёт, ставя его в неловкое положение уже не только наедине, но и при других. Не то чтобы сейчас его что-то останавливало, конечно… Но всё равно.
— Извини, извини, больше не буду, — Вэй Ин в ответ рассмеялся, наблюдая за тем, как шиди поднимается на ноги и тут же жестом просит управляющего лодкой ненадолго остановиться. — Я не удержался. Скучал по твоему недовольному выражению лица.
— А по подзатыльникам не скучал? — Цзян Чэн снова повернулся к нему и даже замахнулся шутки ради, но Усянь ловко увернулся.
— Нет-нет, спасибо, мне мадам Юй хватает, — вдруг улыбка его перестала быть ребяческой, а в глаза словно просочилась уже почти забытая за все эти месяцы нежность. — Я рад, что ты наконец вернулся.
То, как это было сказано, заставило на какое-то время зависнуть, глядя перед собой потерянным взглядом. Так ласково и тепло… Странные ощущения, заставляющие сердце как-то совсем неестественно сжиматься. Но не верить просто не получалось. Он ведь тоже был рад вернуться.
— Да это же Вэй-сюн! Сколько времени уже не виделись! — видно, смех и неожиданная остановка привлекли до этого остававшихся в каюте адептов. На палубе вдруг стало слишком людно и шумно. Цзян Чэн чуть сильнее сжал в руках борт, чтобы его случайно не отпихнули в сторону от Вэй Ина, которого уже во всю заваливали вопросами.
— Ну, как дела в Юньмэне? Какие новости?
— А лотосы уже цветут? Мы вовремя?
— Да подожди ты лотосы! Сам как? Мадам Юй сильно злилась, когда вернулась?
— Точно! Как всё прошло тогда?
— Ой, а ещё, ещё!..
— Подождите, подождите, — Вэй Ин замахал головой, словно пытаясь так уменьшить количество вопросов. Продолжил он, лишь когда все наконец замолкли, начав внимательно к нему прислушиваться. — Давайте все вопросы по порядку и уже когда доберёмся до Пристани. Это дело небыстрое, а мадам Юй за сильную задержку точно не похвалит.
Всё же, убеждать Усянь умел отменно — и на большую часть своего окружения первый ученик Юньмэн Цзян имел не менее хорошее влияние. Череда оживлённых вопросов мгновенно сменилась тихим бормотанием. Кто-то соглашался, кто-то выказывал разочарование и говорил, что пара минут вряд ли что-то изменит, хоть и это звучало не очень-то уверено. Цзян Чэн вздохнул и чуть перегнулся через перила, протягивая руку шисюну.
— Залезай. Что ты как гуль озёрный под лодкой?
— Не-не-не, ты что, я с вами не поплыву, — Вэй Ин отказался даже быстрее, чем Цзян Чэн успел договорить. — Я же вам всю палубу залью. Вы плывите, вещи спокойно разбирайте, а потом уже встретимся и поговорим, — он ещё раз глянул на шиди и улыбнулся почему-то почти виновато, но так, чтобы только он заметил. Извиняется так за то, что переполошил всех, а теперь сбегает? Впрочем, уже через мгновение и выражение лица его, и голос стали гораздо живее, когда он повернулся к остальным адептам. — Ну, увидимся. Я пошё-а!
Край борта наконец выскользнул из мокрых рук и Усянь с криком упал назад. Раздался громкий всплеск, взметнувший целую тучу брызг. Лодка покачнулась на внезапно разволновавшемся озере. Цзян Чэн мигом бросился к её краю, вглядываясь в неспокойную поверхность.
— Вэй Усянь! — восклицание вырвалось само собой, а внутри что-то оборвалось. Конечно, его шисюн плавает хорошо, не потонет, но кто знает, не сыграет ли роль внезапность этого падения? Но не успел Ваньинь по-настоящему испугаться, как бессистемное барахтанье прекратилось и Вэй Ин снова оказался на поверхности.
— Всё в порядке! — фраза прервалась длинным кашлем — видно, наглотался воды, пока пытался снова взять контроль над ситуацией в свои руки. Но всё же даже это не смогло стереть усмешку с его лица. — Ну всё, что вы стоите? Быстрее освободитесь — быстрее снова встретимся.
Цзян Чэн обречённо покачал головой, после чего повернулся и кивнул управлявшему лодкой: плывите дальше. Джонка медленно двинулась вперёд, а взгляд снова метнулся к Вэй Ину. Тот ещё какое-то время смотрел им вслед, а потом развернулся и поплыл к берегу. Цзян Чэн наблюдал за ним взглядом уже совсем смирившегося человека. Его шисюн совсем не менялся, сколько бы времени ни проходило. Хотя он не мог сказать, чтобы ему это совсем не нравилось.
***
Ступать вновь на родной причал оказалось до дрожи в пальцах приятно. Цзян Чэн даже не знал, с чем можно было сравнить это чувство — было просто хорошо возвращаться домой. Вежливо кивнуть родителям, которых, если совсем честно, не ожидал увидеть, да ещё и вдвоём; выслушать пару общих слов о том, как радостно вновь видеть его дома; ответить на несколько таких же общих вопросов об учёбе, хотя в этом никакого смысла — всё в письме от Лань Цижэня, переданном через адептов; наконец встретиться взглядом с мягкой улыбкой а-цзе и заключить её в объятья. Прохладно и с дистанцией — но всё равно привычно и по-домашнему. По-другому даже не хотелось. Если бы его встретили так же, как обычно это делает его шисюн, Цзян Чэн подумал бы, что родители одержимы духами.
Вэй Ин, как и ожидалось, встретил его в их комнате. Накинулся с объятьями, но скоро отцепился и помог втянуть сундук с вещами. Пока Цзян Чэн возился с тем, чтобы разложить всё по местам, Усянь, видимо, решив не мешать, уселся на своей кровати, по-детски восторженно следя за действиями шиди. Он уже успел переодеться в сухое, волосы всё ещё были влажными, но вода с них больше не капала, а в глазах всё ещё светилась радость встречи.
— Ну давай, рассказывай, не томи, — Вэй Ин нетерпеливо покачивался вперёд-назад, подобрав под себя ноги. Цзян Чэн же молча продолжал разбирать вещи, повернувшись к нему спиной. С чего начинать, было непонятно. Однако долго этого молчания Усянь не выдержал, и уже через фэнь до слуха вновь донёсся его голос, уже почти обиженный на такое безразличие: — Ну шиди… Я думал, ты рад встрече, а ты вот какой! Совсем с этими Ланями спелся, теперь и разговаривать со мной не хочешь?
— Угомонись, — Цзян Чэн тяжело вздохнул, попутно доставая из сундука сделанные за время учёбы записи и возвращая их на законное место. — Кто-то, кажется, обещал расспросы вести под ночным небом и с вином. Только вот что-то я ни звёзд, ни вина не вижу.
На самом деле, ни одного, ни второго не хотелось. Разве что в качестве предлога для того, чтобы провести вечер вместе с Вэй Ином — и заодно наконец-то нарушить пару уже на подкорке выбитых правил, которые в Юньмэне, к счастью, не действовали. Но на самом деле ему просто нечего было рассказывать. Разве могло что-то интересное произойти в этом почти монастыре, имя которому Облачные Глубины?
Ну, и ещё самую малость хотелось в ответ уколоть Вэй Ина, отомстив за его утреннюю выходку с лодкой.
— Я не доживу до ночи, — Вэй Ин откинулся назад, лишь чудом не ударившись затылком о стену. По его реакции Ваньинь понял, что уколоть получилось, и незаметно улыбнулся. — А вино куплю, честно! Хоть три кувшина, если хочешь.
— Не хочу, — Ваньинь со вздохом закрыл сундук и повернулся к шисюну. — Что именно ты хочешь услышать?
— Всё. Неужели совсем ничего интересного не произошло? Облачные Глубины, конечно, не самое весёлое место, но за столько месяцев должно же было что-то произойти!
Цзян Чэн задумчиво поднял глаза к потолку, пытаясь вспомнить хоть что-то стоящее. Как назло, именно сейчас все воспоминания словно разом вышибло из головы. Ну вот почему именно он должен начинать? У Вэй Ина явно больше интересного было за это время!
— Хуайсан лишь чудом не завалил итоговый тест, — это почему-то пришло в голову первым — и решено было говорить о том, о чём говориться. Может, Вэй Ину потом надоест и он переключится на что-то другое. — Хотя учитель Лань всё равно его долго отчитывал потом… В библиотеке несколько новых книг по фехтованию. Но мне они не особо помогли, стиль сильно отличается от нашего. А ещё… В последний месяц больше внимания уделили практике. На следующем Совете кланов будет соревнование лучников, вот и решили начать готовиться заранее. И приглашённым адептам тоже позволили присоединиться, так что последние дни мы почти не покидали тренировочное поле.
— Ну вот, а ты молчишь! — глаза Вэй Ина загорелись, и он придвинулся ближе к краю кровати. — И как адепты других орденов? Есть у нас соперники?
— Есть, и не один, — Цзян Чэн скрестил руки на груди и чуть отклонился назад, бедром опираясь о сундук. Разговор наконец-то пошёл, а у него получилось чуть больше расслабиться. Когда задают конкретные вопросы, становится проще. — Так что, если ты надеялся, что справишься одним природным талантом, — забудь и даже не думай об этом. В орденах Лань и Цзинь очень хорошие лучники. Придётся работать.
— Ой, ну опять ты нудишь… Прямо Лань Цижэнь — если бородку как у него отрастишь, вообще не отличить будет, — Вэй Ин было залился звонким смехом, но, заметив разом помрачневший от такого сравнения взгляд шиди, тут же сам себя одёрнул. — Ладно, ладно, шучу, не смотри так убийственно. Я же и не собирался бездельничать. С нас мадам Юй с этим соревнованием уже которую неделю не слезает, только сегодня разрешила отдохнуть! Да и это только потому, что вы сегодня вернулись, ей не до этого было, — наверное, такое заявление должно было привлечь сочувствие. Возможно, на а-цзе оно даже и подействовало бы. Вот только Цзян Чэн ей не был и жалеть из-за тренировок никого — ни себя, ни тем более шисюна — не собирался. Вскоре поняв это, после недолгой паузы Вэй Ин всё же перевёл тему: — А Лань Чжань? — и одним только вопросом заставил шиди мгновенно напрячься.
Нет, он знал, что шисюн, скорее всего, спросит о человеке, нервы которого изводил как минимум половину всего времени, что провёл в Облачных Глубинах. Но отвечать всё равно не хотелось — хоть и пришлось, запихнув своё недовольство поглубже в глотку и попытавшись сделать его не таким явным.
— Через несколько дней, как ты уехал, начал снова посещать занятия. Иногда вместе с остальными адептами Лань пропадал на ночных охотах. Стреляет едва не лучше тебя, а на проверочных следил не хуже учителей. Всё, — вышло до невозможного сухо, но хотя бы без сильного пренебрежения в голосе. Уже можно гордиться, хотя актёр из него всё ещё откровенно ужасный. Хотя Усянь, кажется, этого и не заметил, продолжив с улыбкой говорить:
— И всё это, наверняка, с максимально непроницаемым выражением лица! Представляю эту картину, — вот только в этой усмешке было что-то, заставляющее всё внутри сжиматься от странной смеси чувств. — Знаешь, Лань Чжань удивительный в этом плане. Такой красивый и юный — и такой по-старчески чопорный. Он…
Вэй Ин ещё что-то рассказывал, перескакивая с мысли на мысль, но раз за разом всё равно возвращаясь к Лань Ванцзи. Цзян Чэну стало не по себе. Он начал следить за шисюном ещё пристальнее обычного, ловя каждую эмоцию, каждое мимолётное выражение на лице. С какой улыбкой, с каким воодушевлением он говорил о Лань Ванцзи… Интересно, а о нём он так же рассказывает? Почему-то не верилось. И от этого становилось невыносимо горько.
— Вэй Ин, — Цзян Чэн на какое-то время выпал из реальности, перестав слушать, поэтому не понял, уместно ли прозвучали его слова. — Давай закончим это.
— А? — Усянь замолк на полуслове. На лице его вдруг проскользнуло непонимание, но оно пропало так же стремительно, как появилось. — Конечно, что это я, в самом деле... С самого порога — и заваливаю тебя вопросами. А ты с дороги только. Отдыхай, а я пока...
— Я не про это, — Вэй Ин, уже начавший слезать с кровати, завис, спустив на пол только одну ногу и теперь во все глаза глядя на шиди. Цзян Чэн сделал паузу и набрал в грудь побольше воздуха. — Про то, что происходит между нами. Давай закончим.
Вэй Ин от неожиданности оступился и свалился с кровати прямо на пол. Однако вставать или прямо так возмущаться по этому поводу даже не думал: просто повернулся к шиди и ошарашено смотрел ему в глаза. Цзян Чэн молча смотрел в ответ, ожидая хоть каких-то слов.
— Почему? — удивительно ясно прозвучало через несколько долгих мгновений. Ваньинь не удержался и отвёл взгляд.
— Я же слышу, как ты про него говоришь, — подбирать слова оказалось очень сложно. Он не ждал этого вопроса — «почему?». Хотя следовало бы. Вэй Ин обычно без объяснений ничего не делает. — Я с самого начала знал, что ничего не выйдет, как только не увидел нить. И был готов к тому, что, когда ты познакомишься со своей родственной душой, потеряешь интерес. Но ты ведь не скажешь сам, пока всё это не запутается настолько, что уже не распутаешь. Я благодарен за то, что ты был со мной всё это время, и хочу, чтобы ты и дальше был, но... Мне суждено быть одному, а у тебя есть родственная душа. Так должно быть. Я не могу и не хочу забирать у тебя счастье.
Всё это он протараторил, так и не подняв взгляд. Говорить не хотелось — но другого выхода он не видел. Если они не решат это сейчас, потом будет сложнее — и, он был уверен, больнее.
Все оставшиеся месяцы сложно было думать о ком-то, кроме Вэй Ина — и Лань Ванцзи, который теперь невольно появлялся в мыслях рядом, а заодно был намного ближе и реальнее шисюна. Приходилось зарываться в учёбу и всего себя посвящать тренировкам, чтобы отогнать непрошеные образы, которые всё равно вставали перед глазами, стоило им только оторваться от исписанных страниц.
Цзян Чэн ведь не глух и уж тем более не слеп. Он видел, как Вэй Ин оживляется, стоит речи зайти о Лань Ванцзи; как интересом загораются его глаза, когда такой непохожий на него человек появляется в поле зрения; с какой внимательностью он следит за малейшими изменениями в лице Второго Нефрита, когда тот хоть как-то реагирует на его выходки. Всё это слишком громко кричало об одном: родственной душе, да ещё и такой как Лань Ванцзи, Ваньинь проигрывал со всех сторон.
Вэй Ин ничего не отвечал и молча смотрел на шиди. Цзян Чэн всё ещё не решался поднять глаза, но был уверен — на него сейчас направлен самый тяжёлый и мрачный взгляд, на который шисюн только был способен: он сомневался.
— Ты это всё говоришь потому, что у тебя нет нити? — прозвучавший наконец в тишине покоев голос тоже был мрачный и почти бесцветный. Цзян Чэн не ответил и не повернулся. Только чуть сильнее поёжился, незаметно пряча пустые запястья.
Вэй Ин больше ничего не говорил — только встал и молча вышел. Цзян Чэн тяжело выдохнул и запрокинул голову назад, прикрывая глаза. Вот и поговорили… Хорошее начало, сказать нечего. Впрочем, он и не ждал ничего другого. Хотя на сердце всё равно неприятно скребло.
Только сейчас почувствовалась вся усталость от долгого переезда — до этого её полностью затмила радость возвращения. Захотелось просто лечь и проспать до завтрашнего дня — можно бы и больше, да только матушка потом не похвалит за пропущенные тренировки. Она и так не то чтобы часто хвалит, а так…
Цзян Чэн оттолкнулся бедром от сундука и отошёл к своей кровати. Сбросил верхние одежды, сложил на место так привычно, словно и не покидал дом на год, лёг и закрыл глаза. Ну и что, что солнце ещё даже не клонится к закату… Матушка позволила сегодня отдыхать, от него ничего не требуется — а во сне не надо ни о чём и ни о ком думать. Не думать сейчас очень хотелось.
Не успела эта мысль скользнуть в сознании, как Цзян Чэн внезапно почувствовал рядом чьё-то присутствие — а уже через мгновение его запястья коснулись.
Инстинкты сработали быстрее, чем он успел сообразить, что происходит. Он мгновенно распахнул глаза и подорвался на кровати, готовый в случае чего броситься защищаться от незваного гостя. Для того лишь, чтобы в следующий же миг увидеть Вэй Ина, сосредоточенно повязывающего что-то ему на запястье. Приглядевшись, удалось понять: это «что-то» — толстая красная нитка, вроде тех, какими вышивает а-цзе. Глаза неконтролируемо расширились в удивлении и полном непонимании.
— Ты… Ты что делаешь? — голос прозвучал тихо, почти шёпотом. Вэй Ин ничего не ответил. Лишь закончив вязать замысловатый узел на его запястье и пару раз дёрнув, проверяя его прочность, он наконец посмотрел на шиди. А затем показал ему уже своё запястье, на котором теперь была повязана точно такая же красная нитка.
— Так лучше? — Вэй Ин редко говорил так серьёзно. До Цзян Чэна, всё ещё пребывавшего в словно в тумане, далеко не сразу дошёл смысл вопроса.
— Что лучше?
— Ты наговорил мне сейчас всякой ерунды, потому что думаешь, что без нити ты не можешь быть любим. Теперь нить есть и у тебя, и у меня. Одна и та же. Так лучше?
Вэй Ин проявлял удивительное терпение, объясняя ему то, что и так было понятно, если подумать хоть немного. Но Цзян Чэн всё равно отказывался осознавать происходящее. Это что… Шутка? Да гулю речному понятно, что вот такая вольность — условность и не более, она ничего не значит и ничего не меняет. Но почему Вэй Ин вдруг это делает? Зачем всё это, если он уже связан с другим человеком?
— А как же Лань Ванцзи?
— Забудь о Лань Ванцзи, не думай! — Вэй Ин на мгновение повысил голос, но дальше уже продолжил спокойно: — Да, мне с ним интересно, да мне хотелось бы, чтобы он перестал на меня смотреть как на пустое место. Но ждал все эти месяцы я твоего возвращения. Лань Ванцзи не пойдёт со мной рвать лотосы, не будет прикрывать меня перед мадам Юй, прекрасно зная, что ему тоже прилетит, и не будет выбивать из меня дурь крепким словом и рукой. И будь мы с ним хоть трижды связаны, любить я буду всё равно тебя. Скучать по тебе, хотеть видеть тебя, быть рядом с тобой. Почему ты так упорно не хочешь в это верить? Сколько раз мне ещё надо это повторить?
— Я… — Цзян Чэн запнулся, во все глаза глядя на шисюна. Тот сейчас смотрел на него с такой любовью и переживанием во взгляде, что только глупец мог бы подумать, что это наиграно. Захотелось самому себе дать пощёчину за то, что посмел усомниться, предположить, что такой взгляд может быть адресован другому.
— Я верю, — шёпотом закончил Цзян Чэн, словно боясь спугнуть момент. И в то же мгновение заметил, как лицо шисюна напротив просветлело. За появившуюся на его губах улыбку можно было отдать многое. Вэй Ин придвинулся чуть ближе и нежно обхватил его лицо ладонями.
— Вот ты у меня такой умный, тебя учитель Лань хвалит, а иногда такие глупости говоришь, что я начинаю бояться, не вселилась ли в тебя какая тварь, — он звонко рассмеялся, а затем без предупреждения чмокнул шиди в нос. Тот было дёрнулся от неожиданности, но Вэй Ин уже отклонился и соскочил с кровати. — Отдыхай пока, а я побежал за вином. Торговцы ещё не должны были разойтись. Я же обещал тебе звёздное небо и лучшее юньмэнское вино!
Последние слова прозвучали уже одновременно с хлопком закрывающейся двери. Цзян Чэн ещё какое-то время смотрел туда, где шисюн только что скрылся, а затем перевёл взгляд на правое запястье, где теперь красным горела нить. Пальцы левой руки невольно потянулись к ней, чтобы коснуться. Так вот как оно выглядит… Интересно, а ощущается нить Судьбы так же? Хотя… Разве есть большая разница?
Губы сами собой растянулись к лёгкой усмешке. Эта нить — условность, которая ничего не меняет. Но теперь он всё равно будет её беречь.
***
Время до Совета кланов пролетело, как его и не было. Собираясь в Цишань, Цзян Чэн до конца так и не верил в то, что до соревнования лучников, к которому они столько готовились, оставались считаные дни. Бессчётные тренировки и чувство волнительного ожидания настолько срослись с жизнью, что даже не верилось, что вот-вот всему этому придёт конец. Хотя возможность наконец показать свои навыки кому-то, кроме шиди и матушки, которой слишком многое не нравилось, безусловно, радовала.
Раньше бывать на Советах кланов Цзян Чэну приходилось редко — настолько, что все разы можно было бы пересчитать на пальцах одной руки. Отец брал его с собой лишь единожды, в орден Гусу Лань, но сейчас он уже не помнил причины такого странного решения — Цзян Фэнмянь предпочитал путешествовать по делам ордена один. Все остальные Советы, свидетелем которых ему приходилось быть, проходили в Юньмэне — а их на его памяти было не так уж и много.
И в Гусу, и дома Советы проходили удивительно буднично для такого масштабного мероприятия. Всё было немного пышнее украшено, людей было немного больше обычного, одежды слуг и адептов были немного новее и ярче. Казалось, так и должно быть: в конце концов, на Совет кланов приезжают для того, чтобы решать важные вопросы мира Заклинателей, а не чтобы бахвалиться богатством перед другими. Но либо судить по двум не самым расточительным орденам было ошибкой, либо орден Вэнь и здесь решил выделиться и лишний раз напомнить о своём величии. Иначе Цзян Чэн не мог объяснить ни то, на какую огромную площадь раскинулись охотничьи угодья для простого соревнования, ни то, почему места глав орденов и их приближённых расположились так, что не только глава ордена Вэнь, но и младший наследник располагались гораздо выше и дальше. Словно лишний раз подчёркивая разницу в положениях.
Впрочем, сложно было назвать это соревнование простым — хотя бы потому, что проходило оно между адептами разных орденов. Это уже приобретало большее значение, чем обычные ребячества — по-другому назвать это было нельзя — на берегах родных озёр, где вместе с шисюном стреляли из лука по парящим где-то вдалеке воздушным змеям, потом долго споря о том, кто же в итоге победил. Сейчас всё было гораздо сложнее и серьёзнее.
Возможность проявить себя и принести почёт ордену выпадала не так часто. Поэтому меньше всего хотелось ударить в грязь лицом. Цзян Чэн то и дело тянулся в луку, проверяя натяжение тетивы, осматривал стрелы, мысленно прокручивал в голове все признаки, по которым можно определить нечисть. Правила соревнования были просты, как плошка риса: тысяча кукол, из них сотня с нечестью, попал — засчитывается очко, промахнулся — выбыл из соревнования. Вывод — промахиваться нельзя; но и медлить тоже, потому что участников много, а целей — нет. И даже несмотря на то, что в своей меткости Цзян Чэн не сомневался, старательно сдерживаемое волнение всё равно клокотало где-то у горла.
Вэй Ин стоял рядом — точнее, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. И вот уж кого точно ничего не волновало! Мало того, что умудрился едва ли не опоздать, так ещё и теперь не мог постоять спокойно, всё дёргался, ища кого-то в толпе. Сначала терпеть это ещё можно было — Цзян Чэн, увлечённый мыслями, даже не стал выговаривать ему за задержку непонятно где. Но когда это мельтешение стало уж слишком навязчивым, он наконец сорвался.
— Угомонишься ты или нет? — шикнул Цзян Чэн в сторону, возвращая в колчан последнюю проверенную стрелу. Говорить громко он не решался, незачем привлекать лишнее внимание раньше времени. — Стань ровно в строй и не дёргайся.
— Я и так в строю, — Усянь отмахнулся, но всё же стал более статично, хотя головой всё ещё крутил из стороны в сторону, поглядывая на адептов то одного, то другого ордена. Словно пытался на взгляд определить, кто как стреляет и какие у них вообще шансы.
Цзян Чэн покачал головой и отвернулся. Ладно, уж как есть. Всё равно скоро уже начнётся соревнование, можно будет не так сильно волноваться за эту взбалмошную голову. А пока нужно просто сосредоточиться. Как там учитель Лань говорил? Размеренное дыхание — залог спокойствия?
— Эй ты, как тебя... Вэнь Нин? Что ты в строю делаешь? Собрался орден позорить своей никчёмной стрельбой?
Высокий противный голос прорезал воздух. Цзян Чэн лишь усилием воли не поморщился от того, насколько громко он прозвучал над царившим вокруг тихим перешёптыванием адептов, боящихся нарушить атмосферу и потревожить переговаривающихся вдалеке глав орденов. Все взгляды разом обратились к источнику звука — для того лишь, чтобы увидеть прямо перед ровным строем лучников в украшенных пламенем одеждах наследника ордена, Вэнь Чао.
Юноша, к которому он обращался, стоял сгорбившись и прижимая к себе лук, словно пытаясь спрятаться от тут же направившихся на него взглядов, — и не заметить его, настолько выделяющегося на фоне общей уверенной осанки остальных членов ордена, было бы просто невозможно. Цзян Чэн мазанул по нему равнодушным взглядом. Ничего примечательного или многообещающего: хрупкое телосложение, ещё совсем детские черты лица, а руки дрожат так, что, кажется, вот-вот — и выронят лук. Вполне возможно, что слова о плохой стрельбе не так уж и обманчивы — вот только Цзян Чэна они всё равно заставили покоситься на Вэнь Чао с неприязнью. В Юньмэне бы себе так не позволили разговаривать даже с самым отстающим и неумелым адептом. Мадам Юй была строга и требовательна, ругала за ошибки иногда даже грубыми, совсем не свойственными женщине словами — но никогда не стала бы этого делать перед другими кланами. Промахи адепта — это промахи адепта. И оставаться они должны в пределах ордена, который может помочь их исправить.
— Я н-не собирался позорить, — голос юноши, названного Вэнь Нином, едва было слышно, а сам он так съёжился, что, казалось, ещё чуть-чуть — и пропадёт совсем. — Я умею…
— Что ты умеешь? — Вэнь Чао, видно, и не собирался его слушать. Даже не попытался говорить тише, когда множество взглядов обратились в их сторону. — Ни на одной охоте себя не проявил, на тренировках не появляешься — и думаешь, что сможешь участвовать в соревновании?
— Вообще-то, он хорошо стреляет! — вот уж чего Цзян Чэн не ждал, так это громкого возгласа из-за своей спины. Не успел он даже узнать голос, как Вэй Ин уже вышел из строя и направился к спорящим. Захотелось дёрнуть шисюна назад, чтобы даже не думал встревать в это, — но того уже заметил Вэнь Чао, обернувшийся в их сторону и смотревший даже не с интересом — с пренебрежением.
— А ты ещё кто такой? И почему лезешь в чужой разговор?
— Вэй Усянь из ордена Юньмэн Цзян, — он сложил руки в положенном приветственном жесте, но вышло всё равно больше грубо, чем вежливо. — А лезу потому, что господин Вэнь смеет недооценивать собственных адептов. Мне пришлось видеть его стрельбу. И она превосходит навыки многих здесь собравшихся.
В ответ на эту серьёзную речь, Вэнь Чао даже преувеличенно громко рассмеялся — а через мгновение смешки, сначала сдержанные, а потом всё более и более явные, прошлись по рядам адептов ордена Вэнь. Цзян Чэн нахмурился. Дело принимало дурной оборот. И чего только Вэй Ин полез? Откуда он вообще знает этого юношу?
— Так, всё, хватит, — отсмеявшись, Вэнь Чао прикрикнул на адептов, заставляя их тоже замолчать. Затем с вызовом посмотрел на Усяня, который упорно продолжал стоять на месте, прожигая стоящего напротив взглядом. — Говоришь, превосходит? Хорошо. Сейчас проверим. Эй, ты! — Вэнь Нин, к которому снова обратились, дёрнулся и вскинул голову. Видом он походил сейчас на загнанное в угол животное, которое думает только об одном: убежать. — Попадёшь отсюда вон туда? — Вэнь Чао указал на мишени на другом краю поля, где собирались участники состязания. — Получится — можешь участвовать в соревновании.
— Н-но… М-молодой господин!.. — глаза Вэнь Нина в панике забегали и остановились на Вэй Усяне, так бесцеремонно влезшем в разговор. Тот ему в ответ подбадривающе улыбнулся.
— Всё будет хорошо, попробуй. Так, как тогда. У тебя получится, — Цзян Чэн мог только удивляться тому, откуда в нём столько стремления помогать совершенно незнакомым людям.
Вэнь Нин переводил растерянный взгляд то на Вэнь Чао, то на своего заступника и лишь спустя некоторое время колебаний стал напротив мишени и натянул тетиву, прицеливаясь.
Стойка была правильной, пальцы держали стрелу верно — но руки дрожали, а взгляд продолжал метаться туда-сюда без возможности сосредоточиться на цели. Юноша не стрелял. «Медленно», — подумал Цзян Чэн, хмурясь ещё сильнее. Если так долго целиться, устают руки и теряется фокус. Чем дольше стоишь вот так, тем меньше шанс попасть. Если он не выстрелит прямо сейчас, велик шанс…
— Ты стреляешь или нет? Мы тратим время! — окрик Вэнь Чао, потерявшего терпение гораздо раньше остальных, сыграл решающую роль. Рука соскользнула с тетивы очень не вовремя. Стреле не хватило силы долететь до мишени — она упала на землю буквально перед ней. Цзян Чэн, непонятно почему, почувствовал укол разочарования. Не то чтобы он переживал за этого юношу — но выражение удовольствия на лице Вэнь Чао, явно ждавшего промаха, ему не нравилось.
— Что и требовалось доказать, — эта ухмылка была слишком самодовольной, когда младший наследник ордена Вэнь, развернувшись, направился ко входу на основное место проведения соревнования. — Впрочем, если это «превосходит навыки многих здесь собравшихся», то о результатах явно можно не переживать.
Адепты постепенно начали направляться к месту старта состязания. Атмосфера хотя бы относительного дружелюбия рассеялась — зато, Цзян Чэн мог поклясться, тех, кто хотел утереть нос Вэнь Чао, обойдя его, стало значительно больше. Сам он отделился от адептов Цзян и направился к Вэй Ину, который вновь переключился на неудачливого юношу, подбадривая его.
— Ты не переживай, со всеми бывает. Ты в самом деле хорошо стреляешь. Я знаю, ну, может, человек пять, которые будут лучше. Даже у него так хорошо не получатся, — Усянь указал на только подошедшего к ним шиди. Это стало последней каплей — Цзян Чэн схватил его за воротник и оттянул в сторону.
— Пойдём, благодетель гуев. Прошу прощения за своего шисюна, — бросил он в сторону совсем растерявшегося Вэнь Нина и подтолкнул названного к ровному строю адептов в фиолетовых одеждах. — Вот и зачем лезть надо было? В какое положение ты человека поставил? Перед столькими людьми! Мозги совсем отшибло, что ли?
— А-Чэн, ну зачем ты ругаешься? — Вэй Ин ловко вывернулся из его рук и пошёл впереди, на ходу оглядываясь. — Я же не знал, что он так разволнуется. Когда я меньше сяоши назад видел его стрельбу, она была почти идеальной.
— Так вот почему ты опоздал! За адептами чужих орденов подсматривал?
— Нет. Я опоздал потому, что заблудился. Тут такие дороги запутанные! А этот юноша подсказал мне путь. Я случайно на него наткнулся, когда он тренировался.
— Чёрт с тобой, иди уже. И смотри под ноги. Упадёшь — ловить не буду, — Цзян Чэн тяжело вздохнул и, обогнав шисюна, прошёл через ворота вслед за остальными адептами.
***
Когда удар гонга оповестил о завершении соревнования, Цзян Чэн так и не понял, доволен он им или нет. Результат, кажется, был неплохой — он подстрелил около тринадцати кукол, ни разу не промахнувшись. Учитывая соотношение участников и целей, этот результат был хорошим — хотя он понятия не имел, как дела обстоят у остальных, даже за Вэй Ином не следил, они разошлись где-то в середине соревнования. Но это не особо волновало — все мысли были направлены на то, что произошло во время соревнования.
Они разозлили Вэнь Чао. Точнее, виноват был он сам — выстрелил в куклу-пустышку и сам же стал причиной, по которой выбыл из соревнования почти сразу после его начала. Но стоило адептам других орденов вполне тактично указать ему на это, как тот разразился такой бранью, что у Нефритов Лань, оказавшихся рядом, точно должно было заложить уши. Вэнь Чао — по глупости или по причине неуёмной гордыни — перенёс собственную ошибку на тех, кто лишь указал на неё, обругал каждого, кто просто стоял рядом, и удалился с таким выражением, словно его оклеветали, унизили и обесчестили разом перед тысячью людей. Даже когда по завершении состязания адепты вернулись к начальной точке можно было слышать его возмущения где-то вдалеке.
Не то чтобы это было такой уж большой проблемой. Цзян Чэн и вовсе не обратил бы на это никакого внимания, если бы не одно «но». Вэнь Чао, что так хвалился перед началом соревнования, точно не оставит это просто так. Ваньинь не знал наверняка, но чувствовал — затаив обиду, пусть и безосновательную, наследник ордена Вэнь сделает всё, чтобы «виновники» получили по заслугам. Хотя, с другой стороны, возможно, он просто преувеличивает значимость того «Вы пожалеете», которое было брошено в их сторону. И всё же предчувствие было нехорошим.
— Почему я нигде не вижу Лань Чжаня? — Вэй Ин, семенивший рядом, вырвал из раздумий. Вновь оказавшись на месте сбора, тот снова начал разглядывать пёструю толпу в поисках вполне себе конкретного человека. — Неужели он даже не появится послушать результаты? Как же так…
— Вот так. Не надо было с него ленту срывать, — холодно отрезал Цзян Чэн и, положив руки на плечи шисюна, чуть надавил, заставляя его устойчиво стать на землю. — Ты сегодня собираешься стоять спокойно или нет?
— Но я же не специально, — Вэй Ин словно не слышал и продолжал жаловаться. — Я хотел поправить только. Кто ж знал, что узел так разболтался. А теперь, когда я хочу попросить прощения, он от меня прячется. Разве это справедливо?
— Знаешь, я бы на его месте тоже от тебя прятался после такого, — Цзян Чэн нахмурился и отвернулся в сторону.
В отличие от шисюна, к правилам ордена Гусу Лань он относился с уважением и заучивал каждое — благо, времени было уйма. Правило, касавшееся лобной ленты, было где-то во второй или третьей сотне — там, где заканчивались общие правила Облачных Глубин и начинались обязанности членов клана. Просто касание посторонними этого элемента одеяния равнялось публичному оскорблению — что уж говорить о том, чтобы его снимать, да ещё так бесцеремонно. Удивительно, что Лань Ванцзи сломал только лук, а не свернул Усяню шею за такое.
— А? Почему это? — судя по удивлению Вэй Ина, догадки Цзян Чэна о том, насколько ответственно шисюн относился к изучению правил во время обучения в Гусу, были верными. От необходимости отвечать спас новый удар гонга — пришло время объявлять результаты.
На площадку перед участниками соревнования вышел человек в одеждах ордена Вэнь со свитком. Организационную часть Цзян Чэн позволил себе прослушать вполуха. Что-то про успешно прошедшее соревнование, напоминание правил, важность таких мероприятий для дружбы орденов и многое другое такое же. Было совершенно неинтересно. Мысли сосредоточились на подсчёте.
У него было тринадцать духов. Всего нужных кукол было сто, а участников — тридцать. Значит, на оставшихся двадцать девять лучников — восемьдесят семь духов. Не очень много. Если считать, что каждый участник подстрелил хотя бы одного, то вряд ли многие сразят больше пятнадцати мишеней. Значит, у него есть все шансы попасть в тройку. А может даже…
— Первое место — орден Юньмэн Цзян, — Цзян Чэн в предвкушении и надежде поднял взгляд на оглашавшего результаты, — Вэй Усянь! — чтобы в следующее же мгновение почувствовать, как сердце падает на землю.
Опять?
С каждым новым названным местом надежда услышать своё имя угасала. Гусу Лань, ещё раз они же, Ланьлин Цзинь… После четвёртого он совсем перестал слушать. Взгляд машинально скользнул к местам глав орденов, находя отца. Цзян Фэнмянь смотрел в их сторону с привычной мягкой улыбкой. Однако стоило их взглядам встретиться, как глава ордена снова повернулся к озвучивавшему результаты адепту. Возможно, совпадение. Но Цзян Чэну вдруг захотелось завыть от отчаяния.
Почему так далеко? Он же посчитал, ошибки быть не могло! Он должен был быть в тройке, ну может четвёрке — что пошло не так? Столько времени и сил, столько тренировок — и всё в пустую? Что он сделал не так, почему снова?..
— А-Чэн, поздравляю, мы в пятёрке! — Вэй Ин с объятьями повис на шее, словно вытягивая этим из-под воды. До ушей наконец дошёл шум радующихся адептов собственного и других орденов. Цзян Чэн в растерянности повернулся.
— Не мы, а ты, — голос вышел пустым, хотя он честно старался добавить в него хоть немного радости. — Поздравляю с первым местом.
— Ты что, не слушал? — улыбка шисюна совсем сбивала с толку. Видя, что шиди не понимает, в чём дело, Усянь принялся объяснять: — Как ты умудрился пропустить собственное имя? Ты же замыкаешь пятёрку победителей! Причём отрыв от Павлина у тебя, кажется, не такой уж большой — один-два духа максимум. Но сам факт! Представь только, как дядя Цзян обрадуется!
— Да… Здорово, — улыбка вышла какой-то слишком вымученной. Впрочем, в пылу общей радости вряд ли кто-то это заметил.
***
— Да что они себе позволяют? Это возмутительно!
Дорогая бумага хрустнула, сминаясь под пальцами Юй Цзыюань. Удивительно, как она вообще не разлетелась в клочья в ту же секунду, как хозяйка Пристани Лотоса увидела текст. Впрочем, Цзян Чэн ожидал чего-то такого, когда отец попросил их собраться вместе, чтобы он мог зачитать письмо от главы ордена Вэнь. Из Цишань вряд ли пришло бы что-то хорошее. Одно выражение лица Вэнь Чао чего стоило, когда он услышал, что орден Вэнь на соревновании лучников не вошёл даже в пятёрку. Цзян Чэн почему-то был уверен, что тот нашёл способ обвинить кого угодно, но только не неумелость адептов — и собственное чрезмерное бахвальство заодно.
— «Наследники и адепты орденов в обязательном порядке приглашаются на обучение»! Да какое же это приглашение? С каких пор орден Вэнь вообще занимается обучением адептов?
С каждым словом слушать становилось всё неприятнее. Не потому, что Юй Цзыюань не стесняла себя никакими нормами, выказывая недовольство. Скорее потому, что Цзян Чэн слишком хорошо понимал, насколько эти возмущения основательны. Ведь даже глупцу будет понятно, что цель этого «обучения» — расширение влияния и усиление контроля. И что отказаться не выйдет. Написано это не было, но на поверхности лежал факт того, что неповиновение Цишань Вэнь не простит. Какая изящная иллюзия выбора…
— Матушка, не злитесь, — Цзян Чэн попытался подать голос, словив промежуток в потоке возмущений. — Я поеду.
— Конечно, ты поедешь! — на него направился полный молний взгляд. — Я не отдам А-Ли в лапы Вэням, чтобы они из неё потом верёвки вили! Ты едешь, и это не обсуждается.
Цзян Чэн отшатнулся, как от удара. Чувство было очень странным. Он сам изъявил желание, сам ни за что бы не пустил а-цзе, даже если бы это грозило смертью или чем пострашнее. Но от такого ответа стало как-то не по себе. С другой стороны, давно пора было привыкнуть, что к матушке в таком настроении лучше не лезть, — самому же хуже, даже если с тобой согласятся.
— Моя госпожа, не стоит так нервничать, — Цзян Фэнмянь осторожно коснулся плеча супруги в попытке успокоить — руку тут же отпихнули в сторону.
— Что «моя госпожа»? Как ты можешь быть так спокоен? — казалось, ещё пара мгновений, и молнии в глазах Юй Цзыюань перестанут быть фигуральными. Цзян Чэн почти чувствовал, как искрится воздух в комнате. Однако уже через мгновение голос матери, казалось, стал немного светлее. — Хотя чего я спрашиваю? Вэй Ину ведь не обязательно ехать в это пекло. Он спокойно может остаться здесь, в безопасности и комфорте. Так чего волноваться, верно?
С этими словами стало понятно, что свет в её интонациях был лишь видимый, — яда здесь было гораздо больше. Взгляд главы ордена мгновенно помрачнел.
— Если он хочет, может тоже поехать.
— Ах, если хочет… Как мудро, глава Цзян! Хотя я почти не сомневалась.
Цзян Чэн почувствовал, как к горлу подступил ком, — но он старательно его прогонял, опустив глаза в пол и сильнее сжав зубы. Всё правильно, так и должно быть, так написано в письме. Наследнику ехать обязательно, про остальных адептов ничего не сказано. Слова отца значат только это и не более. К ним лично они не имеют отношения. Он не должен злиться, не должен чувствовать обиду. Но почему дышать вдруг стало так тяжело?
Напряжённых рук коснулась ткань, а уже через мгновение её сменило тепло чужой ладони. Цзян Чэн поднял взгляд и встретился с мягкой улыбкой сестры. Одними кончиками губ, почти незаметно она говорила: «Всё в порядке, я рядом». Тонкие пальцы нежно поглаживали руки, успокаивая — и в самом деле становилось в порядке. Цзян Чэн неслышно выдохнул и чуть сжал ладонь сестры в своей. А-цзе всегда умела приходить тогда, когда это нужно. Слушать дальше стало куда проще.
— Я тоже поеду, — голос Вэй Ина донёсся откуда-то издалека — кажется, после затяжного молчания. А может, у него ещё что-то спрашивали до этого, Цзян Чэн не заметил.
— На меня даже не смотри. Это главе ордена решать, — Юй Цзыюань силой впихнула письмо обратно супругу и, вздёрнув подбородок, направилась к выходу из главной залы. — Дальше сами. Не хочу участвовать в разрушении собственного ордена потаканием этим выскочкам.
Всё время, пока слышался стук обуви по половицам, царило молчание. Тяжёлое и тягучее, которое даже если хочется — не прервёшь. Лишь когда шагов стало совсем неслышно, Цзян Фэнмянь повернулся к детям, смеряя их взглядом, почему-то близким к печальному.
— У вас два дня на то, чтобы собраться. Я отправлю главе Вэнь письмо с нашим решением, — и тоже скрылся за дверями залы.
Никто больше не произнёс ни слова. В комнате вдруг стало душно и мертвенно-тихо, словно перед бурей.