Тсунаёши пнул пару камешков по пути. Мукуро, к удивлению, вёл не в ловушку, а действительно в своё логово на третьем этаже старого кинотеатра. Возможно, потому что Тсунаёши показал, что знал о нём всё, возможно, потому что представился слишком своеобразно. Сложно было даже представить, какие чувства бушевали в груди ещё совсем молодого Рокудо.

Непонимание?

Обида за то, что не явился раньше?

Разочарование?

Любопытство?

— Что, и о моём прошлом ты тоже знаешь? — тихо спросил Мукуро.

Его спина была гордо прямой, но плечи чуть дрожали. Это было так до боли в сердце знакомо — Мукуро всегда плохо контролировали свои руки, выражая ими все эмоции. Если бы у него был его трезубец, он мог спрятаться за ним, но увы, оружие нёс сам Савада. На всякий случай.

— Всё от твоего предка в десятом поколении, — может это звучало пугающе, но Тсунаёши знал только Мукуро и того засранца Деймона. К сожалению, второго слишком лично.

В кинотеатре было тихо, отозванный Ланчия замер у входа в зал. Словно неживая кукла. Тсунаёши нервно проверил его пульс просто чтобы убедиться, что тот настоящий.

— У меня есть парочка условий, — Тсунаёши доверительно сжал чужую руку в своих. Мужчина моргнул, но никак кроме этого не отреагировал. — Первое касается некоторых людей, второе соблюдения договора с моей стороны.

Мукуро вопросительно напел и махнул рукой, мол, продолжай.

— Я освобожу Ланчию, больше у тебя не получится взять его под контроль, — Савада чуть прикрыл глаза, чувствуя, как пламя заструилось по венам и ушло в чужое тело едва заметной бледной волной. — Он достаточно натерпелся, но и мстить не будет.

— Ланчия моя сильнейшая пешка, — возразил Мукуро. — Я не готов лишиться его.

Тсунаёши пожал плечами. Он понимал почему Мукуро держался за мужчину — угрюмая наружность, сила, легкость в управлении. Но Ланчия был тем, кто всегда относился к Саваде и его семье с теплотой и пониманием, даже если в ней был тот, кто разрушил его собственную жизнь и семью. Ланчия спас его в битве с Бъякураном, пусть и косвенно. В конце концов, Ланчия был просто прекрасным человеком. Когда тот вернулся после долгих странствий и поиска смысла бытия, Тсунаёши принял его с распростёртыми объятиями и ни разу не пожалел.

— Так надо, Мукуро. Я дам тебе кое-что более интересное, чем марионетки.

Он не хотел звучать как монах-проповедник, но безмятежный пустой тон вырывался сам собой. Пламя посмертной Воли ярко вспыхнуло на ладонях, взметнулось вверх по его и чужим предплечьям.

Мукуро напрягся, глядя на происходящее. Он ещё понятия не имел, насколько чистым или мягким было пламя Неба мальчишки, сказавшим, что он его покровитель, но знал, что обладатели пламени Неба не то что редки, но и весьма полезны. Было бы очень неплохо захватить тело этого ребенка и ворваться в мир мафии. Вероятно, внезапная атака могла бы помочь?

Ланчия вдруг изменился в лице, поморщился, и Мукуро с ужасом почуял, как легко оказались оборваны нити контроля. Если воткнуть в мальчишку трезубец, контроль так же сожжётся внутри? Был ли шанс захвата? Мукуро не знал, но решил попробовать.

— Ты Ланчия из семьи Бертеска.[¹] Тебе двадцать пять лет, — руки Тсунаёши легли на щёки мужчины, наклоняя его голову так, чтобы тот смотрел в глаза. — Сейчас ты находишься в Японии, тебя привезли сюда насильно. Ты можешь не помнить несколько последних лет своей жизни — это нормально. Ты разберёшься с этим.

— Я не… — голос Ланчии был хриплым, он поморщился так, словно не разговаривал слишком давно, чтобы помнить как говорить в принципе. Вероятно так оно для мужчины и ощущалось. Слова, которые он говорил по своей воле, были в его жизни слишком давно. — Что с моей семьёй?

Тсунаёши взял паузу, отвёл взгляд. Что ж. Ланчия всё равно бы узнал об этом от Виндиче так или иначе. Ему ещё предстояло пережить суд стражей мафии и выйти на свободу. В конце концов ни в одном из его действий не был виноват он сам.

— Они мертвы, — быстро ответил Тсунаёши, затем добавил, встряхнув лицо мужчины. — Это сделал не ты. Эта вина за семьёй Эстранео и их бесчеловечными опытами, породившими Рокудо Мукуро.

Ланчия медленно кивнул. Его взгляд начинал проясняться. Он оглядел помещение, наткнулся взглядом на стоящего в тени Мукуро, затем перевёл взгляд на самого Тсунаёши.

— Там-

Тсунаёши обернулся на Мукуро. Тот тихо цыкнул, отвернулся, дабы не мешать происходящему, пнул камушек и прошёл вглубь зала к старому красному дивану. Видимо, смирился.

— Он больше не будет угрожать тебе или твоей жизни.

— Я слышал, — Ланчия потёр лоб, словно у него была чудовищная мигрень, — у вас договор. Меня больше не будут пытаться взять под контроль.

Тсунаёши кивнул, затем вложил в ладонь мужчины развороченную и оплавленную пулю.

— Это пуля Захвата Эстранео. Это будет доказательством твоей невиновности перед Виндиче. Я не смогу спасти тебя от них, но наказания ты не получишь. Стражи всегда остаются справедливы.

Ланчия ушёл через пару минут. Напоследок долго вглядывался в лицо Тсунаёши, словно пытался запомнить своего спасителя до мельчайших черт, затем молча вышел в дверной проём. Его пламя Урагана медленно чихало искрами, разгораясь и расцветая после стольких лет, проведённых в заточении. Тсунаёши поддался чувствам, огладив его своей Гармонией, приласкав и отправив в мир.

— С человеком, убившим кучу людей, ты обошёлся ласково, а со мной? Повалил на землю, обокрал, шантажируешь.

Тсунаёши обернулся на Мукуро. Тот развалился на диване, но во всём, даже в позе, было видно раздражение.

— Для начала, кучу людей убил его руками ты, — возразил Тсунаёши. — И я не шантажирую тебя. Я предлагаю тебе защиту и дом.

— Я сам могу купить любой дом, какой мне понравится, если ты думаешь, что я бедный и несчастный, то глубоко-

Тсунаёши прислонил ладонь к его щеке, и Мукуро прервал свою возмущенную речь на середине. Тсунаёши знал почему — связь хранителя и Неба. Даже если пока что Мукуро не понимал почему, то всё равно грелся от прикосновений и пламени. Вероятно, подросток никогда прежде не испытывал столь противоречивых чувств. Привязанность? Ласка? Забота? Для него это должно было звучать смешно.

— Ты понял, что я имел ввиду, — мягко фыркнул Тсунаёши, потянулся, чтобы прижать свой лоб ко лбу Мукуро. Тот не сопротивлялся даже, сам боднул с силой, словно показывая, что не желал принимать ничего из этого. — Если ты сейчас попытаешься воткнуть мне в спину свою вилку, я выбью из тебя всё дерьмо и сам брошу твоих прихвостней в ноги Виндиче.

Мукуро отстранился, и со вздохом откинул трезубец на пол перед диваном.

— Ты, кажется, действительно много обо мне знаешь, — недовольно пробубнил он. — Не хочешь поделиться откуда?

Тсунаёши пожал плечами, выпрямился.

— Это будет долгая история, послушаешь её по пути домой?

Естественно, чистая правда не понравилась Рокудо от слова «совсем». Хоть и слушал, не перебивая, изредка закатывая глаза и всем своим видом демонстрируя неодобрение и презрение к некоторым моментам, но сбегать не сбегал.

— Путешествие между реальностями и временем звучит как бред сумасшедшего, — недовольно выплюнул Мукуро.

Выражение его лица застыло между скепсисом и удивлением. Тсунаёши его прекрасно понимал — если бы ему кто-нибудь начал говорить о параллельных реальностях, он бы тоже поднял этого человека на смех. Но в его жизни ещё одиннадцать лет назад случился Бъякуран, так что со всяким потусторонним дерьмом стоило смириться. Хаято бы вздыхал каждые пять минут от возмущения и бурчал «ненаучно», если бы узнал о параллельных мирах, не побывав в замесе с Джессо сам.

Хаято.

— Прохождение шести путей Ада тоже, — возразил Тсунаёши, возможно слишком ядовито. Образ Хаято затёк в его голову без разрешения, вызвав целую бурю чувств.

Ну стрелял.

Подумаешь.

В итоге не помер, ведь так? Нужно было выслушать мнение самого Хаято. Что-то с этим дурацким перемещением было не чисто. И ещё двадцатипятилетие. Его ведь Бъякуран должен был придушить где-то в это время?

Мукуро поджал губы, но кивнул. Видимо, это действительно было хорошим контраргументом.

— Хорошо-хорошо, но почему этого мудака должен тащить я? — возмущённо прошипел подросток.

Кёя, обессиленно болтающийся за спиной Мукуро, не подавал признаков нахождения в сознании. Да, вокруг него уже вился десяток жёлтых птиц, да, он дышал не так болезненно и рвано, как должен был дышать человек с такими ранами, но всё ещё либо крепко спал, либо мастерски делал вид, что находился в отключке. Тсунаёши предполагал, что первое. Кёя, даже если бы у него были сломаны все конечности, кинулся бы в очередной бой с Мукуро. Если не мог бить, попытался бы грызть.

— Ты избил, ты и тащи. Тем более, так я могу быть уверен, что ты не дашь дёру вслед за своими подопечными.

Тсунаёши чувствовал пузырящееся внутри счастье. Небо радовалось встрече с хранителем, шипело и пускало яркие неровные язычки. Тсунаёши тоже был счастлив обдурить и Реборна, и Виндиче. Это теперь были проблемы Аркобалено, не его. Мукуро он бы мог спрятать у себя. Подальше от всего этого дерьма, найдёт ему психолога, вероятно, того же, что и для Ямамото, чтобы удобнее было запугивать, сколотит маленький тихий круг знакомых, чтобы спокойно существовать где-нибудь на островах, наслаждаться отдыхом и безмятежной жизнью, после того, как присосется к банковскому счету отца. Знал он пароль от одного резервного вклада, который Консильери завëл ещё до рождения своего сына— кхм.

Кто будет искать преступника у мальчишки, связанного с мафией исключительно родословной?

Первым делом, как только они добрались до дома, Тсунаёши помог Мукуро спрятать своих шакалят. Как и ожидалось, их преследовали, но, подпитываемый пламенем Неба, Рокудо смог обмануть Виндиче и выиграть время для побега.

— Не расслабляйся, это были всего лишь простые солдаты, — хмыкнул Тсунаёши, наблюдая за тем, как Мукуро морщился от головной боли, лёжа на полу с закрытыми глазами. — Ещё примерно минут пятнадцать, и они будут вынуждены вернуться обратно. У вас будет небольшая передышка, так что настоятельно советую спрятаться где-нибудь поближе к Намимори.

— Почему здесь? — прошелестел тот. Тсунаёши на автомате пожал плечами, потом вспомнил, что Мукуро прямо сейчас не видел его.

— Сила Аркобалено будет перекрывать волны пламени твоих шакалят, так что это неплохое укрытие. Главное, не светиться особо.

Мукуро не обратил внимание на ласковое прозвище, которое Тсунаёши выбрал для его подчиненных. Оно вырвалось больше по привычке, но Савада внутренне выдохнул, когда иллюзионист проигнорировал его слова.

С окончания битвы прошло уже три часа, но ни Занзас, ни Скуалло, ни Реборн ещё не вернулись. Это было странно, но, к счастью, интуиция молчала. На кровати тихо сопел избитый, но уже перебинтованный Кёя, Мукуро на мамином коврике для йоги усиленно контролировал происходящее снаружи. Несчастный коврик пришлось вытаскивать, как и раскладушку, из кладовки. Правильно говорила мама, скоро пришлось бы убираться, потому что Реборн уже заикался о вероятных знакомых. Лишь бы не друзья, ещё парочку Аркобалено Савада бы не выдержал.

Тсунаёши успел покормить незваного гостя, даже украл с кухни еды для Кёи, если тот проснулся бы раньше положенного срока, принёс воды и таблеток, которые давал пить, пока Хибари был в полубессознательном состоянии. Мукуро глядел на заботу о бывшем враге нисколько не виновато. По его мнению, Кёя был тем, кто нарушил границы и получил по заслугам.

— Что такое? — спросил Тсунаёши, когда оторвался от письменного стола чтобы проверить повязки. Некоторые намокли от крови из-за открывшихся ран.

— Он сильный. Один из твоих хранителей? — полюбопытствовал Мукуро. Того всегда вело любопытство, сколько себя помнил Тсунаёши. Что ж. Удачно, что Савада мог рассказать много историй.

— Да, — тихо подтвердил Тсунаёши, осторожно меняя бинты и успокаивая Кёю собственным мягким терпеливым пламенем. — Самый сильный хранитель семьи. Непокорное Облако.

— Ну, допустим, с непокорством вопрос ясен, этот парень здорово потрепал мне нервы, — фыркнул Мукуро. — Но вот насчёт силы я чего-то не понял. Разве не я у тебя топ-дива? Почему проигравший мне человек внезапно стал сильнейшим?

Тсунаёши тихо рассмеялся. О, он даже и не понимал, как скучал по этому легкому язвительному тону. Мукуро определённо делал его жизнь красочнее.

— Ты всегда топ-дива, никто не покушается на твой статус, — Тсунаёши потянулся к его лицу привычным жестом, успокаивающе огладить костяшками пальцев скулу. И только, когда Мукуро поднял на него недоумевающий смущённый взгляд, отдёрнул руку. Они не были ещё так близки! Наверное, он казался Рокудо чокнутым извращенцем. Он ведь уже сделал парочку смущающих вещей ранее. Стоило ли сказать, что у него не было фетиша на итальянцев? Или Мукуро уже надумал себе всякого?

Тсунаёши прочистил горло, вернулся к теме, игнорируя то, насколько горели уши. Как стыдно.

— Кёя после этого поражения должен был получить хорошего учителя, а затем в спаррингах с тобой отточить своё мастерство распознавания иллюзий. Он чудовищно быстро растёт.

— Ты звучишь так, словно влюблён в него, — быстро бросил Мукуро.

Что ж. Отрицать свою глубокую привязанность к хранителям было глупо. Может, и не влюблён. «Влюблён» было как-то слишком поверхностно и не раскрывало всего того спектра чувств, что они испытывали друг к другу.

— Думаю, ты частично прав. Я люблю его.

Мукуро отвёл взгляд и закусил губу. А, объяснять взаимоотношения между хранителями кому-то, кто ещё понятия не имел о том, что это такое, было так... Сложно. Возможно, понятие платонической любви могло частично покрыть часть чувств, но все равно не отражало глубины привязанности. Если бы они могли срастись друг с другом, то давно это сделали бы. Все. Даже Кёя. Так сложно.

— Но я думал, у нас с тобой тесная связь? — голос Мукуро едва заметно дрогнул. В мафии не было принято зариться на чужое. И, особенно, на чужих любовников. При всей своей ненависти к мафиозным семьям, по крайней мере этот пункт негласного кодекса Рокудо уважал всегда.

Тсунаёши оставил Кёю, спустился к подростку на пол, садясь напротив. Тот выглядел смущённый и запутанным одновременно. Тсунаёши мог показать связь, вероятно.

Савада протянул подростку руку, и, когда тот ответил, сжал аккуратно кисть, прикрыл глаза, понукая Мукуро закрыть их тоже.

— Это похоже на медитативную практику, — пояснил Тсунаёши. – Тебе придётся заглянуть внутрь себя, найти своё пламя Тумана. Оно должно быть синим.

— Я не особо люблю глядеть в себя. Там постоянно можно найти какие-нибудь не слишком приятные вещи, — фыркнул Мукуро, но Тсунаёши успокаивающе погладил его тыльную сторону ладони пальцами. Такой обеспокоенный. Как очаровательно.

— Сосредоточься. Я помогу тебе почувствовать.

Тсунаёши потянулся к его Туману. Было так легко найти внутри все эти клочки, но для самого Мукуро это было вновинку. Да, он уже использовал иллюзии. Да, даже зажигал пламя в глазу. Но Мукуро делал это больше интуитивно. Ему так никто и не объяснил всех тонкостей, больше похожих на какую-то магию. Магию чувств и решимости. Огонь Неба раздул и собрал клочки вместе, чтобы иллюзионист мог почуять свою стихию. Тсунаёши держал пламя ровным, пока парень вдруг не ахнул в удивлении.

— Оно похоже на… пух.

— Это твоё пламя, — Тсунаёши не возражал, Туман действительно рвался и плыл как пушинки. — Постарайся оформить его в один статичный огонь, собери вместе, и тогда ты почувствуешь связь с остальными. Представь, что ты на окружности, и все твои огни связи сияют вокруг тебя. Этот круг и семь огней на нём будут твоими самыми прочными связями.

— Семь? И как я могу—

Мукуро замер, крепко сжав руки Тсунаёши. Савада догадался что произошло по тому, как огонь Тумана вдруг вспыхнул и задрожал. Он увидел его Гармонию. Они могли касаться друг друга. Пузырящееся чувство собственной радости смешалось с удивлением и восторгом Мукуро. Связь между ними натянулась, напряглась, заставив Тсунаёши отступить. У Мукуро была связь не только с ним.

— Я чувствую тебя, — надломленным тихим шёпотом проговорил юноша. Тсунаёши открыл глаза, чтобы увидеть, как дрожали чужие губы. Слишком большой объём чужих эмоций оглушил Мукуро. – Ты такой большой. Всеобъемлющий. Как огромное одеяло. И я могу чувствовать твои эмоции. Поразительно.

— Я хочу кое-что тебе показать, но это придется сделать чуть позже. Сейчас попробуй потянуться к другим. Рядом с тобой должны быть ещё огни. Ты что-нибудь ощущаешь?

Мукуро задумался и нахмурился. Он взял достаточно долгую паузу, чтобы Тсунаёши начал волноваться. Савада даже погасил радость своего пламени, чтобы не буйствовало так сильно и не мешало.

— Красный? У вас есть красное пламя?

— Что? – переспросил Тсунаёши, чувствуя, как мгновенно леденеют руки.

— Красное. Такое… липкое. И, кажется, оно взрывается?