Тсунаёши смотрел на Леона, Леон пялился в ответ и не мигал. Мальчишка покрутил поднятого с пола хамелеона, ожидая, что тот снова блеванет пулями, но, судя по расслабленно скрученному хвосту, Леон был спокоен.

— Что, всё? — с долей скептицизма спросил Тсунаёши.

Леон не ответил, лишь медленно пополз из коридора к своему хозяину, когда Савада вернул рептилию на пол.

Итак, у Реборна и его адского питомца стабилизировались отношения. Они больше не сидели на разных сторонах стола, Леон вернулся на хозяйское плечо и перестал приходить по вечерам.

Идиллия.

Но, что Тсунаёши и успел выучить за годы, проведённые рядом с Реборном, так это то, что самого понятия «идиллии» не существовало, пока в пределах досягаемости находился Аркобалено. Мужчина точно что-то замышлял.

Тсунаёши прищурился на Реборна за завтраком, прикидывая, какую подлянку тот мог задумывать. Если бы Аркобалено оставался в своей маленькой форме, можно было бы попытаться обезвредить, но, к сожалению, Тсунаёши всё ещё был «неудачником-Тсуной», а вселенная всё так же ненавидела его. Взрослый и высокий? Отлично, сколько лет он должен был убить на то, чтобы заставить Реборна хотя бы пошатнуться?

Чем больше проходило времени, тем явнее Тсунаёши понимал, что нужен был тот, кто мог подсказать, как быстро улучшить тело, и как преодолеть ограничение по выбросу пламени. Может, стоило связаться с кем-то из сильнейших?

Нет, так садюга бы мгновенно всё прознал.

— Что такое? Нравится то, что видишь? — фыркнул Реборн, заметив взгляд.

Тсунаёши закатил глаза так сильно, что лоб отозвался неприятной болью. Аркобалено мог понравиться ему только в кошмарном сне. Кто вообще мог испытывать хоть каплю любви и восхищения перед этим жестоким, деспотичным и эгоистичным сад-

Ах, да. Большая часть хранителей Савады и практически любая девушка на пути Реборна. Не то, чтобы Тсунаёши жаловался, но его образ вежливого и обходительного джентльмена никогда не собирал такой толпы фанаток, как мудацкое отношение Аркобалено. Мир был несправедлив, и главным оплотом несправедливости был Реборн.

— Упаси господь, — отозвался Тсунаёши, вернувшись к задумчивым издевательствам над омлетом.

Как бы он ни хаял своего учителя, где-то в глубине души, возможно, он его любил. Ну, по крайней мере был благодарен. За то, что выжил в детстве. За остальное благодарить было слишком жирно.

— Да ладно тебе, Савада. Когда подрастёшь, может, у тебя будет шанс.

Тсунаёши одарил его пустым взглядом, затем закричал так громко, как только мог:

— Мам, Реборн говорит какие-то странные вещи! Мам, он предлагает выйти за него замуж!

Судя по тому, как жалобно звякнула сломанная вилка в руке мужчины, тот очень хорошо осознавал, что Нана так просто не спустит с рук приставания к сыну. Так ещё, вероятно, нажалуется Иемицу. По каким бы причинам в этой реальности Занзас и Реборн ни проживали в их доме, всё равно оставалось кристально ясно, что свою жену и единственного сына Внешний советник Вонголы, прятал как можно усерднее. Отец ни за что бы не спустил Реборну даже малейшего посягательства на честь и достоинство.

— Сучонок, — прошипел Аркобалено.

Тсунаёши ухмыльнулся, кинул свою тарелку в раковину и радостно выпорхнул с кухни. Даже настроение поднялось. Видимо, подгадить ближнему своему действительно помогало. Особенно, если это его бывший мучитель.

В любом случае, нужно было идти в школу. Пришлось оставить Мукуро дома, но тот, кажется, и не возражал. Тсунаёши увидел краем глаза когда уходил, как тот цапнул его консоль и завалился на кровать.

Было бы просто отлично заставить засранца получить хоть какое-то образование. В прошлой реальности репетитор, помогший освоиться с базовыми человеческими знаниями, обошёлся семье в копеечку. Тсунаёши задумался, затем отбросил эту идею. В каком там классе проходят, что воровать, буллить и шантажировать людей плохо? В начальной школе? Вряд ли младшая Намимори приняла бы здоровенного пятнадцатилетнего лба в первый класс.

Интуиция ласково зашкворчала, и через мгновение Такеши бесшумно вынырнул из-за спины. Его пламя шло мелкими дрожащими волнами веселья и желания похвалы.

— О нет! — вздохнул Такеши. — Я думал подловить тебя!

Что ж, навыки Ямамото становились тем лучше, чем больше времени тот проводил, наблюдая за Скуалло. Тсунаёши знал, что у них установились хорошие приятельские отношения — Скуалло возмущённо пыхтел, каждый раз, как Тсунаёши спрашивал о тренировках в додзё, но затем признавал, что ему нравилось там. Между ними уже были не отношения учителя и ученика, они просто стали приятелями, которые делились своими увлечениями друг с другом. Тсунаёши видел, как Скуалло долго смотрел на биту, вышвырнутую в коридор во время уборки кладовки. Даже спросил, играет ли младший Савада.

Уметь играть в бейсбол, если твоего хранителя Дождя звали Такеши Ямамото, было необходимо по умолчанию. Так что Тсунаёши сносно подавал и ловил мячи. Даже если иногда лицом.

— Ты застал меня врасплох, — согласился Тсунаёши. — Но, знаешь, мне незачем тебя пугаться, ты ведь мой друг. Я полностью доверяю тебе.

Такеши несколько мгновений украдкой разглядывал его лицо, словно ища ответы на какие-то свои вопросы, но как только Тсунаёши поднял глаза, отвёл взгляд.

— Спасибо. Ты тоже для меня лучший друг, — тихо прошептал тот, и Савада ткнул его локтем в бок, пытаясь приободрить. Странно.

Такеши был озадачен? Чем? Тем, что Тсунаёши исчез вчера? Или тем, что не смог поучаствовать в заварушке со Скуалло? Знал ли он вообще о произошедшем столкновении?

— Я вчера соврал учителям, что ты себя плохо чувствуешь, а на сегодня объявили родительское собрание. Я хотел зайти после школы, но встретил твою маму по дороге… Я сказал ей только, что будет родительское собрание, и что ты просил напомнить, но мы разминулись. Не знаю, почему я не спросил о тебе или не сказал, что ты не был в школе.

Беспокойство Такеши было удивительно приятным. Наконец-то у Тсунаёши был друг. Не подпинываемый садистскими игрищами Реборна друг, не подгоняемый долгом чести и мафии друг, а простой мальчишка, как и сам Тсунаёши, с которым можно было построить доверительные отношения без всякого мафиозного антуража и риска для жизни. Да, Такеши всё ещё был связан с ним судьбой, да, Тсунаёши уже успел вляпаться подошвой ботинка в мафию, но всё равно это была простая школьная жизнь, которой он собирался насладиться в полной мере. Даже родительское собрание не могло омрачить этот день.

— Запиши мой номер телефона, — предложил Тсунаёши. — Нам надо было обменяться ещё давно. Я что-то не подумал.

Не подумал, потому что наизусть помнил старый японский номер Такеши. Как и его отца, как и обоих Сасагав, как и каждого из семьи Кёи. Иногда сохранять номера близких в телефоне было опасно.

— Эй, Савада Тсунаёши, — непривычно громкий голос ворвался в их мягкую безмятежную атмосферу, едва показались ворота школы. Тсунаёши схватился за руку Такеши на одних рефлексах, потому что злое раздражение из-за утренней ситуации всё ещё звучало в голосе Кёи.

— А, Хибари-сан, — Савада обернулся к главе дисциплинарного комитета, вымученно улыбнулся. — Доброе утро.

— Живо ко мне в кабинет, — тот потянулся, чтобы схватить Тсунаёши за шиворот и потащить, как нашкодившего щенка, но мальчишку вдруг заслонила спина. — Уйди.

Такеши перехватил чужую руку за запястье, предупреждающе сжал чуть сильнее, чем следовало бы.

— Уроки начинаются. Разве комитет не должен заниматься дисциплиной во внеучебное время? — голос Ямамото прозвучал тихо, но не менее враждебно.

— Отпусти, — предупредил Кёя. Когда тот не ответил, то с силой ударил в бок другой рукой. Блеснул металл тонфа.

Такеши перехватил оружие, погасил силу удара. Они оба замерли, глядя на друг друга с нарастающим гневом. Тсунаёши не нужно было тянуться к их пламени, чтобы знать, что они пытались проверить друг друга.

Это могло кончиться плохо. Кёя совсем недавно пережил поражение от Мукуро и всё ещё не зализал свои раны, когда перед ним появился Такеши. Такеши, который смог остановить удар. Происходящее вело лишь к тому, что Хибари собирался в ближайшие секунды перейти в режим берсерка. А потом разрушить все планы на счастливую школьную жизнь своим преследованием и параноидальными допросами. И только Тсунаёши хотел вклиниться, как крепкая загорелая рука обхватила Кёю за шею, буквально вырвав из спорного положения.

Ямамото сделал пару шагов назад, не ожидая постороннего вмешательства.

— Что, опять издеваешься над младшеклассниками? — громкий голос Рёхея был для Тсунаёши слаще мёда. Вот уж действительно, солнце, пришедшее разогнать тучи.

— Я всего лишь контролирую соблюдение дисциплины, — раздражённо прошипел Кёя, но, к счастью, отвлёкся на одноклассника. Или всё-таки друга? Если рука Рёхея всё ещё была целой, то их можно было бы даже считать хорошими друзьями?

Рёхей задумчиво промычал, поправил собственный воротник, приглаживая, пока Кёя не увидел, затем прищурился на них.

— Это они-то у тебя хулиганят? Ямамото из бейсбольного и этот малыш?

— Тсуна не-

— Меня зовут Савада Тсунаёши, — он перебил Такеши. Даже если друг продолжал защищать, Рёхей не хотел ничего плохо. Тот действительно просто не знал его имени, так как Тсунаёши не мелькал ни на каких спортивных мероприятиях.

Сасагава задумчиво кивнул, едва слышно повторил про себя, затем внезапно просиял.

— О, ты учишься с моей сестрой! Она говорила о тебе!

Тсунаёши замер. Киоко говорила о нём? Когда? Что? Зачем? Она не должна была вообще замечать его существование, разве нет?

— Семпай, я тоже учусь с твоей сестрой, — отвлёк Такеши.

— Вот как? Здорово! Я рад! Если что-то случится, ты уж постарайся её защитить. Она у меня нежная.

Киоко не должна была говорить о неудачнике Тсуне, но не говорить о самом популярном парне класса. Она была не из тех людей, которые смеются над чужими проблемами и провалами, так что не могла просто рассказывать брату сплетни. Да тот и не запомнил бы никаких сплетен. Это было что-то другое. Что-то, что Тсунаёши успел упустить. Почему Киоко? Была ли это тоже её судьба?

Тсунаёши обычно не заглядывал дальше своего круга хранителей, и, кажется, упустил очень много деталей.

— Не толпитесь, вы мешаете остальным, — тон Хибари стал менее враждебным, чем в самом начале. Вероятно, Рёхей уже как-то умел сглаживать его характер? Возможно. — Савада, найди меня на обеде.

Итак, Киоко.

Киоко не казалась той, кто вообще замечал Тсунаёши. Она болтала в своём кругу щебечущих девчонок, льнула к Ханне, и ни разу не взглянула на него на перемене. Тсунаёши бы почувствовал, если не увидел.

Может, всё же сплетни?

Да нет, это же Киоко. Она не могла.

Тогда что она рассказывала?

Мысли медленно перетекали под монотонный голос преподавателя. Переживания классиков литературы не были столь же волнующими как собственные. Что теперь нужно было делать? Почему Киоко разговаривала о нём с Рёхеем? Зачем Хибари позвал к себе в обед? Что там с родительским собранием? Что дома с Мукуро? Какие тренировки у Занзаса? Насколько велик его прогресс? Что со Скуалло и остальными хранителями?

Тсунаёши потянулся за круг собственных хранителей, подальше, чтобы проверить бывшую Варию. Пламя Занзаса было ровным и полным, как всегда. Скуалло, видимо либо спал, либо медитировал — его Дождь не полыхал, лишь потихоньку тлел.

Ярче всех, конечно же, полыхало пламя Аркобалено. Вайпер был чудовищно огромным. Его Туман окутывал и расползался так сильно, что практически невозможно было разглядеть едва потрескивающий огонёк Урагана.

Бельфегор…

Бельфегору должно было быть сейчас восемь лет. Во столько он и присоединился к Варии согласно легенде. Так что, может, стоило припрячь Мукуро к поискам ребенка? Вряд ли бы такой крошечный малыш мог самостоятельно добраться до Японии и не потеряться в незнакомом языке. Каким бы гением ни был Бельфегор, он всё ещё оставался ребёнком со своими паттернами поведения.

Леви А Тан уже сиял крепко и уверенно. Вероятно, у него была связь с Занзасом или он рассматривался самим Девятым на роль хранителя, потому что его позиция была, на удивление, почти такой же устойчивой, как позиция самого Занзаса. Даже Скуалло не мог похвастаться подобным, но Скуалло пока что не одобрял Девятый, даже если Занзас был очень сильно к нему привязан.

И, наконец, Луссурия.

Луссурия должен был быть вовлечён в подпольные бои сейчас. Тсунаёши понятия не имел, как найти его на нелегальных ставках в другой стране, не покидая эту. Конечно, всегда был выход в виде Мукуро, но отпускать его одного было чертовски опасно. Где-то рядом всё ещё рыскали Виндиче.

Хранители должны были быть сами привязаны к своим боссам, окружению. У них должна была быть какая-то связь даже к этому времени. Может, встречались?

Хотя, нет. С Хаято Тсунаёши тоже ещё не встречался и даже не должен был знать о его существовании.

Хаято.

Тсунаёши сжал руки в кулаки, выдохнул сквозь зубы. Имел ли он право попросить Хаято найти Луссурию? Можно ли вообще обратиться к нему? Мог ли он выстрелить тогда по своей воле?

Он любил Хаято всем сердцем. Тот вырос и стал замечательным заместителем, всегда был рядом и старался поддержать. Неужели Тсунаёши упустил момент, когда тот перестал быть опорой?

Нет.

Хаято не мог.

Это была ошибка.

Им просто нужно было поговорить там, в той реальности. Нужно было понять почему. Хаято ведь плакал и извинялся. Тсунаёши ещё никогда не видел его таким разбитым, и тут, убийство? Глупость.

Он вздохнул, отмёл мысли о друге. Пока Гокудера был в Италии, это было сделать легко. Тсунаёши не знал, как ему избегать своего хранителя, когда тот приедет в Японию. Если приедет в Японию.

По временной шкале через год должно было случиться нападение Бъякурана. Если бы Занзас не смог защитить их от этого чокнутого засранца, то эта реальность бы погибла. Тсунаёши видел, что творил с порабощёнными реальностями Бъякуран, будущее представлялось не слишком радужным.

Нужно было как-то проверить уровень подготовки. Опробовать себя, плоды собственных тренировок, подумать снова над тем, кто мог бы быть его учителем.

Ничего лучше Конфликта колец в голову, как назло, не шло.