Цзысюань не знал, зачем ищет всё новые и новые недостатки Вэй Усяня. Их и так предостаточно, даже с избытком, а он пытался очернить его всего. Любой бы после такого испорченного образа отвернулся от человека, но Цзысюань отвернуться не мог. Просто не мог, безо всяких причин. И дело было даже не в том, что они должны закончить это задание вместе. Наверное, он неосознанно взял на себя обязанность заботиться о нём. А заботиться о пропащем человеке слишком сложно.
Он остановился в стороне, локоть в дерево упёр на уровне глаз и зубы с силой сцепил. Вэй Усянь выступил блестяще. Никто из выпуска Цзысюаня так бы не смог. Даже раненый, Вэй Усянь сумел отыскать источник жилы, не пропустил ни одной твари в этой зловещей мгле, безошибочно предупредил о тех, до которых не успевал добраться сам, да ещё и ухитрялся Цзысюаня прикрывать. Как заклинатель он гениален. Он не пытался облегчить свою задачу, наоборот, брал на себя основой удар. Он не страшился ни тварей, ни тьмы, что окружала их. Он подбадривал Цзысюаня там, где хотелось опустить руки в отчаянии. И он на ходу выдумывал планы, которые всегда срабатывали.
Вэй Усянь был отчаянно прекрасен в эти мгновенья, когда кидался на врага с улыбкой на губах и виртуозно уходил из-под удара, одновременно нанося свой с другой стороны. И это чувство начинало Цзысюаня всерьёз беспокоить. Он никогда бы не поверил, что однажды сочтёт Вэй Усяня особенным не в том смысле, в каком он являлся на самом деле. Вся его особенность должна заключаться в его скверном поведении и привычках, но она вышла далеко за рамки и преобразилась.
- Проклятье, - вырвалось прямо в кору дерева. Цзысюань в сердцах ударил кулаком в ствол. С другой стороны брызнула щепа. Цзысюань боли вообще не почувствовал, хотя не защитил уязвимой кожи, не окутал руки энергией Ци.
- Цзысюань! – Вэй Усянь тут же рядом с ним очутился, его руку схватил обеими своими и уставился на ободранные костяшки, подул и только потом взгляд поднял. – Что случилось?
Вместо обвинений сочувствие. Он видел, как тяжело Цзысюань воспринял это задание. Для Цзинь Цзысюаня оно оказалось непосильным, а Вэй Усянь справлялся мастерски.
- Отпусти, - потребовал Цзысюань, однако не спешил вырываться из его хватки. Вэй Усянь накрыл его ранки ладонью и пропустил по ним Ци. Лечение по сути никакое, но одна забота согревала сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Цзысюань не знал, что оно способно на такое. Он не видел в Усяне мерзавца и разгильдяя. Он видел даже не товарища, а кого-то, кто мог бы называться братом. Только Цзысюань никогда не признает его братом.
- Я был не прав, - произнёс он с выдохом.
- А? – Вэй Усянь не придал его признанию значения, хотя Цзысюаню стоило неимоверного усилия сказать это вслух. – Ты о чём?
- Я был не прав! – чуть громче повторил Цзысюань. – Я не должен был обвинять тебя в том, чему нет никаких доказательств.
- Небеса! Я никак не пойму, что ты имеешь в виду! – воскликнул Вэй Усянь и наконец перестал баюкать ободранную руку товарища, на него взглянул, прямо в глаза.
Глаза у него тоже были красивые. И лицо, без единого шрама, с довольно утончёнными чертами. И волосы его пахли травами и немножко землёй после ожесточённого сражения. Они не уничтожили жилу тьмы – это невозможно усилиями адептов – но они усмирили её и загнали поближе к истоку, от чего все твари притихли в ожидании, когда жила вновь наберётся сил.
- Я обвинял тебя во всех грехах, на какие способен человек. Мои слова были жестоки…
- Цзысю…
- Не перебивай! – рявкнул Цзысюань и резко вырвался, отступил на шаг назад. – Ты знаешь, о чём я говорю. И ты знаешь, что я о тебе думаю. Но ты ошибаешься, - он сделал паузу, чтобы вдохнуть и выпустить воздух дважды. Он ждал, что Вэй Усянь задать хотя бы один вопрос, но он стоял на месте и помалкивал. – Я не считаю тебя мусором, который примет грязные деньги. И дело не в том, что их можно помыть в реке. Просто…
Он не знал слов оправданий. Ему никогда прежде не приходилось оправдываться, а сейчас самому захотелось. Цзысюань не желал, чтобы Вэй Усянь считал его недалёким, истеричным и надутым павлином. А он именно так и считал, как и многие другие. Просто у других хватало благоразумия или страха, чтобы молчать, а Усянь терпеть не мог, когда кто-то пытался его стеснять.
- Ты до сих пор думаешь об этом? – Вэй Усянь действительно удивился.
- Я о многом обязан думать одновременно. И если ты спросишь меня…
Вэй Усянь быстро преодолел расстояние между ними и накрыл его губы кончиками пальцев. Цзысюань опешил и растерялся. Никто и никогда так панибратски не вёл себя с ним, а Вэй Усянь затыкал ему рот, как взволнованной девушке перед поцелуем, чтобы немного остудить её энтузиазм. Только у Цзысюаня был энтузиазм другой.
- Я не буду ничего спрашивать, - Вэй Усянь и тут выбрал идеальный момент, чтобы вклинить свою реплику прямо перед его. – Мне достаточно того, что ты закрыл свой павлиний хвост и прикрывал меня в бою.
Цзысюань не взял во внимание павлиний хвост – привык уже, наверное – но другое не оставил без реплики:
- Это ведь обязанность заклинателя – прикрывать друг друга.
- Некоторые на твоём месте просто сбежали бы. Я это видел. Страх – нормальное чувство, но когда тебя бросают на произвол судьбы в разгар нашествия – это, знаешь ли, не по-дружески.
Его бросали в беде. Цзысюань мог бы спросить имена, чтобы виновных наказали, но вряд ли так поступали сейчас, когда адепты выросли и осознали всю серьёзность своего положения и человеческие ценности. Однако, никто от паники не застрахован.
- Мне жуть как страшно было, думал, и тебя накроет, а ты отчаяннее меня, - одобрительно отозвался Вэй Усянь и дружески пихнул Цзысюаня локтем вбок.
- Тебе? Страшно? – Цзысюань усмехнулся.
- Это ты страха не ведаешь, а я…
- Мне тоже…
Усянь замолчал, только продолжал пристально смотреть.
- Этот ужас, - подтвердил Цзысюань. Решил открыться в такой неподходящий момент. Но Цзысюань чувствовал, что если промолчит сейчас, то не скажет никогда. Возможно, и не стоило говорить, но шестое чувство подсказывало, что так правильно. Чтобы добиться доверия Усяня, надо показать ему искренность. Павлиний хвост, как он выразился, его ничуть не обманывал. Цзысюань набрал побольше воздуха и выдал на одном дыхании. – Я чувствовал этот ужас, когда каждый меридиан дрожит от напряжения, когда суставы грозят застыть прямо посередине боя. Этот туман… он пробирает до костей и мешает трезво мыслить.
- Постой, - Вэй Усянь явно был удивлён, - ты тоже это испытывал? Вот уж не ожидал, что высокородный отпрыск способен побороть настолько сильный страх.
- Если это похвала, то я принимаю её. А если оскорбление… - Цзысюань выдвинул оттопыренный указательный палец прямо ему под нос.
- Нет! – Усянь живо спохватился. – Это похвала. Конечно, похвала.
Он себя руками обхватил и содрогнулся, явно мысленно ещё пребывая в этом кошмаре. Но кошмар остался позади, в самой чаще. Даже туман немного рассеялся. Если повезёт, он совсем пропадёт на некоторое время. Рассчитывать, что жила самоуничтожится, предельно глупо. Цзысюань уже знал, что напишет в отчёте.
- Ты запачкался, - Усянь расплылся в улыбке, наконец-то настоящей, показательно стряхнул въевшуюся грязь с плеча расшитого золотом ханьфу. Тщетные попытки. Эти одеяния испорчены, если какая-нибудь из прачек не проявит чудеса своего мастерства. Этим Усянь не ограничился. Кто бы сомневался, что он сразу захочет испытать судьбу. Но Цзысюань не протестовал. Он тоже решил проверить, насколько далеко Усянь мог зайти в своей наглости. Его не смущало происхождение, характер и количество денег в кошеле. Наоборот, Вэй Усянь очень доброжелательно относился к человеку с полным кошелём. Интересно, если он выгребет всё до последней монетки, он станет менее дружелюбным? Цзысюань захотел проверить это прямо сейчас. Усянь с его плеч перешёл на грудь, на воротник, на пояс и даже позарился на места иные, более интимные, благо, без нажима, хорошо осознавая тщетность такой очистки.
Цзысюань отстранился от него, извлёк кошель, потянул его, развязывая шнурок, и перебросил спутнику. Вэй Усянь было ловок. Он птицу на лету мог схватить, если она случайно спустится вниз, а тут неповоротливый кошель, который немедленно очутился в его руке. Усянь привычным движением взвесил его в ладони и поднял взгляд.
- Это мне? – уточнил он.
- За спасение наследника клана Цзинь, - с привычным спокойствием пояснил Цзысюань, хотя цели преследовал другие. И он непрестанно, с волнением, думал об этой цели, и ждал реакции Усяня.
- За спасение наследника что-то маловато, - Усянь наигранно вздохнул и опустил плечи. – Ну да ладно. Обойдусь как-нибудь.
- Вэй Усянь!
- Чего? – Усянь в таком же наигранном недоумении приподнял брови. – Ты сам мне их дал! Обратно не проси!
- Никогда не можешь остановиться вовремя, - сквозь зубы процедил Цзысюань, вспоминая о негодовании. Вэй Усянь вызывал у него очень противоречивые эмоции. Они менялись со скоростью полёта стрелы. А это значило, что Цзысюань перестал считать Усяня одним из толпы. – Я вообще не был обязан ничего тебе давать. Это наше задание. И мы всего лишь его выполнили, - он сердито прошёл мимо него, колыхнув воздух и не обернувшись. Он ждал, что Усянь окликнет его, а он промолчал. Звякнули монеты в мешочке. Неужели у него проснулась совесть – и мешочек полетит вдогонку Цзысюаню? Даже если он больно ударит его в спину, Цзысюань заранее прощал эту грубость. Но ничего подобного не произошло. Вэй Усянь оставался испорченным себялюбивым и жадным отбросом общества. Это злило и разочаровывало одновременно. Цзысюаня охватывало неприятное отчаяние. Не такое, какое бывает от больших бед. Это чувство было куда мельче, но от того не менее болезненным. С заданием туманного леса Цзысюань справился, а с заданием наставника Цзинь – нет. В мире существуют люди, которых невозможно исправить.
- Это значит, я не прошёл твой экзамен? – вдогонку бросил Вэй Усянь, прежде чем последовать за ним. Догнал и поравнялся, рядом пошёл.
- Ты никогда его не проходишь.
Может, хоть так в нём совесть проявится. Вэй Усянь уже не маленький и должен понимать, что просто так деньги никто не даёт.
- А что я, по-твоему, от денег должен отказаться, которые сами плывут мне в руки? – с ноткой возмущения заявил Усянь.
- Именно так и надо было поступить!
- Так у тебя же ещё есть.
- Дело не в том, что у меня есть или нет…
- Да знаю я, - однако Усянь и не помышлял возвращать кошель, а у Цзысюаня не появилось желания требовать его обратно.
- Если знаешь, то должен понимать, как следует поступить прямо сейчас.
Цзысюань уже не ждал, что Усянь послушно вернёт кошель. Он его даже не достал, только поплотнее свои одеяния запахнул, чтобы у спутника не возникло желания вырвать его силой.
- И как же?
- Вэй Усянь! Ты святого с ума сведёшь!
- Я простолюдин. Откуда же мне знать, как вас там, благородных, воспитывают.
- То есть, теперь ты утверждаешь, что вообще не сведущ в этой жизни?
Они оба остановились. Усянь ловко играл простачка, только Цзысюаня ему больше не обмануть. Усянь тоже это понял и вздохнул, а потом уставился на протянутую руку. Цзысюань ждал. Он не собирался возвращать свой кошель, но сейчас захотел это сделать, пошёл на принцип, как и его собеседник. Они оба упрямились, и никакие доводы на Усяня не могли подействовать. Его не волновало социальное неравенство. Сейчас он разговаривал с адептом-одногодкой, но никак не с наследником великого клана.
- Вэй Усянь! – подстегнул Цзысюань.
- Отбери силой, если сможешь, - Усянь попытался превратить всё в шутку, чтобы остаться в выигрыше. Его не так волновала победа в споре, как материальное обогащение. Ну что за безнадёжный человек!
Цзысюань снова сорвался. В который раз Усянь заставлял его забыть о воспитании и сдержанности. Цзысюань дёрнул его на себя одной рукой, смяв одежду спереди, а второй рукой полез под неё в поисках кошеля. Вэй Усянь опомнился быстро, начал сопротивляться – и в итоге они оба свалились на землю. Эту пропахшую тьмой землю, из которой в любой момент мог выскочить лютый мертвец. Ну не глупость ли? Цзысюаня сейчас это волновало в последнюю очередь. Он тянулся и тянулся к поясу противника, проникая рукой всё дальше. Его рука запуталась в складке нижней кофты, а потом и вовсе потащила её вверх, вытягивая из-за пояса штанов. Усянь пихнул его коленом и перекатился, очутился сверху. Затем Цзысюань рывком поменялся с ним местами, пока не дотронулся до обнажённого живота соперника. Ладонь горячим пронзило, будто он её в кипяток сунул. Тогда Цзысюань остановился, рискуя проиграть. Да и в чём проиграть! Обычная драка! Как же низко он пал, глядя на это ничтожество.
Усянь ничего не предпринимал, сам удивился. Видимо, он не ожидал настолько откровенного прикосновения. Цзысюань ладонью не только его живот накрыл. В порыве рука ещё и дёрнулась, а пальцы оказались чересчур длинными, и один из них замер на левом соске Усяня. Это уже перебор. Самое время отступить, но Цзысюаня как околдовали. Да и сердит он был, перестал здраво мыслить. В довершение всего, Усянь сам глаза расширил и дважды быстро моргнул. Ну что за лицо! Слишком безупречное. Такими лицами простолюдинам обладать не положено. Оно должно было принадлежать наследнику знатного рода или императору. Вэй Усянь выглядел настолько невинным, что растерянность Цзысюаня продлилась чуть дольше.
Цзысюань вытащил руку из-под его одеяний и протянул её к этому безупречному лицу. Оно выглядело таким же безмятежным, как и тогда, когда Усянь спал на кровати Цзысюаня. Столько непредвиденных событий, начиная с неосторожного уединения, которое поспособствовало замутнённой оценке. Вэй Усянь расположения не заслуживал, а Цзысюань щедро его им одарил. Кто тут и ведёт себя безответственно, так это он сам.
- Цзысюань… - остановил его голос Вэй Усяня. Уже не удивлённого Усяня, а настороженного, однако, он не торопился вырываться и накидываться с обвинениями.
Цзысюань опомнился и резко сел, одной рукой лицо накрыл, кляня себя за преступную несдержанность.
- Цзысюань, что с тобой? – кажется, Усянь всё-таки встревожился. Вот и хорошо, не вечно ему быть беззаботным. Он пододвинулся и сел напротив, руку протянул и захватил свободную руку Цзысюаня, провёл между ранками на костяшках.
- Я сам веду себя недостойно, а ещё пытаюсь наставить тебя на путь истинный, - посетовал Цзысюань. Но тревожило его не только своё поведение, а его истоки. Никто и ничто прежде не могло заставить его совершать столько ошибок друг за другом.
- Упрекни меня, Цзысюань, - подсказал Усянь и вообще его руку поднял к своему лицу.
- А это поможет? – усмешка.
- Нет, но я хотя бы буду уверен, что ты ведёшь себя нормально.
- Отстань, - Цзысюань проигнорировал его просьбу, попытался высвободить руку и не получилось. Усянь её к губам поднёс – Цзысюань это из-за чуточку раздвинутых пальцев видел. Сам не ожидал от себя подобной реакции, но внутри что-то сдавило, не слишком приятное, но и не отвращающее. Он просто ждал, что произойдёт дальше. Если Усянь прикоснётся к его руке в почтительном поцелуе, он точно…
Вэй Усянь просто подул на свежие ранки – и это пробрало больше, чем если бы это был униженный поцелуй, равноценный лишь целованию ног хозяина. Цзысюань сам глаза расширил и замер от охвативших его ощущений, словно в боку защекотало. Словно он встретил нечто ужасное и не смел пошевелиться по расчётливым соображениям, ибо если сделает это – покажет, что он ещё жив – и тварь сожрёт его.
Тварь его не сожрала, ограничилась прикосновением языка к ободранным костяшкам. Один раз. Тепло и мокро. Тогда Цзысюань очнулся и вырвал руку, тут же её спрятал в сгибе второй руки и смотрел, наверное, по-дикому. Однако оставить всё как есть он не мог, поэтому выдал долгожданный упрёк:
- Что ты себе позволяешь!
- От слюны раны заживают быстрее. Была бы у нас хоть какая-нибудь настойка, я бы воспользовался ей, - последовало расчётливое, ничуть не наполненное глубоким смыслом объяснение. - Что не так-то?
Не так было абсолютно всё, только объяснить этого Цзысюань не мог. Не понимал сам и не верил, что поймёт Усянь. Он просто встал и шагнул прочь.
- Цзысюань!
Он промолчал, только зубы сцепил покрепче. Нельзя повышать голоса, нельзя начинать ссору прямо сейчас. Вэй Усянь спасал его столько раз, что в голове не укладывалось. Конечно, случалось и наоборот, но в практике Усянь явно был лучше него. Усянь проигрывал во многом, но только не мастерстве заклинателя.
- Цзысюань, ну ты что, обиделся, что ли? Я не думал, что обычная забота так тебя оскорбит!
Цзысюаня как хлыстом ударило. Сквозь сцепленные зубы, не оборачиваясь, он потребовал:
- Не подходи ко мне больше!
- Ну почему? – Усянь последовал за ним. Его голос становился всё ближе и ближе. – Я много чего понимаю, но сейчас даже не догадываюсь, что у тебя на уме. Может, как товарищ товарищу, объяснишь, что я опять сделал не так? Кошель не вернул? – он догнал Цзысюаня, тронул его за локоть. А Цзысюань резким движением вырвался и развернулся, чтобы ткнуть в него пальцем.
- Наше задание выполнено. А что ты делаешь не так, отныне разбирайся сам. Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.
- Чего ты так резко меняешь своё мнение? – совершенно справедливо возмутился Усянь.
- Наставник Фэнцзи не даром советовал мне оставить это безнадёжное занятие – повлиять на тебя. Он так и сказал, что если сразу не получилось, то не получится и впредь. И я согласен с его выводом.
Что угодно сказать, лишь бы поскорее вернуться домой. Вэй Усянь доводил Цзысюаня до дрожи, только показывать этого не хотелось. Как проклятье, в память врезалось каждое его острое слово и прикосновение, будь это невинный тычок локтем вбок или красноречивое касание голого живота, а затем груди. Цзысюань сердился, прежде всего, на себя, потому что не мог справиться с этим прямо сейчас. Он знал отличный способ – остаться наедине с собой и хорошенько обдумать, чтобы разложить по полочкам и успокоиться. Второй способ тоже помогал, но больше своим отвлекающим эффектом – сражение, и неважно с кем: с Юхэном или с невидимым врагом. Цзысюань постоянно оттачивал движения, повторяя их раз за разом, монотонно, пока не оставался доволен ими. Потом к первому движению прибавлялось второе, третье – столько, сколько нужно – и он уже выполнял целый комплекс ударов, защитных и атакующих.
- Но не деньги же тебя так расстроили, - попытался ещё раз Усянь. – Ты не выглядишь жадным.
- Да что ты привязался к деньгам! – рыкнул на него Цзысюань.
- А к чему мне ещё привязываться, если я другой причины твоей злости не вижу? – интонация с укором, но Цзысюаню сейчас было всё равно, обидится его спутник или нет. Думал Усянь мелко, всё о деньгах волновался. Настоящий отброс.
Когда они оба, уже молча, возобновили движение, хотя могли легко встать на мечи и просто улететь, Цзысюань осознал, что ему не всё равно. И полёт Усянь не предложил именно потому, что им надо было разобраться со взаимными обидами. Однако Вэй Усянь ничего не сказал, просто поравнялся с ним пошёл рядом на расстоянии двух шагов, и не поворачивал головы.
Словно насквозь видел, что именно тревожило Цзысюаня. Словно видел то, чего не понимал и сам Цзысюань.
- Прости, но отчёт ты и без меня напишешь, - с широкой улыбкой оповестил Вэй Ин.
Он не хотел, чтобы Цзинь Цзысюань снова злился. Пускай в некоторые моменты делал это он довольно очаровательно, всё же большинство таких случаев доставляло неудобство им обоим. Работать в паре с наследником великого клана оказалось крайне тяжело. Вэй Ин старался обращаться с ним как с любым другим товарищем, но Цзысюань мнил из себя повелителя Небес и сам того не замечал. То нравоучения начинал читать, то условия выдвигал – всё в нём выдавало высокородного отпрыска, привыкшего к благам и привилегиям, предоставленным ему по рождению.
- Ты опять начинаешь? – Цзысюань брови сдвинул. Ну вот, опять начинал сердиться, хотя до сих пор считал себя эталоном сдержанности. Со стороны-то лучше было видно, сдержанность это или высокомерие. Заставь себя считать окружающих людей недостойными твоего внимания – и можно спокойно их игнорировать, объясняя это сдержанным характером. Вэй Ина это начинало раздражать. Он ладонью по лицу шлёпнул и оставил её там. Его мучили головные боли с тех пор, как они вышли из туманного леса, ноги подкашивались, скорее всего, от потери крови. Да и царапины были не совсем обычными – всё-таки нечистая тварь постаралась. Такие раны вообще загноиться могли, от чего вся кровь пропитается этими нечистотами. Какое уж тут чудесное выздоровление. Зная всё это, так как Вэй Ину тоже приходилось лечить подобные раны у своего приёмного отца, он не питал иллюзий и собирался как можно скорее добраться до целебных снадобий и отлежаться дома. Вэй Ину было действительно очень нехорошо, но вместо того, чтобы объяснить это на словах, он пытался снова обмануть наследника клана.
- Всё равно ты не согласишься составить отчёт так, как это сделал бы я. Мы только поссоримся, - Вэй Ин показательно надул губы, руку от лица всё-таки убрал. – Чего тебе так принципиально писать его вместе?
- Я хочу, чтобы всё шло, как положено, - отрезал Цзысюань. Ну вот, опять багровыми пятнами пошёл. Его хвалёная выдержка сильно преувеличена.
- Господин! – к ним уже спешил верный пёсик Цзысюаня.
Юхэн быстро своего хозяина обнаружил и явился даже ещё до зова.
Цзысюань жестом его остановил. Обидно смотрелось даже со стороны. Жест самый небрежный и отчасти презрительный. Как только заклинатель – а Юхэн истинный заклинатель – терпит такое обращение?
- Я не собираюсь часами описывать все произошедшие события. Если тебе так важно, я составлю собственный отчёт! И не злись потом, если он будет отличаться от твоего! – повысил голос Вэй Ин, лишь бы поскорее избавиться от навязчивой компании, выпить целебную настойку и заснуть.
- Никакие разумные доводы на тебя не действуют, - ткнул в него пальцем Цзысюань. – Мне стоит отдать приказ, чтобы тебя насильно ввели в мои покои и усадили за стол со свитками.
- Ну давай. Только это ты и можешь! – совсем рассердился Вэй Ин. – Помыкать другими, чтобы сильные принуждением воздействовали на слабых!
- Ты-то слабый? – усмехнулся Цзысюань, явно пытаясь донести заготовленное презрение. Он его ко всем обращал, от чего выглядел типом вовсе не привлекательным. И симпатичное личико тут не поможет. – Я лично убедился в правдивости всех отчётов, которые мне довелось увидеть. И ты, Вэй Усянь, постоянно пытаешься всех обмануть, преуменьшая собственные заслуги, лишь бы обеспечить себе лёгкую жизнь! Тебя нисколько не волнует, что за сильными тварями будут летать более слабые адепты, а ты ограничишься лёгкой прогулкой за единичным лютым мертвецом!
- И что?! Что плохого в том, чтобы стремиться к спокойной жизни?!
- Вэй Усянь!..
- Господин, - вмешался Юхэн, - вы устали. Не вижу смысла спорить с тем, кто уступать не станет, как бы ни обернулась ситуация.
- Верно, - Цзысюань мгновенно остыл, стал просто-таки ледяным, как истинный лёд, развернулся и пошёл прочь, всем своим видом демонстрируя, как подобные низшие существа не достойны его.
Юхэн задержался. Он долго и молча смотрел на Вэй Ина, до тех пор, пока Цзысюань не скрылся за поворотом, а после ещё и несколько человек прошло туда-сюда. Юхэн чего-то ждал, совершенно не меняясь в лице. Вэй Ин на всякий случай изобразил запоздавший жест уважения и поклонился, не отводя взгляда от его лица. Пожалуй, Юхэн был ничуть не менее симпатичным на лицо, чем его хозяин. Он и постарше был, а черты сохранил. Неизвестно ещё, как огрубеет лицо Цзысюаня через несколько лет.
- Господину заклинателю что-то нужно от этого адепта? – поинтересовался Вэй Ин, так как молчать и дальше становилось бессмысленно.
Юхэн только шаг навстречу сделал. И этого шага оказалось достаточно, чтобы соприкоснуться. Юхэн только кончиками пальцев тронул руку Вэй Ин и тут же разорвал контакт, тут же развернулся и последовал за своим хозяином.
- Странный от какой-то, - сделал скоропалительный вывод Вэй Ин.
Ему было не до Юхэна и его странностей. Сейчас ему надо как можно скорее добраться до дома, использовать остатки настойки и заснуть. Если его и обвинят, если и назначат наказание, это будет уже потом. Потом он умоется, потом стащит грязную одежду, потом поздоровается с соседями, поддерживающими его из-за хороших отношений с почившим отцом и мимо которых Вэй Ин просто прошёл, не глядя по сторонам. Уже потом Вэй Ин посмотрит, что у него осталось съестного. Всё потом. Сейчас была важна только полка в комнате, в единственной комнатушке крошечного домика, разделённой надвое дешёвой бамбуковой ширмой. Приёмный отец стремился улучшить жизнь ребёнка и надстраивал своё скромное жилище. У него даже получилось выстроить домик посолиднее, но за неимением хоть какого-нибудь состояния Вэй Ин всё потерял, оставляя себе только эту старую комнатушку. Ребёнку трудно заработать на жизнь. Ребёнка все стремятся обмануть, и за ту же работу, которую выполнит взрослый, ему давали вчетверо меньше денег. Но Вэй Ин всё равно выжил и стал не последним человеком в ордене.
Настойки на полке не оказалось.
- Как так? – удивился он. – Я же её тут оставил…
И опустил взгляд на пол, где покоились осколки пузырька и уже сухое тёмное пятно от пролитой жидкости. Вэй Ин тут же вновь воздел взгляд к полке, на которой отчётливо выделялась чёрная рисинка, таковой вовсе не являющаяся. Самый обычным мышиный помёт.
Вэй Ин сразу сдался. Чего ради злиться и метаться, если исправить всё равно уже ничего нельзя. Оставалось лишь допить остатки вина и облегчить своё состояние сном, хоть и не совсем здоровым. А как только проснётся, он пойдёт и купит себе новую настойку против воспалений, и даже получше той, что сбросила с полки мышь. Деньги у него есть. Кажется, Цзысюань сам не замечал своих слабостей и всегда попадался на уловки, после чего Вэй Ин становился чуточку богаче.
Он взвесил на руке кошель, полученный от наследника, и довольно покивал. А потом кошель полетел к низенькому столику, где и остался. Вэй Ин достал початый кувшин вина. Не самое лучшее, но хотя бы запить боль. Конечно, боль запить нельзя, однако у заклинателя есть способы совместить разные приёмы и избавиться от помехи. Сейчас Вэй Ин был просто счастлив от того, что уже пробовал подобный метод. Он, так и стоя посреди комнатушки, опрокинул остатки вина в себя. Слишком мало, чтобы напиться. От такого ничтожного количества даже удовольствия не получить. Вэй Ин успел пожалеть, что не прикупил пару кувшинов в запас. Хотя, справедливости ради, стоило вспомнить, что он неоднократно пытался это сделать. Только вино в этом доме не хранилось, чудесным образом исчезая из самых укромных уголков.
Вэй Ин отвалился от бортика и вздохнул. Его потряхивало. Глядя на дно, он философски отметил вслух:
- Всё равно ничто не лечит раны так, как делает это доброе вино.
Уговаривал сам себя, хотя отлично понимал, что с ранами, нанесёнными тварями, следует проявлять крайнюю осторожность. Неизвестно ещё, что у неё под ногтями скопилось. Может быть, она слюней своих поганых туда напускала, и Вэй Ин рискует умереть в страшных мучениях. Мгновенно придя к выводу, он так же мгновенно решил сходить к лекарю, а не покупать настойку наугад. Денег-то у него точно хватит. Благо, Цзысюань всё-таки не настолько скупердяй, чтобы до последнего биться за подаренный им же кошель. Вэй Ин покосился на столик, где этот кошель и лежал. Денег в нём прилично. Не просто на лекаря хватит, а на очень хорошего лекаря и на лекарства в придачу. Более того, Вэй Ин ещё не истратил вырученные деньги от прежних подачек Цзысюаня. Он не стеснялся называть вещи своими именами. Ну подачки. И что? Выигрывает не тот, кто со злостью швыряется деньгами в неугодных, а тот, кто их получил. Ничегошеньки Цзинь Цзысюань, наследник такого огромного, великого клана, в жизни не понимал.
- Ну и неважно, - ответил ему Вэй Ин, зная, что Цзысюаня здесь нет, и никто его не услышит. – Жизнь рано или поздно научит.
А пока стоило воспользоваться его желанием сорить деньгами.
Вэй Ин поставил пустой кувшин прямо на пол, там же, где и стоял, дошёл до кровати и рухнул на неё, едва ноги подтянул, прежде чем уснул; а случайно проснувшись, даже не вспомнил бы, как упал на неё.
Цзинь Фэнцзи ждал Цзысюаня на верхней ступени башни Кои. Цзысюань мгновенно оценил ситуацию и воспринял Фэнцзи как наставника, а не члена своего клана, который однажды возглавит. Цзысюань первым поклонился с приветственным жестом. Сейчас для него было особенно важно подчеркнуть все тонкости этикета, потому как в противовес вставал Вэй Усянь с его отвратительной привычкой презирать законы общества. Хоть Вэй Усянь сейчас его не видел, а наставник вряд ли знал о ходе мыслей собеседника, Цзысюань всё равно ярко представил оба этих момента. Дабы подчеркнуть своё отношение, Цзысюань и на словах всё преподнёс официально:
- Цзинь Цзысюань приветствует наставника Цзинь.
- К чему столько церемоний? – Фэнцзи слегка нахмурился, но только на мгновенье.
Цзысюань выпрямился. Выглядел он, должно быть, не очень представительно – не успел переодеться. Да и смену взял всего одну. Первую он уже испачкал. Что касается Вэй Усяня, тот вообще не позаботился о такой мелочи. Скрученная сума за плечом мгновенно потянула Цзысюаня вниз. Он почувствовал, как устал на самом деле. Он с удовольствием бы повалился прямо на кровать при входе в покои, но не мог позволить себе этого. Сперва он должен привести себя в порядок, потом заняться отчётом, в котором не утаит ни единой детали. Он подробно опишет все заслуги и инициативу Вэй Усяня, даже если сам предстанет не в героическом образе.
- Вэй Усянь опять свалил написание отчёта на товарищей по команде? – Фэнцзи словно не видел, что Вэй Усяня тут нет, за спину Цзысюаня посмотрел и никого там не увидел, даже Юхэна. Что заставило его задержаться рядом с Вэй Усянем, Цзысюань понятия не имел. Поначалу он сердился, а потом сослался на то, что скорее всего Юхэн пытается высказать Усяню всё то, что должен был высказать сам Цзысюань.
- Вэй Усянь действительно не счёл нужным участвовать в написании отчёта. Но задание успешно выполнено, наставник, - сбавил обороты Цзысюань. Не хватало ещё дискутировать о причинах его поведения. – Тьма в туманном лесу возвратилась на прежние позиции, местность проверена, местоположение жилы тёмной энергии будет указано на карте.
Фэнцзи, разумеется, знал об этом месте. Не раз и не два заклинатели наведывались в туманный лес, если позволили там тренироваться адептам. Благо, младших туда не пускали. Но туманный лес очевидно стал проверочной ступенью. Цзысюань с Усянем справились, а значит, их будущее уже не за горами.
- Что же мне делать с этим несносным разгильдяем, - вздохнул наставник. – Я хотел представить его в выгодном свете хотя бы перед советом ордена. А он что делает… - он покачал головой в знак полного бессилия.
- Полностью поддерживаю мнение наставника об этом адепте, - согласился Цзысюань с мстительной холодностью. Он хотел, чтобы Вэй Усянь осознал своё поведение и только потом понёс наказание за него, ибо если попытаться ограничить его рамками до того момента, он только озлобится и всё равно не примет общепринятых правил, и даже начнёт их отвергать. – Я не справился, - повторил Цзысюань, искренне жалея о том, что не смог повлиять на упомянутого ни одним способом.
- Полно, - Фэнцзи отмахнулся, - Вэй Усянь – не личная забота наследника. Молодому господину не следует переживать по незначительному поводу. А управу на распоясавшегося заклинателя орден всегда найдёт.
- Орден?
Цзысюань чуть не вздрогнул, только слегка нахмурился, и то на мгновенье. Если сам орден займётся Вэй Усянем, тому точно не поздоровится. Его вообще могли уничтожить вместо того, чтобы позволить стать заклинателем. Наказания ордена всегда были чуточку суровее, чем наказания клана. Даже желая Вэй Усяню раскаяться и понести наказание, Цзысюань не хотел, чтобы оно оказалось слишком жёстким.
- Разве не орден решает, как поступать с заклинателями? – подтвердил Фэнцзи.
- Но Усянь – ещё адепт!
- Вы сами сказали, что справились с заданием. Значит, и рассматривать вас обоих будут уже не наставники, а люди более влиятельные. Только они определяют, когда адепт готов стать настоящим заклинателем. Надеюсь, в отчёте молодого господина будут все подробности, ибо только в них можно найти повод для наказания или для его смягчения.
- Вэй Усянь не злодей, - подчеркнул Цзысюань. Сам бросился защищать его, тогда как ещё миг назад мечтал о наказании. – Нельзя мерить всех людей по одной мерке. Он просто не осознаёт ответственности и всей важности пути заклинателя.
- Это не гарантия того, что в будущем он не почувствует себя неприкосновенным и не станет преступником.
- Но человека можно сломать – и он станет преступником, даже если при иных обстоятельствах никогда бы им не стал, - возразил Цзысюань, полностью принимая сторону Вэй Усяня и не испытывая ни капли удовлетворения. Его тревожило что-то сокровенное внутри. Он не мог быть доволен выбором стороны. Наставники для него – святая святых и никак иначе. А он прямо сейчас пытался бороться с одним из самых уважаемых наставников за права какого-то ничтожества.
- Как я и говорил, решать это не мне, - Фэнцзи словно с сожалением вновь покачал головой. – Мне понятны сомнения молодого господина. И Вэй Усянь внушает мне доверие, какого не внушает добрая половина нынешних адептов. Будь полностью моя воля, я бы позволил ему стать заклинателем и просто понаблюдал со стороны.
Цзысюань выдохнул. Получилось шумно, о чём он сразу же пожалел. Не стоит никому показывать, насколько сильно эмоции могут захлестнуть его. А его захлёстывало прямо сейчас. Не надо было спешить домой. Надо было силой приволочь Вэй Усяня к себе и заставить его сидеть над отчётом вместе. Тем более, у Усяня шансов отказаться никаких не было. Юхэн куда сильнее его, даже учитывая все бытовые хитрости юного прохиндея.
- Молодому господину незачем беспокоиться, - опередил его наставник. – Ваш покорный слуга описал лишь один из вероятных итогов. В большинстве случаев орден даёт шанс адептам проявить себя, какого бы происхождения они ни были и каким бы характером ни обладали.
- В таком случае, зачем наставник Цзинь вообще заговорил о подобном варианте событий?
- Я посчитал, молодому господину стоит уже сейчас научиться рассматривать проблемы ордена с позиции ордена. Так как каждый заклинатель является представителем ордена, он может запятнать общую честь. Вэй Усянь продолжает вести себя по меньшей мере недостойно.
- Простите, это моя…
- Вашей вину тут нет, молодой господин. Это вина окружения, в котором развивался мальчик.
Цзысюань снова подавил желание дёрнуться. Окружение Вэй Усяня словно копировало его самого. Неужели нельзя было найти для общения кого-нибудь более воспитанного? А потом Цзысюань сам же устыдился. А сам он что делал? Игнорировал простолюдинов, не считая нужным даже смотреть на них, не то что разговаривать. Палка о двух концах. Но его с детства воспитывали так, что благородный господин должен вести себя благородно и вращаться в обществе благородных, невзирая на все соблазны, которым очень охотно поддавались простолюдины. Хотя причина, почему простолюдины это делают, вполне очевидна – они в большинстве своём люд необразованный, им никто не преподаёт этикет. Только из поколения в поколение передаются правила обращения к знати, чтобы не быть побитым или заключённым в тюрьму. Простолюдины стремятся обойти знать стороной, а не пытаться делиться с ними новостями.
Всё это и составляло жизнь Цзысюаня. И менять он её не собирался из-за какой-то на миг пробудившейся совести. Его совесть чиста, без единого пятнышка. Вэй Усянь уже распространил часть своего влияния на Цзысюаня. Стоило бы ограничиться в общении с ним.
- Сейчас я советую молодому господину принять ванну и задуматься об отчёте после плотного обеда, - Фэнцзи окинул Цзысюаня заботливым взглядом и тут же обосновал своё предложение. – Как Старейшина клана, я обязан проявлять внимание к подобным мелочам. Да и вам будет неуютно в столь потрёпанном виде и с немытым телом.
Говорил как есть, ничуть не стесняясь. Хотя с чего бы ему стесняться, когда у каждого человека долго не мытое тело начинает пахнуть.
- Благодарю за заботу, - Цзысюань чувствовал себя наконец-то дома и возвращался к прежнему спокойствию. А вместе со спокойствием он превращался в наследника клана. Во время сражения никак не получится постоянно держаться на высоте. Но адепт, к какому бы роду ни принадлежал, обязан пройти все этапы обучения, включая практические.
А потом Юхэн подоспел. Меча он не доставал, так и держал ножны зажатыми в одной руке. Зачем вообще взял его с собой, если вокруг заклинатели и обычный люд, который вряд ли посмеет даже голос на заклинателя повысить, не то что полезть в драку. Да и несолидно против простолюдина использовать меч. Кулаками проще справиться, и одного удара хватит, даже не в полную силу. Цзысюань еле сдержался, чтобы не сделать замечание. Влияние Вэй Усяня налицо. Стоит уделить больше времени самоконтролю. Это благотворно повлияет не только на собственную душевную гармонию, но и на клан.
Цзысюань поджал губы и ничего не сказал, намеревался молча войти в помещение. Юхэн поклонился Фэнцзи, уже покидающему собеседника, и озвучил с неким волнением в голосе:
- Молодой господин, я позволил себе задержаться возле Вэй Усяня.
- Я заметил.
Почему его должно это вообще трогать. Однако на душе было не так спокойно. Цзысюань едва-едва удерживался, чтобы кулаки не стиснуть. Он сам должен был остаться и провести с разгильдяем поучительную беседу. Не посмел бы Усянь посреди людной улицы лезть в драку. А в драке ещё неизвестно, кто из них двоих выйдет победителем. Ещё совсем недавно Цзысюань был уверен в своём неоспоримом превосходстве, но после всего пережитого и увиденного его уверенность несколько пошатнулась, что не могло не раздражать. Но как человек рациональный, он не мог просто закрыть глаза на чужие заслуги и притвориться, будто никто не способен справиться с ним в поединке.
- Как я и говорил, ты слишком много времени посвящаешь этому безродному ничтожеству, - швырнул Цзысюань с неожиданной досадой, обратившейся злостью. Он не хотел вот так, откровенно – само вышло. Ещё один повод осуждать свою несдержанность и обратиться к медитации.
- Дело не в этом, - Юхэн только головой махнул. Выглядел он и впрямь немного встревоженным. – Вэй Усянь пострадал во время задания?
Цзысюань не ответил, уже догадался, но не спросил, знал, что услышит разъяснения, как бы ни отмалчивался. Он просто к своему верному слуге повернулся целиком и взглянул на него, прямо в глаза.
- У него нарушен кровоток, и сердце бьётся неровно, - отчитался Юхэн. – Насколько я могу судить, сил он истратил тоже достаточно, чтобы исцеление заняло некоторое время.
- Ты хочешь сказать, он настолько болен? – вырвалось. Хуже, что слова окрасились эмоцией беспокойства. Получается, Усянь взвалил отчёт на Цзысюаня не потому, что спешил запить приключения в туманном лесу вином, а чтобы подлечить раны?
- Я не знаю, насколько сильна выдержка Вэй Усяня, но любой заклинатель в его состоянии чувствовал бы крайнюю неуверенность.
- Но он не чувствовал никакой…
Чувствовал, только не говорил. Не такой Вэй Усянь дурак, чтобы не знать, на что он способен, а на что нет. Он не очень-то лез вперёд на конец задания, спрашивал, сможет ли Цзысюань сделать вот это или вон то. Цзысюань полагал, что добился безоговорочного доверия, что наконец-то Усянь избавился от давления статусов. Как же он ошибался. Как можно было просто забыть о ранении товарища. Он ведь был ранен не обычным оружием и даже не зверем. Кто знает, что таилось в когтях твари. А вдруг Усянь обратится?
Нет, это невозможно, если он сам не обратится к тьме. И то вряд ли он станет лютым мертвецом. Скорее тёмным заклинателем, который лютыми мертвецами повелевает.
- Стоило бы убедиться, что он посетит лекаря, - будто на пробу произнёс Юхэн. – Если вы позволите…
- У него есть деньги, - Цзысюань сам не знал, почему так ответил. Куда уж проще просто разрешить, а он как отрезал, сказал своё окончательное «нет». Он развернулся и пошёл к большим двустворчатым дверям. Он ждал, что Юхэн окликнет его и попытается доказать необходимость скорейшей помощи Вэй Усяню, но он тоже смолчал. Лишь очутившись за дверью, в светлом коридоре, Цзысюань зубы сцепил и двинул ими так, что они скрипнули, и скрежет будто в голове отозвался.
- Проклятье… - он стукнул кулаком о стену, слегка, не вкладывая ни крупицы Ци. Он всё делал не так. Он и реагировал не так, как должен был. Какая ему разница, что случится с проблемой всего ордена. Разве не лучше будет, если Вэй Усянь почувствует хотя бы укол страха перед могучей силой, с которой уже несколько поколений сражались все ордены? Может быть, тогда он будет посдержаннее. Но Цзысюаня мучило его ранение, и мучило то, что он ничего сделать не мог. Не самому же идти к нему и настаивать на лекаре. У Вэй Усяня целый кошель денег. Ему не только на лекаря хватит, но и на хорошее лекарство. И всё же, не было никакой гарантии, что Усянь распорядится деньгами по уму. С него станется пойти и выпить вина, чем окончательно себя загубить.
Юхэн очутился внутри следом за Цзысюанем и остановился рядом, будто понимал всё, что творилось у него в мыслях.
- Проследи, чтобы он потратил деньги на лекаря, - распорядился Цзысюань, наконец начиная мыслить здраво. Всё ещё трясло от внутреннего несогласия и сосущего чувства где-то в груди и животе одновременно. Будто туда вворачивали раскалённый металлический прут с зазубринами. Он волновался не за благополучие ордена, не за честь клана, а за Вэй Усяня, этого распутника и пьяницу. И это тоже не давало ему покоя.
- Слушаюсь, - Юхэн учтиво склонился, помнил недавнюю ссору и старался держать дистанцию. – Стоит ли мне заставить его наведаться к лекарю прямо сейчас?
- По-моему, если у него есть голова на плечах, он уже у лекаря, - бросил Цзысюань в нарастающем нетерпении. Вся его выдержка летела в бездну. – Просто убедись, что он тут же не помчится в винную лавку или к барышням в публичном доме. Не хочу, чтобы меня осуждали за то, будто я угробил своего товарища. Он одним своим существованием способен растоптать все мои старания достичь хоть каких-то результатов.
Он возобновил шаг. На этот раз Юхэн не последует за ним. Наверняка он осуждал его. Цзысюань на его месте тоже бы осуждал. Всё, что Цзысюань смог – это швырнуть в Вэй Усяня презрение и подчеркнуть, насколько он ничтожен, а заодно отрезать себе все возможности как-нибудь проследить за ситуацией самому. Он всё делал не так, начиная с того момента, как впервые вмешался в развлечения Усяня. Не надо было столько внимания ему уделять. Наставник Фэнцзи предупреждал, что не питает особых надежд. Надо было остановиться ещё тогда, а Цзысюань наивно полагал, что сможет повлиять на пропащего человека, который просто не желает слушать других.
Но как же от всего этого было больно там, где поворачивался этот зазубренный раскалённый прут.
Ночь казалась бесконечной. На улице завывал ветер, грозя принести с собой грозовые тучи. Даже сквозь плотно закрытые окна было слышно особо сильные порывы. Цзысюаню постоянно чудилось, как ураган срывает крышу с маленького домика, открывая лежащего в бреду Усяня всем ветрам и хлынувшему ливню. В этих горячечных видениях Усянь был абсолютно беспомощен. И над ним стоял Юхэн, даже не пытаясь прикрыть его от дождя.
Цзысюань проснулся в холодном поту. Представил Юхэна этаким злодеем, тогда как сам же и отказался что-либо делать, а Юхэн озаботился состоянием Вэй Усяня и поспешил к нему. Взгляд на окно. Вряд ли обычный ветер, пусть и слегка усиленный, способен разломать дом. Даже крышу не потреплет.
Цзысюань воздел левую руку к лицу и потёр вверх вниз ладонью, напрочь стирая остатки сна. Не спалось с самого вечера, а теперь и вовсе не получится. С отчётом Цзысюань закончил ещё до сумерек, больше не пытаясь осуждать Усяня за уклонение от обязанностей. Цзысюань и сам болел, в основном в детстве, пока ещё не развил золотого ядра. Он помнил, насколько плохо бывает, когда от жара горит всё тело, а в голове муть. Должно быть, сейчас Вэй Усянь чувствует себя примерно так же.
Он сбросил одеяло и шагнул к тазику с уже остывшей водой. Несмотря на это, он всё равно ополоснул лицо, затем протёр шею и наконец опустил в тазик руки, тщательно натирая пальцы. Бесполезный жест, но если бездействовать, станет только хуже. Цзысюаня буквально изводила собственная беспомощность. Он, конечно, мог сейчас же ринуться к Усяню лично проверить, что с ним и жив ли он вообще, ибо Юхэн так и не вернулся. Сначала, видимо, обеспечил приход лекаря, накормил и напоил раненого, а потом не захотел тревожить Цзысюаня поздним визитом и сразу пошёл спать.
Цзысюань много что мог сейчас сделать, но не делал ничего. Его инициатива относительно Усяня могла лишь разрушить всё то, что Цзысюаня терпеливо тренировал за годы своей жизни. Наследник великого клана не должен отдавать предпочтение простолюдину, зарекомендовавшему себя не с лучшей стороны. Цзысюаню вообще было нежелательно появляться в сомнительном обществе известного кутилы.
Успокоиться не получалось. Тогда Цзысюань взялся за меч и покинул покои, едва облачившись в свежие одежды. Он вышел на площадку для тренировок семьи. В каждом клане были такие, помимо общих, куда могли приходить все, кто желал совершенствовать навыки сражения. Цзысюань не столько хотел их совершенствовать, сколько заглушить неприятные мысли, тревожащие его не на шутку. Не получалось выбросить из головы Вэй Усяня со всеми его привычками. Среди отрицательных привычек ютились и очень хорошие, которые ценил каждый человек. Не всегда даже лучший друг справлялся со своими страхами при обстоятельствах, от которых в панике бежать хотелось. Вэй Усянь не побежал, наоборот, выдвигался вперёд, чтобы защитить товарища. Это был расчётливый шаг ради защиты наследника или всего лишь обычная забота о соратнике – Цзысюань не знал и думать не желал, ибо заблудился бы в своих нелёгких размышлениях ещё глубже.
После очередного отработанного и сотню раз повторённого выпада в пустоту Цзысюань расслышал тихий женский смех. Он остановился и вовсе опустил меч, шагнул на звук, стараясь ступать бесшумно. Остриё меча почти касалось каменного настила площадки. Приходилось чуточку сгибать руку в локте, чтобы посторонний звук не выдал его. А потом он увидел, как слуга-простолюдин, обычно подметавший двор, удерживает двумя руками, за предплечья, незнакомую девушку. Поначалу показалось, будто он делает это насильно, но потом взгляд Цзысюаня остановился на её лице. Хоть оно и оставалось в тени, Цзысюань заметил улыбку. Затем слуга очень медленно потянулся к её улыбке губами, завершая сей жест страстным поцелуем. Кажется, скоро в квартале простолюдинов раздастся свадебная музыка.
Цзысюань деликатно отступил, не издавая ни звука. Перед глазами стоял образ целующейся пары. Хорошо, когда возлюбленные не видят препятствий к своим чувствам. Простолюдины обычно не видели. Чуть сложнее дело обстояло с влиятельными семьями, такими как Цзинь. Цзысюань не мог привести с улицы абы кого, даже если бы был сильно влюблён. Невесту обычно подбирало старшее поколение. А уж наследнику тем более нельзя выбирать невесту самому. Повезёт, если он встретит свою будущую супругу случайно и успеет с ней познакомиться, а потом и вовсе влюбиться. Как было бы необычно вот так, посреди ночи, в глухой тени, просто целоваться, не обращая внимания на всех остальных людей в мире, думая, что совершаешь грех, потянувшись к женщине до свадьбы.
Женщины в его мыслях уже не было. Зато во всей красе отобразились иные ощущения, словно отпечатки прикосновений вспыхнули все разом. Беспардонность Вэй Усяня, то грубоватого, то такого же нежного, когда он считал, что спутнику нелегко или больно. Он как будто чувствовал, когда Цзысюаню нужна была поддержка, и немедленно оказывал её, будь она физической или моральной. Эти аспекты он тоже чувствовал. И именно с ним примерно в той же позе стоял Цзысюань под небом, затянутым густым туманом из тьмы. Вэй Усянь отлично понимал товарища и не задавал неудобных вопросов. Цзысюань на за что бы не признался, что боится, а Усянь так и не спросил.
Дружеские прикосновения и прикосновения любовников мгновенно перемешались в голове. Цзысюань со всей силы рукоять меча стиснул, когда остановился прямо посередине монолитной площадки. От ветра становилось прохладно. Ерунда. Тело, защищённое энергией Ци, способно выдержать даже лютые морозы. А внешние ощущения – лишь неприятная помеха.
Цзысюань видел уже не девушку с затенённым лицом, а Вэй Усяня. А вместо слуги предстал сам Цзысюань. Это было чудовищно, но сейчас Цзысюаня не пугала подобная фантазия. Он понятия не имел, что бы сделал, окажись сейчас в том положении. Наверняка он не стал бы целоваться, однако все его чувства словно затихли на единый миг. Он ощущал прикосновения Вэй Усяня и сам хотел прикоснуться к нему, прямо сейчас, дабы проверить, жив ли он вообще. Существует ли он на самом деле, или это лишь плод воображения Цзысюаня, который всегда искал достойного соперника в бою. Наставники обладали навыками более отточенными, а адепты уступали Цзысюаню во всём. Кроме него. И сейчас стало неважно, кем был этот адепт на самом деле. Поблекли все его пагубные привычки. Осталось только это непонятное чувство. Неверное чувство и тревожащее, ибо казалось гармоничным. Никогда и никто не вызывал у него столько эмоций одновременно. Сейчас Цзысюань не задумываясь осыпал бы Усяня золотом с ног до головы. Потом он обязательно бы об этом пожалел, а сейчас состояние было такое, будто если он хоть чего-нибудь не сделает немедленно, развеется ветром, пригоняющим тучи.
Цзысюань просто стоял посреди площадки и мысленно взывал к Вэй Усяню, который никогда его не услышит. Он не слышал и прежде, даже когда Цзысюань говорил в полный голос, а сейчас и подавно.
Это было крайне ненормально. Почему вдруг видение ласкающейся пары вызвало в нём столь яркий всплеск. Почему Цзысюаню не захотелось самому опробовать женских губ, хотя бы ради любопытства. Любой мужчина, достигнув брачного возраста, мечтает поскорее рассмотреть женское тело и дотронуться до него. А с Цзысюанем было что-то не так. Эта ночь вообще выбивалась из череды обычных ночей. Весть о болезненном состоянии Вэй Усяня повлияла на него слишком сильно. Вместо осуждения хотелось приласкать Усяня и заверить, что всё в порядке, что отчёт уже готов и только ждёт его подписи. Свою Цзысюань уже поставил.
Он почувствовал присутствие кого-то другого и развернулся столь резко, что меч едва не вылетел из ладони, судорожно сжимающей его рукоять.
- Юхэн, - без вопросительной интонации спросил Цзысюань.
Юхэну следовало сразу же прийти к нему в покои и доложить. Но Цзысюань не просил отчитываться. Более того, он всеми способами показал, насколько незначителен для него Вэй Усянь.
- Вам не здоровится? – сразу же выхватил основное Юхэн. В его руке тоже была зажата рукоять меча.
- Погода изгнала сон. Чтобы не терять времени впустую, лучше тренироваться и закреплять навыки, - солгал Цзысюань.
Он ждал, что Юхэн сам отчитается, но дождался только его молниеносного удара, к которому оказался не готов. Вышел для тренировки, но совершенно о ней не думал. Он дёрнулся было всем телом за вылетевшим из его руки мечом и остановился, только взглядом его проводил, услышал металлический лязг, когда меч ударился остриём о камень и упал плашмя. Только тогда клинок перестал иметь значение. Тогда Цзысюань повернулся к слуге. Видимо, взгляд его выражал непростительно много эмоций, потому что Юхэн шагнул ещё ближе и дотронулся до лба Цзысюаня кончиками пальцев, проверяя наличие жара.
Жара у Цзысюаня не было, но он вытерпел процедуру до конца.
- Простите, - повинился Юхэн, отпуская его. – Я не подумал, что вы станете так сильно тревожиться из-за Вэй Усяня.
- Мы с ним вылетали на одно задание. Его ранение – моя ответственность, - отчеканил Цзысюань. – Что скажут наставники, если мои товарищи будут возвращаться ранеными?
- Он поправится, - сообщил Юхэн. – Не так сильно и пострадал. Утомление, ранение, потеря крови, но заражения, по-видимому, нет. С утомлением легко справиться, что Вэй Усянь сейчас и делает, а раны заклинателя быстро затягиваются. Кровь восстановится чуть позже, но это не сделает его беспомощным. Вэй Усянь оправится очень скоро и уже завтра, я уверен, встанет в строй.
- Ещё бы ему не оправиться. Если бы это было не так, неважный, значит, из него заклинатель, - Цзысюань и себе отчёт не отдавал в том, какое на него опустилось облегчение.
- Но вы беспокоились.
- Да, - не стал уклоняться Цзысюань на этот раз. Он шагнул за мечом и наклонился за ним, хотя мог призвать его – и меч послушно прыгнул бы в его ладонь. Цзысюань этого не сделал. Он вообще не опирался на Ци, просто уходил, чтобы не завалить Юхэна вопросами. Нельзя наследнику так рьяно интересоваться делами простолюдина. А делами Вэй Усяня, известного разгильдяя – тем более.