Цзинь Цзысюань не верил в чудеса. Он не верил, что Вэй Усянь вдруг сразу изменится и станет примерным членом общества. Даже если он узнает правду о чувствах Цзысюаня, он всеми силами будет цепляться за привычный для себя мир разврата и желаний. И Цзысюань не рассчитывал разбивать уже сформировавшуюся команду, дабы выделить свой статус и подчеркнуть, кто тут в праве говорить последнее слово. В ордене он адепт. А когда он встанет во главе ордена, тогда и решения будет принимать в более глобальных масштабах. Цзысюнь на протяжении всего задания не давал ему покоя, всё лез с однообразными вопросами, из-за чего они все трое, с новым членом команды, едва не очутились в окружении тварей. Вэй Усянь ни за что бы не допустил подобного. Он не ослаблял бдительность даже во время ссоры и ранения. Он всегда бил первым. Команда более-менее сосредоточилась таки на задании, когда Цзысюань распорядился покончить с личными интересами. Сказал он это уверенно, со стальной ноткой в голосе, как должен говорить глава ордена.
Разумеется, Цзысюань не надеялся по возвращении встретить смиренно ожидающего его Вэй Усяня с рассказом, как задание прошло у его команды. Главой опять значился Шу Чаншэн, но Цзысюань подозревал, кто именно из них настоящий лидер группы. Сейчас, по возвращении, Цзысюань первым делом принялся искать этого неозвученного лидера. В голове он держал необходимость составить отчёт, и в то же время осознавал, что не сможет сосредоточиться, пока не услышит, что команда Вэй Усяня ещё не вернулась или благополучно выполнила задание и уже трудится над отчётом.
Вэй Усянь как сквозь землю провалился. Осталось только отыскать участников его команды. Только когда он решил наконец напрямую спросить у наставника, он составил кое-какой план действий. Вряд ли Цзинь Фэнцзи удивится, если Цзысюань поинтересуется определённым адептом. Ведь именно он, не осознавая того, и сблизил наследника и известного развратника. Знал бы он, чем это обернётся, старался бы держать этих двоих подальше друг от друга.
- Молодой господин чем-то обеспокоен? – услышал он знакомый голос.
Юхэн не ждал его, сидя у ворот, как собачонка. У Юхэна были собственные обязанности даже в отсутствие подопечного. И Юхэна в любой момент могли призвать к активной работе, но статус опекаемого им наследника наделял его некоей неприкосновенностью.
- Где он? – вместо приветствия и остальных церемоний спросил Цзысюань, останавливаясь прямо перед ним.
- Вы только что вернулись с задания, - напомнил заботливый слуга. – Не лучше ли сперва принять ванну, переодеться, плотно пообедать и заняться отчётом, а потом уже беспокоиться о вашем досуге?
Очень обоснованный и подробный ответ, что вызывало лишь подозрения.
- Он опять взялся за своё? – догадался он.
- Молодой господин, если позволите…
- Я задал простой вопрос.
- Если молодой господин сейчас помчится за Вэй Усянем, придётся отложить все текущие дела. А отчёт перед орденом, осмелюсь заметить, всегда был для вас более значимым, чем мелкие дрязги между сверстниками.
- Он у своей гулящей девки? – догадался Цзысюань. А он-то рассчитывал вернуться раньше команды Усяня и проследить за ним с самого начала. Задания у команд были равноценны. Но Вэй Усянь с товарищами управились быстрее, что неудивительно из-за неудачного начала команды Цзысюаня. Сейчас он мог анализировать всё это без посторонних помех. И прямо сейчас он намеревался повторить свой бесстыдный трюк с грубым вмешательством в любовь Усяня. Цзысюань уже переступил грань – и мог повторно взглянуть на обнажённую женщину без колебаний. Тем более, каждый мужчина видит свою супругу обнажённой. У Цзысюаня тоже в будущем запланирована супруга. Нет ничего противоестественного в соитии мужчины и женщины. Но противоестественное творилось в мыслях Цзысюаня.
Он шагнул было мимо Юхэна, твёрдо намереваясь не слушать его доводов. Сейчас важнее вытащить Усяня из объятий этой ненавистной Шиянь. Юхэн остановил его не рукой, но словом:
- Вы ведёте себя слишком опрометчиво.
Цзысюань к месту приклеился, но отрицать очевидного он не мог. Он кулаки стиснул, готовый к отрицаниям. Только не поможет это против доводов Юхэна.
- Я знаю, - ответил он прямо. – И всё же не могу молча наблюдать.
- Он в винной лавке, - немного развеял негодование Цзысюаня собеседник. – Меня тревожит ваше состояние, молодой господин. Вэй Усянь имеет на вас слишком большое влияние.
Это Цзысюань тоже знал, но на сей раз промолчал.
- Ваша привязанность к этому юноше способна обесценить выбор ваших родителей, наших уважаемых главы и госпожи, - Юхэн сделал быстрый жест уважения в сторону Башни Кои.
Таким образом он пытался сказать, что Цзысюань в скором времени вообще перестанет интересоваться женщинами и не исполнит своего долга перед кланом. На самом деле это было ужасно. Но Цзысюаня сейчас ужасала сама перспектива жениться. Тогда он не сможет столь же беззаботно сближаться с Усянем. Вряд ли поможет статус слуги, как предполагал Юхэн. Чем чаще Цзысюань видел этого никчёмного развратника, тем сильнее его тянуло к нему. Дружескими поединками могло всё не ограничиться. Возможно, Юхэн это понимал, поэтому старался хоть немного привести Цзысюаня в чувство. Юхэн вообще понимал гораздо больше, чем показывал. Отец позаботился о том, чтобы у сына был чуткий слуга, которому не придётся ничего повторять дважды, и который не побоится остановить подопечного, когда тот захочет совершить ошибку. Сейчас Цзысюань сам стремился к ошибке. И ошибка эта была осознанной. Он вдохнул поглубже, чуть задержал воздух в груди и выдохнул его вместе со словами:
- Если я не могу контролировать это сейчас, что же случится в будущем? – Цзысюань как будто совета спрашивал. – Не лучше ли позволить себе получать малые дозы постоянно, чем дождаться отчаяния и взять упущенное нахрапом? Ты был прав, полагая, что лучше привязать Вэй Усяня к себе сейчас, пока ещё не дошло до точки кипения.
- Отнюдь, молодой господин, - покачал головой Юхэн. – Это не самое лучшее решение, но, увы, я не видел иного. И сейчас я точно так же сомневаюсь в верности этого решения, как и вы.
- Но ты говорил, что не хочешь видеть меня отчаявшимся.
- Я это подтверждаю, поэтому допускаю мысль о более тесных отношениях молодого господина с этим юношей. Но вы также не должны забывать о других вещах.
Что? Цзысюань едва не дёрнулся. Юхэн допускал его интимную связь с Усянем? Но прежде его слова звучали невинно, что, якобы, Вэй Усянь одним своим видом будет услаждать взор господина и сглаживать мятеж на его сердце. Только сейчас Цзысюань понял, что это так не работает. Если он стремился к ласкам Вэй Усяня, то будет стремиться к этому и впредь, пока чувства не ослабнут.
- Скажи, Юхэн, - обратился он к собеседнику, поворачиваясь к нему целиком, - ты опасался, что я могу навредить ему, когда предлагал сделать его моим слугой?
- Я не думал об этом в тот момент, - сознался названный.
И всё равно предложил наименее рискованный выход. Лучше уж Цзысюань постепенно будет идти к тому, что мог выплеснуть разом, заставляй он себя избегать Усяня вовсе. Он мог бы сорваться и попытаться силой взять его.
Цзысюань не сдержался, осознавая грядущее, показавшееся практически неизбежным, застонал и шагнул дальше, оставляя Юхэна за спиной. Юхэн не последует за ним, ибо понял, что его слова достигли цели. Кажется, стоило всё-таки сделать Вэй Усяня фаворитом, чтобы неизбежное прошло менее болезненно. И будущей супруге, по всей видимости, придётся смириться с пагубными пристрастиями мужа. У Цзысюаня было сколько угодно поводов корить себя, осознавая собственные чудовищные недостатки. Он взял от отца куда больше, чем полагал. Цзысюань уже сейчас готов был погрязнуть в разврате. Он хотел в нём погрязнуть и шёл к этому осознанно, тогда как ещё сегодня утром отвергал саму постыдную мысль. Вэй Усянь – эталон разврата – способствовал падению наследника своим наигранно невинным взглядом и доверчивостью.
Цзысюань действительно не обнаружил преследования. Интересно, что предпримет Юхэн. Возможно, он придёт в храм с покаянием, что не уберёг наследника от ошибки. А возможно, он даже немного порадуется тому, что наконец-то его господин стал чуточку спокойнее. Цзысюань отчётливо помнил те ужасные дни метаний, когда отвергал всё, связанное с Вэй Усянем. Едва поверив, что привязал его к себе, он смог дышать свободнее и начать здраво мыслить. Он смог вернуться к прежней жизни, тогда как без него просто не ощущал опоры под ногами.
Господам не запрещено иметь любовниц и любовников. Цзысюань наивно полагал, что его это никогда не коснётся, что он один из тех людей, которые способны следовать своим принципам, что бы ни случилось. Будь он таким же стойким, как второй Нефрит ордена Гусу Лань, он никогда бы не позволил себе страдать из-за мужчины. Вот кто действительно не связался бы с Вэй Усянем даже под страхом смерти. Немного больше силы воли – и всего это можно легко избежать. Цзысюань осознавал свою слабость, до сих пор пытался бороться с ней, но вся его борьба сводилась к больно впивающимся в ладони ногтям.
Винная лавка словно сияла. Она выделялась своей кричащей вывеской, и оттуда тянуло чем-то кисло-сладким. Народу было чуть ли не вдвое больше, чем обычно. Цзысюань пришёл в себя от сего резко отличающегося ожидания. Винная лавка никогда не пустовала, но сейчас в ней происходило что-то явно неординарное. Он замедлил шаг и так же осторожно вошёл, и сразу ворвался в атмосферу полного бедлама. Похоже, хозяин заведения нанял дополнительных слуг по случаю какого-то события. Все они были при делах, все бегали между столиками, подносили вино и закуски и уносили пустую посуду, порой небрежно махая тряпкой по столам, скидывая крошки на пол и размазывая мокрые пятна. Цзысюань обозрел всю лавку, пока не наткнулся взглядом на Вэй Усяня в его привычной компании. Они пили и веселились, занятые оживлёнными разговорами. Сердце чуть немного отпустило, ибо Цзысюань подозревал, что именно с Вэй Усянем что-то могло произойти – и вся суета из-за него. Он прошёл мимо склонившегося перед ним хозяина, пытающегося всучить ему что-нибудь подороже. Цзысюань не удостоил его и взглядом. Он сразу прошествовал к Вэй Усяню и, плотно сжав губы, возвысился над всей компанией.
- Господин наследник! – воскликнул один из смутно знакомых друзей Усяня, поспешно склоняя голову. Второй подхватил его жест. Зато Вэй Усянь смотрел безо всякого уважения, глазами моргнул несколько раз, словно не верил в явившееся видение.
- Вэй Усянь! – не выдержал Цзысюань. – Ты намеренно пытаешься всё делать вопреки мне?!
- Сегодня день привоза «Улыбки императора», - Вэй Усянь подскочил, заговорил с искренним возмущением. – Почему я не могу хотя бы один день почувствовать свободу от тебя?
- Ты постоянно её чувствуешь. Именно поэтому ты сейчас здесь, а не там, где тебе полагается быть!
- Неправда! «Улыбка императора» бывает не так часто. Если ты не заметил, сегодня здесь вообще слишком шумно.
- Заметил. Но то, что происходит здесь сегодня, тебя не касается, - Цзысюань не заметил, как заполыхал от ярости. Вот и наглядный ответ на его чувства: Вэй Усянь без раздумий променяет наследника великого клана на кувшин вина. Цзысюань мгновенно возненавидел и императора, в честь которого было названо это проклятое вино, и его злосчастную улыбку.
- Никуда я с тобой не пойду! – обозначил свою позицию Усянь.
- Тогда можешь вообще не приходить и забыть о нашем договоре. И на поблажки больше не рассчитывай.
- Если на кону стоит «Улыбка императора», то разумеется я выберу…
Слушать о том, что Усянь без колебаний предпочтёт вино, было слишком больно. Цзысюань оборвал его речь, молниеносно, используя Ци, очутившись с ним рядом и ухватив за руку. Нельзя позволять ему договорить до конца. Хоть это заявление и не будет иметь особого значения, и истины в нём окажется, скорее всего, лишь половина, Цзысюань всё равно не хотел этого слышать. Он сходил с ума, раз начал ревновать Усяня даже к вину. Он дёрнул его за собой, ожидая сопротивления.
- Приберегите для меня кувшин! – бросил напутствие товарищам пленённый пьяница. Вопреки всем ожиданиям, сопротивляться он не стал. Значит, рассудка он не терял, как Цзысюань. Однако оставить его реплику без внимания Цзысюань не мог. Он не хотел, чтобы Вэй Усянь возвращался к этому вину когда бы то ни было. Он развернулся и швырнул волну Ци на столик, разбрасывая по сторонам всё, что на нём стояло. Кувшины полетели к стенам, разбиваясь о неё вдребезги. Кто-то закричал, рой голосов усилился, но Цзысюань не разбирал ни слова из этой какофонии. Только возмущённый голос Усяня пронзил его мысли насквозь:
- Что ты творишь!
Цзысюань предотвратил спор, рванув Усяня за собой к выходу. Он тащил его почти волоком, пока не осознал, что Вэй Усянь идёт сам, иначе не удалось бы столь легко довести его до Башни Кои. И тогда Цзысюань его не отпустил, ступил на первую ступеньку. Зато Вэй Усянь избавился наконец от мыслей о ненавистной «Улыбке императора» и поравнялся с ним, остановил прямо там, на ступенях, к себе развернул.
- Цзысюань, что с тобой не так?
- Со мной? – усмешка. – Ты со мной не так. Неужели непонятно?
- Для тебя важнее загнать меня в рамки, чем следовать своим же правилам? Ты сейчас ведёшь себя не лучше меня. Даже хуже. По крайней мере, я не устраивал переполоха в винной лавке.
- Мне плевать на твою винную лавку. И если меня туда больше не пустят, горевать я не стану.
- Охотно верю. Но ты забываешь, что потеряв доступ к лавке, ты обеспечиваешь меня надёжным укрытием.
- Кто посмеет остановить наследника великого клана? – живо парировал Цзысюань, разбивая собственные доводы о своём безразличии.
- Отпусти меня! – наконец рявкнул Усянь и изо всех сил дёрнул руку вниз. Если бы Цзысюань просто держал его, он не сумел бы его остановить. Даже с силой Ци рывок получился чувствительный. У Цзысюаня руки в плечах резануло. Вэй Усянь был в бешенстве, что немного остудило пыл Цзысюаня.
- Я плачу тебе не за то, чтобы ты шатался по винным лавкам.
- За сражения с тобой, - напомнил Усянь. – Что-то я не припомню, чтобы подписывал согласие вести целомудренный образ жизни. Если тебя что-то не устраивает, мы можем просто обо всём забыть. Я и без твоих подачек обойдусь.
Цзысюань растянул губы в издевательской улыбке. Задеть Усяня оказалось жизненно необходимо:
- Наконец-то ты назвал так называемые «лёгкие деньги» тем, чем они и являются на самом деле. Подачки – вот чем ты довольствовался всё это время и был счастлив.
- Разве я когда-то отрицал истинное значение этих денег? – обрушил Вэй Усянь. – Как тебе плевать на винную лавку, там и мне плевать на то, какими словами ты назовёшь деньги. Деньги – всё равно деньги, будь они подачкой или щедрым вознаграждением за героический подвиг. От этого не меняется их ценность, как бы ты ни злился.
На всё у него находился неоспоримый довод. Цзысюань чувствовал разницу и не принял бы подачки, от кого бы она ни исходила. Вэй Усянь вынашивал совершенно другие ценности. Для него вино было дороже искренних чувств. Он ничего не замечал за своими прихотями.
Цзысюань его так и не выпустил, так и дёрнул за собой вверх по ступеням, однако преодолел сразу десяток, всё ещё используя Ци. Вэй Усянь не отставал и больше не пытался вырваться. Они оба полыхали гневом. И когда Цзысюань захлопнул за его спиной дверь в свои покои, с силой выдвинул руку, в которой удерживал его руку, и практически швырнул в центр покоев. Вэй Усянь пробежал несколько шагов, однако быстро остановился, но даже не попытался обернуться и продолжать спор. Он был настолько зол, что и Цзысюань перестал иметь для него значение. Вэй Усянь видел в нём этакую мелкую помеху, которую надо всего лишь перетерпеть, ибо даже малейших усилий она не стоила.
Цзысюань шагнул к полке, на которую совсем недавно Юхэн поставил лучшее из вин, что покупала семья Цзинь. С недавних пор Цзысюань осознал, насколько легче переосмысливать происходящее с лёгкой мутью в голове. Пил он крайне редко, но за последние дни уже трижды прикладывался к чаше. Он с громким стуком поставил кувшин на стол, потом бухнул рядом с ним пустую чашу и сорвал крышку с кувшина. Вэй Усянь заинтересовался, наконец-то переставая считать Цзысюаня досадным недоразумением в своей жизни. Он так и торчал посреди покоев, ни слова не вымолвив. Цзысюань оставил на столе и чашу, и кувшин, а сам развернулся к нему, ткнул в вино пальцем и отдал распоряжение, которое Вэй Усянь с удовольствием выполнит:
- Пей.
- Если ты думаешь…
- Ты хотел вина?! Так пей! К чему столько лишних слов?!
У Вэй Усяня не осталось ни капли гордости. Он шагнул мимо Цзысюаня в указанном направлении. Показалось, что он изгибается от страха и приседает на лапы, как испуганный пёс, опасающийся гнева хозяина. Но Усянь не боялся Цзысюаня. Он не раз продемонстрировал, что способен не только возразить, но и проявить силу. Вэй Усянь взял чашу и, ничуть не подумав о самоуважении, выпил её залпом, потом сел за столик и подлил ещё, потом ещё.
Цзысюань всё это время стоял за его спиной и стискивал кулаки. Вэй Усянь всё делал не так. Он принимал то, чего не должен был принимать. Он унижался, как ничтожество, и проявлял столько безрассудства, что даже гнев наследника его не трогал.
- Это ведь лучше «Улыбки императора»? – уже спокойнее осведомился Цзысюань, кипя от гнева.
- Это лучшее вино, что я пробовал за свою жизнь, - похвалил Усянь, так и не обернувшись.
- Тогда, в следующий раз, когда захочешь выпить, приходи сюда и пей.
Пусть делает это под присмотром. Цзысюань хотел контролировать его, каждый его шаг, каждое мгновенье. Его любовь превращалась в одержимость. Вэй Усяня хотелось видеть закованным в цепях, а не гадать, где он и что делает, а главное, с кем.
Вэй Усянь разгадал его намерения и обернулся, чтобы посмотреть в глаза:
- Так ты хочешь, чтобы я даже пил под присмотром?
- Лучше делай это под присмотром, чем рискуя навлечь беду и на себя, и на орден, которому служишь.
- Может быть, тогда мне и женщин сюда приводить? Или у тебя найдётся парочка симпатичных служанок в качестве замены? – Усянь чашу вина поднял, демонстрируя, насколько точно подобрал альтернативу Цзысюань на этот раз. Вино его удовлетворило. Если бы «Улыбка императора» была вкуснее, Вэй Усянь молчать точно бы не стал. Хоть в чём-то Цзысюань превосходил всё то, что могла дать Усяню его проклятая свобода.
Цзысюань рассчитывал смутить его, он голову вскинул и с недоброй улыбкой парировал:
- Тогда нам следует пересмотреть наше соглашение. Становись моим фаворитом, если любовные ласки для тебя важнее ордена и собственной чести.
- Но ты не слишком похож на Шиянь, - Вэй Усяня предложение не ужаснуло, даже не возмутило. Наоборот, он оценивающе окинул Цзысюаня взглядом.
- Не смей при мне произносить имени этой девки! – бросил Цзысюань с неподдельным холодом. Он уже слышать не мог такого ласкового «Шиянь» из его уст.
- Хорошо, - кажется, что-то всё-таки дрогнуло внутри у Усяня. Наконец-то хоть малый отклик, но Цзысюань сумел вырвать из его чёрствого сердца. – Я не произнесу больше её имени при тебе.
- Я не хочу, чтобы ты произносил его вообще: ни при мне, ни наедине. И ходить к ней я тоже тебе запрещаю.
- Ты не можешь запретить мне, - воспротивился Усянь.
- Ты не знаешь, что это за женщина, - Цзысюань вытянул руку в сторону публичного дома, не отрывая взгляда от Усяня. – И я могу запретить, поэтому запрещаю.
- У тебя нет ни одного основания и права на это, - Усянь снова начал распаляться. Даже вино не спасало ситуацию. От отвлёкся от вина так же легко, как отвлекался на вино от Цзысюаня. – Как нет права останавливать своего отца, когда он занимается тем же самым.
- Я уже говорил: не смей затрагивать моего отца, - Цзысюань в его сторону пальцем ткнул. – Тебе нужны причины для запретов? Я дам тебе их. На положении фаворита ты не имеешь права втыкать нож в спину своему господину.
- Ты помешался на фаворитах, - обвинил его Усянь и почти швырнул чашу на стол, сам поднялся и проследовал знакомым курсом, прямо к кровати. – Я собираюсь хорошенько выспаться. Не буди меня, пока я сам не проснусь.
С этими словами он плюхнулся на кровать, сдвинув полог с пионами, и отвернулся от Цзысюаня. Созерцая только его многословную спину, Цзысюань не переставал злиться. Он не встретил жестокого сопротивления, но всё равно не считал себя победителем. Вэй Усянь всё переворачивал с ног на голову. Но он ещё не знал, что сделал. Цзысюань сам не осознавал границ, которые Усянь позволил ему нарушить своим бездействием. Он даже не сопротивлялся.
Когда Вэй Усянь вернулся с задания, Цзысюань не знал и не спросил. Они чуть ли не поругались – какое там. Возможно, Усянь, как и он сам, вернулся только сегодня, не успел ни отчёт написать, ни домой зайти – сразу побежал за вином. Цзысюань пытался вспомнить, выглядела ли одежда его гостя грязной, и не мог. Выходит, домой он всё-таки зашёл, ибо неприглядный вид Цзысюань обычно отмечал сразу. От Усяня не пахло ни потом, ни грязью. Его пальцы не были испачканы в чернилах – значит, отчёт он тоже свалил на товарищей.
Вэй Усянь жил своей собственной жизнью, отличной от всех остальных адептов. Вот уж действительно человек сам себе на уме. Чем именно Вэй Усянь зацеплял, Цзысюань объяснить не мог, как ни пытался. Наверное, это интуитивная симпатия или антипатия. Цзысюань прежде думал, что между ними второй вариант.
Он выбрался из ванны. Вода успела подостыть – столько он сидел в ней, весь душистыми травами пропитался. Тело словно ожило, Ци по нему так и струилась. Он некоторое время постоял в воде, рассматривая свои руки, а потом переступил бортик, где тут же очутился чуть ли не в объятиях служанки. В доме Цзинь прислуживали и девушки, стесняющиеся мужского тела, и опытные женщины. Цзысюаню при купании обычно прислуживала вдова, так и не снявшая траурные одеяния. Цзысюань не помнил, год прошёл с момента смерти её мужа, два или три – ему попросту никогда не было дела до простолюдинов. Она не соблазнялась видом его тела, а он не думал о её теле. И сейчас ничего не дрогнуло.
- Сегодня прохладно. Не простудитесь, молодой господин, - произнесла служанка.
- Не простужусь, - заверил он без особых эмоций.
Он не думал ни о холоде на полу, ни о женщине, что успела рассмотреть его тело и изучить его в подробностях. Негоже мужчине смущаться. У него было хорошее тело, крепкое, гармонично сложенное. Да ещё заклинатель, что позволяло иметь большую силу без гигантских бугров мышц. В подтверждение он прогнал свою Ци и буквально ощутил эту силу. Он прошлёпал по мокрому полу, завёрнутый в большое полотенце, и потянулся за нижним бельём. Служанка не стала донимать его разговорами, прекрасно видя, что он не в самом благодушном настроении. Она терпеливо подавала ему вещи одну за другой и помогала надевать, ибо на влажном теле они старательно заворачивались. Финальным штрихом Цзысюань затянул поясом ханьфу, на сей раз безо всяких украшений. Всё равно ими не впечатлить Усяня, а домочадцев разве перещеголяешь?
С волос капало, когда Цзысюань шагал по светлому коридору к своим покоям. Как ни старайся вытереть их, всё равно придётся выждать достаточно времени. Служанка не последовала за ним, хотя обычно она же и укладывала его волосы. Видимо, весть о госте наследника уже распространилась среди слуг. Они помогали друг другу, делились важной информацией. А гости господ – всегда информация важная. Из-за происхождения Усяня слуги никогда не предлагали ему ни пышного обеда, ни мягкой кровати. Все они ждали распоряжений Цзысюаня, а он не спешил их выдавать. И он чувствовал, как накаляется обстановка. Пора это пресечь, а то и слухи могли поползти. Будет крайне нехорошо, если кто-то их них догадается о его истинной привязанности. Возможно ли скрывать её вечно? С тем, что Цзысюань имел сейчас, вряд ли.
Он шёл к покоям как в гости. Чувство его преследовало до того странное, что он терялся. Его душа была в полном покое, словно он уже сделал всё, что хотел сделать. Он ждал появления Юхэна, но знал, что не дождётся. Разве Юхэн не сам толкнул его в объятия Усяня? Возможно, он не думал об этом, предлагая первоначальный план, но теперь ему придётся задуматься. Он уже задумался и рассмотрел все варианты, а Цзысюань только шёл к ним, к этим вариантам, и, кажется, даже не колебался. На этот раз Усянь сам загнал себя в угол. Ему следовало просто обидеться и уйти.
Вэй Усянь не спал. Вероятно, он дремал, пока Цзысюань принимал ванну, а при неслышном открытии двери мгновенно очнулся. Вёл он себя крайне беспечно. С изменившимся отношением Цзысюаня он мог бы и насторожиться. Вэй Усянь думать не желал, а один Цзысюань не справлялся.
Вэй Усянь неосознанно или намеренно принял соблазнительную позу – Цзысюань даже засмотрелся, не ожидая настолько быстрого отклика собственного тела. Ещё совсем недавно всё было под контролем. Он не соблазнился бы даже на женское тело, но Вэй Усянь, полностью одетый, в столь развратной позе, доводил его до молчаливых стонов. Само тело Цзысюаня требовало той самой ласки, которую он подсмотрел на заднем дворе. Он понимал, что готов переступить этот последний рубеж. Он не пытался вразумить Усяня, когда в последний раз заговорил о фаворитах, или напугать его. Цзысюань на самом деле начал воспринимать сей статус человека, который прямо сейчас его нагло соблазнял, за чистую монету. Он сам поверил в то, что предлагал.
Усянь шумно вдохнул и медленно, картинно, повалился на спину, одну руку вверх поднял, ладонь к глазам приблизил, принялся её рассматривать. Его крепкая ладонь с ловкими пальцами. Цзысюань хорошо помнил хватку этой ладони. И эту самую ладонь он готов был целовать, исследуя губами каждый изгиб, бугорок и впадинку.
Цзысюань отступил обратно к двери и задвинул защёлку, на что Усянь не обратил ровно никакого внимания. Беспечно. Он только что из гостя превратился в пленника. Они оба молчали. И в полном молчании, нарушаемом только шумным дыханием, с которым не получалось совладать, Цзысюань оставил на стойке пояс, потом и сам ханьфу, не позаботившись расправить его. Он взялся за кофту и остановился. В голове словно помутилось. Если бы Усянь только спросил, что он задумал, возможно, что-то пошло бы по-другому. Оно должно было пойти иначе, но уже не подчинялось никакой силе воли. Увереннее Цзысюань стащил кофту, потом взялся за штаны и совершенно голый, с красноречиво торчащим вперёд органом шагнул к кровати, к нему, всё ещё любующемуся своей рукой. Вэй Усянь и тогда не посмотрел. Он не заметил манёвра Цзысюаня или был готов? Что творилось в мыслях этого человека, не понял бы никто на всём свете. Цзысюань отказывался понимать его сейчас, ибо он мог натолкнуться на протест.
Только когда Цзысюань откинул одеяло в ноги и наступил на кровать обеими коленями, сделал первый шаг к нему, тут же наклоняясь над ним, Вэй Усянь словно очнулся. Он ничего не сказал, просто губы разомкнул будто в приглашении. Цзысюань знал, что это не так. Он перехватил его слова и проглотил их, мгновенно закрепляя глубокий поцелуй. Наверное, он делал это слишком неумело, но ему хотелось.
Ему хотелось поглотить всего Усяня целиком. И он его глотал, повторяя все ласки, какие запечатлелись в его памяти. Он видел ту самую ночь, когда впервые застал слуг за непотребством. Вместо женщины он представлял Усяня. И Усянь лежал прямо перед ним. Цзысюань уже раздвинул полы его одеяний, полностью освободив от пояса, задрал кофту почти до подмышек, а Усянь до сих пор не сопротивлялся.
Когда Цзысюань оторвался от его лица, намереваясь расцеловать всё тело, Вэй Усянь наконец напрягся. Он до того привык к этим ласкам, которые сейчас будоражили сознание и подсознание Цзысюаня, что отреагировал только тогда, когда на миг получил свободу от чужих рук.
- Цзысюань, что ты… - он не договорил, изогнулся, потому что Цзысюань накрыл его ещё не разбухшее причинное место рукой и надавил сквозь ткань штанов. Много времени не понадобится. Глядя на его отклик, Цзысюань уже праздновал победу. Ему было важно одолеть его хотя бы сейчас. Наверное, сейчас – важнее всего в жизни. Он посмотрел в лицо Усяня, смотрящего всё ещё широко раскрытыми глазами. Он сглотнул – кадык на его шее соблазнительно двинулся, Цзысюань проник рукой в его штаны, ослабив шнурок. Он потащил мешающуюся ткань дальше, до его бёдер. Дальше они двигаться не желали, застопорившись на округлых ягодицах, но самое интересное охотно открыли.
- Ты думал, я не сделаю тебя своим фаворитом? – наклонился к нему снова Цзысюань, касаясь своим пахом его паха. Вэй Усянь во всей красе ощутил его возбуждение и попытался высвободиться. Его руки снова оказались частично скованными задранной вверх кофтой. Цзысюань потянул её выше – и лицо Усяня исчезло в необъятных складках. Откуда-то из их глубины донеслось приглушённое:
- Это уже не смешно!
- А я не смеюсь, - заверил Цзысюань, освобождая его губы из-под широкого разреза для головы. Целовать его такого, не видящего, что происходит, было сплошным удовольствием. Не зная, когда ждать прикосновения, Вэй Усянь то приоткрывал губы, то плотно их смыкал и пытался сглатывать, лишь усугубляя своё положение. Одной рукой Цзысюань удерживал его кофту, а второй пытался поднять его плоть. Он уже прикасался к ней. Не при таких обстоятельствах, и не так долго и бережно. Сейчас же он хотел очень медленно. В Цзысюане просыпались чувства, о которых он не подозревал. Возможно, когда-то в детстве он точно так реагировал на красивую птичку или пушистого щенка, хотелось поймать их и тискать. Сейчас Вэй Усянь вызывал в нём эти чувства затаённой нежности, но этим они не ограничивались.
Вэй Усянь забился и достиг только того, что кофта полетела на пол, а его торс оказался совершенно голым. Он так и лежал с развратно оголёнными бёдрами и начавшейся откликаться на ласки плотью. Он предпринял попытку приподняться, чтобы вырваться, а Цзысюань его остановил, на грудь нажал и пропустил по ней Ци, вливая в него и растворяя. Он хотел, чтобы в теле Вэй Усяня было что-то и от него. Он хотел дать ему несоизмеримо больше и закрепить эту связь. Чтобы Вэй Усянь принадлежал только ему. Он готов был спрятать его от всего мира, как прячут императоры своих жён.
Вэй Усянь применил силу и почти спихнул Цзысюаня, несмотря на то, что почти дошёл до крайности. Его плоть торжественно торчала вверх. Цзысюань ждал громогласных требований остановиться, а Усянь боролся молча, слишком слабо, из чего оставалось заключить, что он либо не поверил в намерения Цзысюаня, либо был совершенно не против. Не поверить красноречивому доказательству в паху невозможно,
- Не бейся, как птичка, - Цзысюань не внял его сопротивлению, снова навис над ним, к его уху наклонился и сразу же чмокнул, от чего Усянь притих, не сдался, но пришёл к какому-то непостижимому решению. Какими дебрями Усянь к нему шёл, не имело никакого значения. Возможно, он был потрясён только первое мгновенье, осознав, что собирается совратить наследника, не подозревая, что уже давно это сделал. Он сам потянулся руками вверх, быстро захватывая Цзысюаня в объятия и целуя так же неистово.
Цзысюань вовсе отказался от домыслов о том, что толкнуло Усяня ответить и поддаться своей похоти. Он привык потакать своим желаниям. А сейчас он хотел любви, и неважно, с кем она будет. Цзысюань даже заподозрил, что у него и с товарищами что-то было, от чего он ощутил несогласие и грубо его укусил за плечо. Вэй Усянь не выразил никакого недовольства. Он застонал. Этот звук толкнул Цзысюаня на очередной шаг к достижению цели. Его сокровенная мечта, с которой он почти распрощался, прямо сейчас воплощалась в жизнь. Вэй Усянь стонал, поддаваясь его ласкам и втираясь пахом в его пах. Цзысюань наконец приподнял его зад и полностью вытащил из штанов. Теперь всё его тело было перед глазами. Это тело, которого Цзысюань жаждал столько времени, ждало его. Оно откликалось и требовало продолжения. И Вэй Усянь требовал. Он открыл глаза, когда Цзысюань замешкался, и потянул на себя для короткого чмока.
- Чего остановился? Неужели наследник великого клана испугался? – подзадорил он, чем только подтолкнул события.
Он был готов сам, но не готово его тело, а Цзысюань этого не понял. Он осознал, как грубо действует, только когда Вэй Усянь вслед за ним подался вверх, сжимаясь и напрягая всё тело. Однако он не ругался, он не пытался вырваться, в уголках его глаз не блестело слёз. Он снова издал этот соблазнительный стон. Он не стесняясь выразил мимикой всю боль, что молниеносно пронзила его из самого нутра, но он мужественно перенёс этот момент. Запоздало Цзысюань подумал о средствах, способных хотя бы частично устранить неудобство. Он понятия не имел вообще, что делать, поэтому последовал инстинктам. Тело не лжёт. Оно лучше знает, чего ему хочется. Телу Цзысюаня хотелось Усяня. И Усяню хотелось его.
Усянь дышал через рот, а Цзысюань ждал, пока он не расслабится. Потом он потянулся за очередной лаской и получил её в ответ. Нереальное становилось явью, во что поверить было невозможно.
- Не так… - сквозь прерывающееся дыхание произнёс Вэй Усянь и подтянулся к нему, приподнимая плечи, чтобы поцеловать. – Не так, - повторил он, пригладил волосы Цзысюаня.
- Знаю, - согласился Цзысюань, но всё ещё понятия не имел, что делать дальше. Если начинать двигаться, то лишь причинит Усяню ещё больше боли. Вэй Усянь сам подсказал. Не скидывая его с себя, он подтянулся к прикроватному столику и кончиками пальцев достал до баночки с душистым снадобьем, которое Цзысюань использовал от шелушения кожи и мозолей после долгих тренировок с мечом. Усянь поморщился на один миг, а Цзысюань сжал руки на его боках, вонзая ногти в его разгорячённую кожу.
Вэй Усянь молча объяснил, что именно было «не так». Он таки пододвинул баночку к краешку стола и перенёс на кровать. Что делать дальше, Цзысюань уже знал. Он медленно отодвинулся назад, вырывая у Усяня ещё один стон. Даже в таком положении, практически изнасилованный, он жаждал этой проклятой любви. Он ждал, наблюдая за каждым движением Цзысюаня и даже спиной по кровати поелозил в поисках более удобного положения. Бесстыдно раскинутые ноги, капелька крови между ними и такая же капелька на простыни заставили сердце сжаться. Ледяная лапа несогласия сдавила всё нутро, но Цзысюань продолжал намазывать свои руки скользким снадобьем, распространяя аромат трав и цветов на все покои.
- Хватит, - остановил его Вэй Усянь, поймал одну руку и, несмотря на то, что она была в снадобье, подтянул к своим губам и поцеловал в открытую ладонь. – Всё хорошо, - заверил он.
Цзысюань не стал комментировать. Любые слова в такой момент преступны. Он высвободил свою руку и запустил её, липкую и блестящую, в его запутавшиеся волосы. Вэй Усянь отвечал открыто, не стесняясь и не пытаясь вырваться. Он не дрогнул, когда Цзысюань размазал снадобье, заодно пачкая в нём внутренние стороны его бёдер. Он попытался попустить Ци, чтобы залечить хоть маленькую, но досадную ранку на самом неприятном месте. Вэй Усянь будто вовсе не замечал её. Он тянулся и тянулся к Цзысюаню и вынуждал его давать больше ласк, торопил его действия, пока снова не выгнулся, но уже с другим набором звуков. Его стоны превращались в музыку для ушей. От них Цзысюань ещё больше возбуждался, теряя самого себя. Его разум растворялся в этом прекрасном теле. Их удовольствие было обоюдным. Они двигались вместе, словно делали это всю жизнь. И никакая боль, если Усянь ещё её испытывал, не могла остановить этого дикого чувства, казалось, изменившего саму суть Цзысюаня.
Наверное, это был момент самого большого счастья в его жизни.
Вечер выдался не самым обычным. Ни один мужчина ещё не прикасался к его телу. Он даже не думал, насколько в итоге это может оказаться приятно. Он не заметил, как заснул, а проснулся уже вечером. Этого не было видно, но внутренние часы срабатывали. Он зашевелился, мгновенно ощутив последствия этой необычной любви. О не растерялся, он не схватился за голову. Это просто… случилось. И неважно, какими доводами руководствовался Цзысюань, но ему это тоже было нужно, ибо его напряжение достигло предела.
Цзысюань лежал к нему лицом. Едва осознав, что Вэй Ин проснулся, он протянул руку к его голове. Кажется, он схватился масленой ладонью за его волосы. Нестрашно. Вэй Ин пачкался и не в таком. А это по крайней мере душистое и очень приятное. Цзысюань пригладил его волосы, потом погрузил в них пальцы и замер, не отводя взгляда от его лица. Ещё совсем не искушённый в любви. Было бы ошибкой поменяться с ним местами и подмять под себя. Вэй Ин и не пытался. Он сделал всё правильно. Он просто следовал интуиции. Вэй Ин буквально чувствовал, как легко стало на душе Цзысюаня. Наконец-то он начал исцеляться от своего душевного недуга.
- Хорошо? – спросил Вэй Ин, не желая портить такой замечательный вечер полного согласия. Завтра, быть может, они снова поссорятся, но сегодня Вэй Ин этого просто не допустит.
- Почему ты у меня спрашиваешь? – услышал он в ответ.
- Но ведь это тебе было плохо. Ты места себе не находил.
Цзысюаня этот ответ явно не устроил. Он в лице изменился и попытался вытащить руку из волос Вэй Ина, а Вэй Ин её накрыл своей и задержал. Цзысюань не настаивал. Он вздохнул, веки опустил. Вэй Ину захотелось поцеловать его в оба века, по очереди, медленно, чтобы вызвать недоумение на этом благородном лице. Не искажённое высокомерием, без точки киновари на лбу, оно словно принадлежало другому человеку.
Цзысюань всё ещё не избавился от своих страхов – Вэй Ин и это понял. Он двинул плечом, потом бёдрами, подползая к нему боком, и таки тронул губами его веки поочерёдно, после чего Цзысюань снова не мигая смотрел на него.
- Что это значило для тебя? – спросил он, словно страшась услышать ответ.
Прежде Цзысюань не казался Вэй Ину наивным, но ему действительно было важно услышать ответ. Вэй Ин едва смешок сдержал.
- Я не думал, что ты действительно хочешь фаворита, - честно попытался сформулировать Вэй Ин. – Это значит, ты не питаешь ко мне отвращения. Ты мне даже симпатизируешь. Я должен быть польщённым, как простолюдин. Но вряд ли наши с тобой впечатления такие одинаковые.
- Ясно, - Цзысюань всё-таки вытащил руку из его волос и перевернулся на спину. Сожалел?
- Так и знал, что тебе мой ответ не понравится, - буркнул Вэй Ин и тоже попытался перевернуться, но снизу пронзило, будто Цзысюань снова сделал это с ним без подготовки, впервые. Как бы ни был Цзысюань заинтересован потолком, мгновенье боли он заметил. Он резко сел и уставился на Вэй Ина с чувством иным, чуть ли не замешательством. Как же забавно наблюдать за ним. Хорошо, что первый раз у него был не с его будущей супругой, иначе он своей несдержанностью испортил бы девушке всё впечатление от любви. А некоторые особо чувствительные девушки вообще могли начать бояться мужских прикосновений. Пожалуй, если Цзысюаню нравится игра в фаворитов, стоит показать ему, как это нужно делать.
- Но ты полон страсти, - словно комплимент отвесил Вэй Ин. Он всё же подавил тягу лежать и не шевелиться. Боль можно терпеть. Не такое это исключительное чувство. Боль всегда была и будет, а Цзысюаня надо спасать, а то что это за наследник? Откуда в нём столько скромности при таком-то отце?
- Как ты знаешь, чувства и эмоции не всегда спасают ситуацию, - ухватился за дискуссию Цзысюань.
- Как можно любить без чувств? Для тебя это просто развлечение? Я думал, тебе хотелось получить немного опыта, раз уж учитель своевременно подвернулся.
- Ты снова всё опошливаешь, - с нажимом проговорил Цзысюань. – Замолчи. Тебе вообще следует отрезать язык.
- Если фавориту отрезать язык, как же он научит своего господина искусству любви? – Вэй Ин к нему потянулся, а Цзысюань отклонился. Но подобного намёка Вэй Ину было мало. Ему было необходимо увидеть истинное сопротивление, чтобы сдаться. Он дотронулся до щеки Цзысюаня и запечатлел на ней тот поцелуй, который должен был остаться на губах. Когда он оторвался, его щека блестела от слюны. Вэй Ин чуть наклонил голову, посмотрел из-под бровей, точно зная, что Цзысюань внимательно за нм наблюдает. Вэй Ин медленно провёл языком по верхней губе. Он понимал, что Цзысюань мог и повторно навалиться на него, но не думал, что на самом деле сделает это. Кажется, для Цзысюаня это было неким потрясением. Как будто его тут валяли по кровати и пользовали в своё удовольствие. Но порой познавательно испытать на себе и пассивную роль. Вэй Ин никогда прежде не пробовал этого с мужчинами, потому что они для него были просто неинтересны, пока он мог наслаждаться нежностью Шиянь.
- Почему ты не противился? – Цзысюань накинулся с обвинениями, превращаясь в себя прежнего. – Если бы ты только попытался остановить меня, я бы остановился.
- Я пытался.
- Неубедительная пара слов, - фыркнул Цзысюань. – Тебе это нравится, - как обвинение обрушил он. Для него это имело огромное значение. Он, вероятно, ждал, что Вэй Ин начнёт его клясть и швыряться громкими обещаниями никогда больше и близко не подходить к нему. Вэй Ин не испытывал ни потрясения, ни отторжения. Ему было просто любопытно, что ещё таится в голове Цзысюаня.
- Конечно, нравится, - подтвердил Вэй Ин ласковым голоском. – Если бы не нравилось, ты бы узнал об этом в тот же миг. Любовь прекрасна в любом её проявлении.
- Скажи это изнасилованным женщинам.
- Я говорю не о насилии. Ты же хотел этого. Я тоже хотел. Так в чём так сильно различается наше мнение? – Вэй Ин не понимал. Он вообще не видел никакой проблемы, а Цзысюань её раздувал из ничего.
- Сильно… - Цзысюань сбавил тон и закончил после короткой паузы, - …болит?
- Боль пройдёт, - заверил Вэй Ин. – Но я думал, что и тебе всё это принесёт немного покоя.
Он не желал гадать, что же за тьма мучает Цзысюаня, раз даже вот это не помогло. Он перевернулся на спину, нащупал веер Цзысюаня с металлическими рейками, развернул его и дважды лениво махнул перед лицом. Особенный веер, красивый и многофункциональный. Таким горло, конечно, не перережешь до самой трахеи, но оставить царапину или глаз выколоть – легко.
Цзысюань встал с кровати, взялся за одежду и вспомнил о подсохшем пятне на своём животе. Вэй Ин краем глаза наблюдал за ним. Интересно, когда Цзысюань брезгливо поморщится. На этот раз Вэй Ин не собирался помогать ему.
Цзысюань легко нашёл выход из положения. Он мокнул чистую тряпицу в душистое снадобье, которое они так и не закрыли, и тщательно вытер всё лишнее. Вэй Ин позволил себе отрешиться и только прислушивался, стараясь не думать о подсохшем и начавшем стягивать кожу между ног семени Цзысюаня. Он лениво помахивал веером и старался догадаться, что делает его внезапный любовник. Поначалу звуки не оставляли сомнений: он одевался. Потом зашуршала бумага.
- Ты отчёт не написал? – осведомился Вэй Ин, не глядя.
- Разве это не очевидное задание для адепта? Ты тоже должен был заниматься отчётом своей команды.
- Зачем? Лидер – Чаншэн.
- Но задание проходили вы вместе.
- Так же, как и ты с товарищами, - напомнил Вэй Ин. Лежать без дела ему быстро наскучило. Уже приноровившись к боли, он легко повернулся на бок, одну ногу в колене согнул для лучшей устойчивости и продолжил помахивать веером. – Мне он нравится.
- Кто? – Цзысюань оторвался от неначатого отчёта.
Вместо слов Вэй Ин приподнял веер и повертел им в руке. Он ждал, что Цзысюань великодушно разрешит забрать его себе, но наткнулся на молчание. Цзысюань вернулся к отчёту. Едва он макнул кончик кисти в чернила, как задумался. Вэй Ин попытался придумать другое назначение сему удивительному шедевру. Веер с металлическими рейками нечасто встретишь в продаже. Продают, конечно, но люди предпочитают классические варианты.
Вэй Ин слишком увлёкся новой задачей и не заметил изучающего взгляда Цзысюаня. Только когда Вэй Ин принялся целенаправленно ковырять в зубах острым концом одной из реек, обнаруживая-таки новую функцию, он почувствовал интерес к своей персоне и, не вынимая рейки изо рта. Поднял голову, чтобы видеть источник того взгляда. Цзысюань и тогда не осудил его за небрежное отношение к вещам. Он вообще ни разу не пытался вернуть себе веер, из чего оставалось заключить, насколько это незначительная для него вещица.
- Вэй Усянь, - наконец Цзысюань отложил кисть. Вряд ли сегодня он напишет хоть слово, - ты вообще не воспринимаешь меня всерьёз?
- Как я могу не воспринимать наследника клана?
- Только наследника ты во мне и видишь?
- Я вижу множество граней в людях, - ответил Вэй Ин, начиная покачивать сложенным веером. – И сейчас я вижу твой жадный взгляд. Ты сам еле сдерживаешь свою похоть, а пытаешься обвинять в ней меня.
- Сейчас речь не о похоти, а о нас с тобой.
- Ты назначил меня партнёром в тренировках и тут же поменял решение. Ты не такой постоянный человек, как я думал, - честно ответил Вэй Ин. – И я отлично понимаю, что всё это, - широкий жест, в основном указывающий на кровать, - твоя попытка запугать меня.
Цзысюань поднял руку, словно хотел накрыть ей лицо, но опомнился и опустил. Он сделал неосознанный быстрый жест – взгляд по сторонам – и снова опустил его к пустому листу бумаги. Вэй Ин понял, что он смущён. Хотя смущаться после того, как уже всё попробовал – ну не смешно ли?
Он сел на кровати, научившись игнорировать боль, потом встал. Первый шаг дался легко, а о втором не стоило и задумываться. Вэй Ин наклонился за штанами – так и валялись на полу, куда Цзысюань бездумно их швырнул. Мог бы и подобрать, но господа вряд ли приучены собирать разбросанные вещи за собой и тем более за другими людьми.
- Что ты делаешь? – Цзысюань снова смотрел крайне заинтересованно.
- Мне домой пора, а то надумаешь ещё что-нибудь, а расплачиваться телом, между прочим, мне.
Не станет он прямо сегодня подвергать Цзысюаня тому же самому. Если эта игра в фаворитов продолжится, тогда пусть Цзысюань попробует удержать лидерство. Вэй Ину тоже было любопытно его познать, такого свеженького и девственного. Весь любовный опыт Вэй Ин получил от цветочных дев, и ни одна из них не была невинна.
- Разве твоё место теперь не здесь? Не в этом доме? – остановил его Цзысюань.
- С чего бы?
- Ты мой фаворит. А господа любят держать фаворитов при себе.
- В своих покоях?
- Если захотят.
- Ты же утверждал, что мне выдадут собственные покои, - напомнил Вэй Ин. – Уже передумал? Или ты всерьёз собираешься сделать из меня любимчика и дарить деньги просто так? А как же наш с тобой уговор о тренировках?
- Я думал, уже очевидно, что твоё положение поменялось, - в нетерпении бросил Цзысюань.
- Что? – на этот раз Вэй Ин удивился всерьёз. – Ты хочешь взять ответственность только потому, что кого-то уложил на лопатки? Честное слово, Цзысюань, ты наивный или глупый? Хочешь фаворита – найди себе красивую девушку.
- Мы сейчас о тебе говорим, - Цзысюань был недоволен. – То есть, ты просто не воспринимаешь происходящего всерьёз?
- Зачем воспринимать всерьёз несерьёзное? Тебе не надо мучиться из-за ответственности. Даже если это была ошибка, она явно не смертельная. Но я думал, тебе это было нужно.
- А тебе? Неужели тебе так хотелось под меня… - разумеется, Цзысюань не договорил. Он бы раскраснелся от смущения, если бы не пытался контролировать своих эмоций. Кажется, именно сам акт любви мучил его. Ошибку он уже признал, и как человек благородный, не мог просто об этом забыть, потому что втянул в свою ошибку кого-то другого.
Вэй Ин, уже в штанах и кофте, двинулся к нему, обошёл столик и наклонился к нему со спины, потом чмокнул его в уже успевшие высохнуть волосы, всё ещё падающие на плечи нечесаными прядями лютого мертвеца.
- Ты поступил так, как считал нужным, - заверил Вэй Ин. – А я поступаю так всегда – верю сердцу, - он показательно ладонь к груди приложил. – Если бы я оттолкнул тебя и сбежал, кому сейчас было бы плохо? А раз никто из нас не чувствует себя униженным и неудовлетворённым, значит мы всё сделали правильно.
Цзысюань застонал и таки схватился рукой за лицо, голову вниз опустил и покачал ей. Вэй Ин молча отступил и обогнул стол. Наконец он натянул на себя остатки одеяний и сунул ноги в сапоги, а потом долго смотрел на неподвижного Цзысюаня, который больше не пытался ничего объяснять и останавливать припозднившегося гостя. Вэй Ин чувствовал что-то опасное. Оно буквально сочилось из Цзысюаня, будто заново нырнувшего в своё отчаяние. Это было неестественно. Неестественно само то, что Цзысюань пытался подвести разговор к какому-то неозвученному выводу, с которым Вэй Ин, видимо, не согласился, сам того не осознавая. А не согласиться он мог только в том случае, если ему грозила настоящая опасность. Или шутка о фаворитах не была такой уж шуткой? От этого Вэй Ин сам впадал в замешательство – из-за одного лишь предположения. Он благоразумно отказался влезать в шкуру покинутого и отрешённого наследника. Стоило дать ему немного времени на осознание и принятие решения, каковым бы оно ни оказалось.
Вэй Ин ещё некоторое время постоял за его дверью, погипнотизировал её взглядом, а потом ушёл.
Вэй Усянь ему не поверил. Для Цзысюаня его недоверие оказалось потрясением похуже того, когда он ворвался в комнату к милующейся парочке. Вэй Усянь производил впечатление догадливого человека, а сейчас был абсолютно слеп и глух. Да и кто бы поверил во влюблённость высокомерного наследника в мужчину. Цзысюань сам виноват, что создал себе такую репутацию.
Вэй Усянь просто ушёл в тот вечер, но утром Цзысюань выловил его возле учебной комнаты, намеренно ждал и, чтобы старания не прошли напрасно, не позволил войти. Он схватил Усяня за руку и припечатал к стене спиной. Вэй Усянь не испугался. Для него вообще будто ничего не изменилось. Цзысюань не тянулся за поцелуем – ситуация не располагала. Он не был уверен, что сделал бы это, окажись они даже в менее людном месте. А тут в любой момент могли показаться из-за угла адепты или наставники. Риск будоражил кровь. Риск толкал Цзысюаня на поступки ещё более необдуманные, чем вчерашний. По крайней мере, вчера он долго размышлял перед тем, как собирался это сделать. Он намеренно задержался в ванной, дождался, пока остыла вода, и только тогда решился завершить этот шаг.
- Следующее задание возьмём вместе, - пообещал Вэй Усянь.
- Мне нужна тренировка, - Цзысюань отпустил его, сделал невозмутимый вид. – Сегодня после занятий жду тебя на тренировочной площадке в Башне Кои. Ты ведь знаешь, где она находится?
- Видел,- подтвердил Усянь. – А ты определился с выбором?
- Глупо было бы не определиться до сих пор, - усмехнулся Цзысюань. Только Вэй Ин не осознавал, что он теперь фаворит, а не какой-то партнёр по тренировкам. Тем не менее, не стоило пока давить на ситуацию. Сперва надо для себя решить, как жить дальше с этой запретной любовью. Без неё уже не получится. А значит, самую большую проблему Цзысюань решил. Вчера решил, когда устранил все условности, иначе не нашёл бы покоя до сих пор.
- В мои обязанности вкладывается и душевное равновесие наследника? – уточнил Вэй Усянь с хитрой полуулыбкой.
- Ты против?
- Я этого не говорил. Бывают цветочные девы. А теперь у меня есть и цветочный юноша.
Он всё-таки хихикнул в кулак. Не сильно он и переживал. Наверняка вернувшись домой он сразу лёг спать, хотя выспался в покоях Цзысюаня. Но не пошёл же он к своей девке? Неужели ему было недостаточно в тот вечер?
- Что, даже не возмутишься? – Вэй Усянь перестал улыбаться, обиженный за то, что его шутку не оценили. Цзысюаню было не до шуток. Чуть позже, может быть, он и найдёт, чем поддеть своего любимца. Пока он, увы, был лишь любимцем. Пока и этого достаточно. Но человек жаден, и очень скоро Цзысюань захочет его всего вместе с его чувствами.
- Если ты забыл, цветочным юношей был не я, - вернул укол ему Цзысюань.
- Это не имеет значения, - Вэй Усянь явно ждал обозначения границ. Он тоже действовал с расчётом и не желал попадать впросак.
- Так как твоя кровать пришла в негодность, великодушно позволяю использовать мою, - Цзысюань не хотел обозначать границ, ибо сам не был в них уверен. Для каждого человека существовали собственные правила, которых он не желал нарушать. Вэй Усянь не желал втираться в доверие к старшей семье и считал для себя это правило нерушимым.
- Моя кровать? – Вэй Усянь удивился. – Когда?
- Ты же говорил, что её залило водой из протёкшей крыши?
- Мне же просто нужен был повод остаться у тебя.
Он почувствовал ловушку и не собирался в неё заходить. Теперь игра состояла в том, чтобы заставить его привязаться к себе, как привязался к нему Цзысюань.
- Ложь не красит мужчину, - прокомментировал Цзысюань.
В стороне послышались голоса. Цзысюань отступил ещё на один шаг, даже головы в сторону звука не повернул.
- Это правило действует для благородных слоёв, - с наигранным вздохом напомнил Вэй Усянь. – Слово простолюдина не значит ничего, поэтому и говорить ему можно, что угодно.
- Тогда скажу понятнее: слово заклинателя должно быть искренним. Пока ты не слишком справляешься.
- Цзысюань, - Вэй Усянь поймал последнее мгновенье, прежде чем посторонние появились в конце прохода. Он тон сбавил и ухватился одной рукой за краешек золотого рукава, сминая его в кулаке.
Всё-таки что-то дрогнуло внутри. Вэй Усяню тоже не были чужды человеческие эмоции и страхи. Цзысюаню и этого было достаточно, но он решил подчеркнуть свой статус и повторил:
- Сегодня после занятий в Башне Кои. Если не явишься, не рассчитывай на вознаграждение. Я собираюсь стать мудрее и выдавать жалование с той же регулярностью, с какой человек выполняет свои обязанности.
- Это жестоко! – что бы ни рассчитывал сказать Усянь, он мгновенно забыл свою мысль. Деньги для него были важнее. Деньги выигрывали во всём. Исключением, возможно, была его гулящая девка. Цзысюань руку в кулак стиснул и вырвал свой рукав и его пальцев.
- Знай своё место, боевой партнёр, - с отчётливой ноткой намеренного высокомерия напутствовал Цзысюань. Усянь ещё не верил, что поменял свой статус. Но скоро – раньше, чем он думал – ему придётся поверить. И тогда он ужаснётся. Цзысюань надеялся на это. Тогда он получит отличную возможность заключить его в объятия и долго успокаивать.
Цзысюань больше ничего не говорил, прошёл мимо Усяня. Всё это повторялось лишь в его фантазиях. Вэй Усянь никогда не продемонстрирует растерянности настолько глубокой, что будет нуждаться в утешении. Это было несправедливо.