Спустя почти полтора дня под землей им наконец-то улыбнулась удача.

Удача имела облик небольшой залы, спрятанной за заваленным проходом; если бы Мари не отбежала пописать и не почувствовала сквозняк самым интересным местом, то они прошли бы мимо и, скорее всего, вернулись бы домой ни с чем. Но теперь завал был разобран, а они стояли здесь, переглядываясь и потрясая фонарями; и он тоже был здесь.

— Надо же, сидит.

— Конечно, куда же ему деться, — фыркнула Эпи. — Из заваленной-то комнаты.

— Такая страшная судьба — умереть от голода...

— И мы с тобой от него умрем, если не сделаем это.

Легендарный путешественник сидел, прислонившись к стене, запрокинув голову — вернее, то, что осталось от его головы спустя сотню лет в подземелье. На костях сохранилась одежда, теперь напоминавшая не ткань, а толстую бумагу; Эпи вынула клинок и лезвием осторожно приподняла полу истлевшей куртки, выискивая вещь.

— Но ты так и не рассказала мне, что мы ищем.

— Ты в самом деле думаешь, что сейчас подходящее время?

— Я имею право знать!

Она и правда имела.

— Мне еще бабушка рассказывала эту сказку, — вздохнула Эпи, продолжая обыскивать труп. — Что однажды в город пришел мужчина, за деньги показывавший всем желающим свое сокровище: огромный черный алмаз в форме сердца. Вот только всякий, кто ходил посмотреть, начинал до смерти ненавидеть владельца, и вскоре никто из жителей городка уже не мог его выносить; поэтому бедняге пришлось спрятаться от разгневанной толпы в подземельях под поместьем. Где мы с тобой и находимся. Он, скорее всего, планировал дождаться ночи и убежать в другой город, но не убежал.

— Почему же?

— Мари! Выход завалило.

Она смущенно захихикала, а среди костей, кажется, что-то едва заметно блеснуло.

— Эпи, — вздохнула Мари напряженно. — Ну, а вдруг... а вдруг дело было именно в кристалле?

— Что ты имеешь в виду? — склонившись ниже к телу, спросила она.

— Ты говоришь, каждый, кому он показывал алмаз, начинал его ненавидеть... может быть, этот алмаз магический? Может быть, это какая-то сильная магия разума...

— Брось! Это абсолютно нормально, когда бедные горожане ненавидят парня, у которого в руках целое состояние.

Алмаз был здесь, и несмотря на насыщенный ониксовый цвет умудрялся сиять в слабом свете фонарей; девушки поначалу даже глазам своим не поверили, а затем синхронно задрожали от восторга.

— Нашли! Нашли! Ты нашла!

Эпи лезвием вытащила алмаз из костей, но затем не выдержала и схватила его руками; он был огромный, с полголовы размером, очень черный и очень тяжелый, а сверкал так, что глаз не отвести. В свете Нами зрелище должно быть неповторимое!

— Все, Мари! Смотри, Мари! — срывающимся от восторга голосом произнесла она. — Мы продадим эту штуку и заживе-ем! Ух как заживем! И не нужен нам будет твой папа! Пусть хоть утрется своим несогласием! Благословения он, видите ли, не даст извращенкам! Ха-тьфу на него! Мерзкий урод!

— Эпи, не говори так о моем отце.

Они обменялись колкими взглядами, но радость была сильнее.

— Эпи, — Мари остановила ее в проходе. — Послушай. А если все, кто видят камень, начинают ненавидеть владелицу, то как, интересно, ты собираешься его продать? Кто захочет купить что-то у ненавистной им женщины?

— Да ни при чем тут этот камень, о Абети!

— Еще как при чем! Ты сама сказала, те, кому он его показывал...

— Значит, мы тоже начнем брать деньги за показ! Все! Помолчи!

— Ты так со мной не разговаривай...

Эпи крепко держала в ладонях алмаз, остановилась, повернулась, выпятила грудь. У нее опасно раздувались крылья носа и возмущенно пылали глаза; невооруженным глазом было видно, как в ее сердце кипит ненависть.

Впрочем, с Мари было то же самое.

— А ты мне не указывай! Не указывай, ясно? Это ты, когда твой папаша послал тебя к черту, пришла ко мне на порог, умываясь слезами! И ревела, и ревела, а больше и не делала ничего; а я придумала найти камень!

— Камень, от которого толку нет! Проклятый камень! И вообще, если бы не я, то мы бы протаскались по этим катакомбам три дня, изголодались бы, провонялись и вернулись домой ни с чем! Только время и силы бы зря потратили!

— Зря? Да как же зря? Вот он, камень, в моих руках! Это все только моя заслуга!

— Вот еще! Если уж заслуга, то явно моя!

Они бросились друг на друга, не в силах сдержать ярость, Мари клацнула зубами, пытаясь укусить, принялась нелепо колотить по плечам маленькими кулачками, зарыдала от злости, как малое дитя; гнев Эпи превратился в ледяную решительность, ненависть захлестнула с головой; она подняла тяжелый алмаз обеими руками над головой и резко опустила, намереваясь одним ударом выбить из Мари все мозги.

Они познакомились на городской ярмарке; Мари, в платьице и пельеринке, с огромными жемчужинами в ушах и наивным взглядом, с интересом спросила, а как делается железо, и Эпи, кузнецкая дочь, вызвалась объяснить ей. Новость о том, что железо берется из земли, поразила Мари до глубины души, она не поверила, обвинила во лжи, сбегала спросить у папы и вернулась с виноватым видом, признала свою ошибку. Тогда Эпи предложила ей сходить посмотреть кузню, и долго удивлялась тому, как Мари плачет от восторга, держа в руках собственноручно выкованный маленький квадратик железа. "Я никогда ничего не делала руками", сказала она тогда, и Эпи, привыкшая все делать собственноручно, долго не могла в это поверить.

Они встречались снова и снова, вместе ходили на танцы, на озеро, в лес; Мари разрешала Эпи пробраться в особняк и подсмотреть за дворянским приемом, Эпи разрешала Мари немного поработать в кузне. Мари любила танцевать и обниматься, Эпи больше хотела поцелуев, но в итоге и танцы оказались довольно веселы, и в поцелуях обе вошли во вкус. 

И было бы все замечательно, если бы в один прекрасный день отец Мари не узнал всю правду. 

И было бы все замечательно, если бы в один прекрасный день к отцу Эпи не пришли.

Алмаз упал на пол, Мари испуганно уставилась на него.

— Что ты хотела сделать?..

— Пойдем отсюда! Умоляю тебя, пойдем отсюда! — Эпи схватила ее за плечи, почти потащила вон из комнаты. — Пропади он ПРОПАДОМ, этот алмаз! Ты права, с ним что-то не так! Он проклят!

— Ты хотела меня убить?

— Я не хотела! Я не отдавала себе отчет, — сбивчиво оправдывалась Эпи. — Ты тоже меня поколотила! Нет, нет, ты права, ты во всем права, это какая-то магия, в которой мы не разбираемся, и лучше пусть никто никогда не найдет этот дьявольский камень...

— А мы с тобой что делать будем? Без дома? Без денег?

Эпи остановилась; ее щеки пылали, но из глаз исчез нездоровый блеск.

— Что мы, не справимся, что ли? Справимся! Ты да я, мы отличная команда, Мари! Я наймусь в подмастерья к какому-нибудь кузнецу в другом городе. Для тебя тоже работу найдем. Потихоньку, потихонечку, как-нибудь устроимся.

Мари смогла улыбнуться.

— Удивляюсь, как ты всегда умудряешься меня успокоить? Что тогда, этой легендой об алмазе, что сейчас, этой легендой о счастливом будущем...

— Ты мне не веришь?

— Немножко, — призналась она. — Но если уж все равно умереть, то лучше рядом с тобой, чем у твоих ног.

— Эй, ты чего, умирать вздумала? Ты это брось!

Дело было за малым: найти выход в лабиринте катакомб; за спиной соблазнительно поблескивало черное сердце.