Хорошо. Когда Тим устраивал форт, он вполне себе очевидно намекнул, что Дэмиен туда приглашен тоже. А еще он затащил внутрь его любимое одеяло и книгу, что было приманкой довольно значительной — вопрос был лишь в том, предпочтет ли сам Дэмиен укромный угол и кучу одеял кровати или нет. Судя по тому, как Титус и Альфред старательно Тимов форт занимали, он был вполне себе уютен.

      Вероятно, попробовать стоило. По крайней мере, Тим определенно был бы доволен, увидев Дэмиена в нем.

      Да, подумал юноша, сдаваясь и заходя в гостиную, а еще Тим будет делать вот это вот его самодовольное выражение лица, но это давно не было тем, что Дэмиена отталкивало — наоборот, скорее, хоть он и не собирался в этом признаваться ни под каким предлогом.

      Он присел, заглядывая под натянутое между кресел одеяло — и, да, его книга была там; ее корешок заманчиво выглядывал из-под подушки, словно нарочно. Кроме нее — и примерно десятка их постельных принадлежностей — была записка, яркий привычный желтый лист в самом центре гнезда, на котором большими буквами значилось «ПРОЧТИ МЕНЯ». За ним пришлось залезть в форт почти по пояс — насколько вообще Тим большим его сделал? Он не казался таким огромным со стороны.

      «ПОЖАЛУЙСТА не делай вид что тебе не хочется здесь свернуться, ты кот в человеческом теле, так что затаскивай свою гордую задницу сюда и ЛОЖИСЬ» — и много восклицательных, в явной пародии на записки Дэмиена, заняли всю заднюю сторону стикера; младший фыркнул, спрятав бумажку в карман, и все-таки вылез — за блокнотом. Кот он в человеческом теле или нет, а без дела ему лежать не очень нравилось. Порисовать он так или иначе сегодня собирался.

      Он вернулся — все еще с какими-то легкими сомнениями на подкорке — и забрался под самодельную крышу, привычно занимая левую сторону лежбища, хотя смысла от этого сейчас не было никакого. Сомнения, чем-то похожие на «Тебе больше не десять» и «Насколько все это вообще имеет смысл, если ты в десять тоже в фортах не проводил время» лениво то и дело преобладали друг над другом, пока он устраивался удобнее, пытаясь куда-то переложить свою же книгу и при этом не развалить тут все на подушки.

      В фортах он время, все же, проводил, но не в десять — в тринадцать, кажется, когда воспитание Ричарда голос матери и деда в его голове перебороло. Найтвинг же тогда и сделал им первый форт, в котором они провели весь вечер и ночь, играя в приставку, потому что могли. Тогда аргументы в пользу возраста игнорировались тоже вполне успешно — старший только хмыкал и обещал, что из фортов не вырастает никто, и уж точно не он сам. Что было довольно справедливой ремаркой и, видимо, применялось не только к Ричарду.

      Дэмиен устроился удобнее, согнув ноги и прижав к ним блокнот, и прикрыл глаза. Холодный уличный свет приятно приглушался крышей-одеялом, отбрасывая внутрь мягкие полутени, и образ птичьего, спрятанного в дупле гнезда, еще больше заиграл перед его глазами. Что ж, подумал юноша, доставая карандаш, вот оно.

      Он как раз заканчивал с наброском, когда хлопнула входная дверь, и Тим, шурша пакетами, объявил, что он дома.

      — Умоляю, — крикнул он, судя по звукам шагов уходя на кухню, — скажи, что Альфред и Титус не заняли мой фор… о, привет, ребята, вы здесь.

      Неразборчивое бормотание старшего с животными стало тише; он снова принялся отдаленно шуршать пока не послышалось его «О, подожди, кажется, я понял», и Тим в буквальном смысле влетел в гостиную.

      — Попался, — радостно фыркнул он, наклоняясь и замечая его, — никуда не уходи! Я буквально через минуту, — крикнул он, снова исчезая, — ты не представляешь, как там холодно!

      Дэмиен усмехнулся, откладывая блокнот и придирчиво поправляя подушки сбоку от себя, когда Тим, уже во всем домашнем, нырнул к нему, все еще бормоча «Холодно, холодно» себе под нос.

      — Тепло, — блаженно выдохнул он, устраиваясь и прижимаясь к младшему, и — к его ужасу — хватая его ледяными руками за бока.

      Дэмиен зашипел, вздрагивая всем телом и ощутимо покрываясь мурашками.

      — Кот, в теле человека, — резюмировал Тим, возясь среди подушек и всеми своими действиями, судя по всему назло осторожности младшего, проверяя форт на прочность.

      — У тебя руки ледяные!

      — Ты тоже так делаешь, — засмеялся парень, заворачиваясь в одеяло и наваливаясь на юношу, убирая все же ладони с его боков, зарываясь ими в покрывала; Робин ворчливо ткнул его в плечо, но результата кроме смешка это не дало никакого.

      — Не делаю.

      — Делаешь.

      — Нет, — буркнул Дэмиен, терпеливо перенося чужую возню у себя на груди. Прижатая к ней щека даже сквозь слой одежды действительно была прохладной — и он лишь с обманчиво недовольным вздохом опустил ладонь на чужую макушку, начиная нежно ерошить там пряди, другую устраивая под одеялом у Тима между лопаток — и старший заурчал.

      — Хорошо, — пробормотал он, пытаясь уткнуться — тоже холодным — носом юноше в грудь, в явном намерении согреться. — И все-таки в форт ты залез.

      — Хм-м, — Дэмиен нежно провел по его голове, не собираясь соглашаться — потому что это и так было очевидно. Вместо этого, ощутив на коже рук прохладу чужих волос, вполголоса поинтересовался: — Неужели там настолько холодно?

      — Да, — жалобно выдохнул старший, впрочем, полушутливо, — и противный ветер. И у меня на дождь ноет колено.

      — Самая точная подручная метеостанция в мире.

      — Да, — фыркнул Тим. Он еще немного потерся об юношу щекой и, попытавшись крепче его стиснуть сквозь одеяло, вздохнул: — Почему мы не можем быть такими же уютными, как коты?

      Младший вздернул брови, но парень из-за своего положения не заметил этого, и беспечно продолжил:

      — Они спят в обнимку друг с другом, это выглядит, как будто нет ничего комфортнее — или крысы? Ты видел этих домашних, спящих друг на друге крыс? Хорьки? Или выдры! Они держатся за руки, когда спят! За лапки!

      — Ты хочешь, чтобы мы за руки держались, пока спим? — иронично поинтересовался Дэмиен. Тим поднял с его груди голову и уставился на него широко распахнутыми глазами.

      — Нет, я… в смысле да — но нет. То есть, — он моргнул и нахмурился в явном замешательстве, — это выглядит так уютно?

      — Ты буквально лежишь на мне, — юноша указал взглядом на свои ноги, потому что старший на самом деле навалился на него почти всем весом, — как если бы мы были котами или крысами.

      Парень уклончиво замычал, и Дэмиен с чуть насмешливой полуулыбкой вернул свои случайно стряхнутые Тимом руки обратно ему в волосы, подушечками больших пальцев при этом мягко обводя его скулы.

      — Я не уверен, что у нас получится так уютно, как у животных, хотя бы потому что у нас нет меха и мы не такие гибкие, как они. И я не уверен, насколько этот дискус на самом деле должен быть серьезным. Больше похоже на то, что обсуждали бы Стефани и Ричард.

      — Это очень хорошая тема для обсуждения, — возразил Тим; юноша при этом отчетливо почувствовал, как у него завибрировало от смеха в плотно прижатой к его ногам груди, хоть на лице этого и не отобразилось, — достойная холодного дня и криво построенного форта, — старший опустил голову обратно и вернул согревшиеся руки снова на бока — на секунду — прежде чем с довольным хмыканьем засунуть их Дэмиену под футболку и прижать к разгоряченной коже; они были все еще несколько прохладные, но Робин лишь фыркнул, когда Тим скользнул ими дальше и попытался просунуть их между его спиной и полом:

      — Я тебе устрою экскурсию в тибетский монастырь.

      — Я самый приличный человек на свете, — быстро не согласился старший, тут же их отстраняя и беспокойно поднимая взгляд, — все еще холодные?

      — А то я не знаю, какой ты приличный человек. Нет, — добавил он мягче, — все в порядке.

      Тим довольно загудел и вернул ладони обратно, снова прижимаясь к нему щекой — и она тоже была теперь привычно теплой, понял юноша.

      — Возвращаясь к нашей беседе по поводу уютности бытия кошек, — пробормотал Тим — и, почувствовав брошенный на него наигранно-усталый взгляд, от которого у него зачесалось между лопаток, ощутимо застрясся, — ну чего? Разве я не прав?

      — Я тебя в лягушку превращу, — нежно произнес Дэмиен, и старший засмеялся еще сильнее.

      — Если у меня есть право голоса в этом вопросе, я бы попросил в ящерицу. Они тоже уютные, я видел.

      — Дрейк.

      Всем довольный Тим усмехнулся:

      — Уэйн? — и поднял на юношу взгляд. — Я думал, мы прошли это.

      Младший тяжело вздохнул, одаривая парня внимательным взглядом — но Тим видел, как в зеленой глубине плясали задорные чертовщинки.

      — Ты согрелся?

      — Из форта тебе меня выкинуть все равно не получится.

      Юноша закатил глаза; его пальцы, несмотря на их шуточные переругивания, ни на мгновение не прекращали массировать чужую макушку и благодаря этому — и тому, что старший чувствовал чужое учащенное сердцебиение — Тим знал, что Дэмиен получает от разговора так же много удовольствия, как и он сам, какое бы он лицо при этом ни делал.

      — Ложись уже, пожалуйста.

      Довольно улыбаясь, парень вернул голову на грудь под ним — и да, сердце действительно билось приятно быстро, заставляя его улыбаться только ярче. После холода вернуться в теплый дом, в безопасный уголок к Дэмиену почему-то чувствовалось едва ли не эйфорично, но он не собирался сопротивляться этому ни капли; такое чувство легкости, заставляющее его нести всякую бессмысленную чушь было редким — и от того хорошим.

      — Скажи еще раз «Дрейк», — попросил он, прижавшись ртом к коже; звучало не так отчетливо, как могло бы, но Робин все равно его понял.

      — Дрейк, — усмехнулся он; и то, насколько нежно у него это вышло, вызвало у Тима приятные мурашки. Он стиснул Дэмиена в руках сильнее, с упоением замечая, что не у него одного восторженно встрепенулось сердце.

      В ощущении гладящих его волосы рук он понял, что в какой-то момент неосознанно прикрыл глаза и расслабился, окончательно согревшийся; он не уснул бы — определенно нет, особенно не после дневной дозы кофеина, которую он успел в себя влить — но менее разомлевшим от этого не был. К тому же Дэмиен, погрузившийся в подушки глубже, и его сердцебиение прямо у Тима под ухом заставляли его таять еще больше; парень чуть потер большими пальцами по чужой коже — прямо у ребер — и младший чуть заметно вздрогнул от щекотки. Крошечное, бессознательно слетевшее с его губ «Мф» вызвало на лице Тима мягкую полуулыбку.

      Он нашел пальцами шрам — своей гладкостью и чуть заметной выпуклостью выделявшийся от остальной кожи — и провел по нему, чуть надавливая; вверх, так, чтобы вызвать больше приятных мурашек, чем щекотки, задевая другие старые белесые отметины и ожоги — Дэмиен ощутимо вздрогнул.

      — Голова у тебя тяжелая, — невпопад пробормотал он, едва заметно сбившись в дыхании в конце, — Дрейк.

      Тим довольно хмыкнул.

      — Значит, — заурчал он, — я очень умный.