На улице громко и радостно загудели автомобили, звуками своего бибиканья наполняя округу, и Тим проснулся.

      Несмотря на наступившие рождественские праздники, преступники все равно не давали им спать последние пару ночей до Нового года, и, видимо, его уставшее сознание нашло очень удобным нынешнее положение на диване, и просто выключило его.

      Дэмиен, в чью шею Тим плотно вжался носом, тоже спал. Парень чуть потерся о его выступающий позвонок щекой и попытался прижать младшего к себе крепче. Снова засигналили машины.

      Отшумевшее Рождество, проведенное в кругу семьи, не давшее им с Брюсом как следует поработать — к большой радости остальных — оставило после себя теплые и приятные воспоминания и, кроме того, еще и Новый год, который праздновать тоже было нужно. Его, не сговариваясь, решили проводить в чуть более узких кругах — Дик с Барбарой и их сыном, Джей в компании Роя и Кори, Брюс с Селиной, Альфред уехал к своей дочери — а Тим лежал с Дэмиеном на диване в их квартире, перебросив через грудь юноши руку, и придремывая снова. Чужой запах и медленное движение спины — словно он был на плоту и волны укачивали его, нежно, предсказуемо и уютно — заставляли его глаза слипнуться.

      — Фейерверки скоро будут запускать, — буркнул Дэмиен; кажется, машины разбудили и его.

      Тим зевнул и прижался смазанным поцелуем к коже перед собой.

      — Все-таки хочешь посмотреть?

      — Хочу, чтобы мои животные в панике не прятались в ванной и под кроватью.

      Что было правдой, на самом деле. Насколько угрожающе огромным Титус бы ни выглядел, именно он первым несся в укрытие при звуках взрывающихся салютов.

      — Свитер у тебя колючий, — добавил юноша чуть погодя, несмотря на свои же слова откидываясь и прижимаясь к Тиму крепче. Сонное выражение его лица и помятая от крепкого сна бровь делали его в глазах старшего незаконно восхитительным, и парень с тихим смешком боднул его лбом в плечо.

      — Ты мог бы тоже дань празднику отдать, знаешь.

      — Я все еще не понимаю вашу традицию рождественских свитеров с дурацкими узорами.

      Не такой уж у него был дурацкий узор — просто скачущие олени, впрочем, Дэмиена наверняка раздражала больше его расцветка. Хотя, может быть, и олени — они немного походили на толстеньких белых медведей с криво приделанными к ним рогами — но кто его знает. Несмотря на то, что в квартире для свитера было несколько жарковато, Тим его все равно не снимал — и в качестве дани празднику, и чтобы каждый раз при взгляде на него у Дэмиена появлялось выражение нежного раздражения на лице, которое старший тайно обожал.

      — Это рождественская традиция. Не новогодняя.

      — Да, — зевнул Тим, — на каждую третью пятницу декабря, кажется, — на вскинутую юношей бровь он фыркнул и боднул младшего снова. — Подумаешь, немного припоздал. Как будто от Рождества так много времени проходит, что это существенно.

      — Даже не знаю, — фыркнул Дэмиен, поворачиваясь к нему лицом; приподнятый в полуулыбке уголок его губ заставил Тима улыбнуться шире, — первое января на дворе.

      Парень бросил взгляд на идеально подведенные — издержки их ночной профессии — часы, убеждаясь, что младший прав: минут через двадцать начнется новый отсчет, а вместе с ним и шумный салют, пугавший их животных.

      — Вина? — предложил он, когда Дэмиен завозился, тоже проверяя время. — Будем сидеть с бокалами, гладить несчастных Титуса с Альфредом и коллективно бояться.

      — Давай, — усмехнулся юноша, поднимаясь, — только нам наоборот придется делать стоическое выражение лица, как будто ничего не происходит.

      Дэмиен принялся закрывать и занавешивать окна — гул радующихся машин мгновенно стал тише — и Тим направился на поиски подаренного им когда-то Стеф вина и бокалов. Титус, пока что вполне спокойный, пошел за ним.

      — Да, дружище, — вздохнул парень, потрепав пса по макушке, — нелегко тебе ближайшие часы придется.

      Собака согласно вздохнула; впрочем, судя по медленно вилявшему хвосту, он не совсем понял, о чем ему толковали, так что Тим втихую скормил Титусу несколько лакомств, и пес немедленно убежал к Дэмиену этим хвастаться.

      Когда парень вернулся обратно в гостиную, юноша уже закрыл все окна и натянул между кресел одеяло — на манер форта, понял старший — и затащил внутрь лежанки животных. Из огромной кровати Титуса на Тима смотрел всем довольный Альфред. Сам пес крутился у ног устраивающего им уютные места Дэмиена.

      — Он тебе уже все рассказал?

      — Что ты ему вкусняшки дал? — фыркнул в ответ юноша и погладил собаку между ушей. — Естественно.

      Загудел включенный телевизор — впрочем, внимания на идущий там фильм никто не обратил — и Тим, поставив бокалы на кофейный столик, ушел за закусками. Не то чтобы они были голодны — нет; после долгой и выматывающей прогулки с Титусом плотно поели не только животные, но и их двуногие, но просто хлебать вино на протяжении по крайней мере часа было как-то совсем уж неромантично.

      Кто бы говорил, конечно, но хоть профессия ночных мстителей и заставляла одновременно несколько циничнее относиться к подобным праздникам, она же учила ценить моменты единения сильнее — и они подходили к этому со свойственной им серьезностью; оба уже после обеда отключили свои коммуникаторы — потому что, как бы некрасиво это не выглядело, но работа на праздники оставалась на плечах дежурных полицейских, кроме совсем уж критичных случаев — и это было давно введенное Альфредом правило, а его слушались все беспрекословно. Даже трудоголично настроенный Брюс.

      — Уютненько, — одобрительно оценил Тим.

      Кроме домика для животных в гостиной красовались два глубоких кресла-мешка с накинутыми на них пледами, как раз по бокам от форта; Дэмиен где-то достал низкий столик и тоже подвинул его поближе. Пес с котом уже забрались в предназначенное для них место и определенно им наслаждались.

      — Садись, — юноша махнул рукой в сторону кресел, — я принесу их игрушки и присоединюсь.

      Стоило им устроиться, как Дэмиен приподнял свой бокал и насмешливо вскинул бровь; Тиму пришлось поджать губы, чтобы не рассмеяться.

      — Может, теперь стоит обменяться подарками?

      — Да, — согласился старший, все еще стараясь сохранять голос серьезным. — Мой в том, что я содержу тебя сорок девять лет. А что ты мне приготовил?

      — Участок на кладбище. Надеюсь, скоро он тебе пригодится.

      — Похоже, это единственный выход из этих отношений,* — фыркнул Тим, пряча свою улыбку за бокалом; Дэмиен усмехнулся.

      — Это уже другая цитата.

      — Отлично дополняет, нет?

      — Вполне, — согласился юноша. Они негромко чокнулись бокалами — как раз была минута до полуночи.

      — Я тебе на следующие праздники подарю рождественский свитер с летучими мышами, — посулил Тим, когда вино вернулось на низенький столик, — я видел такой.

      — Только попробуй, и мы разводимся.

      — Это не рабочий выход из этих отношений.

      Дэмиен засмеялся — и за окном раздался залп фейерверков. Да, с нежностью подумал старший, глядя на родную уже улыбку, действительно похоже на фейерверк.

      Младший смерил его нежным взглядом, подаваясь вперед, и Тим наклонился, накрывая губы юноши своими, бормоча едва слышно «Люблю тебя» и ощущая, как Дэмиен продолжал едва заметно посмеиваться в поцелуй.

      Они отстранились друг от друга, — парень мог поклясться, что у них у обоих были одинаково мягкие выражения на лицах — и обернулись, заглядывая в форт. Титус лежал все так же, прижав только уши и чуть напрягшись, и перекинув через Альфреда лапу. Кот, судя по виду, себя от этого чувствовал только более придавленным, но из собачьей хватки не вырывался. Его хвост, чуть обеспокоенно взлетающий и опускающийся, выдавал его с головой.

      Дэмиен с сочувствующим вздохом прибавил звук на телевизоре и опустил на макушку пса руку.

      — Не понимаю, почему бы нам не ввести закон, запрещающий фейерверки в принципе. На уровне Готэма мы наверняка можем это протолкнуть.

      — Их и так сильно отодвинули с улиц на площади и загород, — заметил Тим, тоже накрывая ладонью бок Альфреда, — но мы можем попробовать. Скажем, что ими можно ненароком ранить ночных мстителей.

      Дэмиен фыркнул, кидая на него насмешливый взгляд. Где-то за окном, отдаленно, продолжали громыхать салюты.

      — И тогда нам придется отбиваться от Джокера, вооруженного фейерверками.

      — Воистину праздничное противостояние, — усмехнулся Тим, протягивая юноше его бокал с вином, и приподнимая свой. — За не использующих рождественско-новогоднюю пиротехнику злодеев?

      — И за ее запрет в принципе.