После той поездки к заброшенному имению, Антон никак не мог найти себе места. 

Вернувшись в тот день домой, Дима с Макаром, к сожалению, с любопытством так и не приутихли, и как только убедились, что падать в обмороки он больше не собирался, закидали его вопросами вперемешку с возмущениями. Антон поначалу пытался отмазаться, что про это место вычитал в интернете, а вырубился он просто потому, что неудачно споткнулся. Но Макар параллельно с его рассказом залез в телефон, и как только он умолк, показал всем, что никаких заброшек и информации о том месте нигде не было. В картах в том районе в принципе был только лишь лес, но об этом Антон узнал еще до поездки.

Других адекватных версий он так и не придумал, да и врать друзьям не очень хотел, поэтому в итоге решил не отнекиваться и, принеся из закромов бутылку дешевого виски, оставшегося еще с его дня рождения, выложил им всю правду. О снах, являющихся к нему практически каждую ночь, о статном мужчине, неизменно появляющемся в них, об этом самом имении, которое он видел там в первозданном состоянии и непонятно откуда знал, где что находилось. Он даже вслух признал, что все происходящее в таких снах было словно связано и ощущалось гораздо реальнее обычных.

Все это время Дима с Макаром просидели с нечитаемыми выражениями лица. Ну или Антону было просто не до того, чтобы их расшифровывать. Зато, когда он замолчал и выдохнул в ожидании их вердикта, он заметил взлетевшие на лоб брови у Димы и приоткрытый рот у Макара. К счастью, эта тишина продлилась недолго.

Ко всему сказанному друзья отнеслись примерно так же, как когда-то к его каминг-ауту; сначала обстебали с ног до головы, а потом похлопали по спине и начали заваливать вопросами. Как будто Антон сам что-то понимал. Так что ответы давал он только на то, в чем был уверен наверняка, а в остальных случаях пожимал плечами и наполнял всем стаканы.

Хотя под конец этих долгих разговоров Антону показалось, что даже его ориентацию друзьям удалось принять все же немного проще, раз к концу бутылки некая скептичность по поводу снов и этой поездки у них все же осталась. Но Антон был за это не в обиде. Точнее, скажи ему такое кто-то из них, он сам бы вел себя так же. Все же поверить, что твой друг, с которым ты во дворе гонял мяч и тайком курил, мог помнить другую жизнь, где он жил в огромной усадьбе и имел стайку прислуги, было непросто. Но Антона радовало и то, что на следующий день они не посчитали его рассказ пьяным бредом и не сделали вид, что того и вовсе не было. Напротив, они сами подняли эту тему и поинтересовались, что Антон собирался со всем этим всем делать.

И это был хороший вопрос.

Потому что бросать все и притворяться, что этих снов не существовало, Антон точно не собирался. Ему было интересно наблюдать за той жизнью, и все совпадения с реальностью он воспринимал как своего рода квест, а любую крупицу информации начал записывать в отдельную тетрадочку. В свободные минуты на работе он листал страницы книг по истории, пытаясь определить, какие именно года ему снились. Правда что-то серьезное после пар голова толком не усваивала, но по паре страниц он успевал пролистывать, и многие элементы быта совпадали с тем, что он видел. В один из выходных Антон даже попробовал сходить в библиотеку, вот только в архив без заявления с темой исследования его не пустили, а что именно его интересовало он и сам был не уверен

Так что вся надежда оставалась на интернет. Он гуглил названия магазинов, мелькнувших во снах, людей, упомянутых в разговорах, даже фирмы, названия которых до этого отродясь не слышал. И о некоторых из них ему действительно удалось найти какие-либо упоминания, а у пары вещей и вместе еще и фото. Хотя все же, чаще всего нигде не было вообще никаких упоминаний о том, что он искал.

Как, например, тех же имен. Он искал и Антипа, и Арсения, но никаких конкретных сведений узнать о них, к сожалению, не удалось. Людей с подобной двойной фамилией не находилось в принципе. А единственный обнаруженный им Антип Клементьевский был упомянут лишь в небольшом рассказе о старом Петербурге начала девятнадцатого века (хотя там не было ни слова о том, каким боком тот мог являться еще и Поповым), поэтому Антон не мог быть наверняка уверенным в том, что эти Антипы были одним и тем же человеком.

Фамилию Арсения он вовсе не слышал во снах или не помнил, чтобы к нему так кто-то обращался. Впрочем, с именами у него в жизни все было плохо, и он мог просто не запоминать их во сне. Если бы Дима не повторил то, что он бормотал в отключке, то Антон бы наверняка имя Арсения до сих пор бы не знал. Но, как бы то ни было, он пробовал искать Арсениев как Поповых, так и Клементьевских. Упоминание Арсения Клементьевского было всего одно, в работе еще о петровских временах, из-за чего Антон сразу отбросил этот вариант, поскольку во снах явно была другая эпоха. В то время как Арсениев Поповых было уже несколько, а просто А. Поповых и того больше. И разумеется, ни фото, ни картин в сети не было, а следовательно, и выяснить, который из них мог гипотетически оказаться тем, что ему снился, Антон очевидно не смог.

Вообще, он как-то незаметно для себя привязался ко всему, что видел во снах. И когда на протяжении нескольких дней вместо уже привычного и почти родного имения ему начал постоянно сниться другой дом — поменьше, более вычурный, еще и в городе, судя по видам за окном, Антон чуть было не поехал в то заброшенное имение, но к выходному, к сожалению, сил хватило только на то, чтобы поспать.

Все-таки реальная жизнь тоже неслась своим чередом.

В универе надо было сдавать накопившиеся долги, разбираться с местом для практики и появляться хотя бы на каких-то парах. А между этим еще и на работу успевать ходить, чтобы ему не пришлось съезжать в ту заброшенную усадьбу. Или еще хуже в общагу. Ну и каким-то чудом успевать о себе заботиться — еду покупать, одежду в стиралку закидывать и не забывать ее потом доставать, и кота, опять-таки, подкармливать и гладить.

Дел становилось больше, чем часов в сутках, но отказываться от чего-либо он не собирался. Антон вообще пытался брать от жизни все возможное. Даже если в какой-то момент придется сутки пролежать в кровати от усталости. Новые эмоции, впечатления и знакомства обычно стоили того.  И, может, это еще и было одной из причин, по которой он так привязался ко снам. Ведь эмоции от той жизни были такими живыми, но при этом совершенно другими.

Наверное, это было заметно со стороны, потому что его друзья явно сговорились и через пару недель после поездки решили его немного растормошить. И начали очень ненавязчиво (по их мнению) предлагать ему с кем-нибудь познакомиться. Причем Макар упорно намекал на одного и того же парня из своей группы, с которым Антон пересекался несколько раз на студенческих пьянках, в то время как Дима умудрялся находить кого-то нового чуть ли не каждый день. Откуда у него появилось столько знакомых ненатуралов, Антон понятия не имел и временами даже задумывался, не скачал ли тот за него какое-нибудь приложение для знакомств.

Но в какой-то момент Антон все же решился поддаться их убеждениям.

Во снах не происходило ничего принципиально нового, по всем имеющимся данным он уже насобирал все крупицы информации, которые мог, а потому идея отвлечься и развеяться вдруг показалась ему очень даже заманчивой. Если с отношениями ничего не сложится, так хоть секс мог перепасть. А он лишним никогда не бывал.

В итоге Антон все-таки взял у Макара номер того более-менее знакомого ему парня, решив, что так будет проще, чем разбирать всех кандидатов Димы, и, списавшись с этим Сашей, договорился на выходных встретиться в кафе. Парень, правда, как будто был слишком рад тому, что Антон написал, и он вдруг почувствовал легкий укол совести от того, что в какой-то степени просто решил использовать его как способ отвлечься. Но потом Антон подумал и понял, что по идее ничего ему не обещал, и быстро успокоился.

В назначенный день он, впрочем, немного пожалел, что все это затеял, и вообще ему стало лень куда-то идти. Антон думал даже слиться, но парни с утра пораньше завели об этом разговор, и он смирился с мыслью, что дома ему точно не дадут отсидеться, а свидание, пожалуй, все же было лучше бесцельного шатания по улице.

И вот, сменив любимые худи на более подходящую случаю парадную футболку и теплую рубашку, поскольку хоть на дворе и было начало лета, вечерами было еще довольно прохладно, Антон отправился на встречу. До места, в котором они договорились встретиться, можно было дойти пешком, и Антон решил проветриться. Ведь несмотря на то, что снимал квартиру он, считай, в центре, в последнее время он кроме учебного корпуса и книжного, в котором он работал, практически ничего и не видел.  А теперь, проходя мимо Русского музея, у него в голове возникла мысль, что возможно стоило выкроить время и изучить мелькавшие во снах достопримечательности и музеи новым взглядом, ведь большую часть из них он в последний раз осматривал еще на первом курсе. 

Вдруг что понятнее станет.

Однако сейчас думать об этом времени не было. Он и так немного не подрасчитал время и в кафе зашел с небольшим опозданием. Место встречи выбирал не он, сам Антон никогда здесь раньше не был, а потому он немного заплутал и не сразу смог его отыскать. В подобные места он, вообще, по собственному желанию заходил редко. Модные нынче вылизанные однотонные заведения, как и весь минимализм в принципе, ему не очень вставлял. Антону по душе больше были всякие уютные места с кучей безделушек в интерьере и аляповатыми креслами. Но зато здесь зал был относительно свободным и занято было меньше половины столиков.

Антон замешкался у входа на мгновение, прежде чем заметил Сашу за столиком у окна. Тот поднял взгляд от телефона, видимо услышал открывшуюся дверь и, заметив его, искренне улыбнулся и помахал рукой. И несмотря на то, что Антон ничего особо не ждал от этого вечера, он все равно почувствовал легкое волнение под ложечкой. Однако он постарался взять себя в руки и лишь по пути к столу незаметно вытер о края рубашки чуть вспотевшие ладони.

— Привет, — первым поздоровался Антон и присел напротив. — Давно ждешь?

— Привет. Нет, я только пришел, — отмахнулся Саша. Его глаза бегали по лицу Антона и ему уже становилось неловко, как вдруг тот выдал. — А ты что, волосы решил отрастить?

Антон на автомате смахнул челку. Он действительно решил пропустить поход в парикмахерскую, правда, не думал, что это было заметно со стороны. Просто во сне в одном из зеркал он разглядел в своем отражении длинные волосы, и ему так понравилось, как те лежали, что он решил посмотреть, получится ли так в жизни. Но пока делать выводы все же было рано.

— Э-ээ, да. Решил вот попробовать.

— Тебе идет, — сделал Саша ему комплимент, но не успел Антон придумать любезность в ответ, как к столику подошел официант и протянул им меню. 

Антон не ел ничего с утра, поэтому беседа моментально ушла на второй план. С некой осторожностью он принялся изучать местные блюда, ожидая от места с таким интерьеров сплошные блюда с авокадо, лососем и прочими сложно произносимыми и не всегда съедобными ингредиентами. И они, конечно, здесь тоже были, но среди всяких боулов и тартаров он, к собственному удивлению, заметил надежный и любимый борщ, и необходимость искать что-то дальше отпала сама собой. Антон отложил меню в сторону, и Саша удивленно поднял на него взгляд.

— Ты уже определился?

— Да, но ты не торопись. Я подожду, — по-доброму усмехнулся Антон.

Он осмотрелся по сторонам, пытаясь придумать тему для разговора. Наедине они с Сашей ни разу не общались, да и в компании разговаривали в изрядно подвыпитом состоянии. По сути, Антон о нем кроме имени и не знал ничего, ну и внешности, понятное дело. И в голове, как назло, крутились лишь одни вопросы на уровне школьной анкеты. Видимо, ему нужно было все-таки чаще ходить на свидания.

— Как думаешь, что вкуснее — филе миньон или лингвини с креветками? — вырвал его из раздумий голос Саши.

Антон понятия не имел что это за блюда. Для него миньонами были те желтые чудики из мультика, но едва ли их здесь разделывали. А что из себя представляло второе он даже близко не представлял.

— Лингвини, наверное, — все же ляпнул он наобум, решив, что был бы не против узнать хоть, что это.

— Отлично. Как раз их и хотел.

Озвучив заказы подошедшему официанту, через пару минут они снова остались практически наедине. Нормальных тем в голове так и не появилось, и Антон продолжал молчать, украдкой глядя на то, как Саша переводил взгляд с него на окно и обратно, тоже будто не зная, что сказать, и от того чувствуя себе не менее неловко. И это придало Антону смелости, отчего он сразу же озвучил вслух первое, что пришло ему в голову.

— Как вообще жизнь у тебя?

И чуть не хлопнул себя по лбу. К счастью, столь неожиданный вопрос нисколько не смутил Сашу. Напротив, он, казалось, был только рад, что он спросил.

— Отлично, — ответил он, и когда заметил, что Антон был не против подробностей, довольно добавил. — Недавно вот на выставку импрессионизма ходил.

— Круто, и как?

Саша с энтузиазмом ударился в рассказ. Антон слушал его вполуха, периодически вставляя вопросы. К счастью, было немало.  В галерею он ходил в последний раз еще с мамой, когда они только приехали подавать в универ документы, и не сказать, что его там что-то сильно впечатлило. Были, конечно, неплохие картины и даже красивые, но для того, чтобы их найти, нужно было пройти не один зал. Хотя опять-таки в тех же снах картины ему всегда важны были, он их вон однажды от пожара спасал. Так что может, стоило дать картинным галереям второй шанс.

Как раз когда Саша заканчивал с рассказом, им принесли блюда, и пафосные лингвини в итоге оказались обычными макаронами, похожими на те, что он покупал домой. Но вот борщ был вкуснее, чем в университетской столовой или кафе около дома, да и беседа, медленно и с периодическими неловкими паузами, но все же дала ход. И вечер заиграл новыми красками. С картин они перешли к обсуждению музыки, вкусы на которую у них, как оказалось, частично совпадали. После на обсуждение еды, хотя здесь Антон больше молчал, поскольку в этом плане был весьма консервативен и удивить своими вкусами он точно не мог. Разве что мог поделиться точкой со своей любимой шавухой. 

Зато Саша казалось уже успел за свою жизнь попробовать все, что можно было засунуть в рот.

Разговор скакал с темы на тему, и за час успели обсудить все: от искусства до числа закладок возле учебных корпусов. Саша по ходу разговора еще и то и дело бросал на него заинтересованные взгляды, но Антон, к сожалению, не мог ответить ему тем же. Тот же борщ оказался для него интереснее, тем более его и с салом, и с пампушками принесли.

Антон мог представить их приятелями, но вот что-то большее с ним вообще не ассоциировалось. Хотя Саша вроде был неплохим парнем, с интересом слушал его, к месту шутил, да и выглядел отлично, но вот все равно в нем чего-то не хватало. Он будто был слишком простым, что ли. И Антон никак не мог найти за что ему зацепиться. Не было в нем ни харизмы, притягивающей внимание к каждому слову, ни увлекательного мышления, ход которого хотелось предугадать, ни грации, чтобы за его движениями хотелось бы наблюдать. И если легкую зажатость он еще мог объяснить первым свиданием, то вот все остальное едва ли скрывалось где-то за этой броней.

Может это, конечно, было немного несправедливо, и Антон просто стал слишком требовательным, но после всех этих снов с Арсением, после которых он в последнее время просыпался с искренним восторгом, соглашаться на лишь бы кого-то больше не хотелось. 

Поэтому в какой-то момент Антон поймал себя на том, что он рассеянно смотрел в окно под рассказ Саши о каком-то новом интернет-шоу и думал о том, как бы помягче донести эту мысль. За окном начал накрапывать дождь, людей на тротуарах стало заметно меньше, поэтому, когда около дома напротив показался человек, ему с легкостью удалось его разглядеть, прежде чем он понял, что тот выглядел слишком знакомым.

— Прости, я на секунду, — выпалил Антон, кажется даже немного перебивая Сашу, но стыдиться за это не было времени, потому что он уже встал из-за стола и на всех парах помчался к двери.

Антон не понимал, как такое могло быть возможно, но ему показалось, что он только что видел второго по частоте появления человека из сна. Того самого Сержа, который, судя по всему, был для него в том мире самым близким другом, если не брать в счет Арсения. И если имелся хоть малейший шанс на то, что это действительно был он, Антон не мог его упустить. Он выскользнул на улицу, останавливаясь под навесом, и огляделся по сторонам. Дождь был не очень сильным, стеной он точно не стоял, так что улица просматривалась со всех сторон. Но, тем не менее, ни слева, ни справа от кафе Сержа не было видно.

Бросив взгляд в сторону окна, из которого непонимающе смотрел на него Саша, Антон извиняюще и чуть натянуто улыбнулся ему в ответ и достал из кармана сигарету. Он понятия не имел, как Серж мог оказаться на современных улицах, но, если учесть, что все места из снов оказывались на проверку когда-то существовавшими, это было бы не самым странным моментом в его жизни. Да и по какой-то абсолютно непонятной даже для него причине, Антон был абсолютно уверен, что это был Серж. 

Однако минуты шли, но никого хоть чуточку похожего на улице так и не объявилось. Напротив, была еще пара магазинов и вход в парадную, и был шанс, что этот человек мог заскочить куда-то ненадолго и вот-вот объявится снова. Вот только сигарета в руке становилась все короче, а ожидания не приносили никаких плодов. И, наверное, пора было признать поражение и вернуться в кафе. Но у Антона в последние пару месяцев и так накопилось столько вопросов обо всем происходящем в его жизни, и ему так не хотелось добавлять в эту кучу еще один. Тем более, что этим еще и поделиться ни с кем не получится. Уж если сны парни восприняли с таким скептицизмом, расскажи он им о случившемся, они точно решат, что у него были беды с башкой.

И пока в его голове шла борьба между совестью и надеждой, за спиной открылась дверь, и через секунду Саша встал рядом с ним. Антон от неожиданности вздрогнул и хотел было объяснить свое долгое отсутствие, когда тот посмотрел на тлеющий в его руках окурок и покачал головой.

— Никак не можешь придумать как сбежать?

— Нет, я не… — не нашелся с ответом Антон, так и не придумав, ни как оправдать свой побег на улицу, ни свою незаинтересованность в нем.

— Да ладно, я заметил, что у нас не клеится, — махнул рукой Саша и достал из кармана электронку.

— Прости, ты правда отличный парень. И как бы тупо это не звучало, дело реально не в тебе. Просто, видимо, у меня загонов больше, чем я думал, — вздохнул Антон и на мгновение прикрыл глаза. — Без обид, ладно?

Саша в ответ коротко кивнул. Антон отвернулся и, выбросив окурок в урну, устало провел ладонью по лицу. Самым обидным было то, что у него действительно не было никаких адекватных аргументов против Саши. Он не был ни занудным, ни самовлюбленным, да и вообще из всех немногочисленных свиданий в жизни Антона, это было одним из самых приятных. И в другой реальности может у них и сложилось бы что-то, согласись он на свидание раньше, или не видь он всех этих снов. Те словно меняли Антона, хоть он и в жизни не смог назвать бы, что именно стало в нем другим. Но, тем не менее, почему-то ему было нисколько не грустно по этому поводу

Может, он все же был поехавшим дураком, который начинал терять связь с реальностью.

┉┉∘┉┉

Когда Антон добрался до дома, в квартире никого не было. У Макара была ночная смена, а Дима вроде собирался сегодня ночевать у Кати. Может, они надеялись, что его свидание пройдет более успешно, а, может, и просто так совпало, но Антон был рад, что сегодня вся квартира была в его распоряжении. Никто не приставал с вопросами, как все прошло, не нужно было придумывать оправдания, почему у них не будет второго свидания, и сдерживать порывы рассказать, что, кажется, он видел человека из снов. Куда тот в итоге делся, Антон так и не понял, но главное, с утра парням будет не до этого и хватит короткой отмазки, что просто не сложилось.

Весь мокрый после дождя, поскольку который бы год он не жил в Петербурге, его южная душа до сих пор отказывалась носить с собой повсюду зонт, Антон первым делом направился в душ и смыл с себя все тяготы сегодняшнего дня. А после пользуясь, что он был дома один, голышом заскочил на кухню за чаем и ушел к себе в комнату, развалившись на кровати звездочкой.

Грусти по поводу неудавшегося свидания практически не было. Никаких особых ожиданий он не питал, разве что, может, обломал себе секс. А может и с ним все равно бы не сложилось, кто знал, на что рассчитывал сегодня Саша. Но раз Антон остался предоставленный сам себе, у него всегда оставались более привычные варианты. Его рука всегда была с ним, да и под кроватью в коробке были спрятаны пара чуть ли не брошенных игрушек. Пользоваться ими, когда парни были за стенкой, он так и не научился, поэтому не воспользоваться их отсутствием сегодня было бы преступлением. 

К тому же ему сегодня еще и снилось такое, что даже необходимости порно искать не было. После той поездки сны вообще стали гораздо ярче ощущаться и лучше запоминаться. Как будто в голове установили дополнительный жесткий диск. И в нем постепенно срасталась то ли параллельная вселенная, то ли чья-то старая жизнь. Названия трактиров совмещались с названиями популярных баров, имена прислуги складывались с именами коллег и одногруппников, а ощущения или касания губ отпечатывались на коже.

Антон не знал с чем это было связано, но не привязаться к этому было сложно. Он бы даже сказал, что сны для него были как наркотик, если бы благодаря им, он не отказался от энергетиков и не начал больше спать по ночам, а следовательно, и выглядеть в разы здоровее.

Для полного здравия ему, конечно, не хватало регулярного секса, но в этом он уже сам был виноват. Сегодняшний вечер был тому в пример. Поэтому презервативы вновь продолжили грустно лежать в коробке в компании нераскрытого яйца и реалистичного радужного резинового члена, который подарили ему друзья по приколу после его каминг-аута (но тот из коробки никогда по назначению не вылезал и больше вообще не вылезет даже в качестве декора после одного неожиданного визита от хозяйки квартиры). А вот непримечательную с виду, но очень любимую пробку с вибрацией он положил себе под бок и достал из-под подушки недавно начатый тюбик смазки.

В голове без всякого усилия всплывали картинки из последнего сна — припухшие тонкие губы, взгляд, полный доверия и желания, нежно скользящие по его телу ладони. Кожу как будто коснулся летний ветерок, и Антон, смазав пальцы опустил руку вниз и окончательно погрузился в грезы.

┉┉∘┉┉

Возвращение в московскую усадьбу было долгожданным. Жизнь в столице, которая хоть и разрасталась с каждым годом, все равно продолжала пока оставаться довольно монотонной. А строить из себя чинного господина и помнить все мелочи нового этикета зачастую все еще было непросто. И если первое время Антип мог ссылаться на то, что его никому не представляли, и отлынивать от многих выходов в свет, то теперь у него накопилось немало знакомых, заинтересованных в общении. Хотя пожалованный ему дворянский титул и спустя десять лет вызывал улыбку на его на лице. Ну серьезно. Какой из него дворянин? Даже Сергуля на него больше походил, не говоря уже об Арсении. Антип до сих пор не мог представить тем же пономарем, которым он, по его словам, когда-то был.

Поэтому, когда настала пора уезжать на летний сезон, Антип готов был мчать чуть ли не впереди лошадей. Московская жизнь после переноса столицы стала гораздо проще и свободнее, и за исключением приветственных визитов по приезде и редких приемных дней, они с Арсением были предоставлены только себе. Не нужно было блюсти легенду, согласно которой для общества они были теперь якобы братьями и потомками того Арсения, на случай если старое поколение помнило их по жизни здесь. Роли им эти совершенно не нравились, и они уже сто раз договорились больше никогда так не представляться, но в ближайшее десятилетие у них пока не оставалось выбора. Даже роль помощника Арсения, которым он когда-то давно представлялся, когда они только начали отношения, была проще. Тогда большинство людей его и не замечали. Мало кому было дело до простого парня.

А теперь самому Антипу не было никакого дела до них. И он все еще не мог нарадоваться, что они с Арсением могли быть предоставлены сами себе до конца лета. Даже Сергуля в этом году предпочел насладиться компанией своей новой жены, с которой он обвенчался в конце осени. В этот раз он правда нашел себе особу, больше подходящую ему по духу, но они с Арсением все равно заключили пари на то, сколько их друг протянет на этот раз. Его прошлый брак продержался восемь лет, после чего он оставил жене приличное состояние в сундуке и якобы утонул в реке. Но он тогда сам повелся на внешность и не стал обращать внимание на то, что та девчушка была застенчивой при встрече. Все-таки жизнь в провинциальном городе была совсем не для Сергули.

Зато Антипу нравилось. Здесь был воздух чище, солнце ярче, а вода теплее. Он высыпался по ночам и с улыбкой встречал каждый день. Старое уютное гнездышко казалось ему милее их большого дома в столице, даже с учетом того, что за все эти годы соседей в их краях стало гораздо больше. Но здесь все напоминало о первых годах их отношений с Арсением и было чем-то похоже на избу, в которой он вырос, а оттого было особенно тепло на душе. И хоть Антип и владел своим собственным небольшим имением под Воронежем, уезжать туда пока не было никакого желания. Отчий дом он не так давно видел, и потомки его брата сохраняли его в хорошем состоянии, а свой новый дом Антип предложил приберечь до момента, когда им снова нужно будет сменить свои имена и отношения для нового поколения. 

Но пока волноваться об этом не было нужды, и Антип с Арсением отмечали сто одиннадцать лет со дня церемонии единения душ. Широкое празднество с почти повторением церемонии они проводили только в круглые даты и обычно ограничивались праздничным ужином и неразлучно проведенным днем. Вот и в этом году они не стали изменять своей традиции и пропустили завтрак, наслаждаясь все утро друг другом в постели, потом до заката провели время в саду и, дождавшись темноты, поспешили к реке. Удержаться от купания в такой день им всегда было сложно.

Небо было ясным, свет луны мягко озарял тропинку и поля по сторонам от нее, в траве рокотали сверчки, и во всем этом было такое спокойствие и умиротворение, что казалось, будто весь мир был на их стороне. И пусть, церковь считала любовь грехом, Антип был с этим не согласен и готов ради их отношений хоть отречься от нее. В его детстве учили, что грехи были чем-то плохим, его отношения с Арсением в эти рамки не вписывались. Хотя мнение мира, и уж тем более церкви, для него отходило на второй план, когда Арсений свободно держал его руку в своей ладони и вел за собой. Им даже говорить ничего не хотелось всю дорогу до берега, они лишь изредка перебрасывались взглядами, потом ухмылялись друг другу, кратко жали руки друг друга и через пару минут вновь начинали эту круговерть.

Сегодня они вообще не могли весь день друг от друга отлипнуть. Антип не знал, как люди умудрялись проживать свою жизнь без любви. Или как у кого-то получалось выразить все свои чувства за короткий промежуток обычной человеческой жизни. Они были вместе с Арсением больше века, а он все еще считал, что не осознал и половины своих чувств к этому человеку. 

Человеку, который готов был отдавать любви не меньше, чем получал в ответ. Человеку, который и спустя десятилетия совместной жизни очаровывал, привлекал и влюблял в себя снова и снова, даже невзирая на то, что старая любовь к нему не успевала умирать. И Антип мог написать бы о своих чувствах десятки книг, но такая литература была в обществе не в почете, поэтому он обходился письмами, которые они писали друг другу иногда хоть просто в другую комнату, а в дни разлуки отправляли почтой.

Сам того не заметив, Антип потерялся в мыслях. Он винил годовщину в своем всплеске сентиментальности, ну и ударившее в голову вино, после которого его всегда вело. И кто знал, сколько он так простоял, замерев на месте, когда его внимание перехватили опустившиеся ему на камзол руки. Он поднял взгляд и обнаружил, что они стояли на берегу, а Арсений успел даже раздеться и теперь стоял напротив него в одной сорочке, расстегнутой до груди.

Антип позволил стянуть с себя камзол, и, в то время как Арсений аккуратно складывал его под иву рядом со своим, быстро снял туфли и чулки. Сколько бы он не считал чулки одним из наиболее привлекательных элементов современного туалета, к сожалению, в воде их все равно было бы не видно. Да и Арсений свои тоже снял. Хотя это Антипа ничуть не разочаровало, скорее весьма обрадовало. Все-таки не так часто ему удавалось наслаждаться видом его голых ног. И любой сорочке или чулкам Антип предпочитал обнаженное тело Арсения и считал чуть ли не злодейством прятать его за метрами ткани.

Пока он любовался видом, Арсений принялся педантично снимать с него все предметы одежды, не услышав его возражений. Но как только Арсений занялся пуговицами на его сорочке, Антип очнулся и, не удержавшись, протянул ладонь к его груди. Кожа все еще была особенно мягкой и распаренной после бани и покрывалась мурашками от его неторопливых поглаживаний, а следы, оставленные на ней утром, были все еще видны даже под светом луны.

— Не сейчас, — ухмыльнулся Арсений и стянул с него сорочку, как раз когда Антип уже хотел было наклониться и прижаться к его шее губами.

— Почему? — возмутился он, не понимая отказа еще больше, когда сорочка Арсения полетела под иву вслед за его.

 — Сначала окунемся, а то ты что-то совсем поплыл.

— Я еще не поплыл, мы же на берегу, — фыркнул Антип и потянулся к завязкам на кальсонах, но Арсений схватил его за руки и покачал головой.

— Оставь их, горлик мой, — пробормотал он, поглаживая большим пальцем его бедро.

Тело пробило мелкой дрожью, и Антип прикусил губу. Он давно заметил, что Арсений был неравнодушен к нему в неглиже, а потому в честь годовщины решил порадовать его (ну и себя тоже) и заказал у портного сшить ему особые праздничные кальсоны. Белоснежные, шелковые, со шнуровкой по бокам и завязками вместо пуговиц на поясе. Стоили они, конечно, целое состояние, но, если бы он знал, что его небольшой презент вызовет такую реакцию, он сделал бы это еще много лет назад. Арсений несмотря на то, что сполна любовался ими с самого утра, кажется, все еще готов был пожирать его бедра взглядом. И каждый раз, когда он ощущал его на себе, хотелось нюхнуть табака из новой малахитовой табакерки, которую ему преподнес сегодня Арсений, но благодаря весьма откровенной гравировке, Антип поклялся себе никогда не выносить ее за пределы их общей спальни.

— И это я поплыл, — квело выдавил Антип, стараясь взять себя в руки и не дав Арсению ответить, потянул его за собой к реке.

Вода оказалась прохладной, но желание окунуться это все равно не отбило. Лишь заставило немного замедлиться. Он выпустил ладонь Арсения, зная, что тот предпочитал погружаться в воду разом, а сам начал медленно продвигаться шаг за шагом к месту метрах в трех от него, куда уже успел отплыть Арсений, и теперь стоял, и неотрывно наблюдал за ним. Заметив его взгляд на себе, Антип остановился, и принялся нарочито медленно набирать воду в ладони, и обливать себя ей. И всей его выдержки с трудом хватило на то, чтобы сдержать самодовольную ухмылку, когда Арсений через пару мгновений направился в его сторону.

Вот только Антип не подрасчитал, что, оказавшись рядом, тот крепко обхватит его за талию и резко потащит за собой с головой под воду. Он даже глаза закрыть не успел. В рот, приоткрывшийся от возмущения, хлынула вода, в ушах зашумело и, когда сквозь водоворот из поднявшегося песка он увидел перед собой очертания торса Арсения, Антип не удержался и ущипнул его в отместку, прежде чем вынырнуть на поверхность. Воздух теперь начал казаться еще холоднее воды, и несмотря на все возмущение, Антипу хотелось поближе прильнуть к теплому телу, обладатель которого, как назло, именно в этот момент решил отстраниться.

— Ну ты и козлина, — протянул он, приобняв себя за плечи.

— Зато ты вон взбодрился как сразу, — парировал Арсений, явно стараясь подавить смех.

Антип покачал головой. Сложно было сохранять недовольное лицо, когда он выглядел таким счастливым. 

Пока он отвлекся на размышления о том, чем им еще заняться, помимо самых очевидных мыслей, которые он старательно надеялся чуть оттянуть, Арсений лег на воду и не спеша греб руками. Сам Антип плавать против течения особо никогда не любил, всегда чувствуя себя глупо от того, что нужно было прикладывать усилия, чтобы оставаться на месте. Однако благодаря этому, у него возникло одно желание. Брызнуть в Арсения. И Антип не стал себя сдерживать. Вода полетела во все стороны, Арсений подскочил на ноги и в этот же момент начал ему отвечать, даже не пытаясь отстраниться и спрятаться, а скорее, наоборот, он будто с каждым взмахом только становился все ближе. Но как только между ними осталось буквально несколько шагов, желание брызгаться сразу же испарилось. Тем более, что и Арсений перестал отвечать, а вблизи вернулось то желание, которое сегодня они и не пытались сдерживать весь день.

При лунном свете Арсений казался похожим на мавку, которыми его пугали в детстве. И совпадение касалось не только внешности, потому что если кто-то и мог заманить его в реку своей красотой посреди ночи, то это точно был Арсений. Особенно в этот момент, когда на его ресницах застыли капельки воды, волосы, вдали от посторонних глаз окончательно выпрямились от бесконечных завивок и пудры и теперь ровно спускались к плечам, а тонкая струйка стекала с них прямо к ключицам. И несмотря на то, что иногда он лихо чудачил, в груди Антипа все равно словно не хватало места для всей любви, которую он к нему испытывал.

И вся его выдержка полетела коту под хвост, когда Арсений остановился прямо напротив него. Антип в ту же секунду обхватил его бедра и уткнулся губами в его шею, слизывая остатки воды. Арсений выдохнул ему куда-то в макушку и обнял за плечи, не давая ему отстраниться. Хотя Антип и не собирался. Он принялся покрывать ее мелкими поцелуями и засасывать его кожу, стараясь вобрать весь речной привкус и оставить как можно больше следов на память об этом дне. Дыхание Арсения становилось все тяжелее и тяжелее, и когда его губы опустились до ключиц и начали опускаться еще ниже, он вцепился в Антипа еще и ногами и мягко потянул его за волосы, заставив отстраниться.

Антип поднял на него взгляд и облизнулся, почувствовав на своих губах горячее прерывистое дыхание с запахом мяты, которую они добавляли в меловой порошок. Губы Арсения были приоткрыты, и он, не моргая, смотрел на него тем самым пронзительным взглядом, от которого Антип был готов соглашаться на все. Он провел по его губам кончиком языка в ожидании просьб или предложений, но Арсений лишь вымученно простонал и утянул его в поцелуй. 

Невзирая на целую вечность, ожидающую их впереди, силы и желание никуда не спешить были на пределе, и, только почувствовав язык в своем рту, Антип опустил руки на ягодицы Арсения, сжимая и раздвигая их пальцами. Они оба сегодня уже не раз предавались ласкам, и он без труда мог бы проникнуть и дальше, но его гораздо больше привлекал в этот миг член Арсения, которым он терся о его шелковые кальсоны. Удерживать его на себе удавалось практически без усилий, и все же Антип все равно сжал Арсения чуть крепче, прежде чем переместить на его пах одну руку.

Довольный вздох Арсения потерялся между его губ, но его попытка толкнуться бедрами, несмотря на минимальное расстояние между ними, не осталась незамеченной. Антип потер большим пальцем его головку, оставшимися обвел проступившую венку и начал водить кулаком то и дело сбиваясь с ритма и чувствуя, как его собственный член пробуждался от происходящего. По телу медленно растекался жар, словно в него опустили десятки грелок, колени начали подгибаться от участившихся вздохов Арсения, и Антип начал невольно толкаться ему в бедро, силясь удержать их и не провалиться под воду.

— Пойдем к берегу, — пробормотал ему в губы Арсений, сжав ладонь на его кальсонах.

Антип согласно кивнул, даже не спрашивая зачем. У них с собой не было ни жира, ни масла, но он был уверен, что после всех сегодняшних заходов, что бы Арсений там ни задумал, они оба были готовы ко всему. Опустив руку с его члена, Антип дождался, когда талию выпустят из хватки плотно державшие его бедра Арсения, и пошел вслед за их обладателем, не отрывая от них взгляд. Вода становилась мельче и с каждым шагом вид открывался все лучше и лучше, и Антип как зачарованный шел на их блеск под освещенных луной капель. И сам не заметил, как подошел к ним практически вплотную, пока Арсений не развернулся и не надавил на его плечи, отчего Антип послушно сел прямо на мелководье. Мокрые кальсоны липли к его ногам, не скрывая ни очертания его ног, ни довольно очевидное возбуждение. Арсений все продолжал стоять на месте и не сводил с него глаз, и Антип чувствовал себя от этого могущественнее всех императоров в мире.

Особенно в тот момент, когда Арсений опустился перед ним на колени и начал чуть подрагивающими пальцами расшнуровывать завязки на кальсонах. Он все сильнее распалялся даже от таких мимолетных касаний, и когда, наконец, Арсений смог растащить штанины в стороны, освобождая его член, Антип не стал больше сдерживаться и с облегчением выдохнул во весь голос.

Арсений прикусил губу и чуть отстранился, но не успел Антип возмутиться, как тот изогнулся так, что он окончательно растерялся, куда ему смотреть. От того как он прогнулся на карачках, взгляд метался то на манящий изгиб спины, то ли на его лицо, замершее у самого члена. Но Арсений определился за него в миг, когда начал медленно облизывать языком его головку, зная, что он всегда сходил с ума от такой картины и не был способен отвести глаз. Антип даже однажды пытался зарисовать этот вид на холсте, жаль только выдержки рисовать с натуры пока не хватало и приходилось обходиться воспоминаниями. И, тем не менее, он все еще старался внимательно запомнить каждую деталь, не теряя надежды однажды завершить свой личный шедевр.

За столько лет совместной жизни, их навыки были отточены до предела, им не нужно было направлять друг друга или просить что-то сделать. Они оба знали, в какой момент куда лучше надавить и чего коснуться, чтобы доставить удовольствие, а когда замедлиться или двинуться дальше, чтобы не потерять настрой. Иногда даже лучше самих себя. Вот и в этот миг Антип не успел и сформулировать в голове, чего ему не хватало, а Арсений уже сжал его за пояс по кромке кальсонов и плотно обхватил губами с добрую половину длины. И он мог только беспомощно стонать в ответ и хватать руками песок. Если бы это был первый секс за день, он, наверное, достиг бы пика в тот же миг.            

А так его удовольствие все же растянулось чуть дольше. 

Арсений успел поскрести волосы на его лобке, от чего у Антипа поджались пальцы на ногах, еле заметно провести кончиками пальцев по внутренней стороне его бедра и обдать член своим дыханием, на секунду выпустив его изо рта, словно тоже увидев перед своими глазами искры, которые рассыпались за веками Антипа в этот момент. Но когда Арсений одной рукой принялся ласкать себя, а второй перебирать пальцами его мошонку, и одновременно с этим резко сглотнул, сдерживаться больше не было сил.

Антип застонал, стоило ему почувствовать, что Арсений отстранился, но через миг его всего пробило мелкой дрожью. Все внутри сжалось узлом и разделилось на сотни тлеющих угольков, и последние мысли сгорели под их жаром. Было неведомо, насколько он выпал из мира, но тело все еще потряхивало от кульминации, когда Антип открыл глаза и увидел, что Арсений успел привстать перед ним и, не отрывая от него пылкий взгляд, быстро водил рукой по своему члену.

— Давай, мой хороший, — хрипло выдавил он, и, не обращая внимания на ломоту в теле, вытянул руку и потер большим по месту возле головки, зная, что в этот момент та была настолько чувствительной, что Арсений не мог заставить себя ее коснуться.

И это дало мгновенный эффект. Арсений рвано выдохнул и, зажмурившись, уткнулся ему в плечо, а через мгновение Антип почувствовал на своем животе брызги теплого семени. Все вокруг них словно замерло, и он чувствовал себя таким же расслабленным и спокойным, как легкое течение, омывающее их. Хотелось прижать к себе Арсения и греться его теплом, но поднять руки, которые и так из последних сил удерживали их от падения, он не мог, и оставалось лишь тереться носом о висок и шептать всякие милости. Но через пару мгновений Арсений пришел в себя и, с невозмутимым видом прополоскав рот водой, протер их животы, после чего сел рядом с Антипом и приобнял его за плечи.

— Молю, ходи отныне в одних лишь кальсонах, — еле слышно предложил он, поглаживая чудом прилипшую к ногам ткань.

— Боюсь, это вызовет слишком большой резонанс в обществе, — парировал Антип сквозь зевок.

— Если они не оценят такую красоту, мы всегда можем спрятаться ото всех на пару десятков лет и лишить за это такого зрелища.

Арсений говорил об этом настолько беспечно, что трудно было сдержать улыбку в ответ. Но в его обществе это было для него привычным явлением, и Антип понятия не имел, кого нужно было благодарить за такой подарок судьбы. Перед ним было бесчисленное количество примеров несчастных браков, разрушенных отношений и судеб. Любовь в их кругах вообще была редким везением, особенно взаимная, но в своих отношениях Антип за все эти долгие годы так ни разу и не усомнился. Может, конечно, от того, что об оных знали лишь избранные, которым они могли всецело доверять, и те никогда не лезли в их жизнь с советами и наставлениями. Но каждый раз от понимания того, что так, как они принадлежали друг другу, вероятно, и не было больше никого в мире, хотелось холить их любовь еще сильнее. И домострой с церковью могли что угодно говорить по поводу таких отношений, но их связь с Арсением была самой правильной и естественной вещью в мире. Даже если бы их души не были связаны узами, а времени было отведено так же, как всем.

— Я тебя люблю, — пробормотал в итоге Антип, хоть и ему казалось, что этих слов было недостаточно. Он свободно владел пятью языками, и ни в одном из них не находилось подходящих всем его чувствам слов. Возможно, обычным людям все же не дано было успеть прочувствовать такие грани. А может для этого просто не нужны были слова, для того чтобы всегда хотелось показывать свою любовь поступками.