Прогулка по Невскому пришлась Арсению с Сержем по вкусу, так что после нее они согласились иногда выходить на такие ностальгические променады вдвоем. Чтобы просто повспоминать былое, да пообсуждать всякие мелочи, не зависящие от времени и места. Но последнее всегда получалось у них без задней мысли, как-то само собой. Они с легкостью могли переходить с возвышенных разговоров об искусстве и сновидениях на диалоги о банальных еде и выпивке. Впрочем, это было неудивительно. Все же они столько всего вместе прошли и повидали, что даже такая длинная разлука не могла повлиять на их многовековую дружбу.

Хотя Серж временами удивлял Арсения. Возьми хоть тот факт, что он каким-то чудом успевал совмещать и общение с ним, и со своими друзьями, не говоря уже о прочих делах. Арсений даже подозревал, что тот освоил какие-то трюки со временем, иначе, откуда друг брал столько часов, он попросту объяснить не мог. Тем более, что и сводить его со своими приятелями Серж больше не пытался, впрочем, Арсений все же присоединился к их компании еще раз, когда оставаться наедине с собой было совсем невмоготу.

Ему вообще повезло с другом, ведь в совместных выходах Серж соглашался на любые его предложения.

Арсений по памяти набросал список мест, которые он хотел бы увидеть в новом свете и где часто бывал раньше. Потом он отбросил те, в которые предпочел бы сходить в одиночку, и так по этому списку в любое выкроенное время они ходили наверстывать упущенные сто пятьдесят лет общения. Так они успели побывать в Таврическом саду, прогулялись по набережной Фонтанки, и даже успели зайти на один из последних в сезоне спектаклей в Александринском театре. И Арсений был приятно удивлен, что внутри тот не успел измениться до неузнаваемости, разве что люди были попроще одеты, но к этому Арсений практически привык.

Вдобавок, он просил Сержа начать вводить его в курс дел современной торговли и производства. Конечно, насколько Арсений понял, у него все еще оставалось достаточно средств, чтобы безбедно жить как минимум пару десятков лет, но раз уж ему теперь придется жить в новом мире, стоило как можно скорее начать разбираться с новыми правилами и законами. Не было никакой гарантии, что Антип, когда они встретятся в новой жизни, захочет продолжать вести с ним дела, хорошо, если, вообще, захочет общаться, да и вечно зависеть от Сержа тоже не было желания.

Но Серж настаивал, что не было никакого смысла утруждаться и нагружать себя всеми делами разом. И в какой-то степени оказался прав. Ведь после того, как он сводил Арсения в головной офис и показал, как нынче все было устроено, у него, признаться, голова пошла кругом. А уже дома, когда Арсений признал это вслух, Серж похлопал его по плечу и успокоил, что работа налажена прекрасно, волноваться было не о чем, и их с Антипом доля была в надежных руках. А Сержу он доверял как никому другому в этом мире, поэтому Арсений пока решил обойтись изучением теории современной торговли, а мысли об активном ведении дел оставил на потом.

Все же время для него не было проблемой.

Хотя бросать все на Сержа было неловко, особенно с тех пор, как Арсений понял, что тот успел позаботиться о том, чтобы у него был свой доход с фирмы, которую Серж упорно считал общей. Тем не менее пока даже съезжать от друга и начинать жить в одиночку было бы выше его сил. Он и гулять в одиночку не мог дольше пары часов.

На его счастье, Сержа, казалось, нисколько не обременяло его присутствие. Тот аж немного обиделся и в шутку успел пригрозить, что позволит ему переехать только к Антипу, вестей о котором все так же не удавалось получить. Поскольку достоверных сведений о его новой жизни у них не было, кроме разве что возраста, оставались лишь ведьмовские методы. Но и те не приносили никаких результатов.

Серж уже пробовал и настраиваться на его энергию через кольцо, и шаманил над Арсением, пытаясь нащупать связь между их душами, но все было без толку. Они то ли находились слишком далеко друг от друга, то ли в городе стало слишком много людей, чтобы не сбиться со следа, но обнаружить его хотя бы примерное местоположение так и не удалось. Разве что Серж продолжал повторять, что энергия его изменилась, а линия гораздо ярче, чем раньше, что было хорошим знаком. Он, правда, не знал каким именно, и им оставалось лишь гадать, к чему это приведет.

Так что в свободное время Арсений старался выходить в город и гулять разными маршрутами. Надежда пересечься с Антипом на улице была столь же сильной, как и желание понять свои ощущения по поводу изменившегося Петербурга. И Арсений все смотрел на город и никак не мог понять, чувствовал ли он все еще его своим, или тот окончательно изменился, и с ним нужно было знакомиться заново.

Но с окончательным ответом он пока так и не определился.

Отдельные улицы, не считая дорог и транспорта, совершенно не изменились, другие, напротив, выглядели теперь совершенно иначе. Повсюду теперь висели провода, исчезли все навесы над входами, мрачные и поблекшие стены стали гораздо светлее и чище. С улиц пропали грохот брусчатки, цоканье копыт и бричек, крики зазывал, а на смену им пришли шум автомобилей, сомнительная музыка от прохожих и зазывания из динамиков и экранов.

Город и пахнуть стал по-другому. Не лучше и уж точно не хуже, но точно иначе. Из воздуха испарились ароматы клоаки и нечистот, керосина и ладана, а вместо них осели запахи выхлопов и смога, кофе и чего-то строительного. Разве что сырость и пыль поначалу будто остались прежними, но чем больше времени он проводил на улице, тем больше Арсений понимал, что и те звучали теперь иначе. Местами даже казалось, что он оказался не в своем городе, в котором обитал почти с момента его основания, а всего лишь в театральных декорациях от него.

Словно старый дух города отчаянно пытался сопротивляться попыткам меняться, но не мог выстоять под натиском нового века. Хотя, казалось бы, сохранились и атмосфера пышности и нарядности, и еле ощутимое гнетущее ощущение бедствия, но все равно во всем этом было что-то не то. Возможно, конечно, дело просто было в том, что его домом все это время был человек, а не место. Ведь рядом с Антипом все всегда ощущалось легче и ярче.

Да и к началу лета они обычно старались убраться от города как можно дальше. Особенно в те редкие годы, когда жили на разных квартирах, и к концу зимнего сезона ловили безумную тоску друг по другу. На большее их никогда не хватало. Тогда, еще как только сходил снег, в их отношениях начинался новый виток. Они принимались слать друг другу романтические письма, пробовали новые ухаживания, а встречались поначалу только на людях, стараясь сразу не скатиться в привычный уклад жизни. Местами их свиданий бывали всевозможные скверы, салоны, рестораны, но лишь летний сад в любой год всегда оставался в списке.

Немыслимо было представить, сколько раз они встречались под покровом его зелени. И им было неважно, заброшен был сад или популярен, для них тот всегда оставался особым местом для встреч. Поэтому и в новом времени Арсений непременно решил его посетить. Променады здесь всегда грели его сердце, и хоть рядом и не было того человека, с которым он хотел его разделить, отказывать себе в удовольствии было выше его сил. Однако и одному идти было невмоготу, так что после долгих мук выбора и сомнений, Арсений все же попросил Сержа присоединиться к нему.

И даже накрапывающий легкий дождь не смог их остановить.

В свое время они с Антипом имели честь быть приглашенным в сад на аудиенцию еще к самому Петру I, который впоследствии за их начинания и помощь в развитии новой столицы, даровал им два участка земли и дворянские титулы. И мог ли Арсений тогда подумать, что, даже спустя столько лет, он будет прогуливаться по саду так же, как и триста лет назад.

Ну или почти как триста лет назад.

Все же, во-первых, в те времена Серж отрицал искусственные парки и сады и предпочитал им выезжать из города в лес, поскольку там всегда можно было свободно пополнить свои запасы трав и корений. А во-вторых, рядом не было Антипа, который во время прогулок не упускал ни одной шутихи и мог часами сочинять продолжения известных историй и легенд о героях скульптур. Да и публика вокруг опять-таки изменилась до неузнаваемости.

В отличие от старых времен, никаких ограничений по внешнему виду на входе не было. Люди сновали по парку и в рваных штанах, и в растянутых и рваных кофтах, в общем, во всем, что могло взбрести в голову. Арсений же с современной одеждой все еще был в напряженных отношениях, особенно с той частью, которая позволяла выходить из дома с голыми руками, а потому он был уже рад и тому, что люди хотя бы не расхаживали по саду, в чем мать родила. Но все же и ныне находилось немало благовоспитанных личностей, благодаря которым Арсений в своем новом, внезапно полюбившемся ему, кардигане ничуть не выделялся из толпы.

И это несмотря на то, что людей действительно было невпроворот. Даже больше, чем в его последний визит сюда, когда горожане вновь воспылали к саду любовью. Казалось, никто на лето не покинул город, а если было верить Сержу, многие еще и специально приехали в Петербург на отдых. Потому многие скамейки были заняты, а в кофейном домике им пришлось стоять в очереди, когда они решили переждать там усилившийся дождь.

Но после ливня людей в аллеях стало заметно меньше, и они, наконец, смогли в свое удовольствие ознакомиться поближе с новым садом. А Серж оказывал в этом несказанную помощь. Как тот скромно поделился между делом, последнюю пару десятков лет у него было свое небольшое бюро экскурсий, и по настроению он лично устраивал людям прогулки и был знаком со многими особенностями популярных старых мест.

— Не ожидал от тебя подобных развлечений, — признался Арсений. Он действительно считал, что другу по душе теперь стали более активные увлечения.

— Мне нравится иногда вспоминать былые деньки, а людям нравится слушать меня. И все в выигрыше, — Серж пожал плечами в ответ и дальше повел его за собой. — Если хочешь, могу тебя тоже пристроить.

Арсений неоднозначно хмыкнул и, пообещав подумать об этом на досуге, подтолкнул Сержа продолжить рассказ. В его голове было много интересных историй, но вот хотел ли он ими делиться с незнакомыми людьми, Арсений был не уверен. В таких ситуациях он гораздо чаще предпочитал быть слушателем. Все-таки в его жизни в любое время было слишком много деталей, которые было бы опасно случайно выдать незнакомцам.

Это с Сержем всегда можно было не задумываться над словами, отчего они на протяжении нескольких часов обсуждали любую мелочь в саду. Например, были ли новые копии похожими на оригинальные. Серж считал, что те были более чем похожи и, даже более того, утверждал, что новые были чуть ли не лучше старых. Арсению же копии показались немного бездушными. После они принялись обсуждать, на каких лавочках было удобнее сидеть, и в какой-то момент дошли до спора о том, на времена чьего царствования сад был теперь больше всего похож. Но в итоге оба сошлись на том, что в саду скорее перемешали все времена, и сходу определить это было сложно.

Хотя, как ни странно, невзирая на то, что все в саду являлось современной попыткой подражать старым дням, Арсению здесь нравилось. В какой-то момент он даже поймал себя на мысли, что почувствовал с ним новую близость. Ведь в отличие от практически всего остального в мире сад сделал шаг не вперед, а, наоборот, назад, и, запутавшись в сетях времени, во всей неразберихе был вытащен и брошен на берегу новой эры. А в новом веке Арсений все еще продолжал себя чувствовать примерно так же.

Зато в саду ему казалось, что он не в будущем очутился, а в своеобразной версии прошлого, которую создали, словно подсмотрев картинки в чьей-то памяти, но не до конца разобравшись с увиденным. И в итоге одни скульптуры бесследно исчезли, другие изменили свое местоположение, те же боскеты и огород попытались воссоздать в том виде, которых уничтожило не так давно на его памяти случившееся наводнение. А вот большая часть фонтанов все также продолжала быть стертой с лица земли, а те, что вернулись на свет, представали теперь не совсем в узнаваемом виде.

Но в чем они с Сержем сошлись в унисон, так это в том, что новому саду не хватало живности. В карповом пруду больше не плавало карпов, в фонтане не плескался как когда-то тюлень, и в птичьих домах тоже было пусто. Разве что пара уток, да лебедей справлялись по водяной глади. А главное, даже зверовой двор был пуст и невзрачен, а фото животных, которые занимали воссозданные вольеры, совсем не передавали былого великолепия.

Впрочем, Серж уверял, что так считали только они, а потому на обратном пути к главным воротам Арсений решил сосредоточить внимание на гостях сада. Ведь, несмотря на все эти недостатки, в саду продолжала царить жизнь. Публика любовалась статуями и фотографировалась на их фоне, общалась на скамейках, некоторые девушки, как и прежде, начинали кокетливо строить глазки при виде них с Сержем, после чего уже из-за спины обязательно доносились перешептывания. У фонтанов и вовсе царило небывалое оживление. Один парень писал за мольбертом, Антип сидел в телефоне, барышня в годах читала книгу…

Арсений перевел обратно взгляд и резко замер на месте, боясь даже моргнуть. Если Антип был миражом, он хотел растянуть его на как можно дольше, ведь в таком случае ему лично придется сдавать себя в заведение для душевнобольных. Однако секунды шли, а подле «аллегории милосердия» продолжал сидеть Антип. В невиданных на нем доселе узких джинсах и широкой клетчатой рубашке, но это точно был он. И в душе Арсения вспыхнула искорка надежды, что судьба все же решилась над ним смилостивиться.

— Что такое? — прервал Серж свой рассказ, когда заметил, что Арсений отстал на пару шагов, и повернулся к другу.

— Ты тоже видишь его?.. — внезапно охрипшим голосом спросил Арсений, боясь услышать ответа.

— Кого? — не понял поначалу Серж, но, проследив за направлением его взгляда, тихо выругался и продолжил с легким удивлением в голосе. — Вижу. Это же реально он. Вообще не изменился.

Арсений кивнул несколько раз, не отводя взгляда от знакомой фигуры. Голова закружилась от накатившей дурноты, а дышать с каждой секундой становилось все сложнее. Он столько раз грезил их скорой встречей, представлял ее перед сном во всех красках и придумывал слова, с которых хотел бы начать разговор. А теперь, когда не оставалось практически никаких сомнений в том, что это был действительно Антип, Арсений стоял истуканом и боялся сдвинуться с места.

Время, люди, звуки, все отошло на задний план. Ноги словно стали свинцовыми, и, даже когда Серж осторожно подтолкнул его вперед, каждый шаг Арсению давался с невероятным трудом. Хотя внутри все буквально клокотало от желания ускориться и мчать к Антипу на всех порах. Вся многолетняя дворянская выдержка и умение держать свои эмоции при себе вылетели из головы. Особенно в тот момент, когда Антип заметил его приближение и вдруг поднял на него взгляд.

Его глаза забавно расширились, брови вскинулись вверх, и на месте он замер настолько неподвижно, что издалека наверняка его можно стало принять за одну из статуй. Арсений остановился в тот же миг, не желая на него давить, в особенности, если это был не Антип, а просто жестокая и беспощадная шутка судьбы. Однако во взгляде напротив читалось что-то давно знакомое, и только благодаря этому, он нашел в себе силы подать голос.

— Горлик?.. — негромко выдавил Арсений, сцепив руки за спиной. Эта ласка, которую он пронес с собой через века и произносил ее лишь наедине, сейчас слетела с губ сама собой. Но что еще можно было ожидать от языка, когда все тело пробирало мелкой дрожью.

Антип (Арсений уже почти не сомневался в том, что это действительно был он) в ответ растерянно хлопал глазами с приоткрытым ртом, но стоило только Арсению понадеяться услышать, наконец, его голос, тот потряс головой, подскочил со своего места, развернулся и в то же мгновение ринулся на аллею.

Арсений посмотрел на его удаляющуюся фигуру, переглянулся с Сержем и, увидев его ободряющий кивок, не сомневаясь ни секунды, последовал за ним. Люди расступались перед ним в разные стороны, но Арсений не видел никого, кроме Антипа, и оставалось только надеяться, что он не снес никого на своем пути. Он также не ведал, как выглядела со стороны их погоня, да и это, по правде говоря, в этот момент было вообще не до людского мнения. Ведь в голове, вопреки всем долгим сомнениям, билась лишь абсолютная уверенность в том, что Антип вел за собой, а не убегал от него.

Он не оглядывался через плечо и, по большому счету, не бежал вовсе, а скорее шел быстрой поступью, не давая упустить себя из виду. Но, несмотря на это, сердце Арсения готово было выпрыгнуть из груди, в ушах стоял шум, словно за шаг он успевал преодолеть не одну милю. Однако, когда Антип, покружив у следующего фонтана со скульптурой Нереиды, юркнул в дальний левый боскет, вся бравада слетела с Арсения, и следовать за ним неожиданно стало как никогда страшно.

Дав себе секунду на передышку, Арсений приостановился у арки, вздохнул и, тихо про себя помолившись, все же последовал за ним.

Антип уже стоял на другом конце боскета, развернувшись к нему лицом. Плотная листва с всех сторон скрывала их от посторонних глаз, на скамейке за ним сидела одна девушка, но стоило Арсению войти, она практически сразу схватила сумку и галопом сбежала от них. Арсений не знал, как он выглядел со стороны, но Антип у незнакомого человека точно мог вызвать опасение — вид у него был ошалевшим, дыхание тяжелым, в глазах даже на расстоянии были заметны растерянность и сумятица, еще и взгляд без остановки бегал по нему сверху вниз. И Арсений подозревал, что сам выглядел не лучше. Поэтому был, наверное, немного благодарен девушке, за то, что та оставила их в такой момент, но в голове в этот миг был только Антип, поэтому эта мысль задержалась у него лишь на мгновение.

Каждый шаг Арсений делал с расстановкой и аккуратностью, боясь спугнуть своей прытью, однако Антип такой же медленной поступью принялся двигаться ему навстречу, пока между ними не осталась какая-то пара шагов. И тогда, еле сдерживая волнение, он поднял голову и встретил взгляд полный благоговейного трепета напротив и задал самый волнующий в его жизни вопрос.

— Ты меня помнишь?

— Арсений, — прошептал Антип, дернув губы в улыбке, и вдруг нежно провел пальцами по его щеке. Веки Арсения затрепетали. — Как можно забыть человека, с которым провел вместе столько счастливых лет?

— Это правда ты, — дрожащим голосом протянул Арсений.

Весь воздух вышел из легких. Он судорожно вздохнул и часто заморгал, пытаясь смахнуть непонятно откуда возникшие слезы. Он ведь даже на похоронах сдержался, а теперь, трясся как банный лист, и не мог сохранить лицо. Но, опять же, тогда все присутствующие не имели для него никакого значения, а здесь Арсений вновь стоял рядом с человеком, с которым можно было не таить своих истинных чувств. Человеком, который всегда оставался для него важнее всех на белом свете. Тем самым человеком, к которому он не захотел прислушаться перед тем роковым днем, за что здорово поплатился. Дрожь по всему телу стала еще ощутимее, слезы душили и застилали глаза, и новая волна пошла сильнее прежней, когда Антип обнял его за плечи и крепко прижал к себе.

— Эй, ты чего?

— Прости, что решил тогда уехать и не взял тебя с собой, — прошептал Арсений Антипу в шею, цепляясь за его спину. Он явно не ожидал такого и даже пошатнулся, но до тех пор, пока он не отталкивал его от себя, Арсений планировал брать от жизни все. Он слишком долго обходился без его объятий.

— Тебе не за что извиняться, в случившемся не было твоей вины, — успокаивал его Антип, поглаживая по спине. И в его тоне было настолько Антиповская искренность и мягкость, что Арсений прижался к нему еще сильнее, желая раствориться в этом долгожданном уюте. — Мне, наоборот, радостно было, что ты не застал ту ночь.

— Ты точно все помнишь? — не поверил Арсений.

— Это, наверное, только тебе известно, — усмехнулся Антип и положил ладонь ему на щеку, прося его приподнять голову, но тщетно. Арсений еще не был готов выпустить его из объятий. Однако Антип и не просил этого. Он лишь прижался к его лбу своим и встретил его загнанный взгляд успокаивающей улыбкой. — Но я помню ту нашу ссору и твой отъезд, если ты об этом. И ни в чем тебя не виню.

— Я бросил тебя, хотя мог позвать с собой…

— Ты не знал, что так случится, — твердо перебил его Антип, тем самым тоном, не терпящим возражений. Однако тут же сжалился и в разы ласковее добавил. — И, если тебе от этого станет легче, мне не было больно. Я отключился до того, как огонь дошел до меня.

— Не надо, — всхлипнул Арсений, зажмурившись. В голове навсегда останется слишком ярким образ того, что осталось от него после пожара.

— Хорошо-хорошо, как скажешь, — быстро согласился Антип, продолжая медленно покачивать их из стороны в сторону. — Главное, что сейчас я снова здесь. Целый и невредимый. А еще я теперь огня побаиваюсь, так что едва ли подобное случится вновь.

— Антип…

— Молчу-молчу. Но я теперь Антон, кстати.

— Антон, — неуверенно произнес Арсений и сделал глубокий вздох. Он подготавливал себя к любым изменениям, которые могли коснуться Антипа, от внешности до пола, и имя в этом списке имело для него наименьшее значение. А выглядел он в точности таким, каким Арсений его помнил и видел каждую ночь в своих снах. У него были те же светлые и добрые глаза, такие же волнистые волосы, та же маленькая родинка на носу. Хотя, изменись он внешне хоть до неузнаваемости, и Арсений все равно бы его любил. — Тебе подходит Антон.

— А тебе все еще подходит Арсений, — улыбнулся он в ответ.

Арсений покачал головой. Бурлящий вулкан эмоций внутри начинал понемногу успокаиваться, и на смену ему зарождалась легкая эйфория. Напряжение резко отпустило его, голова немного кружилась, и впервые за очень долгое время улыбка на его губах неуловимо возникла сама собой без всяких усилий и совершенно искренне. Антон, прикусив губу, стоял и не сводил с него взгляда, однако стоило ему только попробовать расцепить объятия и отстраниться, Арсений тотчас обхватил его за предплечья и не дал отойти дальше пары шагов.

— Я не могу поверить, что ты почти не изменился, — пробормотал он, изучая его взглядом и пытаясь найти хоть какие-то различия. Однако, это оказалось не так уж и просто. — Разве что выше стал и шире немного.

— Может, это благодаря нашей связи? Хотя, опять-таки, я и на маму свою похож вроде, — задумался вслух Антон и, кивнув на все еще незанятую скамейку, подвел к ней Арсения за руку и усадил рядом с собой. — А остальное, наверное, просто от того, что нынче жить проще стало, налипло.

— Ты помнишь про нашу связь? — спросил Арсений, проглотив вернувшийся комок в горле, и пропустил мимо ушей все, что было сказано после нее.

— Конечно. И несмотря на то, что я совсем недавно вспомнил обо всем, я не хочу тебя отпускать.

Под конец фразы Антон опустил ему на колено раскрытую ладонь. Арсений, не раздумывая ни секунды, положил свою руку поверх и сжал ее. Тепло родной ладони, знакомой до последнего кончика пальца, неожиданно показалась ему еще мягче, и почему-то это придавало ему сил. И, пускай, ему не хотелось портить столь хрупкий момент, но еще давно, в ночь обряда, они обещали не скрывать своих мыслей и чувств друг о друге, а потому Арсений вдруг ощутил потребность поделиться пережитой после его гибели горечью. Так что, дав себе тихо посидеть так с минуту-другую и собраться с силами, он привлек внимание Антона и тихо поделился тем, о чем больше никогда в жизни предпочел бы не вспоминать.

— Твоя гибель была худшим моментом моей жизни. И все прожитые столетия не смогли подготовить меня к этому. В мире нет таких слов, которыми можно описать то, что я почувствовал, когда вернулся тогда домой. Мои душа и сердце сгорели в том пепелище вместе с тобой, а я остался пустой оболочкой, движимой лишь верой в то, что ты когда-то вернешься, — под конец его голос стал слишком тихим и сдавленным, и Арсений даже не был уверен, что Антон его слышал, хоть и чувствовал, как тот, не переставая, медленно поглаживал его тыльную сторону руки большим пальцем.

— Арсюш, — немного погодя, прошептал он шепотом имя, которым Антип раньше всегда называл его в приливе эмоций. А ведь Арсений только собирался взять себя в руки. — Я даже не представляю, как ты все это пережил... И мне жаль, что тебе пришлось через такое пройти. Поверь, я бы сделал все, чтобы изменить тот день. И не в моих силах стереть всю боль, которую ты испытал, но я сделаю все, чтобы тебе никогда не приходилось пройти через такое еще раз. Обещаю.

Арсений поднял голову и посмотрел на Антона. Он уже успел подзабыть каково это, когда тебе говорили именно то, что тебе нужно было услышать. И не из желания угодить, а потому что человек понимал и знал тебя, возможно, лучше, чем сам себя. Арсений ничуть не сомневался, что Антон в этот момент был абсолютно искренен и серьезен. Может, он еще и не знал ничего о его новой жизни, но в этом Арсений был абсолютно уверен. Так что вместо ответа Арсений мягко сжал его руку и положил голову на плечо, постепенно начиная осознавать, что его родная душа действительно вернулась к нему.