Блеклые лучи солнца проникали в махонькую светлую комнату. Очерчивая небольшой столик, книжные полки с комиксами, романами, учебниками. Обвешанные атласами стены. И одноместную кровать с распростёртым на ней телом.

Лера лежала, уставившись в потолок. За окном только-только вступил в права голубой час. Она не двигалась, едва заметно дышала, размышления поглотили её ещё со вчерашней ночи.

Уставшая, Лера едва могла заставить себя встать с постели, лишь перекручивала в голове прошедшие моменты, погружаясь в рефлексию снова и снова. Нарушенный сон был тому жертвой. Бледная, с невозможными мешками под глазами, Макарова спрашивала себя как отреагирует мама, когда она приедет на выходные? Надо взять себя в руки.

Приближающийся полуфинал пускал судороги по всему телу, напоминая о себе. С тихим выдохом она перекинула ноги через край, и, замерзшая, вылезла из-под одеяла. Все тело ломило после недавних игр, хоть и сама она в них не участвовала, но нервы жрало прилично. Стук со стороны окна привлек ее внимание, Лера с интересом встала с койки и подошла мелкими шагами к окну. За ним, сидя на железной плите с обратной стороны, отряхивалась малюсенькая птичка. Усмехнувшись ей, Лера в минус себе слегка потянула за ручку, и птичка уверенно влетела в теплое помещение, обосновалась удобно рядом с книгами, на полке.

Лера кинула на нее взгляд, отмела мысли о возможных неприятностях — птица в окна — к несчастью — и прямо в аляпистой пижаме вышла в коридор.

Возможно стоило в свое время пойти на орнитолога, учитывая, как Марго, ворона Серёжи и Олега, обожала Леру.

Хотя нет, в таком случае Люцифер бы не простил ее…

Занимая себя подобными размышлениями, лишь бы вновь не скатиться в рефлексию о поведении Алтана, Лера лениво заваривала растворимый кофе с тремя ложками сахара. Эту лабуду пить было невозможно, но только она и приводила Макарову в чувство каждый раз, когда непрошенные умозаключения старались завладеть ней.

В работе Леры лучше лишний раз не думать. Иначе возможно додуматься до таких выводов, что самоненависть заест и ни о каком спокойствии речи идти не может.

Она размешивала кофе, когда дверь сбоку скрипнула и на пороге показался потрёпанный, в домашней пижаме, такой же аляпистой, как и у Макаровой, Алтан. Он не смотрел на неё, его лицо вообще не менялось, словно каменное изваяние. Единственное — мешки под глазами свидетельствовали о том, что и он спал не больше Леры. Должно быть, это было наказанием за его грубость.

Хотелось позлорадствовать. Даже очень. Часть ее, воспитанная Вадиком, источала яд и требовала окунуть Алтана в чан с жгучим сарказмом, довести до ещё одного нервного срыва, чтобы неповадно было. Другая же, воспитанная матушкой и остальными, включая ее саму, видела в Алтане чутка больше, чем просто грубого богатенького мальчика. Хотела ли она оправдать его, считая своим другом за месяц общения? Кто знает. Но Лера была не из тех, кто быстро сдается. Лера в принципе не сдавалась, тут уж спасибо обеим сторонам. Что Вадим, что мама, что тети и бабушки — воинственные до ужаса, они с одной сковородой могли дать сдачи каждому, кто попытался бы как-то их задеть.

Девяностые и нулевые выковали в старшем поколении несгибаемый стальной стержень, хоть и увидеть его было достаточно проблематично. Лера знала это. Знала, что в свои восемнадцать производит впечатление не слишком сильного человека. Знала, что выглядит феминно, даже несмотря на годы занятия кендо. Знала и успешно пользовалась этим. А если бы вчера, во время мини-сценки, поддержала настрой Алтана? Он бы зарезал ее? Своим тычковым ножом, который носит с собой постоянно, не расстается с ним даже в душевой, как ей известно, будто постоянно ждёт нападка.

Возможно, так и есть.

Этого она ещё не знает.

— Доброе утро, — старательно бодро кинула она, прочищая горло; отпила горячего напитка из полулитровой белой кружки, развернулась к нему лицом.

Алтан в этом время уже отходил, не запер за собой дверь в санузле. Словно чувствовал необходимость видеть все, что происходило рядом с ним.

Он ополоснул уставшее лицо, вытер даже не полотенцем, а собственными рукавами. Глянул на нее полуприкрытыми глазами со своим каменным выражением, и недовольно буркнул:

— Доброе.

Лера закивала.

Не то чтобы она надеялась на какой-никакой разговор, или что он вернётся в свое обычное пассивно-спокойное расположение духа, когда за хмурым видом скрывалась пародия на гармонию, и с ним ещё можно было контактировать. Что же, кажется, она действительно недооценила бзики молодого Дагбаева.

— Ам… — Невнятно мыча, Макарова перевела взгляд куда-то сквозь стены, поджала губы. — Я сегодня к маме уезжаю. На выходные.

— Поздравляю тебя, — в том же вялом тоне ответил Алтан.

Ну, зато ответил.

— Слушай…

Она протянула это изнеможденно, сама в свои слова не верила, но, если уж потратила драгоценную ночь на составление гребаной речи, то обязана была выжать это все по максимуму.

— Я правда без понятия, что произошло между вами с Вадиком, — Алтан достаточно красноречиво стукнул собственной чашкой, ещё пустой, по столешнице; и Лера понятливо угукнула. — Ну ты уж прости. Но я не могу, как дебилка, стоять между своим соседом и своим практически сводным старшим братом. Если ты не хочешь говорить, воля твоя, но выслушать меня ты обязан. Потому что если этот дебил сделал тебе что-то, то давай ты не будешь, как терпила, глотать и молча агриться!

К концу речи, все ещё смотря сквозь пространство, Лера сжала ручку кружки и лишь слегка повысила голос. Для нее это казалось целым событием. Она даже на Кирю не повышала голос, предпочитая хитрить в вопросе его воспитания.

— Он ничего мне не сделал, — неожиданно спокойно ответил Дагбаев.

Для человека, заломившего ей руку несколько часов назад, он вел себя чрезмерно непринужденно, будто не произошло ровным счётом ничего. И Лере хотелось считать, что это лишь казалось с виду, ибо в противном случае она бы скривилась от отвращения к настолько наплевательскому отношению к ней.

— Тогда в чем твоя проблема? — Бросила, не подумав.

Послала к черту собственный план и многочасовую речь, в которой раскладывала по полочкам почему он не прав и почему ему следует немедленно извиниться.

Алтан посмотрел на нее так выразительно, что Лере пришлось всё-таки заглянуть ему в глаза. Молчаливую просьбу не продолжать она стойко проигнорировала.

— Это не важно, — словно бы через силу выдавил он. — Это мои бзики. Тебя они не касаются.

— То есть это из-за этого у тебя концентрация снизилась? В унике до тебя хрен дозовешься. Витаешь где-то в облаках. Если прикол во влюбенности, — фыркнула она, махнув рукой с кружкой, — то, бро, мне тебя жаль. Настолько вляпаться с Вадика, — пожала плечами, скривив лицо и с тихим ужасом выделив его имя, — надо постараться.

Дагбаев устало выдохнул. Лера видела, что не в его планах было распинаться перед ней. Но Олег учил переть, пока есть куда. А, коль наткнешься на стену, выбивать ее с ноги.

Ее окружали люди, не знающие поражений. Люди, прущие, как было сказано, до самого конца. И, если Алтан, сталкиваясь с проблемой, закрывался от нее в своем панцире из пассивной, а иногда и не очень, агрессии, то Лера предпочитала проблему избивать до состояния послушной отбивной.

— Он звонил вчера, — Макарова сказала это, абсолютно игнорируя вчерашнюю недо-просьбу о «поменьше Вадика». — Если получится, сегодня поедет домой, и мы будем вечером заниматься уроками. Мы вообще-то договаривались об этом ещё давно, ты не подумай, — хмыкнула в стиле не совсем извиняющихся извинений. — Так что, если у тебя есть желание, или типа того. Так уж и быть, можешь пойти со мной. Разрешаю. Заодно Кирю увидишь, нет, реально, одно лицо…

Алтан смотрел на нее, как расцветала ухмылка на лице этой безнаказанной чертовой лесбиянки; как она все больше раскрепощалась, и, возможно, сама того не понимая, разбавляла тяжелую атмосферу своим наглым взглядом, явно украденным у ее так называемого сводного брата.

Макарова действительно ещё не была способна уследить за потоком мыслей этой иррациональной змеюки с запутанными волосами, толстыми очками на черной оправе и тонкими наманикюренными пальцами, сжимающим чувственно — это было странно, но другого определения у нее не нашлось, — кружку с крепким чаем. Он выдохнул достаточно шумно, моргнул неторопливо, и невинным голосом бросил:

— Снова меня с детьми сравниваешь? Охуела, да?

***

В конце-концов она пришла к разумной мысли больше никогда не пытаться проследить за логической цепочкой мыслей или высказываний Алтана. Исходя из той парочки фактов о клане Дагбаевых, расположенных у черта в жопе, которыми великодушно поделился дедушка Леня, Лера больше не старалась как-то надавить на Алтана или проникнуть в его бессознательное — это больше по компетенции тети Любы, которая наверняка уже зареклась использовать при Алтане Таро. Зная ее, она бы точно могла.

Зато хоть подвести не отказалась, с величайшим удовольствием спихнула вахту на сестру — правда, непонятно какую из… — и шустро украла у бабули Нади ключи от машины.

Поэтому они в тишине, разрываемой только шумом проезжающих мимо машин и задорным завыванием Boney M, ехали прямо к дому Макаровых. Полтора часа поездки в одну сторону — Алтан начинал примерно понимать, почему Лера отказывалась оставаться дома во время учёбы, — жутко утомляли. Дагбаев хотел было прикрыть глаза и окунуться в забытье в стараниях наверстать упущенные часы сна, но внезапная остановка тряхнула его, и он даже толком понять не смог, что случилось.

— Порядок? — Выдохнул обеспокоенно, выглядывая из-за спинки переднего сидения, куда, рядом с водительским, уселась Лера.

Она закивала больше в такт песни, чем ему, посмотрела на Алтана через зеркало заднего вида, и растянула успокаивающую улыбку:

— Да, только сейчас кое-кого подберём.

— Кое-кого! — Хохотнула Любовь Адольфовна, окидывая взглядом непонятно кого за окно.

Алтан нахмурился, забеспокоился, выгнул шею и увидел как к обочине, где они остановились, приближаются, перебегая переход, две женщины налегке. Одна из них, улыбчивая, махала тете Любе рукой, и слишком знакомо сверкала серыми большими глазами. Следом за ней, со все теми же серыми глазами, но маленькими и недовольно прищуренными, шаркала обувью бабушка, ниже своей сопроводительницы на целую голову. Они вообще внешностью были похожи, отчего Алтан уверенно сделал вывод, что они являются прямыми родственниками и, вероятнее всего, друзьями тети Любы. Как минимум.

— Мы же не набираем сейчас пассажиров, правда? — Шепнул он, всем видом показывая нежелание нарушать собственное личное пространство.

Любовь Адольфовна гадко захихикала, а подошедшие наконец к машине женщины бесцеремонно распахнули двери и сели с Алтану, буквально окружая его с двух сторон. Зажатый, он огорошено озирался, что наверняка было некультурно с его стороны. Севшая слева молодая женщина улыбнулась ему ласково, кивнула обескураживающе, а сидевшая справа молча уставилась в окно. Алтан открыл было рот что-то сказать, как-то прокомментировать, но Лера сделала это вместо него:

— Это мама и бабушка Вадика, знакомься. Нам в одну сторону, не обессудь, — она неловко спрятала лезущую ухмылку за рукой, отведя взгляд, но Дагбаев слишком настырно следил за ней, чтобы не заметить этого.

— Ага, — хмыкнул он. — Отлично.

— Я здесь не при чем, — моментально добавила тетя Люба, поворачивая ключ зажигания. — Это все Лера. Все претензии к ней.

Воцарившуюся, несомненно, очень неловкую тишину, во время которой даже Boney M. отошли на рекламу, Алтан прервал удивительно инфантильным, наполненным стеснением и нескладностью, бормотанием:

— Алтан…

— Алла Григорьевна, — с готовностью ответили слева, дружелюбно протягивая руку; все ещё не в своей тарелке, Дагбаев пожал ее. — Можно просто тетя Аля. Мы же тут все свои.

Не то чтобы Алтан чувствовал себя «своим», прости господи, «в доску», но даже у него язык не повернулся съязвить этому сгустку солнечных лучей и мягких щенят. Этот человек, с которым он имел честь делить один воздух, за жалкие секунды наполнил весь салон невообразимой лёгкостью и ощущением полнейшей гармонии с миром. Будто созданная из ангельского пения и кусочков сладкой ваты, Алла Григорьевна перебивала своей аурой двойную мрачноту со стороны самого Алтана и безымянной бабули рядом.

— Алтан, — выдавил он всё-таки бабуле, протянув ей руку.

Та на руку посмотрела, затем оглянула Дагбаева, словно мясо на рынке, осталась недовольна его качеством, и ворчливо ответила:

— ЗинаидСтепанна.

Алтан с обескураженным «Понял» замолк. Возможно, со стороны эти двое и казались самыми что ни на есть родственными родственниками, но каждый — он уверен в этом — кто стоял рядом с ними дольше одной секунды, явственно ощущал это тотальное различие между характерами.

Думать, что все это заранее было спланировано и подстроено Лерой — много чести. Дагбаев не был так уверен в том, что Макарова действительно заблаговременно пригласила все скудное семейство Вадика и уж тем более была свято убеждена, что у нее получится убедить Алтана поехать. На самом деле, он ни в чем особо уверен не был.

В своих эмоциях и чувствах на счёт происходящего вокруг него — тем более. Он пытался докопаться до самого себя, что делал, и всю ночь до этого. Пытался понять чем он руководствовался и почему у него срывало крышу после долгих лет успокоения. И вроде бы он перешагнул период своей жизни, когда капризы брали над ним верх и он нагло кичился именем семьи, каждый раз проклиная себя за эту слабость, но заскоки, уснувшие за время этакого взросления, с новыми силами просыпались рядом с одним упоминанием Вадика.

Как чертов катализатор, он своим присутствием выжигал в Алтане желание унизить его, опустить эту двухметровую каланчу на колени, поставить ногу на плечо и возможно, если зайти дальше в тьму его подсознания, засадить поглубже в горло…

Только он не понимал это.

Да, знал себя, как облупленного. С головы до ног. Со всеми демонами в придачу. Знал, что любит, а что терпеть не может. И эта блядская концентрация «люблю, но ненавижу», направленная в сторону Вадима путала его внутренние установки.

Машина остановилась у многоэтажки. Первой выскочила Лера, открыла дверь сперва тете Зине, затем матери Вадика — Алле Григорьевне, вроде как, — и затем с шутливым поклоном попрощалась с Любовью Адольфовной, прежде чем та отъехала. Алтан вышел следом. В компании трёх переговаривающихся женщин, настроенных на долгие веселые разговоры, Дагбаев совсем забыл зачем вообще соглашался поехать с Лерой. Он мог бы вполне себе спокойно сосредоточиться дома, один, в компании тишины и спокойствия, выкурив джойнт и принявшись за перечитывания материала, который никак не мог запомнить. Действительно, его учеба скатилась, и раздражение, живущее в нем, пылало от мысли, что он делил пространство вместе с Вадиком. Что где-то в соседних кабинетах, лекционных, окрестных залах Вадик спокойно занимался учебой, в то время, как у Алтана полыхал пердак от одного факта его существования. Ему казалось это безумно несправедливым.

Почему после совместно проведенной ночи — которую Дагбаев предпочел бы запомнить, чтобы найти хотя бы один минус в Вадике, мало ли тот импотент — Алтан не находил себе места, а блядский Вадим отдыхал как ни в чем не бывало?

Это выводило его на эмоции. На чистейшие эмоции, которых ещё не коснулась лапа рационализма.

Примерно такие же эмоции, только в позитивном ключе, источала из себя Алла Григорьевна. Даже ее мать, которая непрекращающе ворчала, но всё-таки достаточно проворно для своих лет стащила собственную обувь и переоделась в домашние тапочки, и та слегка успокоилась. Гостиная Макаровых оказалась удивительно приятным местом: ясного воздуха, много пространства, приятные зелёные диванчики и, о-о…

Едва ли осознанно Алтан сделал сквозь группу людей первые шаги к растениям в незамысловатом, но изящном горшочке. Опустился перед ним на колени и, как заворожённый, тронул за лепесточки.

— Ма-ам, — протянула Лера позади. — Я дома!

Учитывая, что дверь была открыта, но никто так и не ответил, Алтан слегка удивлённо глянул в ее сторону, так и не встав с корточек. Алла Григорьевна шустро прошлепала в не пойми откуда взявшихся розовых тапочках на кухню и с поражающим профессионализмом в одну руку заварила традиционный кофе. Она чувствовала себя здесь словно дома, не стеснялась ни в чем, уверенно вертелась на кухне, будто была хозяйкой этой квартиры и, если бы Лера не стала упорно искать маму, Алтан был бы свято уверен, что его притащили домой к Вадику.

Возможно, одна его часть, темная и до отвратительности извращенная, этого и хотела. Алтан к этой части относился так же, как и к самому Вадику: со жгучей ненавистью, но острым желанием быть как можно ближе.

Тем временем бабуля уже успела обосноваться на диванчике, комментировала каждое действие дочери. Не ядовито, Алтан бы не назвал это критикой, с его-то опытом, но мелкие препирательства проскальзывали между ними. Лера на фоне обошла все и, скрывшись за очередным поворотом, кажется, выбила с ноги чью-то дверь. Секунда, и ее яростный тон раздался по всей квартире:

— Опять в наушниках сидишь! А если бы нас ограбили?

Только успев сделать вывод, что сдавленное рычание Леры было направлено предположительно к ее младшему брату, Дагбаев стал свидетелем комичной семейной сцены. Из-за укромного поворота, хмурая, как тысяча туч, Лера тащила за ухо Макарова-младшего. Ещё мелкий, меньше Леры на пятнадцать-двадцать сантиметров, он был согнут и от метр шестьдесят нефильтрованной энергии, о чем можно было судить по непрекращающемуся громкому ворчанию, была видна лишь тёмно-каштановая макушка. Алтан поднялся с корточек, отряхнул колени от несуществующей пыли и приблизился в пару шагов к Лере с ее младшим братом, опираясь поясницей об один из диванчиков. Брату он ещё не был виден.

Неожиданно для Дагбаева, Алла Григорьевна, вернувшаяся с двумя чашками крепкого кофе с абсолютно восхитительным запахом, лишь забавно фыркнула на сценку:

— Ну подумаешь мальчик на минуту забыл… Он так больше не будет. Правда, Киря? — Наконец освободившись от хватки сестры, Кирилл все так же ворчаще потрогал уши и уверенно кивнул.

— Ты его не оправдывай! — Нахмурилась бабуля. — Ты же такая же, как этот оболтус! Как будто в лифте родилась, їй-богу…

Отвлекаясь на странный говор и последующие за ним бормотания на украинском, Алтан предпочел игнорировать как на него уставился мелкий Макаров.

— Ты ещё кто такой? — Хмыкнул тот. — Валер, почему ты друзей приводить можешь, а я нет?! — Внезапно крикнул, что есть сил, за что Лера наградила его смачным сестринским оплеухом.

Дагбаев покосился на Кирю, оглянул с ног до головы и произнес:

— Я не друг, я однокурсник. Алтан.

— Вот-вот, молодой человек, — поддержала, улыбаясь, Алла Григорьевна, удобно устроившись рядом со своей мамой, — соблюдайте приличия.

— Я соблюдаю, — закатил глаза Кирилл.

— Да, но до сих пор не представились… — Совсем тихо добавила она, похихикивая.

И этот человек родил Вадика? Что ему вообще от матери досталось кроме внешности? Алтан мимолётно глянул на нее, но вынужденно перевел незаинтересованный взгляд на младшего брата Леры, который неловко топтался на месте.

— Ты типа… — Пробубнил он, жутко краснея. — Ее парень? Фу, как кто-то вообще может… — Очередная оплеуха от сестры заставила Кирю почти что зарычать, глянув на нее со всей существующей яростью во взгляде.

— Нет, — как ни в чем не бывало ответил Алтан; его действительно не слишком волновало подобное мнение, он свою ориентацию знал почти всю жизнь, принял ее ещё совсем мелким. — Просто однокурсник. Приехал вместе позаниматься.

Мелкий Макаров издал какой-то задушенный звук, ещё раз оглянул Алтана, да так придирчиво, словно был внуком не тройняшек — хотя, условно говоря, характер тети Нади явно прослеживался — а тети Зины. Будто в подтверждение его слов, Кир шустро подошёл к ней и, наклонившись, бесцеремонно выдал:

— Дашь денюжку?

— Сколько?

Незамедлительный ответ поразил Алтана, и причем только его. Больше никто не удивился. Ни Лера, плюхнувшись на один из диванчиков, ни Алла Григорьевна. Он стоял неподалеку и не мог понять, что за чертовщина произошла и как у Кира не отвалился язык от подобной наглости, но бабуля в ту же секунду вытащила кошелек и всучила нерадивому «внучку» несколько купюр.

Заметив удивленный взгляд Дагбаева, Алла Григорьевна только сильнее разулыбалась:

— У нас, считай, одна большая семья. Ты привыкнешь.

Алтан так не думал. Но у него в который раз не вышло даже попытаться возразить этой женщине.

С громким стуком входная дверь открылась и в комнату пулей влетела невысокая энергичная женщина, похожая на Кира, как на две капли воды. На этот раз чуть более пришедший в себя, Алтан поправил и так идеальную — везде, но не дома — осанку, смело протянул руку мадам Макаровой, как только та остановилась на одном месте. В конце-концов, знакомиться с родителями Леры было легче, чем с родителями Вадика…

— Алтан, однокурсник вашей дочери, — едва успел он высказать, как ее мама, по словам — Светлана, очень активно пожала его руку.

Вернее с силой потрясла всего Дагбаева так, что по инерции все его тело неловко дернулось.

— Тетя Света! — Улыбнулась во все тридцать два, ни капли, казалось, не удивлённая появлению в своем доме целого батальона; затем резво развернулась и крикнула протяжно: — Ви-и-тя-я!

«Витя» появился в дверях гораздо позже, нагруженный пакетами до самый нос. Киря, до этого бывший весь в телефоне на зависть внутреннему голосу Алтана, подорвался с места и мигом стащил с отца несколько пакетов, дотаскивая их до кухни.

— Алтан, — представился Дагбаев уже Виктору Макарову, протягивая руку.

***

Прошло не так уж много времени, когда Алтана без задней мысли позвали поужинать. Он пытался отпираться, говорил «нет», но, как и во многих ситуациях в его жизни, это «нет» подчистую игнорировали. Поэтому спустя какие-то жалкие попытки отойти Дагбаев всё-таки остался в кругу небольшой, но восхитительно дружной семьи.

И чувствовал себя отвратительно в их компании.

Вернее, во время ужина он забывал об этом, и забывался сам — безропотно ел вкусную домашнюю еду, изредка кидал свои пять копеек в общее обсуждение, пустился в рассуждение с мамой Вадика о Трахикарпус Форчуна, любимым и самым дорогим ее цветком, о котором Вадик очень часто не очень лестно шутил. Алтан на это глаза профессионально закатывал, но с интересом слушал.

Его мама тоже часто о цветах рассказывала. Не умела, правда, ухаживать за ними, но всегда брала много и часто.

Иногда, отходя вынужденно на пару минут, Алтан судорожно дышал и пытался понять, что происходит с его сердцебиением, отчего дыхалку так спирает, и голова кружится, если ничего толком не происходит, а Вадика и самого подавно нет.

Лера это внезапное изменение с «Не хочу ничего слушать о Вадике!» на «Так что там ваш сын говорил?..» никак не комментировала. Предпочитала придерживаться своей утренней мысли и вообще не искать логики в действиях Алтана.

Должно быть, она была. Где-то внутри.

И, выйдя в очередной раз подышать воздухом, спустившись к подъезду, откуда дул приятный вечерний ветерок, Алтан с едва зажженой сигаретой в руке, почти не пытался понять себя.

Предпочел оставить рефлексию на потом. Когда тянущее болезненное чувство в груди отступит. Скоро должен был приехать Вадим.

Рев машины в нескольких метрах от него привлек внимание, и Дагбаев мимолётно кинул взгляд на тачку, где-то в подсознании желая, чтобы это был Дракон.

Но рев повторился и, вместо приезда, черная тонированная иномарка уверенно выехала с территории.

На долю секунды Алтану показалось, что он узнал ее номера.