– Вот и все.

Кэйа осмотрелся: Волчий лес недружелюбно качал еловыми лапами в такт заблудившемуся ветру, который словно зачем-то поплелся за ними. Дилюк проследил за его взглядом и ничего не нашел.

Они остановились на развилке в той части леса, куда местные не боялись идти. Тропинки тут были протоптаны, а деревья не нависали над головами. Одна тропинка шла к Мондштадту, а другая уводила вглубь. Они знали, кто какую выбрал.

Кэйа дёрнул поводья и поморщился, когда его конь строптиво зафырчал и стал бить копытом, отказываясь повиноваться. Дилюк наблюдал за этим с теплой улыбкой и с удовольствием обманывался: от такого Кэйи, который дрался с лошадьми за право вести, который удручённо смотрел на скудный обед и обиженно топал ногой, когда Дилюк говорил "нет" на какие-то его капризы, веяло живым, родным, теплым. Всем тем, чем именующее себя "Кэйей" существо никогда не владело.

В течение всего их путешествия остановки на постоялых дворах стали гораздо приятнее, когда почти всю беседу с хозяевами брал на себя Кэйа. Он действительно чувствовал себя крайне комфортно, поддерживая светскую беседу и смеясь на очередную шутку над очередным торговцем или чиновником. Он с легкостью отдавал деньги и легко объяснял, почему им будет достаточно и одной комнаты. Обычно оправдывал это тем, что слишком сильно боится за свою жизнь, а потому наёмнику лучше быть рядом.

Дилюк отложил размышления лишь тогда, когда ощутил на подбородке его тонкую руку: справившись с конем, Кэйа смог подойти к охотнику вплотную и потянул его к себе, мягко взяв лицо в руки. Дилюк слабо улыбнулся поцелую, при котором Кэйа прикрыл глаза и склонил голову, чтобы зачерпнуть так много, как только мог. Мягко, нежно, в запахе хвои и шуме леса – Кэйа знал, когда наступит подходящий момент, чтобы ещё сильнее завладеть простым человечьим сердцем.

– Помни о сделке, милый друг, – прошептал он в губы. Дилюк вздохнул и только начал что-то говорить, но вместо слов отстранился, настороженно выпрямившись. Он заозирался, явно что-то слыша, и вскоре Кэйа понял, что: со стороны деревьев к ним приближался треск сломанных веток и едва слышное порыкивание.

На перекрёсток вылетела огромная ящерица; деревья не давали ей полностью расправить кожистые крылья, а потому виверна, вереща и крутя хвостом, прыгала с дерева на дерево, отчаянно цепляясь за стволы когтями, но все равно падала, и это злило ее ещё сильнее. Когда же она нашла ориентир в виде двух очевидных точек, то с ревом метнулась к ним.

Дилюк молниеносно слез с лошади и с силой ударил ее по крупу, и Морковка, заржав, помчалась прочь. Кэйа повторил его движения; когда он спешился, Дилюк уже держал наготове меч.

– Это виверна! – крикнул он.

– Я знаю! – раздражённо ответил Кэйа. – Аккуратнее с хвостом, он...

Кэйа не успел договорить. Пару раз хлестко размахнувшись, Дилюк метнулся к зверю.

Разумеется, он все это знал – что у виверн ядовитый хвост и что они очень умные твари, настолько, что время от времени Кэйа подумывал о том, чтобы приручить одну из них. К своему разочарованию он осознал, что двигается гораздо медленней, чем охотник наносил удары, при том, что физической силы в нем было определённо больше. Было чудно́ наблюдать за Дилюком, за тем, как он прыгает, жалит, как перестраивается, видя перед собой чудище с крыльями и длинной шеей. За тем, как отличаются его движения от боя с самим Кэйей, с которым они сходились не раз.

С виверной Дилюк не делал ошибок.

Ящерица визжала и извивалась, когда охотник бил по крыльям. Меч скупо сверкал, то взмывая вверх, то опускаясь – резко, смертельно. И могущественное существо стояло в отдалении и не знало, куда себя уместить в этой битве. Сделав шаг назад, Дилюк немного согнул колено, оттолкнулся и отпрыгнул в сторону, просчитав удар перепончатого крыла. Виверна промахнулась, но почти сразу же, елозя в грязи в попытке затормозить, стала разворачиваться обратно, продолжая при этом визжать и отчаянно махать жалом. Ещё один рывок, в котором охотник пригнулся назад и мечом разорвал на задней лапе тонкое сухожилие. Ящерица неуклюже пропахала землю носом в падении, дав Дилюку небольшую передышку. Кэйе надоело.

Медленно подойдя, он равнодушно посмотрел на тварь и прежде, чем виверна успела подняться, схватил ее за морду, сжал и стал давить череп к челюсти. Мерзко хрустнуло, как будто при разделке курицы по хрящу ударили ножом. Тонкая шея виверны расслабилась и обмякла. Кэйа презрительно осмотрел тело и вернулся к тяжело дышащему охотнику.

– Порядок?

– Да... Да, да, – Дилюк тяжело дышал. – Хорошо ты, это... Добил.

– Ха, – Кэйа усмехнулся, поправляя накидку. – Что бы ты без меня делал.

– Ай, да пошёл ты.

Кэйа обошел тушу огромной ящерицы. У хвоста он нагнулся с интересом поднял конец с жалом и, взявшись за его корень, с мерзким чавкающим звуком вырвал вместе с железой. Покрутил в руке.

– Я сцежу яд и продам, – пояснил он, когда увидел, как охотник на всё это смотрит. – Что? Ей всё равно уже не нужно. Ещё бы глазки и слёзные железы... Дилюк, ты куда?!

Ему осталось только смотреть, как что-то заметивший за деревом охотник поднялся и, скользя по мокрой от натёкшей крови земле, метнулся в сторону.

– Что ты опять тут забыл?!

– Ай!

Недоумевая, Кэйа перешагнул через труп и заглянул за одно из деревьев, где Дилюк боролся с детским голосом и ветвями, хрустевшими у него под ботинками. За руку он вытянул к ним светловолосого мальчишку, за плечом у которого болтался холщовый мешок. Из мешка, по мере того, как Дилюк ругался и то и дело тряс его за плечи, с тихим стуком вываливались вещи: котелок и грязный от копоти кошель, какая-то трава, даже карандаш и запасная рубашка. Кэйа достал из кармана платок, в него завернул свой трофей, а затем прокашлялся, привлекая к себе внимание, сложил руки за спиной и холодно оглядел обоих.

– Кто этот маленький человек, охотник? – Беннет съежился от его взгляда, так и не закончив фразу, которой пытался себя оправдать. Кэйа предстал перед ним высоким, холодным, строгим, он смотрел надменно и свысока. Правда, на Дилюка это не подействовало; он знал, что Кэйа просто хочет покрасоваться. Вздохнув, он отпустил Беннета, и тот, не зная, что лучше – стоять рядом с охотником, чей нагоняй ещё даже не начался, или с человеком, в котором не чувствовалось жизни, – предусмотрительно ушел к ближайшему дереву.

– Это, – на вздохе сказал Дилюк и посмотрел на мальчишку. – Беннет, насколько я помню. Мы встретились пару месяцев назад, и он пообещал мне, что в чащу соваться больше не будет.

– Я...

– Ну? – охотник раздражённо размял плечо. – Опять сбежал?

Последние слова Дилюк едва ли не прорычал от досады. Беннет поспешил отвести взгляд и, спохватившись, принялся собирать разбросанные вещи, но не успел: охотник выхватил его котомку и хмуро осмотрел содержимое. Наблюдавший за этим Кэйа снова привлек их внимание, выдав внезапно:

– О, я понял. Это твой ребенок-неожиданность? Как в книжках у людей рассказывают.

– Чего? – Дилюк посмотрел на мальчишку. – Нет, это...

– А что ты тогда о нем так печешься? – плавно чудовище подошло к ним вплотную, растягивая рот в хищной улыбке, а в прищуренных его глазах читалось алчное любопытство. Инстинктивно Дилюк загородил Беннета, выставив руку в сторону. Кэйа посмотрел на товарища, склонив голову и требуя удовлетворить его ответами, когда мальчик снова прервал их безмолвный спор, выглянув из-за охотничьего рукава.

– Дилюк, это... Он? Тот бессмертный колдун? – пролепетал мальчик, схватившись за рукав охотника. Охотник замер: как же не вовремя, Беннет, ты стал соображать!

Разумеется, Кэйа это заметил. Дилюк сжал желваки. Он грубо перебил попытку встрять в разговор.

– Это не твое дело.

– Да неужели, – Кэйа попытался обойти их, но Дилюк не дал это сделать, выставив ногу и сжав кулаки. – А по-моему как раз наоборот. И интуиция, а особенно – твое поведение, охотник, – сказал он, а сам заглянул ему за плечо, пронзив Беннета васильковым взглядом. – Подсказывает, что не всё так просто. Скажи, маленький человек, ты ищешь бессмертного чародея, я правильно услышал?

– Да! – послышался детский голос из-за его спины. Дилюк до боли зажмурился. – Вы... Вы колдун, да? Т-то, как вы ей голову...

– Хватит. Я уже всё сказал.

Кэйа сделал шаг вперед и очень удивился, что Дилюк успел выставить между ними меч. Он хмыкнул, поднял руку – в ответ на это меч угрожающе блеснул в неслышном движении – и коснулся ею щеки, на которой капельки крови смешивались с веснушками.

– Ты очень устал, пока боролся с виверной. Выдержишь ещё один бой с тем, у кого мозги размером будут побольше, чем грецкий орех?

– Даже не сме...

Дилюк не договорил. Он не успел почувствовать ни усталости, ни тяжести в ногах и ве́ках. Успел лишь проклясть Кэйю и обмякнуть в его руках. Тот с жёсткой улыбкой похлопал его по плечу, поцеловал в висок и не очень аккуратно свалил на землю, после чего вернулся к Беннету.

– А он...

– Спит. Ему полезно, – усмехнулся Кэйа, подобрал подол накидки и сел на корточки перед мальчишкой. Улыбнулся он мягко, пытаясь расположить к себе. Беннет все равно то и дело бросал обеспокоенный взгляд на охотника. – Так зачем тебе понадобился маг?

***

От чар Кэйи Дилюк всегда спал просто замечательно, и было совершено не важно, где тот его бросил. Когда же контроль свой они утратили, он закряхтел, поднял голову и стал разминать шею, но та крайне болезненно стрельнула от одного лёгкого наклона. Выдавив хриплое "ай", охотник принялся тереть кожу в попытке согреться и случайно заметил Бенни, который осторожно гладил лошадь, но вскочил, когда Дилюк очнулся.

Он подбежал и что-то нервно затараторил. Дилюк не особо понял, что от него хотели, но слушал и даже кивал.

– А где... – потирая веки, Дилюк неопределенно помахал в воздухе рукой. Беннет отвёл взгляд; явно чувствовал то ли вину, то ли стыд перед тем, кто предупреждал его и просил не связываться с Кэйей. А он не послушался.

– Ушел. Я остался, чтобы вас, ну... Одного не бросать.

– Вот спасибо, – Дилюк вздохнул, и мальчик потупил взгляд. Он поднялся, хрустнул спиной и сварливо проворчал. – И почему именно я всегда то с мешком на голове, то в траве валяюсь...

Почувствовав, как боль от неудобного сна потихоньку ушла от головы в ноги, Дилюк подошел к лошади. Та, почувствовав себя в безопасности из-за отсутствия Кэйи, спокойно жевала листочки смородинового куста. Охотник проверил сумки на случай, если Кэйа решил что-то прихватить с собой, но пропажи не увидел. Тогда он взял Морковку под узду и повел из леса прочь. Беннет поплелся следом.

– Ну? – мальчик вздрогнул, услышав его гулкий голос сквозь скрип ветвей и листьев. – Что он тебе сказал?

– А... – Беннет замолчал. Дилюк решил не торопить: судя по тому, как тоскливо он выглядел, вряд ли Кэйа выдал ему что-то приятное. Либо проклятье действительно существует, либо цену за "излечение" он задрал непосильную. Оставалось надеяться, что мальчишка ничего безрассудного не наделал. – Пока не знаю. Дядюшка Кэйа, – Дилюку пришлось укусить уголок нижней губы, чтобы скрыть улыбку. – Сказал, что это... Действительно с рождения.

– Правда? – саркастично отметил охотник, но Беннет уже слишком увлекся воспоминанием о беседе, чтобы заметить сарказм. – А как излечиться?

– Он не знает. Но сказал, что мне нужно в сумерскую академию, – мальчик наблюдал, как Дилюк, с отчаянием что-то прорычав, ущипнул себя за переносицу и покачал головой.

– И ты, разумеется, пойдешь, – он даже не спрашивал, говорил как данность. И мальчишка, подтверждая его реакцию, уверенно кивнул.

– Конечно.

– Ради бога, это ещё дальше, чем Ли Юэ...

– А ещё он дал мне агат и сказал, что он должен помочь с удачей, – Бенни порылся в карманах и вытащил искусно обработанный камушек, блестевший в солнечных лучах огненно-красным. Дилюк нахмурился. Происходящее нравилось ему всё меньше и меньше.

– Ага. И что же он попросил взамен?

– Ничего...

– Да конечно, – Дилюк пристально посмотрел на Беннета. – Беннет, такие существа всегда заключают сделки. Он не будет ничего делать просто так.

– Поэтому он попросил напомнить вам о своей своём обещании? – Дилюк подтвердил, хоть и неохотно. Но больше Беннет ничего не говорил, и тогда он смягчился.

– Ладно, если не считаешь нужным – не говори. Кажется, я тебя предупредил, а своя голова на плечах у тебя есть.

Хотя внешне этого видно не было, но напоминание об обещанном (хотя обещанное и было сущим пустяком) радости охотнику не принесло. Оно как будто бы лишало его права отчитывать Беннета за его поступок. Ведь сколько раз он сам заключал с Кэйей сделки и вступал, подвергаясь чрезмерной вспыльчивости и гордыне, в споры, в которых заведомо оставался не у дел?

Воздух ощущался тяжелым, плотным, но чем ближе к озеру они подходили, тем легче было дышать. Когда же их вновь встретила водная гладь, башенки и ленивые мельницы, Беннет вспомнил, что где-то здесь они расстались в прошлый раз, и стал, рассыпаясь извинениями и благодарностями, прощаться, но охотник лишь хмыкнул.

– Я в Мондштадт, – он поправил волосы, пряди, выпрыгнувшие из ленты за этот день. Солнце играло с веснушками и стертыми каплями крови. Особенно оно ласкало улыбку охотника. – Надо бы решить проблему с вивернами в ближних лесах, ты так не думаешь?

Беннет улыбнулся, сжимая в кармане огненный камушек.