Мрачный Савада, опустив голову, смотрел на спокойно дышащие бессознательные тела. В его руке был крепко зажат инструмент с деревянной ручкой и с заострённым наконечником из стали, со слегка изогнутым стержнем. Технику владения пламенем в прошлой жизни Савада оттачивал для убийства. Использовать её на детях… Он чувствовал себя отвратительно. Но разве лучше было бы позволить этим ребятам всласть насладиться насилием?

Услышав тихие шаги, Савада поднял голову. Глава дисциплинарного комитета, шедший до этого ровным шагом, остановился перед первой жертвой собственной глупости.

— Самооборона. Они первыми напустились, — попытался оправдать себя Савада перед тем, кого нечаянно про себя назвал другом.

— Я вижу.

Перешагнув через сопящее тело, Кёя остановился прямо перед Савадой, глядя пристально сначала на его подбородок, затем губы и нос. Поймав его взгляд, Савада коснулся пальцами над губой — влажно. Кровь? Он даже не заметил. Пока Савада рассматривал перепачканные пальцы, Кёя забрал необычный для битв инструмент, проходя мимо парня.

— Носить оружие на территории школы запрещено.

— Эй, вороти! То не оружие, то мастихин!

Кёя так просто выхватил столь ценную для него вещь, что Савада слегка опешил. Реакция реакцией, но даже в таком теле он был далеко не бездарь.

— Что? — остановившись, Кёя обернулся, подбрасывая новый конфискат. Поймав его вновь, он стал внимательно рассматривать маленькое, но очень острое лезвие. — И что этим «не оружием» делают?

— Рисуют, — просветил Савада. Поймав не самый приятный взгляд, полный презрения, добавил: — Масляными или акриловыми красками, излишки снимают. Они бывают всякими, но…

— Разве у нас есть такие краски? — вспомнил жалобу на бедствующее положение клуба искусств Кёя.

— Их нет, — признал Савада. — Я ношу его как талисман.

— Ты неплохо дерёшься своим «талисманом». — Кёя ещё раз посмотрел на «оружие», потом на поверженных школьников. — Лезвие острое, но на этих травоядных нет ни капли крови. — Кёя снова подбросил мастихин, а поймав, бросил в Саваду, улыбнувшись в предвкушении. Поймать инструмент не составило труда. — Покажи, как ты им сражаешься.

Кёя напал сразу после своих слов. Савада даже не попытался уклониться: реакция у тела была не та. Взмахнув мастихином, он создал стену пламени, которой едва не коснулся Кёя, вовремя отскочивший назад. Стена исчезла за мгновение, открывая взору художника с палитрой из пламени, краску на которой заменяли огоньки. Всего два: один светло-рыжий, другой — насыщенно-оранжевый. Взяв по одному мазку обеих видов Небесного пламени, Савада смешал их.

— Одно слишком слабое, другое слишком сильное, — пояснил Савада, встретив удивлённый взгляд главы дисциплинарного комитета. Только после понял, что юношу удивило само пламя, а не действие со смешиванием. — О, значит, ты с таковым не сталкивался… — задумался Савада, за что едва не поплатился: Кёю не сильно волновало, как сражался противник, главное — удовольствие, получаемое от схватки.

Своё нежелание сражаться всерьёз Савада быстро позабыл под градом неумолимых атак Кёи. Из-за неловкости слабого тела и отсутствия второго типа пламени, которым обладал в прошлой жизни, Савада сдавал позиции. Противник притеснял его назад, и Савада ничего поделать не мог. Он был вынужден стать серьёзным, нехотя вспомнив то время, когда был наёмным убийцей. Ненавистное время. Ни на секунду не задумался, что можно было просто сдаться и позволить себя победить, пусть и ценой крови и боли. Пламя предсмертной воли обжигало Кёю, но не оставляло следов. Глава дисциплинарного комитета всецело упивался битвой, чтобы заметить это: не так часто попадался стоящий внимания противник. Единственное, о чём жалел Кёя — он не загрыз этого интересного зверька ещё тогда, на крыше. Вся битва до некоторых пор была всего лишь опасной игрой, пока Кёя не прижал Саваду к стенке. Разгорячённый Савада поддался инстинкту, нацелившись Кёе остриём мастихина в сонную артерию.

Пламя Облака и Тумана на тонфа вспыхнули всего на мгновение, удлинив на тот же срок оружие, позволяя защититься от возможного фатального удара. Кёя продолжил нападать, не отвлекаясь на «несущественные мелочи». От возбуждения и страха за свою жизнь Кёю всего трясло. Дыхание сбилось, зрачки расширились, а улыбка наполнилась безумием.

Савада был взволнован не меньше, только не из-за упоения битвой, а от ненависти к ней, к своему прошлому. Он бы не убил мальчика. До того, как Кёя защитился, сам остановился. Непроизвольно, оцепенев от ужаса, сковавшего тело и сбившего дыхание. Факт нацеленности на молодую жизнь отвращал и отрезвлял. Савада вернул самообладание. Он почувствовал себя глупым юнцом, ведь победить теперь можно было так просто, когда Кёя вошёл во вкус, открываясь всё чаще, концентрируясь только на атаках. Оттолкнувшись пламенем от земли, Савада перепрыгнул за спину противника, вернув себе инициативу. На этот раз Кёя оказался прижат к стене, что его только разозлило. Гневаться юноше долго не пришлось, так как Савада довольно быстро понял, что драку прервать возможно только двумя способами: победив или сбежав. Проигрыш Савада как вариант не рассматривал. Бегство — не лучший способ завязать дружбу. Зато стоит победить, и интерес Кёи будет обеспечен. Пламя насыщенного оранжевого цвета было намного сильнее, поэтому именно им Савада усилил удар в солнечное сплетение.

* * *

Теплота и тишина окутывали, и уют. Глава дисциплинарного комитета зевнул и потянулся… на своём диване в своём кабинете. Савада сидел в его кресле и читал его книгу. Кёе было весьма неприятно и неловко: он никогда не был в такой ситуации. Вроде как проникся уважением к недавнему противнику, а вроде как был ужасно недоволен собственным проигрышем — на своей территории! — и заботой со стороны. Боевой настрой ушёл, но душа Кёи требовала отыграться. Главе дисциплинарного комитета была чужда подлость, но обида оказалась слишком сильна.

— Она не выживет, а её брат отправится следом, покончив с собой, — презрительно глядя на Саваду, открыл «страшную тайну» Кёя.

— Да, ведаю, — спокойно ответил тот. — Мне в книжном её чуть ли не в подробностях пересказали, — вздохнул он. — Но с моим знанием языка оно и к лучшему.

— Знанием?

Савада не выглядел настолько глупым, чтобы не уметь читать. Впрочем, сильным он тоже не выглядел…

— Несколько лет тому назад кое-что стряслось, — отвлёкшись от чтения, задумчиво произнёс Савада. Как объяснить кому-либо, что тогда произошло? Да и стоило ли? Саваде ещё повезло, что частично японский он выучил в прошлой жизни. — Не суть важно, — улыбнулся он. Кёя мысленно согласился: его всё равно не интересовала чужая жизнь. Он сел, и его неожиданно осенило:

— Почему я здесь?

— Я тебя принёс, — не сразу понял Савада, но осознал свою оплошность под суровым взглядом. — Поначалу донёс до медпункта, но когда сестра перекрестилась…

— Перекрестилась? — с искренним недоумением и подозрением переспросил Кёя. Не так много христиан в его родной стране.

— Да, перекрестилась, а опосля пала на колени и начала зачитывать буддийские сутры. Тогда я уразумел, что не стоит ранить разум бедной женщины и её немногочисленных пациентов. — Савада сам испытал лёгкий шок при виде такого поведения. Он много слышал о непобедимом главе дисциплинарного комитета, но не имел никакого представления, насколько распространено его влияние. — Ты ведь старше курсом, верно? — поспешил перейти к другой теме Савада, попутно понимая, что Кёя сейчас старше него, потому обращение на «ты» неуместно. Менять что-либо было уже поздно, потому решил оставить всё как есть.

— На два, — поправил Кёя. Пока собеседник не позволял себе излишней фамильярности, например, звать по имени без дозволения, он не обращал внимания на подобные мелочи. — Какое это имеет значение?

— Хочу предложить сделку. Я научу тебя пользоваться пламенем. — Для наглядности Савада вновь создал огненную палитру, но Кёю первая часть предложения не вдохновила. Ему было немного любопытно разобраться в технике противника, но сражаться предпочитал своим способом, никому не подражая. Отсутствие интереса не ускользнуло от взора Савады, поэтому он предложил нечто более ценное для Кёи: — Я буду сражаться с тобой, сколько ты захочешь.

— Взамен? — словно хищник, поймавший свою несчастную жертву, улыбнулся Кёя.

— Ты будешь восполнять мои пробелы в учёбе. Всё просто.

— Я — строгий учитель.

Кёя забрал тонфа со стола у дивана, но прятать не спешил, предупреждая их наличием, каким образом будут наказываться ошибки. Савада погладил себя по затылку, оценивая, сколько ударов выдержит его голова, и одобряюще улыбнулся.

— Тем славнее. Самолучший стимул.

* * *

В тот день Савада возвращался домой, несомый на крыльях благодати. Он давно не чувствовал себя так хорошо из-за терзающих воспоминаний из прошлой жизни. Да, по большей части она была отвратительной, но он ещё помнил, каково это — держать на руках своего новорожденного первенца. А так рад Савада был вовсе не из-за появления нового друга. Для него знакомство с Кёей было весьма выгодно, потому как черноволосый юноша обладал тем, что Саваде было необходимо — пламенем Тумана, которое он уже отчаялся найти. Но увидев его так близко в этом времени однажды, желание воплотить одну дражайшую мечту в жизнь разгорелось с новой силой. В прошлой жизни он мог исполнить её сам, но раны на сердце были слишком свежими, он был одержим другим. Теперь же, когда Савада получил ещё один шанс, он жаждал вдохнуть жизнь в новое, но, несомненно, самое дорогое для него творение. Для этого всего-то только требовалось немного пламени Тумана…