В течение учебного дня Савада чувствовал чей-то назойливый взгляд. За ним и раньше наблюдали: Кёя, поклонники, завистники и ненавистники, — но этот человек совестью явно не обладал, столь пристально и непрерывно сверля в Саваде дыры. Сомневаться в личности наглеца ни капли не приходилось: Реборн явно не отправился домой.

На переменах Савада вынужден был играть с младенцем в прятки, вот только уровень был совсем не детским. Впервые инстинкты убийцы не помогли найти противника. Казалось, что Реборн был везде, но при этом его не было нигде, словно кот Шрёдингера. Одно дело — когда наёмник скрывал своё присутствие, но у Реборна был совершенно другой уровень. Савада стал задумываться о том, чтобы заглянуть в кабинет дисциплинарного комитета, где он точно смог бы отдохнуть от утомляющего взгляда, правда, показывать своего единственного друга и лучшее место для отдыха было невыгодно. Оставалось только терпеть, внимательно осматривая все закоулки в поисках раздражающего младенца.

День казался невыносимо долгим. Поддаваться гнетущему ощущению Савада не собирался — после занятий он отправился в мастерскую. Ему хотелось нарисовать что-то радужное для поднятия настроения, но, как назло, остались краски только холодных и мрачных тонов, да и образы приходили соответствующие. Под давлением всех этих факторов Саваде удалось довольно быстро нарисовать картину той самой девушки, но на этот раз радости не было на её лице, скрытом чёрной вуалью, под которой еле просматривались черты. Облачена она была в длинное чёрное платье из лёгкой ткани с длинными и широкими рукавами. В руках девушка держала свечу, горящую голубоватым пламенем: все оттенки красного и жёлтого закончились. От картины так и веяло могильным холодом и смертью. Нанеся последний штрих, отступив на несколько шагов, Савада скривился в недовольстве. Это совсем не то, что он хотел видеть. Нет… Не так. Именно этого он видеть не желал.

— Ну что? Доволен? — сдерживая злость, спросил Савада. В его душе пылал огонь, который было сложно погасить. Светлый образ, что он так трепетно всё это время холил и лелеял, был осквернён его собственными руками. Обвинять кого-либо другого не смел. Всегда можно было отложить кисть, оставить рисунок на потом. — Я знаю, ты здесь. Нет смысла скрываться, покажись. Реборн.

— У тебя неплохой стиль. Мне нравится, — выбравшись из укрытия, взглядом истинного критика оценил картину младенец.

— Кто ты? — не размениваясь по мелочам, задал самый главный вопрос Савада.

— Я сильнейший в мире наёмный убийца и лучший в мире репетитор, которого можно вообразить…

— Не юли! — грозно перебил Савада. — Я сам являюсь не тем, кем меня все мнят. Но я не поделюсь своей тайной, если ты не откроешь свою.

Саваде пришлось окончательно признать, что Реборн являлся не просто гениальным малышом, а кем-то действительно особенным. Если не продукт экспериментов, Реборн мог оказаться таким же, как он — взрослым человек, попавшим в детское тело. Но это было бы слишком поразительным совпадением.

— Меня твои секреты не интересуют, — уже серьёзно ответил Реборн. — Для меня важно только твоё обучение. Я должен сделать из тебя настоящего босса. Именно ради этой цели меня нанял босс девятого поколения Вонголы. Девятый уже довольно стар, поэтому ему необходим наследник.

— Но отчего я? Кое отношение простой школьник имеет к мафии? Или ныне так повелось, что наследников методом тыка улучают средь простого люда? — Савада был настолько возмущён, что совсем позабыл следить за языком. Кёя долго и упорно успешно отучал от «странных» фразочек своего подопечного, но всего одна эмоциональная встряска вернула «дурную» привычку. — Ужели нет иных кандидатов?

— Нет. Они все погибли при различных обстоятельствах. Ты остался единственным, в ком течёт кровь Вонголы Примо. Первый босс рано отошёл от дел и перебрался в Японию. Он является тебе пра-пра-прадедушкой. Так что ты — часть семьи Вонгола по праву рождения и законный кандидат на роль босса.

— Стало быть, так просто мне от этой роли не отбояриться… — озвучил свои безрадостные мысли Савада.

— Не стоит быть таким пессимистичным. Ты сможешь в полной мере ощутить мощь крови Вонголы, стоит тебе разок умереть.

Реборн направил дуло Беретты М9 в лоб ученика, но Савада перехватил оружие.

— Нет, спасибо. Я уже разок богу душу отдавал. — Савада вытащил магазин, дабы подтвердить свою догадку — патроны оказались настоящими, но что-то с ними было не так, хотя на вид они ничем не отличались от обычных девятимиллиметровых. — Какие диковинные. Что это за?..

— Оружие на территории школы? — прервал чужой вопрос своим Кёя.

— Хибари-кун?!

У Савады дыхание перехватило: за нарушение школьных правил глава дисциплинарного комитета не щадил никого. У Савады ещё был шанс отделаться малой кровью, в отличие от «простых смертных», сразившись, но раскрывать все карты перед таинственным младенцем было слишком рискованно.

— И почему в школе посторонний?

— Я бы растолковал, если бы сам ведал.

Чувствуя себя неуютно под надзором двух пар настойчивых глаз, Савада медленно разбирал пистолет, благо тот был не заряжен — Реборн всё это время блефовал, пусть и очень умело.

— А оружие? Или хочешь сказать, что это его? — предчувствуя жестокую схватку, хищно улыбнулся Кёя.

— Ну, в общем-то…

Извлекая патроны по одному из магазина, Савада наконец понял, что с ними не так — пламя предсмертной воли. Необычайно чистое пламя, сконцентрированное в пуле, создавало вокруг него необычную ауру, притягательную и завораживающую для тех, кто сам обладал пламенем. Такая пуля, определённо точно, ранила не только тело: она проникала в самую душу.

— Мой, — неожиданно громкие слова эхом прозвучали в возникшей тишине. — Но у меня есть ещё.

В подтверждение своих слов Реборн вытащил неизвестно откуда Глизенти модели тысяча девятьсот десятого года. Не брезговал использовать столь раритетное оружие.

«И правда из прошлого, что ли?»

— Где ты их прячешь? — в ужасе схватился за голову Савада: не хватало ещё иметь дело с профессиональным убийцей в пелёнках.

Детская внешность всегда была для Савады слабостью. Она заставляла его сомневаться в правильности своих поступков, колебаться при выполнении заданий. Именно она послужила причиной смерти в прошлой жизни. Савада не мог причинить вред ребёнку во благо себе. Потеряв смысл бороться дальше, он с лёгкостью принял смерть от рук двенадцатилетнего подростка — будущего главы одной мафиозной семьи. Несмотря на своё желание и работу наёмника, Савада так и не смог достаточно сильно ожесточить своё сердце, чтобы взять грех на душу.

— Профессионалы своих секретов не раскрывают, — многозначительно улыбнулся Реборн. — Но если ты станешь моим учеником и пройдёшь полный курс обучения, тогда я поведаю тайну. — Прежде чем Савада успел усмехнуться в ответ, Реборн выстрелил. — Только всё же умри разок.

Лишь навыки прошлой жизни, инстинкты и пламя предсмертной воли, что, вспыхнув на мгновение, слегка изменило траекторию полёта пули, спасли Саваду. Теперь в стене клуба искусств средней школы Намимори красовалась свежая дырка.

— Ох, зря ты так, — под лязг вытащенных вмиг тонфа, оторопел Савада. Он даже не стал возмущаться и обвинять в безумии Реборна, так же как беспокоиться о выпущенном на доли секунды пламени.

Всего мгновение — и Кёя оказался возле Реборна, собираясь нанести сокрушительный удар. Савада хотел остановить битву, но понимал, что ему лучше не вмешиваться: Реборн был не так-то прост. Убрав пистолет, младенец достал дзютте, с лёгкостью блокировав тонфа крюком.

— Вао! — Кёя удостоил Реборна высшей похвалы.

— Хибари-кун, может, хотя бы… — Савада хотел предложить выйти, дабы мастерскую не разрушать, но под злостным взглядом осёкся. — Нет так нет, твоя школа, — не стал спорить: неугомонных детей невозможно приструнить, пока они не выпустят первый пар. К счастью для Савады, необычный младенец сам прекратил бой.

— Закончим на сегодня, — сказал Реборн, бросая дымовую шашку. — Если хочешь, я возьмусь и за твоё обучение тоже, — напоследок предложил он кашляющему Кёе, скрываясь в сизой завесе.

— Моя картина…

Не прекращая кашель, Савада поспешил накрыть портрет тканью, пока тот не пропитался едким дымом, но только нездорово рассмеялся, взявшись за тряпку и подойдя к своему творению. Дым медленно рассеивался благодаря открытому окну.

— Хотя, зачем? Так даже лучше.

Савада представил, как картину съедает пламя костра, как вся эта серость и тьма исчезают в ярком жёлтом свете.

— Кто она? — Кёя промокал белым рукавом выступившие от кашля и дыма слёзы. Даже он неоднократно видел лицо таинственной девушки и задавался вопросом.

— Никто, — страдальчески улыбнулся Савада, прижавшись к картине и глядя на Кёю. Главе дисциплинарного комитета стало казаться, что юный художник плачет не только из-за шашки. — Она так и не успела никем стать.

— Неважно, — отмахнулся Кёя. Мог бы Савада ответить, сказал бы сразу без всех этих загадок. К тому же этот вопрос волновал его гораздо меньше, нежели следующий: — Что значит «тоже»? — отрезвил ревностным тоном Кёя. — Зачем ты попросил его?

— Я не просил. Мне тебя вполне хватало. — Оставив картину в покое, Савада беззвучно вздохнул. — Он как снег на голову свалился вчера. Теперь ещё и живёт у нас. — Савада задумчиво посмотрел на друга, что-то мысленно оценил и… передумал. А хотел он напроситься в гости с ночёвкой. Был твёрдо уверен, что отдохнуть новоявленный репетитор, а по совместительству убийца, ему не даст. — Ты закончил обход?

— Да. А ты? Закончил здесь? — в нетерпении поигрывая тонфа, задал встречный вопрос Кёя. Он был очень зол из-за того, что упустил нарушителя, особенно такого любопытного, поэтому жаждал пустить в ход любимое оружие в долгой кровопролитной битве.

— Судя по всему, — вздохнув и кашлянув разок из-за остатков дыма, ответил Савада. — Прогуляемся на задний двор? — вопрошающе посмотрел он на друга.

— Быстрым шагом, — согласился Кёя, недовольный, что придётся потерять какое-то время на ерунду.

— Разумеется, — усмехнулся Савада, снимая картину с мольберта.

Кёя следил за его действиями молча, понимая, что Савада собирается сделать. Считал это глупостью, но с точки зрения главы дисциплинарного комитета каждый был волен творить, что захочет, если ему не мешал и правил не нарушал. Хочет сжечь свою картину — его дело.

— В наказание за оружие и того малыша будешь сражаться, пока полностью не обессилеешь. То есть никаких подлых трюков с твоей стороны.

— Я?! — от удивления Савада едва не уронил картину на ногу. — И никаких трюков я не использую. Это уже твоя вина, что не можешь защититься. А малыш… Я не несу за него ответственность. Ты же понимаешь, что моей вины здесь нет, — без надежды взмолился Савада. Ему лучше чем кому-либо было известно, что спорить с Кёей бесполезно. А самое ужасное заключалось в том, что даже зная свою неправоту, Кёя продолжал упрямо настаивать на своём.

— Не волнует, — что и следовало доказать. Кёю интересовала только возможность вдоволь подраться с уважаемым противником. И на этот раз до полного изнеможения, а не как всегда.

— Ты, хоть, понимаешь, сколько времени уйдёт? — на всякий случай уточнил Савада, предвидя ответ.

— Не имеет значения.

— Хорошо. — Саваду внезапно осенило: любую ситуацию можно обратить себе во благо. Есть множество способов победить. — Тогда в выходные у тебя.

— Сегодня. Сейчас же.

«Ещё неизвестно, какое из двух зол страшнее».

Савада даже подумал, что отнёсся к Реборну слишком предвзято: он был не единственным, кто мог отправить Саваду в мир иной. Решив, что Кёя в данном случае всё же являлся лучшим выбором, Саваде пришлось смириться. А то со своим «Умри разок» Реборн мог и ночью чего нехорошее сотворить. Так хоть и побитым, но спокойно спать можно было. У Савады ещё были вопросы к странному младенцу, но он был уверен, что времени задать их будет более чем предостаточно.

— А что насчёт уроков?

— Поднатаскаю.