Несколько дней царило затишье: Реборн знал, когда не нужно лезть на рожон, потому дал Саваде возможность остыть. Тренировки продолжались, но проходили молча.

На улице стояла жара. После пробежки она казалась особенно невыносимой. До дома было ещё далеко, поэтому Савада перешёл на шаг, дабы не истратить все силы и не слечь с тепловым ударом по пути. Желающих погулять под палящим солнцем встречалось немного — Савада шёл по пустынной дороге. Велосипедный звонок, прорвавшийся сквозь стрёкот цикад, слышался неестественным и ненастоящим. Савада обернулся.

Шикарная итальянка доехала до Тсуны и остановилась. Сняв шлем, она явила взору прекрасное личико и ухоженные волосы. Сделала она это так, будто желая соблазнить, что вызывало нехорошие подозрения. Красота не скрывала желания убийства. Оно было направлено на него!

— Пей, если хочешь, — произнесла девушка, бросая Саваде металлическую банку, тут же уезжая.

«Граната? Нет, не похоже».

На свой страх и риск Савада поймал прохладную банку, собираясь забросить её подальше, если то на самом деле взрывчатка, но, почувствовав внутри жидкость, передумал. На вид обычная газировка. Хоть он внимательно осмотрел банку, о каких-либо дефектах сказать не мог, так как не разбирался в подобных напитках. Следов от иглы, которой можно было бы ввести яд, тоже не обнаружил. Одно знал наверняка: пить это не стоило.

«Куда бы так выкинуть, дабы никому не навредить? И лучше долго не греть, мало ли как на тепло среагирует. Может, закопать поглубже?»

На том и порешил, не видя иных вариантов. Отойдя подальше от домов, — благо был почти в пригороде и было куда — Савада вырыл пламенем глубокую яму и оставил в ней банку. Зарыв, облегчённо вздохнул. Чтобы наверняка, отойдя на безопасное расстояние, придавил волной пламени, чтобы никто, нечаянно наступив, не попал в смертельную ловушку. Взрыва не случилось, а жидкость под таким давлением должна была вытечь из повреждённой банки.

«Утилизация… — вспомнил слово Савада. — Нужно будет узнать, как в этом времени избавляются от опасных веществ».

На жаре даже мысли протекали лениво, а эмоции прятались в тени души, иначе бы Саваду охватила паника, а то и злость.

«Началось», — лишь прозвучало в его голове.

О последнем наследнике не должны были знать, как утверждал Реборн. Попытка убийства доказывала обратное. Савада не был столь оптимистичен, чтобы поверить в совпадение. А раз он единственный оставшийся в живых претендент на место десятого Вонголы — его обязательно убьют. А чтобы выжить, он либо согласится с условиями Реборна, либо ударится в бега. Вот только далеко не убежишь, когда за тобой охотится весь подпольный мир. «Свои» найдут или чужие — не имело принципиального значения. И сбежит он или останется — тоже было неважно: в любом случае все, кто был рядом, окажутся под ударом. Универсальный выход был. Вот только для Савады он был неприемлем.

«Почему я боюсь умереть? Это даже не моя жизнь, свою я отжил», — думал он.

Можно было сослаться на инстинкты. Так было бы понятнее и естественнее. Но правда заключалась в том, что самоубийство было Саваде чуждо. Как бы ни было ему плохо, он продолжал мучиться и жить. Без надежды. Просто не сдаваясь. В отличие от отца из прошлой жизни. Потому дело было вовсе не в страхе. Нана также была одним из сдерживающих факторов, пусть и не столь сильным. Заставить эту замечательную женщину пережить потерю единственного сына — непомерно жестоко. Особенно когда Савада не понаслышке был знаком с чувством потери.

«Для начала нужно получить информацию от Реборна, как на самом деле обстоят дела и чего мне ожидать, затем уже принимать решение».

Савада прошёл ещё немного и замер. Всего мгновение. Всего на мгновение ему показалось, что мелкие камушки замерли над землёй у поворота. Но стоило моргнуть, как они с лёгким шорохом осыпались на тротуар, а шагающая по ограждающей чей-то дом стене кошка мяукнула и скрылась в неизвестном направлении.

«Жара или паранойя?» — спросил у своего подсознания Савада. Оно не ответило. Интуиция тоже молчала. Чувства опасности не возникало. А остальное особого значения не имело.

* * *

— Реборн! — позвал младенца Савада, заходя в свою комнату. — У нас про… Пресвятая дева Мария! — удивился он, отступив на полшага назад от неожиданности. — Что у тебя с лицом?!

Реборн был весь облеплен большими жуками-носорогами. Смотрелось крайне омерзительно.

— Эти ребята — мои летние помощники. Они собирают информацию.

— Чушь не неси. У насекомых нет интеллекта для подобной работы. Сказка о массаже была бы правдоподобнее.

— Тогда как, по-твоему, я узнал, что Бьянки в городе? — абсолютно серьёзно говорил Реборн.

— Как угодно! — вспылил Савада. — Способов в это время превеликое множество. И… — задумался он, предполагая, что младенец как раз о неудавшейся убийце говорил, — Бьянки? Кто она?

— Моя бывшая напарница.

— Напарница?

Что-то не сходилось. Разве что напарница Реборна как раз таки прибыла, чтобы разобраться с той девушкой. Или же… Только Савада собрался спросить, не имеет ли она что-то против него, как в дверь раздался звонок. Смутно знакомый голос озвучил:

— Доставка итальянской пиццы.

— Ты что-то заказывал? — насторожился Савада. Наны дома не было, да и едой такой она никогда не баловалась. Реборн отрицательно помотал головой.

Крепко сжав в руке мастихин, Савада начал спускаться. Внизу его уже поджидала та самая убийца, держа плоскую квадратную коробку. Завидев свою жертву, девушка любезно произнесла:

— Спасибо за заказ вонголы-пиццы.

«Вонголы?» — только и успело пронестись в голове: девушка за мгновение надела противогаз и открыла коробку.

— Наслаждайтесь, — прозвучало из её уст.

Прежде чем ядовитый газ заполнил комнату, Савада снёс его волной пламени, собираясь перейти в атаку. Однако вперёд без страха вышел Реборн.

— Чаосс, Бьянки, — поприветствовал он.

«Значит, всё-таки Бьянки, — отметил про себя Савада. — И вонгола-пицца? Серьёзно? Хотя бы по-японски сказала, что с моллюсками, чтобы не так явно».

— Реборн. — Девушка стянула противогаз, открывая взору смущённое лицо с милым румянцем. От образа эффектной красавицы-сердцеедки осталось одно воспоминание, теперь перед парой стояла обычная семнадцатилетняя девушка. — Я приехала забрать тебя. Давай выполним какую-нибудь опасную миссию вместе.

Она смотрела на младенца с надеждой и любовью, столь трепетной и чистой, что никак не укладывалось с образом жизни девушки. Глаза её блестели от подступивших слёз.

— Я же говорил тебе, Бьянки, моё задание — вырастить Тсуну, так что сейчас я занят.

— Бедненький Реборн, — совсем расплакалась девчушка. — Если Десятый не умрёт из-за несчастного случая, Реборн не сможет вернуться.

— И эта твоя причина? — строго спросил Савада, но был проигнорирован.

— Пойду-ка я пока домой. Когда Десятый будет уби… Когда Десятый умрёт, я вернусь, чтобы забрать тебя, — всё так же любовно пролепетала она, собираясь уйти. Савада не позволил, поймав за запястье.

— Ты правда думаешь, что это выход? Ты только испортишь ему карьеру, — отчитал он Бьянки. — Будь то убийство или несчастный случай, задание будет провалено. Не думаю, что ему спустят подобное с рук, учитывая… — Савада ненадолго замолчал, проглатывая ком ненависти, дабы произнести следующие слова, — кто я, — это было почти признание своей принадлежности к мафии.

— Да что ты знаешь, мальчишка?! — повысила она голос, пытаясь резким рывком освободить руку — безуспешно.

Бьянки прекратила вырываться, недобро уставившись на Саваду. Его решительный и сильный взгляд не позволял вставить ещё хоть слово. Как только эмоции улеглись, Савада отпустил её, и она молча ушла, не оборачиваясь.

— Полагаю, стоит ждать ещё попыток? — Савада вопросительно уставился на Реборна. Тот, потягивая чай, философски протянул:

— Тсуна, все люди смертны.

Захотелось побиться лбом о стену. Чисто так, для профилактики. Стандартно мысля, в этом мире тяжело было выживать.

— Хотя бы расскажи о ней, чтобы знать, чего ожидать. Ты ведь и из этого сделаешь тренировку, верно же?

Реборн еле заметно ухмыльнулся.

— Она свободный наёмник по прозвищу «Ядовитый Скорпион». Её особое умение — травить людей отравленной кухней, — дал он короткую справку о Бьянки.

— И всё? Быть может, что-нибудь ещё добавишь?

— Как ты мог заметить, Бьянки в меня влюблена. Мы даже встречались немного.

— Даже представлять не хочу, — поморщился Савада.

— Я популярен у женщин, — продолжал Реборн приятную для себя тему. Вот только непонятно было, говорил ли он всерьёз или же просто издевался. Всё-таки в теле младенца девушку не удовлетворишь, а говорил Реборн не в прошедшем времени, что настораживало. — Бьянки была моей любовницей. Четвёртой.

— Да хоть десятой, делать-то что?

— Вот и мне интересно, как ты поступишь, — прямо уставился на Саваду Реборн.

— Как я и думал, — раздражённо проговорил тот.

Устроить из покушения очередную тренировку — как раз в стиле Реборна. Савада знал с самого начала, что ему не на что было рассчитывать, лишь надеялся получить хоть толику полезной информации. На данный же момент он знал только о большой любви девушки к странному младенцу.

— Кстати о любви… — лёжа на кровати в своей комнате, задумчиво пробубнил Савада.

Казалось, что он нашёл, за что зацепиться. Нужно было только найти Бьянки и спокойно с ней поговорить. Вот только сомневался Савада, что с этой неадекватной удастся нормальный разговор. Узнать местоположение девушки возможности не было, разве что жуки и правда не настрекотали что Реборну, — оставалось только ждать нападения.

«Может, в противогазе сегодня спать?» — мелькнула нелепая мысль, но Савада тут же выкинул её из головы. Реборн спал всегда в его комнате, а его Бьянки травить не собиралась. Да и сон у Савады был чуткий. Для относительного спокойствия хватило мастихина под подушкой. Так и закончился один жаркий июльский день.

* * *

«Возможно, не стоит сегодня идти в школу?» — думал Савада, собираясь утром. Он опасался, что ненормальная на почве большой любви отравит попутно тех, кто окажется рядом. Так и решил, что станет приманкой, уводя Бьянки в безлюдное место, дабы никто не пострадал, если разговор не удастся. Чтобы никто не мешал излишним беспокойством, позвонил Хаято предупредить, что не появится на уроках.

— Что-то случилось, Десятый? — раздался встревоженный голос в трубке. — Вы заболели? Я сейчас же приду!

— Нет-нет, всё в порядке, не стоит. Мне просто нужно уладить одно личное дело, — без запинки произнёс Савада, хотя не знал сразу, как лучше без подробностей обрисовать ситуацию.

— Я могу вам помочь. Только скажите — я всё тут же устрою!

— Знаю. Но дело называется не просто так личным, Хаято-кун. Я должен всё сделать сам, — настоял он, собираясь повесить трубку. Задержался, вспомнив норов парня. — И не смей прогуливать школу, потому что меня там нет!

Савада не сомневался, что Хаято всё «устроит», стоит только заикнуться о проблеме. Желание спросить мальчика о Бьянки возникало, ведь Хаято обладал недюжинными знаниями, в том числе и о мафии, но Савада быстро выкидывал малейшие зачатки этой мысли из головы. Не только чтобы не волновать Хаято, но и чтобы никоим образом его не вовлекать.

Стояла жаркая солнечная погода. Удобно одевшись, Савада вышел налегке на улицу. Не сразу, дабы не встретиться одноклассниками, он отправился по обычному маршруту, давая своей убийце шанс «поймать» его. Почувствовав взгляд, Савада стал стремиться уйти к безлюдному месту: цель наживку заглотила. Бьянки передвигалась незаметно, умело скрывала свою жажду убийства, Саваде так и не удалось определить её точного местоположения — пришлось признать, что она действительно была профессионалом.

Выбравшись на пустую площадку, Савада остановился, крепко сжав мастихин. Бьянки поняла, что ждут её, потому вышла следом, не скрываясь. Савада не оборачивался, собираясь с мыслью. Даром красноречия он никогда не обладал, а его единственная надежда обойтись без кровопролития заключалась именно в способности убеждать.

— Значит, ты готов принять свою судьбу? — Бьянки первой начала разговор, хотя могла напасть молча.

— Ты ведь всего лишь хочешь быть с Реборном, — обернулся Савада, говоря на итальянском. — Так зачем убивать меня и портить ему карьеру?

— Что значить «всего лишь»?! — вспылила девушка. — Да как ты смеешь?!

Не давая возможности объясниться, Бьянки запустила в противника посиневший торт. Откуда он взялся, Савада и подумать не успел, ловко уклоняясь от ядовитого снаряда. Пришлось отпрыгнуть подальше, так как даже от запаха голова кружилась.

— Успокойся! Послушай!.. — пытался он слово вставить, но не удавалось.

Способность Бьянки к кулинарии, умение готовить в таком невообразимом количестве поражала, помимо того, что непонятно было, где она все свои творения прятала.

«Совсем как Хаято», — мелькнуло у Савады в голове.

Девушка сложным противником не являлась. Мешало только нежелание причинять вред, на которое Савада вскоре благополучно плюнул, подсечкой сбивая Бьянки с ног, садясь сверху, удерживая её скрещенные руки на груди.

— Теперь выслушай меня, пожалуйста, — строго заговорил Савада с ноткой злобы, резко вернувшись к ставшему привычным японскому. — Я не хочу портить жизнь ни себе, ни тебе. Хочешь быть с Реборном — будь. Если ты его действительно любишь, тебе не должно быть важно, где ты с ним видеться будешь. Меньше опасности — дольше проживёте, быть может, даже счастливо, если ты так безумствовать не будешь. Я понимаю, что мне никуда не деться ни от Реборна, ни от мафии, поэтому просто дай мне пожить спокойно, пока у меня такая возможность есть.

— Быть… с Реборном… — не сразу произнесла девушка. Глаза её стали наполняться слезами. — Ты предлагаешь мне остаться?

— Учитывая, что ты приехала в Намимори по личному делу, полагаю, задания у тебя никакого всё равно нет? — Бьянки помотала головой. Жажда убийства растворилась, как одинокая лавочка, на которую упал отравленный торт. — Тогда найди себе жильё и заходи в гости. Только ради всего святого, не трави никого! Намимори слишком добрый и спокойный город, чтобы портить его новостями об убийствах или «таинственных» смертях.

Савада помог ей встать. На удивление прошло всё гладко. Удалось успеть на несколько последних уроков, после того, как Савада забежал переодеться в форму и забрать портфель. Присутствие неадекватной личности под боком, конечно, настораживало, но с Ламбо, который отличался детской непредсказуемостью и иррациональностью мышления, как-то ужился, значит, и девушку переживёт. Если она готовить не будет. Реборну — пожалуйста, но никому другому. Даже нормальную еду Савада бы из её рук принять побоялся.

* * *

Весь оставшийся учебный день Саваду беспокоила простота решения конфликта. Что-то сильно тревожило его, но он не мог понять, почему ему так неспокойно было. Бьянки солгала? Она всё равно продолжит свои попытки?.. Или же за ней придут другие? Настоящие убийцы, а не какая-то влюблённая смертельно опасная дурочка.

Состояние Десятого от взора Хаято не ушло, но не получив ответ на свои «допросы», он старался тактично молчать. Мало ли из-за чего настроение могло быть дурное.

Немного задержавшись в мастерской, убедившись в отсутствии вдохновения, Савада вернулся домой, где его ждал неприятный сюрприз. На кухне готовила Бьянки…

— О, ты уже вернулся? — как ни в чём не бывало спросила она. — Я и тебе приготовила, садись, — предложила девушка.

Блюдо было прозрачным, потому Савада видел всех отвратительных шевелящихся тварей, которых Бьянки использовала в качестве ингредиентов — тошнота подступила к горлу. «И тебе» означало, что кто-то её «стряпню» уже пробовал. Нана и Ламбо на полу не корчились, потому Савада поспешил в свою комнату к Реборну. Нашёл, где и ожидал. Младенец наслаждался прохладой кондиционера, вкушая нормальную лапшу.

Бьянки спокойно подошла к любимому и села, ставя перед ним отравленное блюдо, которое Реборн незаметно заменил вскоре на аналогичное съедобное.

«Она что, не понимает, что её еда отравлена? Или она вовсе не любит Реборна так, как утверждает?»

— Быстро ты освоилась, — отметил Савада, глядя на Бьянки. — Одно прошу. Нет, умоляю, не готовь в моём доме.

— Но как ещё я смогу показать свою безграничную любовь? — возмутилась она.

— Просто не готовь.

— Не стоит давить на неё, Тсуна, — вмешался Реборн. — С сегодняшнего дня Бьянки здесь работает.

— Что?! — ужаснулся Савада. Его сердце чуть не выпрыгнуло, стоило подумать, что Бьянки нанялась в их дом кухаркой.

— Я буду помогать тебе с трудом и МХК.

— Не нужно, — запротестовал Савада. — У меня проблемы только с японским. Были.

— Сейчас мы займёмся трудом, — не слушая возражений, уже у выхода сказала Бьянки, — поэтому пойду и подготовлю кухню.

«Я умру от голода», — невольно подумал Савада. От остальных мрачных дум спас знакомый радостный голос:

— Десятый!

— Хаято-кун, — встретил Савада у входа друга с арбузом в сетке. — Что ты здесь делаешь?

— Да вот, решил арбузом поделиться. Спелым, сладким, — улыбаясь невинной улыбкой, говорил Хаято.

«Еда», — обречённо подумал Савада, вспоминая свою участь быть накормленным ядовитой кухней.

— И всё же, Десятый, — сменилось и настроение у Хаято, — у вас что-то случилось, я вижу. Пожалуйста, скажите. Обещаю, я избавлюсь от проблем вмиг! Ничто и никто не смеет вас тревожить!

Внезапно парень выронил арбуз, а сам оцепенел, глядя в одну точку. Никогда раньше Савада не видел его таким.

— Хаято-кун? — попытался позвать его Савада. Тот будто не услышал.

— Старшая сестра! — сорвалось с уст парня.

— Хаято.

Голос парня услышал не только Савада, но и Бьянки. Савада и осмыслить ничего не успел, как Хаято упал на колени, держась за живот. В то же мгновение он сорвался с места и убежал, бросив на прощание боссу:

— Извините меня!

Не став заниматься расспросами, Савада бросился за другом. Нагнал у дерева, о которое опёрся парень, ища опору. Дышал тяжело, вспотел весь и явно не из-за жары, побледнел. На лице его читался нескрываемый страх.

— Хаято-кун.

Савада провёл по его спине ободряюще и успокаивающе. Спрашивать что-либо не собирался, считая, что пока будет достаточно моральной поддержки. Хаято заговорил сам:

— Я жил с сестрой до восьми лет. В нашем замке часто проходили пышные вечера, — делился он воспоминаниями, не глядя на Десятого, Савада же слушал внимательно, стараясь сильно не удивляться «замку», — и когда мне было шесть лет, я должен был сыграть партию на пианино перед всеми.

«А что случилось в восемь лет?» — не мог не возникнуть вопрос у Савады. Озвучить его он, конечно, не озвучил, продолжая слушать.

— Тогда сестра впервые приготовила мне печенье. Это была её первая ядовитая готовка, — понизил голос Хаято. — Я тогда не знал, но после выяснилось, что у моей сестры талант делать ядовитым всё, что она готовит.

— Может, она проклята? — предположил Савада, не веря, что подобное возможно без мистики. Как и появление блюд из ниоткуда… И динамита…

«Должно быть, это семейное».

— Конечно же, после того, как я съел это, мне стало плохо, голова закружилась, и моё выступление было испорчено. Но это было только начало, — совсем помрачнел Хаято. — Ужасное выступление оценили как великолепное. Абстрактно, чтоб их всех! Отец, бывший тогда в хорошем настроении, решил, чтобы я выступил ещё. Он… — слова давались с трудом. — Он попросил Бьянки напечь ещё печенья. Этот ужас оставил отпечаток в моём сознании, и теперь каждый раз, когда я вижу сестру, живот начинает ужасно болеть.

— Неужели твой отец не понимал, как опасно то печенье? — всё так же подбадривая, держа Хаято за плечо, спросил Савада.

— Не думаю, что его это волновало, — отвернулся парень, поморщившись. — Ненавижу её! — стиснул он зубы, затем повернулся к Саваде, серьёзно глядя в глаза. — Я не могу приблизиться к ней. Десятый, не могли бы вы, пожалуйста, выгнать мою сестру из города?

— Я бы рад, но это невозможно, — тут же разрушил все надежды и мечты Савада. Он и сам был бы рад избавиться от ненормальной, но она уйдёт разве что только через его труп, что его совсем не устраивало. — Тебе достаточно не приходить ко мне, тогда ты не будешь пересекаться с ней часто…

— Как так?! — расстроенно воскликнул Хаято. Для него дом Савады был святилищем, а тут в гости предлагали не заваливаться, словно не рады были его обществу. — Нет! Должен быть другой выход!

Савада выдохнул. Другой выход был только через чью-то смерть. Он ещё ни разу в новой жизни руки кровью не марал и начинать не желал. Свою за просто так отдавать тоже не собирался, ведь если ему дали второй шанс, значит для чего-то дельного. Больной живот — малая проблема.

— Пока, кроме того как держаться подальше от Бьянки или тренировать силу воли при её виде, я не могу тебе ничего посоветовать. Пока иди домой и отдохни. Завтра увидимся и решим, как лучше поступить.

— Десятый…

Делать было нечего, Хаято пришлось подчиниться, хоть то и не был приказ. Хотел поднять настроение боссу, а в итоге так оплошал. Уныние полностью поглотило парня. Савада видел, но ничего поделать не мог. Посетовав про себя, он сам пошёл обратно домой, где в надувном бассейне плескался чересчур умный младенец. Он как раз заканчивал, когда Савада подходил. Закрыв глаза в бессилии и опустив голову, Савада прошёл мимо. Только он открыл дверь и ступил на порог, как со второго этажа раздался голос другого ребёнка:

— Умри, Реборн! Я покончу с тобой с помощью электрошока, данного мне боссом!

«Что это за новое оружие?!» — отпрыгивая назад, удивлялся Савада, предполагая, что это какая-то новая пушка, стреляющая электронными зарядами на расстоянии. Как иначе со второго этажа собирался поразить Реборна Ламбо?

Всё оказалось куда проще… Глупый ребёнок с шокером банально спрыгнул вниз. Савада не успел среагировать, так как только собирался посмотреть вверх, когда Ламбо прыгал… в бассейн с водой. Заискрило так, что глаза заболели! Как Ламбо выжил — большая загадка, но двигался и плакал он как обычный здоровый ребёнок, ничуть не обгорев. Если бы ещё базуку при этом не держал у лба, натягивая верёвку от спускового крючка… Мгновение, и:

— Боже мой, — произнёс пятнадцатилетний Ламбо, сидя в маленьком надувном бассейне. — Почему я весь мокрый?

«Какой безумный мир, — устало подумал Савада, потирая вспотевший из-за жары лоб. Голова начинала ныть то ли из-за теплового удара, то ли из-за событий. — Впрочем, когда это он был нормальным?»

— Неважно. Идём, я дам тебе полотенце.

Хотелось пораньше лечь спать. Хотя бы полежать тихо, мирно и спокойно под кондиционером. Чтобы никто не трогал, не шумел, не напоминал об уроках и тренировках. Как раньше, когда они жили вдвоём с Наной. Вот уж точно был Рай. Жаль только, что тогда Савада не понимал своего счастья.

— Ромео? — Бьянки увидела их краем глаза, когда они проходили мимо кухни. — Ромео! Ты жив!

Бьянки бросилась к ним в порыве эмоций. Вначале казалось, что ей обуревала радость, хотя предчувствие говорило Саваде обратное. В правоте своей интуиции Савада убедился слишком поздно, уловив жажду убийства ли в тот момент, когда ядовитый кремовый пирог уже был влеплен в лицо бедного Ламбо.

— Пресвятая дева Мария! Ты живой?! — вопросил Савада, опускаясь перед пострадавшим на колени. Ламбо бился в конвульсиях. Салфеткой Савада убирал остатки опасной еды с его лица, но плохо удавалось счистить крем. — Реборн, сделай что-нибудь!

— Тер… пе… ниче… — еле слышно проговорил Ламбо, давая знак, что ещё жив.

—Держись, я что-нибудь придумаю!

«Нужно срочно промыть желудок! Нет, не поможет! Он толком ничего не ел, тут иное! Что же делать?»

Савада запаниковал. Не похоже было, что Бьянки готовила яд специально, учитывая, что подавала отравленную пищу даже тем, кого убивать не собиралась, что означало — противоядия у неё не было.

— Может быть, медицина через десять лет сможет спасти его, — спокойно предположил Реборн. Ему-то что? Он и так был холоден к Ламбо. То, что он снизошёл до такой «помощи» уже многого стоило.

Спасёт ли Ламбо медицина будущего или нет, Савада не знал, зато знал наверняка, что несколько бессонных ночей в неведении ему были обеспечены. Позже он узнал, что пятнадцатилетний Ламбо был чуть ли не копией бывшего ухажёра Бьянки. Перед тем, как Бьянки с ним порвала, у них были ужасные отношения. Ну, как порвала? Учитывая, что Ромео отравили, несложно было догадаться, как она рассталась со своим бывшим парнем. Так и закончилась эта история. Последний штрих внёс Реборн:

— В такой жаркий летний день мне хочется угря.

Таким ненавязчивым способом он отправил Бьянки на озеро Хамана, прочь из города. Савада же гадал, куда он отправит её в следующий раз. Впрочем, было неважно. Лишь бы куда-нибудь подальше.