22 июля

— Оставил тебя одного на пару денёчков, называется, — звучит из динамика телефона недовольный голос Феликса.

— А-а-а, хватит, — Хёнджин протяжно стонет в подушку в виде кота Пушина, пока возле уха слышится хриплый смех.

— Так вы..?

— Что? Нет! — слившись со цветом волос, Хван переворачивается на спину в не своей кровати. — Фу, что за непристойные мысли, Ликси. Мы просто, ну… Целовались до двух часов ночи?

— Жесть, — выдыхают на том конце удивлённо. — Дорвались, называется.

— Вроде того, да, — Хёнджин поднимает свободную руку вверх, пытаясь поймать солнечных зайчиков из-за отражения лучей в напольном зеркале, но они недосягаемо бегают по потолку. — Только мы так и не поговорили о нас.

— Ну конечно, были слишком заняты другим, — подтрунивает Феликс, но, получив молчание в ответ, тут же меняет тон на грозный. — Я прибью его.

— Не надо, я был не против, — Хван всё же пропускает смешок, представляя, как, должно быть, забавно выглядит сейчас друг с надутыми от злости губами. Наверняка как насупившийся цыплёнок. — Мне, наверное, следует спросить. Или не стоит?

— Сто пудов стоит, — подталкивает его в правильную сторону Феликс. — В этом суть любых отношений: нужно спрашивать обо всём, что тебя волнует. И Минхо? Он, кажется, наконец-то готов поговорить. Не языками, я имею в виду.

— Айщ, заткнись, — Хёнджин прикрывает лицо Пушином. Воспоминания прошлого позднего вечера так и лезут в голову, в красках обрисовывая каждое прикосновение чужих горячих пальцев под футболкой. Он беспорядочно вертит головой из стороны в сторону и стыдливо мычит в трубку. — Я тебя ненавижу. Даже не напоминай об этом.

— Бож, — Ли выразительно цокает, выражая своё осуждение. — Поверить не могу. А когда вы встречаться начнёте, ты так же будешь каждый раз реагировать?

— Не когда, а если, — поправляет его Хван, убирая подушку. — И нет, не буду. Наверное.

— Не если, а когда, — ответно передразнивает парень демонстративно писклявым голосом, продолжая после своим повседневным: — Учти, что вас ждут все.

— Кто «все»? — обиженно бурчит Хёнджин, настроение которого начинало стремительно портиться. Вот надо было ему вообще звонить и рассказывать об этом Феликсу.

— Все — это все, — деловито произносит он. — Даже Джисон. Он удивился тому, что вы всё ещё не начали встречаться после их расставания. Сказал, что вы те ещё тормозы.

— Нашёлся тут эксперт по отношениям, — Хёнджин фыркает, оскорблённый до глубины души. Но виду не подаёт. — Кстати, о вас с Джисоном.

— Что ещё за «мы с Джисоном»? — по голосу Феликса становится понятно, что тот явно насторожился. — Окей, каюсь, мы пообсуждали вас немного на днях. Ты охренеешь, но он снова становится нормальным? Я не знаю. Ему следовало давно рассказать о своих проблемах с семьёй и страхе, что мы выпустимся и перестанем с ним общаться. А не держать всё в себе и вести себя из-за этого как говно.

— Да уж… Я тоже впервые об этом услышал. Странно, что в нашей болтливой компании никто понятия не имел, что с ним творится. Хотя, знал об этом только Хо, так что неудивительно, что это никуда не просочилось.

— Твой будущий парень умеет хранить секреты, — насмешливо проговаривает Феликс, получая в ответ очередной измученный стон. — Будешь теперь с ним трепаться, а меня пошлёшь нахер вместе с Сынмином.

— Не говори так, — умоляюще лепечет Хёнджин, поджимая губы, и тут же добавляет спешно: — Я про «пошлёшь нахер». Не пошлю. К кому мне приходить ныться в случае чего?

— Ах, вот как? — театрально возмущается Феликс, повышая голос, из-за чего Хван отодвигает телефон от уха. — То есть мы тебе нужны на случай, если надо будет на Минхо пожаловаться? Кошмар. Не смей приходить ко мне больше за советами, я тебя не впущу.

— Ну, Ли-икси! — тянет Хёнджин жалобно милым голоском. — Ты же мой любимый и единственный домашний парикмахер. Кто ещё сможет так грамотно убить мои волосы? А? Вот именно, никто. Только ты можешь так мастерски из чёрного высветлить Джисона в чистый белый, чтобы покрасить его в тошнотворно зелёный, а после этот зелёный вывести в прекрасный рыжий. Я видел фотки в общем чате. Это искусство, точно тебе говорю!

В чём Хван совершенно точно был уверен — так это в слабости Ли, когда дело касалось его любимого дела. Похвали работу Феликса, и его настроение мигом поднимется до небес. Назови его мастером в сфере колористики, и он будет готов простить тебе абсолютно всё, что было сказано до этого. Феликс обожал своё увлечение и постоянно в нём совершенствовался. Для Хёнджина стало неприятным упущением то, что такой экземпляр пропадает на факультете информатики, поэтому он так обрадовался, когда узнал, что друг решил после вручения диплома всё же пройти официальные курсы стилиста, чтобы получить сертификат и заниматься тем, к чему лежит душа. Хёнджин поддержал эту идею первым, а там и остальные подтянулись, когда узнали. Особенно Джисон, который с самого их знакомства стал подопытным Ли для набивания руки. Как он ещё не облысел — оставалось загадкой. Видимо, у Феликса и правда золотые руки, если не бриллиантовые.

По ту сторону интернета Феликс совершенно точно улыбается в свой смартфон, Хёнджин готов в этом поклясться. Ли принимается с придыханием рассказывать о том, как Джисон припёрся к нему прямо перед отъездом с мятой купюрой и упрямым «хочу в рыжий»; как он чуть не прибил его там же, на месте, потому что утром рано вставать на поезд до родного города, а тут это горе луковое (такое же горькое и зелёное) пожаловало; и как он избавлялся от въевшегося цвета весь день, матеря и проклиная несносного скейтера в порванных джинсах, потому что тот снова упал и разодрал коленки.

Хёнджин слушает всё это с улыбкой, понимая: он скучал. По ворчащему из-за Хана Ликсу, по самому Хану, хаотичному и «несносному», но такому весёлому и родному. Скучал по пустой болтовне, по надрывающему живот смеху из-за их глупых, только им понятных, шуток. Он скучал.

***

Когда Минхо возвращается с пробежки, ближе к обеду, Хёнджин на открытом балконе методично развешивает постиранные вещи, успев прибраться в своей и чужой комнатах. Взгляд ненароком скользит по взмокшему из-за жары и спорта телу, что вчера так тесно прижималось к нему сначала на диване, а затем на кровати (как они там оказались, он помнит смутно). Парень резко отворачивается и прочищает горло.

— Утречко, — прикривает он из балкона, активнее перетаскивая вещи из тазика на верёвки. — Я там рис с овощами приготовил, можешь поесть.

— Доброе, — Минхо стаскивает с себя влажную майку, почему-то находясь возле балконной открытой двери. — Спасибо, поем после душа. Жарень адская.

— А-ага, — постиранное полотенце не вовремя выпадает из рук. Хёнджин выругивается себе под нос и со злостью поднимает его с пола, поднимаясь и оказываясь с Минхо нос к носу. Как он..?

— Убрался, обед приготовил, вещи постирал, — перечисляет Ли с хитрой ухмылкой. — Выйдешь за меня?

Хёнджин обескураженно хлопает глазами секунды две, а затем копирует коварное выражение лица парня.

— М, если это единственное, что заставляет тебя хотеть взять меня в мужья, то нет.

Минхо на мгновение перестаёт улыбаться, но затем ещё более широкая улыбка появляется на его лице.

— Ну почему единственное? — он бережно кладёт пальцы на выпирающие из-под домашних шорт тазовые косточки и подтягивает к себе, соприкасаясь телами и проговаривая на ухо: — Ещё ты безумно красивый, и я готов всегда мыть посуду в доме, чтобы ты согласился.

— Какой ты романтик, однако, — Хёнджин, не сумев сдержаться, тихо смеётся, упёршись лбом в чужое плечо. — Ну и как тут устоять?

— Никак, — улыбается Минхо, встречаясь с переливающимися медным на солнце глазами, и говорит в самые губы: — Падай. Я поймаю.

И Хёнджин падает, когда чувствует мягкое прикосновение, от которого внутреннее землетрясение заставляет ощущать дрожь по всему телу. Лёгкий поцелуй не перерастает в нечто большее, так и оставаясь чем-то нежным и приятным, как воздушная пенка в матча-латте. Чужие губы без соджу воспринимаются совсем иначе. Правильнее.

— М-м, — мычит в начавшийся углубляться поцелуй Хван и наугад кидает полотенце обратно в тазик, чтобы упереться ладонями в плечи Минхо, отстраняя его от себя и себя от него. — Это всё, конечно, здорово, но я с кем попало не целуюсь.

«Что значит с "кем попало"?» — хочется спросить, но серьёзный взгляд красноречивее всех слов, и Ли намёк понимает. Точно. Что он ответит? Что-нибудь вроде «но я не кто попало, я твой друг»? Тогда бы это означало, что Хёнджин может спокойно целоваться и с другими своими друзьями? С Сынмином, например, или с Фе… О нет. Ни за что. Это не то что представлять, даже мельком думать о таком не хочется.

Минхо убирает свои, успевшие по-хозяйски расположиться на чужой талии, руки и отходит на пару шагов назад. Личное пространство обоих восстановлено.

— Я думал об этом все эти дни, — он делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Особенно сегодня утром, после вчерашнего.

Хёнджин внимательно слушает и следит за каждой эмоцией на лице парня, словно пытаясь заранее предугадать, что тот может сказать дальше. Тревога сама собой расползается по груди, хотя, казалось бы, паниковать смысла нет. Но в этом и суть тревожности: ей не всегда нужен веский повод.

— И, в общем, — мнётся тем временем Ли, разглядывая такой интересный балконный пол, — я не совсем понимаю, что такое «отношения» в традиционном понятии. Мой опыт ограничивается недолгими, — он прокашливается, — связями и Джисоном. Такой себе багаж, как видишь.

Минхо поднимает нерешительный, чуточку виноватый, взгляд. Хёнджин понимающе кивает и слабо поднимает уголки губ в приободряющей улыбке, будто подталкивая не останавливаться на этом. А у самого в груди болезненно покалывает мелкими-мелкими иголочками, и противное «я так и знал» в голову проползает против воли. Только не это.

— Но-о, — тянет Минхо неуверенно, нервно теребя край кармашка от шорт, — я надеюсь, что не разочарую тебя. И себя. И вообще всех.

Что?

— Что? — вылетает шокированное из Хёнджина, пока мозг в срочном порядке пытается понять, что услышанное всё-таки значит.

— Говорю, что постараюсь не облажаться, — громче говорит Ли, твёрдо глядя в чужие глаза. — И… Эм, выйдешь за меня?

Хёнджин смотрит некоторое время оторопело, пока проходит мысленная загрузка входящего аудиосообщения, после чего, когда загрузка всё-таки успешно завершается, выдыхает с облегчением. Кажется, он не заметил, как задержал дыхание.

— Ты, — говорит Хван, подходя и тыкая указательным пальцев в голую грудь Минхо, — ненормальный, знаешь это? Во-первых, не пугай меня так больше…

Ли смотрит в сердитое выражение лица парня, лучезарно улыбаясь, пока от того чуть ли не искры летят, и перехватывает чужую руку возле груди, закидывая её себе на плечо.

— А во-вторых? — спрашивает он после того, как нагло перебил мгновением ранее.

— А во-вторых, — с прищуром повторяет Хёнджин, устраивая другую свою руку на втором плече, — давай пока что остановимся на стадии «встречаться». Боюсь, здесь наш брак под запретом.

— Договорились, — хмыкает Минхо, чмокнув его в губы. — Поженимся в другом месте.

— Я не то имел в виду, эй, — возникает Хван, но дальше ничего сказать не может, атакованный чужими быстрыми поцелуями по всему лицу. — Прекрати, щекотно же! А ещё ты потный, фу-у.

Минхо смеётся сквозь вытянутые для поцелуйного издевательства губы, крепко удерживая пытающегося выбраться из объятия Хёнджина. В какой-то момент ему становится его жалко, потому он расцепляет руки и тут же получает слабый удар в предплечье.

— Я передумал, давай останемся просто соседями.

Ли тут же хмурится, чем пугает Хёнджина.

— Если ты хочешь, то…

— Нет! — мгновенно вскрикивает Хван, сам не ожидая, что это выйдет так громко. — Это шутка. Я пошутил. Прости.

— А, — коротко кивает Минхо. — Хорошо. Я понял.

Повисает неловкая пауза. Хёнджин мысленно даёт себе подзатыльник за неудачную фразу. Вот кто его за язык тянул? Если бы он знал, что его воспримут всерьёз, ни за что бы не стал произносить подобное вслух.

— Нам нужно будет составить чек-лист, как можно друг с другом шутить, а как нельзя, — с серьёзным видом проговаривает Хёнджин. — Наверное, наше общение теперь будет немного отличаться от того, что было раньше.

— Наверное. Составим список. Ещё можно карту на теле расчертить, где можно трогать, а где нет, — принимает идею Минхо, подкидывая и свою тоже, из-за чего одаривается осуждающим взглядом.

— Не разговаривай со мной, ты невыносим, — закатывает глаза Хёнджин и демонстративно подтягивает ногой тазик с вещами, возвращаясь к своему прерванному кое-кем занятию. Кончики ушей всё же предательски покраснели. Как неловко.

— Как скажешь, мой будущий муженёк, — весело соглашается Минхо, покидая балкон, и кричит вслед откуда-то из квартиры: — Но маркер я всё же куплю.

Невыносим. Просто невыносим.