Джисон бездумно водил тряпкой по стеклу вот уже десять минут, а это было только первое из трёх окон класса. На улице ливень столбом, ни черта не видно, и дядечка-завхоз больше всех ругался, когда час назад небо затянуло серым и тучи прорвало как раз в тот момент, когда он выдал грабли и мешки Минхо и Джисону.

      Лично Джисон не особо расстроился; дрожать на противном ветру и сгребать листву в кучки ему ещё после первого раза надоело. Минхо он не спрашивал. Он в его сторону даже носа не воротил, демонстративно впечатывался взглядом в любую точку пространства, когда проходил мимо, чтобы промыть тряпку или взять метлу с совком.

      Джисон тоже так умел: игнорировать. Проще пареной репы же — не обращать внимание на того, кому ты ни во что не встал, да?

      Джисон вздёрнул нос и махнул тряпкой влево-вправо. Та, с характерным скрипучим звуком, размазала мыльный раствор по стеклу. Дождь сумасшедше бился с другой стороны, будто бы пытался разбавить эту тяжёлую тишину класса, ветер подпинывал оконные рамы ему в такт, а по коридору раздавались тяжёлые шаги последних задержавшихся учеников.

      Джисон вздохнул, глядя на масштаб оставшихся работ. Два окна, перемазанная мелом доска, которая только раза с третьего вновь станет зелёной. Четыре ряда парт, которые так и ждали, когда их отмоют от графита, маркеров и освободят от жвачек. Вроде элитная школа, каждый второй — кандидат в Сеульский Национальный, а ведут себя как дикари. Джисон после первой парты дал себе клятвенное больше никогда не малевать от скуки ручкой по гладкой поверхности. После тщетной попытки избавиться от дурацкого мультяшного лица, плюнул и вернулся к окнам. Там хоть оттирать ничего не надо.

      Минхо же, в свою очередь, видимо увидев психанувшего Джисона, вооружился шпателем, тряпкой и «Уайт Спиритом» и двинул к стройным рядам одиночных парт. В жёлтых резиновых перчатках Минхо выглядел нелепо, а вот с закатанными по локоть рукавами белой школьной рубашки — весьма… привлекательно. Джисон помотал головой и вернулся к окну, пуще прежнего наводя мыльные круги по стеклу. Но даже в стекле отражался силуэт парня, который то и дело предплечьем откидывал чёлку с глаз и вытирал лоб от испарины. В желтоватом свете класса, в размытом отражении окна Минхо в этих глупых перчатках с тряпкой наперевес, рьяно и даже с толикой злости оттирающий надписи от парт, выглядел чем-то нереальным. Джисон перевёл взгляд с Минхо на себя: заглянул себе в тёмные от недосыпа глаза, взглянул на всклокоченную копну на макушке и на круглые щёки. Он не мог остановить себя от сравнивания, от сопоставления, снова и снова возвращался к этому, и придумал себе в голове целый список причин тому, почему Минхо вдруг стал вести себя так.

      Недавняя напускная злость сошла на нет; на её место пришла досада. Может, от того, что потенциальная дружба с Минхо закончилась так и не начавшись. Может, от того, что Минхо, наконец, раскрыл свои и без того круглые глазищи и глянул в лицо фактам: с Джисоном у них общего разве что место учёбы и статус «человек», хотя Джисон и в этом несколько раз сомневался.

      Минхо с тяжёлым вздохом распрямился и стащил перчатки с рук. Джисон перевёл взгляд с себя на разминающий спину и конечности силуэт Минхо в стекле и прыснул на него из пульверизатора, стараясь убрать его с глаз хотя бы так.

      — Предлагаю прерваться минут на десять, иначе я умру, — вдруг сказал Минхо, и Джисон встрепенулся. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он слышал этот голос. Джисон не отреагировал, а просто шагнул в сторону, чтобы протереть нетронутый ранее участок окна. — Пошли отдохнём, говорю, — вновь сказал Минхо и свёл брови на переносице.

      Он в пару шагов оказался рядом с Джисоном и подпёр стену между окнами плечом.

      — Джисон?

      — О, так ты всё же разговариваешь? Немыслимо! — ответил Джисон, не поворачивая головы к Минхо. — Но я пас. Хочу поскорее закончить и свалить отсюда.

      Минхо вскинул бровь и сложил руки на груди. Джисон пуще прежнего уставился в окно.

      — Там на улице деревья с корнем выворачивает, куда ты собрался? Мы тут надолго застряли. Пошли, перекусим. Уверен, ты голоден.

      Он хлопнул Джисона по плечу и двинулся в сторону выхода. Джисон хотел было крикнуть ему вслед оскорбление и то, что он ошибается, но живот, как по команде, завыл раненым зверем, и Джисону ничего не оставалось как оставить тряпку и пойти следом. Конечно же, с лицом, будто бы он сделал Минхо огромное одолжение.

      В автомате на первом этаже не оказалось ни любимых чипсов Джисона, ни Скиттлз. Будто бы вся школа оголодала и обчистила автомат с едой, оставив нелюбимый Джисоном Сникерс и веганские снеки. Зачем они вообще нужны в школе, полной растущих организмов и выживающих лишь на энергетиках и химозных сухарях? Ни под каким предлогом Джисон что-то относительно полезное, но противное, не купит, когда есть возможность схлопотать язву на чём-то до жути аппетитном.

      Джисон топтался чуть позади Минхо, выбиравшего перекус между шоколадным батончиком и не самым привлекательным донатом. На его голове был хорошо продуманный беспорядок, манжеты закатанных рукавов были перепачканы грязной мыльной водой, а на штанине сзади виднелся широкий след от мела. Даже будучи простым, столь естественным без излишнего лоска и вычурности, которой от каждого ученика школы так и веяло, Минхо был очень красив. Джисон принял этот факт за какую-то минуту, пока разглядывал его задумчивый профиль с поджатыми губами и сведёнными на переносице бровями.

      Наконец, Минхо ткнул на энергетический батончик, пачку чипсов и бутылку газированной воды, и обернулся к Джисону.

      — Ты что будешь?

      Его черты лица вмиг стали мягче, брови теперь взлетели к чёлке, а губы чуть приоткрылись, обнажая пару белых передних резцов. Несмотря на точёность черт, его лицо сейчас было по-мальчишески мягким в этом синеватом свете от автомата. Кожа с мелкими рубцами от угрей стала гладкой на вид, что Джисон едва удержался от того, чтобы ткнуть Минхо в щёку и проверить мягкость.

      — Кит-кат или Баунти, и сок, — ответил Джисон, словно очнувшись ото сна, и указал подбородком на автомат.

      Минхо, задержав на Джисоне секундный, но пристальный взгляд, кивнул и развернулся обратно к автомату. Он нажал на нужные кнопки, и еда повалилась с громким стуком вниз. Он наклонился, выгреб из пасти автомата покупки и, пихнув всё Джисону в руки, кроме воды, головой махнул в сторону класса:

      — Ну, пошли.

      Джисон недовольно вздёрнул бровь, косясь на впихнутую ему еду, и едва ли не закатил глаза на смешок Минхо:

      — Что? Я платил, а ты несёшь. Разве это не справедливо?

      — Я бы и сам себе купил, — Джисон зашагал вперёд, обгоняя Минхо и поудобнее устраивая еду в руках.

      — Ну, в следующий раз купишь ты, а понесу я, — Минхо нагнал Джисона и встал по правую руку от него, да так близко, что они почти сталкивались плечами, пока шагали обратно в класс.

      Ветви высоких, давно отцветших яблонь и вишен бились ветвями в окна коридора, словно прося впустить их внутрь от этой непогоды. Минхо мерно вышагивал и попивал воду, не касаясь горлышка губами и словно бы не обращал внимания на разбушевавшуюся бурю за окном. От него как никогда раньше веяло спокойствием и умиротворением, когда как внутри Джисона что-то так же, как ветви деревьев, билось о рёбра и внутренности при каждом случайном касании плеча или скользящего взгляда о чужой профиль. Джисон как мог держал лицо и совершенно не понимал, что вдруг пошло не так.

      — Минхо, что происходит?

      Джисон вдруг резко остановился и потупил взгляд. Его потемневшие и ободранные от постоянной носки конверсы вмиг стали сосредоточением всего его внимания. Отчего-то Джисон не мог поднять взгляд на подошедшего к нему Минхо и принялся сканировать его найки; то, как вес уходил с пяток на носки и обратно. За окном громыхнуло, окна задрожали, а бутылка в руках Минхо начала трещать: жилистые пальцы нервно заламывали полупустую газировку.

      — О… чём ты?

      В голосе Минхо проскользнули нотки напряжения, он словно осип. Джисон поднял полный недовольства взгляд на Минхо. Тот, будто бы пойманный с поличным, нарочито внимательно изучал пластик в руках и не спешил смотреть в ответ.

      — Ой, ну вот только не надо комедию ломать, окей?

      Джисон шагнул к подоконнику и свалил на него еду, выругался упавшему на пол батончику, поднял его и бросил к остальным. Парень провёл ладонью по лицу сверху вниз, потом зарылся в волосах и тяжело вздохнул.

      — Сначала ты весь такой «давай вести себя как обычно, только здороваться, Джисон», а потом сам же делаешь вид, что меня нет. Я пытался играть в твою игру.

      Джисон вновь подошёл к Минхо и встал напротив так, чтобы в случае чего не пришлось далеко тянуться, чтобы огреть парня по голове. Джисона охватила прежняя злость вперемешку с обидой: не сильной, только назревающей, но намеревающейся разрастись до глубокой.

      — Как видишь, — Джисон хлопнул себя по бёдрам и развёл руки в стороны, — долго строить из себя невесть что у меня не получилось. Не умею я делать вид, что всё ок, когда оно не ок. Может, скажешь мне всё-таки, что я не так сделал?

      Минхо резко поднял на Джисона взгляд и посмотрел неверяще, сведя брови глубоко на переносице. Он помотал головой и сжал челюсти так сильно, что желваки заиграли.

      — Ты ничего не сделал, Джисон, — начал он, но Джисон остановил его, подняв ладонь вверх.

      — Ты на меня за что-то обижен? За то, что я к тебе на матче подошёл и поползли слухи? Ну, снова поползли старые, ну ты понял, — он помахал рукой в воздухе неопределённо и вернулся к мысли. — Так вот, извини, что я был там. Окей?

      Минхо замотал головой сначала медленно, а затем, словно переварив поток джисоновых слов, сильнее, пока не приправил это частыми «нет, нет, нет».

      — Ты ошибаешься, Джисон, — Минхо сделал микроскопический шаг вперёд, но в Джисона тут же ударил запах кокосово-перечного Акс и ацетона. Он невольно захотел накрениться: то ли назад, чтобы избавиться от него, то ли вперёд, чтобы распробовать получше. — Ты ничего не сделал и тебе не за что извиняться.

      Бутылка тут же зажалась подмышкой, а ладони Минхо легли на предплечья Джисона. Взгляд, всё тот же, очень знакомый Джисону, вперился ему в лицо: внимательный, изучающий и ещё очень обеспокоенный.

      — Тогда я вообще уже ни черта не понимаю… — Джисон заломил шею и хотел было вырваться из цепкой хватки Минхо, но тот только сильнее сжал ладони и подошёл ещё ближе. Теперь его голова была так близко к голове Джисона, что и пара пальцев не протиснется.

      — Это всё я… Мои… — Минхо тяжело вздохнул и опустил голову. Волосы с макушки защекотали Джисону губы, а разочарованное горячее дыхание сигануло под расстёгнутый ворот рубашки. — Джисон, это всё из-за игры. И из-за тебя. Ну, то есть, не из-за тебя, но из-за тебя. Я… Боже, что я несу.

      Минхо резко отпрянул от Джисона и схватился за переносицу. Предплечьям резко стало холодно. За окном сверкнуло, на мгновение освещая пунцовые уши Минхо и нервно подрагивающие руки.

      — Тогда ты можешь мне нормальным языком объяснить в чём дело?

      Настала очередь Джисона встрепенуть Минхо, чтобы получить от него хоть какие-то вразумительные ответы. Он положил руку тому на плечо, и Минхо резко напрягся. Мышцы словно окаменели, вот-вот раскрошатся, стоит надавить посильнее, и Джисон, заметив замешательство Минхо, убрал руку.

      Но Минхо запротестовал.

      Осознав, что он странно отреагировал на касание, он схватился за кисть Джисона и вернул её на место: снова на плечо. Тут же поняв, что сотворил глупость, он, с пунцовыми щеками и круглыми от ужаса глазами, плавно убрал руку Джисона с плеча.

      — Так, можно я сначала, окей? Дай минутку…

      Джисон, ошарашенный резким поворотом разговора, тупо кивнул и уставился куда-то вглубь коридора. Минхо осушил бутылку в один присест, выдохнул в кулак от ударивших в нос пузырьков и бросил бутылку на подоконник. Парень выпрямился, разгладил несуществующие складки на рубашке и, сделав глубокий вдох, вернул на лицо спокойное выражение.

      — Джисон, — начал он громче, чем нужно, но тут же осёкся. — Джисон, ты ни в чём не виноват. Это я повёл себя как придурок, потому что расстроился из-за игры. Это моя первая большая игра, понимаешь? Я тебя позвал, а сам… Ты видел результат, короче… И вот…

      — Погоди-погоди, — Джисон замахал ладонями перед собой и поджал губы. — То есть, ты не говорил со мной с утра потому что тебе было… стыдно?

      Минхо прикрыл глаза и шумно выдохнул. По его щекам разлился румянец, рваными пятнами уходивший по шее вниз. Джисон, не зная что ещё сказать, захлопал ртом.

      — Я хотел, чтобы ты увидел мою победу, — едва слышно, куда-то в воротник рубашки, сказал Минхо, — а увидел моё поражение.

      — Боже, ха, — Джисон заломил шею и разразился приглушённым, нервным смехом. — А все мне говорят, что это я идиот. У меня конкурент, видимо.

      — Да, я идиот, — огрызнулся Минхо и сцепил руки на груди. Его лицо и уши всё ещё пылали, а взгляд был пригвождён куда-то за плечо Джисона.

      — Идиот, ещё какой, ага, — Джисон кивнул и переступил с ноги на ногу. — И скажи-ка мне на милость, что я по-твоему должен был делать, когда увидел проигрыш команды? Начать тебя презирать? Дразнить? Ты поэтому решил обрубить наше недообщение? Или это ещё на стадионе началось, когда я тебе перчатки отдал?

      — Не знаю я, понятно? Просто… — Минхо неопределённо помотал головой и пнул плитку под ногами. — За перчатки спасибо, кстати. Думал, что у меня руки отвалятся. Они помогли.

      — Проиграть помогли, ага, — не удержался от подкола Джисон и ойкнул от прилетевшего в плечо удара кулаком. Губы Минхо были искажены не то в оскале, не то в улыбке, и недавно скопившееся тучами напряжение над головами этих двоих резко рассеялось.

      Как и непогода за окном.

      Ветер стих, небо разражалось мелкой моросью, а коридор заполнился шелестением упаковок и приглушённым гоготом двух парней, которым предстояло надраить ещё половину класса прежде чем окончательно стемнеет.

*

      Утром следующего дня Минхо едва ли в реверансе не изогнулся, когда увиделся в коридоре с Джисоном. Тот похохотал и закатил глаза. Они ещё с секунду смотрели друг на друга из разных концов наполненного школьниками коридора, и было в этом взгляде нечто доверительное, будто бы вчерашний разговор помог им сдвинуться с мёртвой точки, в которую они сами себя, по сути, и загнали.

      Минхо вновь смотрел на Джисона: открыто, внимательно. Даже на расстоянии нескольких метров Джисон мог увидеть блестящие глаза его нового знакомого. Ещё не до конца распробованного, раскрытого, узнанного за всеми странностями и подколами.

      Минхо первым отвёл взгляд, когда к нему подошёл Чан и принялся что-то рассказывать. Джисон ухмыльнулся сам себе и принялся раскладывать учебники в шкафчике.

      Остаток вчерашнего вечера они провели за разговорами на общие темы, почти никак не затрагивавших их личности. Погода, школа, учителя. Этих начал хватило им обоим, чтобы сломать наст их неловкого общения, и Джисон понимал, что эта неделя сможет стать решающей в их с Минхо взаимоотношениях. Станут ли они друзьями или же всё их общение в конечном итоге сведётся к простым приветствиям в стенах школы.

      Джисон сам бы себя обманул если бы сказал, что не хотел бы видеть Минхо своим другом. Человеком из иного школьного мира, ранее представавшим перед ним чем-то далёким и чуждым, но вчерашний вечер многое перевернул в мироздании Джисона. Минхо был таким же человеком, как и он: простым в своём отношении к миру и окружению, своенравным и ревнивым в отношении того, что ему нравилось и чем он увлекался, загадочным и полным подводных камней. Именно их и хотелось найти и изучить Джисону; узнать Минхо как героя истории, с его судьбой, выборами и ошибками.

      — С чего такое счастливое лицо?

      Сынмин, как всегда держащий в руках книгу, названия которой с первого раза правильно не прочтёшь, глянул на Джисона с прищуром и улыбнулся на один бок. Тот в свою очередь неопределённо пожал плечами и, взяв нужные ему учебники, захлопнул дверцу шкафчика.

      — Выспался, наверное? — сказал Джисон и накинул лямку на плечо. — Идём в класс?

      — Не-не, — не унимался Сынмин тут же семеня за кузеном и лавируя меж попадающихся ему на пути учеников. — Тут что-то другое. Выкладывай.

      Джисон отмахнулся и завернул за угол. Феликс, стоявший с грудой учебников возле шкафчика, тупо смотрел в спины ушедших без него друзей.

      — Я что, похож на призрака? — спросил он у какой-то мимопроходящей девчонки и получил в ответ лишь палец у виска. — Тогда что только что произошло?

      Он ещё раз повертелся по сторонам в попытке понять, что случилось, и заметил, что не только он был тем, кто смотрел вслед Джисону.

      Хорошо, теперь вопросы возникли и у Феликса.

*

      — Уйдёте ещё раз без меня, и я всю вашу кимово-хановскую родословную безлунной ночью со свету сживу.

      — Да, бро-о-о, прости. Я немного несобранный сегодня, — застонал Джисон, обнимая руку Феликса и пристраивая голову на его плече.

      — Только ли сегодня?

      Сынмин двинул поднос дальше по столешнице и взял тарелочку с кимчи. Он придирчиво его понюхал и получил укоризненный взгляд от работницы столовой. Феликс деланно закатил глаза и попытался вырвать руку из цепкой хватки друга, но тот только крепче ухватился.

      — Ну, Ликси, ну, перестань дуться. Хочешь, я тебе булочку куплю? С изюмом? Твою любимую!

      — А не пойти ли тебе куда подальше, Хан Джисон?

      Феликс вздёрнул нос на хохот друга и двинул свой поднос вслед за Сынмином. Он взял себе картофельное пюре к вырванной в честном бою на локтях последней сосиске в темпуре. Взгляд какого-то ученика позади Феликса прожигал тому затылок.

      Джисон скакал с ноги на ногу рядом с другом и не глядя набирал себе еду на поднос, за что получил от той же работницы столовой полный любви взгляд.

      — Обещаю, что я больше никогда и ни при каких условиях не оставлю тебя, ми амор.

      — Все вы парни одинаковые, — филигранно убрав прядку волос с глаз, Феликс цыкнул и продефилировал к кассе.

      — С тобой я совсем другой, малыш! — крикнул Джисон ему вслед, улыбнулся от оттопыренного среднего пальца друга и наткнулся на взгляд Сынмина полный отвращения.

      — Что? — Джисон пожал плечами и прихватил пакет шоколадного молока.

      — Да ничего, — Сынмин помотал головой. — Думаю только, что не про тех, кажется, Лавмейкер историю написал.

      — Тут его прокол, да, — согласно кивнул Джисон и вопросительно вскинул брови на прищур ученицы, стоящей за ним в очереди. Он закинул кусочек курицы себе в рот и сказал: — Феликс — любовь моей жизни.

      — Ах, — сбоку от Джисона раздался тяжкий стон. Парень повернулся и увидел Минхо, державшегося за сердце. — Ты ранил меня прямо сюда, в моё мурчало. Вот уж точно: все вы парни одинаковые.

      Стоящий рядом с ним Чан поджал губы, сдерживая улыбку, и стыдливо прикрыл лицо рукой. Сынмин салютовал Чану рукой, коротко кивнул Минхо и прошагал следом к кассе. Минхо, заломив брови, втиснулся в очередь перед Джисоном, за что тут же получил недовольные возгласы стоявших позади учеников. Он дёрнул рукой неопределённо и кивнул на заявление Чана, что он пока займёт очередь.

      — Привет, — коротко сказал Минхо и улыбнулся: широко, искренне, будто бы только и ждал, чтобы сказать это вслух.

       — Привет, — с такой же широкой улыбкой ответил ему Джисон и шагнул вперёд к кассе. — Слышал, что сегодня также будет шторм. Готов снова отдирать жвачки?

      Минхо простонал и с сожалением взглянул на свои ладони.

      — Я больше к ним не притронусь, руки отваливаются. Уж лучше захлебнусь под дождём.

      Джисон посмеялся и расплатился за обед. Он взял поднос и пропустил девчонку позади себя. Минхо отошёл с ним и оглянулся на оклик Чана.

      — Советую как следует набить желудок, чтобы ветром не сносило. Увидимся, — с лёгкой улыбкой ответил Джисон и двинул к друзьям за облюбованный столик.

      — До скорого, — бросил ему в спину Минхо и хитро улыбнулся.

      — Ну, привет.

      Минхо бахнул поднос с едой на стол и уселся по правую руку от Джисона. Тот аж с палочками на полпути ко рту замер и взглядом, полным немых вопросов, посмотрел на Минхо. А потом и на Чана, но и у того в глазах было такое же полное непонимание происходящего.

      Чан уселся рядом с Сынмином, напротив удивлённого Джисона и не менее удивлённого Феликса, и только на лице Минхо был штиль. Ни мускула не дрогнуло, когда он расставил тарелки на подносе в нужном ему порядке; когда принялся запихивать еду в рот, что-то удовлетворённо мыча себе поднос.

      Первым не выдержал Джисон. Снова.

      — Ты ничё не перепутал?

      — Да нет, — покачал головой Минхо в ответ и демонстративно откусил кусочек дайкона. — Хочешь?

      Он поднёс палочки с желтоватой покусанной субстанцией ко рту Джисона и вопросительно вскинул брови. Джисон на эту выходку лишь медленно моргнул.

      — Ну, как хочешь, — Минхо пожал плечами и с удовольствием доел дайкон.

      — Вы это, — начал Чан, предварительно прокашлявшись. — Не обращайте на него внимание. Ему на тренировке голову, походу, отбили.

      — Ой, да ладно вам, — взмолился Минхо, откидываясь на спинку стула. — Я что, уже здесь и поесть не могу?

      — Я уже вроде как понял, что он немного с придурью, — сказал Джисон, наклоняясь к Чану. — Это же не заразно, да?

      — Да в тебе самом дури не меньше, — вклинился Сынмин и открыл книгу. — Уверен, вы друг друга стоите. Кстати, Чан, ты уже подготовил эссе для учителя Пак? Он сказал, что на этой неделе крайний срок сдачи.

      — Да, — кивнул Чан и, расслабившись, принялся за еду. — Осталось отшлифовать, проверить на ошибки — ещё раз — и можно сдавать.

      — Погодите, — Феликс проглотил кусок сосиски и ткнул палочками поочерёдно то в Сынмина, то в Чана. — Вы откуда друг друга знаете?

      — Мы с ним с прошлого года в литературном клубе учителя Пак, — ответил Чан и наклонил голову вбок. — Ты разве не в курсе, что Сынмин там председатель?

      — Не, насчёт него-то я в курсе, — Феликс помотал головой и отпил сок через трубочку, не поднимая коробочку с подноса. — А вот то, что и ты там — это для меня сюрприз.

      — Почему? — в голосе Чана послышались нотки игривости.

      — Ты староста школы, — Феликс загнул первый палец. — Играешь в футбол, — загнул второй и вперил взгляд куда-то в потолок. — Волонтёр школы на различных городских мероприятиях, — Феликс загнул палец на другой руке, чтобы не выронить палочки. — В литературном клубе состоишь и наверняка еще в паре десятков других. У меня вопрос: ты спишь вообще?

      — Сон для слабаков, — вклинился Минхо и получил от Чана обречённый взгляд.

      — Сплю, и очень хорошо, — ответил Чан, выпрямляясь и подёргивая головой. — А ты откуда в курсе про всё, чем я занимаюсь?

      — Я всё обо всех знаю, — гордо вскинув нос, сказал Феликс и самодовольно улыбнулся.

      — А что же ты мне тогда не найдёшь этого Лавмейкера, чтобы я ему пальцы сломал? — спросил Джисон и не обратил внимания на три пары метнувшихся в его сторону напряженных глаз.

      — Ладно, — сдался Феликс, подняв руки в капитулирующем жесте. — Девяносто девять процентов информации из ста…

      — Кто убил Кеннеди? — уточнил Сынмин, пряча улыбку за горлышком бутылки сока.

      — Ха-ха, остряк, — Феликс скорчил рожицу и закатил глаза. — Девяносто восемь процентов из ста — вот столько я знаю, Джисон. Как только выясню, кто этот Лавмейкер такой, то самолично принесу его голову тебе на блюдечке.

      — С голубой каёмочкой?

      — Да хоть с двумя.

      — От души, бро.

      Они синхронно дважды ударили себя кулаками по левой стороне груди и кивнули. Сынмин закатил глаза и вернулся к чтению, а Минхо втихаря, пока Джисон не видел, стащил у него с подноса пару наггетсов. За похищением третьего он был замечен с поличным.

      — Да у тебя пол-столовой на подносе, — оправдывался Минхо, подбородком кивая на возлежащую горку чужой еды. — И как в тебя всё влезает? Ты же тощий как щепка…

      — А он всё за щеками хранит, — вставил Сынмин, не отрывая глаз от книги, и ойкнул, когда получил пинок под столом.

      — Я тебя точно подушкой придушу. Настанет день…

      — Братоубийство — это грех, — шипел Сынмин, потирая ушиб на ноге.

      — Вы это, — отмахнулся Феликс, обращаясь к Минхо и Чану, — не обращайте внимание. Они не всегда такие бешеные. Только в «эти дни».

      — Эти дни? — Чан изобразил кавычки в воздухе и прищурился.

      — Предэкзаменационные, — кивнул Феликс, и Джисон, громко простонав, опустил голову на холодную столешницу.

      Минхо чуть отодвинул локоть, давая место голове Джисона, и рвано всхохотнул. Он смотрел на парня сверху вниз с нечитаемым выражением лица, и Феликс, прищурившись, поджал губы.

      — Минхо, — сказал парень, когда Джисон прицеливался палочками себе в глаза, намереваясь их выколоть. — У тебя как дела с геометрией?

      Минхо поднял глаза с макушки Джисона на Феликса и задумчиво склонил голову к плечу.

      — Да вроде крепкое «хорошо», — он непроизвольно пожал плечами. — А что?

      Даже Джисон обратился весь во внимание, ведь Феликс был не из четы тех, кто говорит об учёбе даже будучи непосредственно на уроке.

      — Как ты смотришь на то, чтобы позаниматься с нами в эту пятницу, например? У Джисона дома? У тебя же тоже аттестация будет.

      Джисон сидел, потупив взгляд, между недоумевающим от внезапного предложения Минхо и Феликсом, что, сплетя пальцы, во все глаза смотрел на Минхо. Каким боком Джисон вообще оказался втянутым в эту историю — он не понимал. Он что, уснул и проспал всё на свете?

      Джисон с немым вопросом посмотрел на Феликса, потом — на Минхо, что обдумывал ответ, глядя прямо в глаза Феликсу, и не двигался, и намеревался уже было ткнуть в них обоих палочкой, чтобы проверить, живые ли они вообще, как Минхо ответил:

      — Я в деле.

      Четыре пары глаз уставились на Минхо.

      Довольные ответом — феликсовы, приправленные гордой улыбкой за содеянное.

      Ошарашенные — джисоновы, и круглые от внезапного поворота событий.

      И глаза Сынмина и Чана — полные странной эмоции, чем-то отдалённо напоминающей ту, с которой чемпионы смотрят на результат своей долгой и кропотливой работы.