— Э-э-эй, да ладно тебе.

      На лице Джисона глупая ухмылка на один бок и чуть подрагивающий глаз. Минхо же выглядел как никогда серьёзным. Или уязвимым. Или обиженным. Джисон запутался в меняющихся эмоциях на его лице.

      В желтоватом свете люстры под самым потолком тени под глазами стали глубже, топили взгляд вслед за той хрупкой дружбой, что между ними возникла. Джисон старался держать улыбку: приветливую, вымученную.

      — Снова издеваешься, да?

      В голове вспыхнули воспоминания с крыши, где Минхо в первый раз смотрел на него так же. «Ты такой красивый», — мелькнуло в голове Джисона, а руку, которой так много раз касался Минхо, обожгло.

      Минхо вновь молча смотрел на Джисона, всё так же пристально, внимательно, скользя взглядом по каждой алеющей черте. Что было в его голове, какие мысли роились, чего он хотел добиться этими словами.

      — Ми-минхо, ты же пошутил, да?

      Голос предательски дрогнул, кадык нервно дёрнулся, а мышцы словно окаменели. Захотелось трусливо убежать прямо в окно, в непогоду, но взгляд Минхо словно пригвоздил Джисона к месту.

      — Ты мне нравишься, Джисон, — твёрдо и громко сказал Минхо, словно силясь перекричать гром на улице и бешено колотящееся сердце Джисона.

      — Нра? —

      — Нравишься как парень. Как человек. Нра-вишь-ся.

      Бам-бам-бам, прямо по голове, прямо в мозг, под рёбра, током по спине и мурашками по рукам.

      — Дыши, Джисон. — И улыбка такая мягкая, что Джисон развалился бы на месте тотчас, если бы не оставшиеся в нём кусочки самообладания.

      И Джисон задышал. Тяжело, глубоко, что плечи ходуном заходили.

      — Обалдеть, ты реально не шутишь?

      Минхо закатил глаза и сел прямо. Его руки, что всё это время были сжаты в кулаки, расслабились, и Джисон краем глаза заметил на ладонях бледные следы от ногтей.

      — Хочешь, поцелую? Тогда поверишь?

      — Сиди, где сидишь, — тут же опомнился Джисон и отпрянул чуть назад. Он выставил руку перед собой, защищаясь, словно Минхо и правда мог на него кинуться с поцелуями. Джисон отвёл на секунду застрявший взгляд на чужих губах и принялся рассматривать потолок.

      Минхо рвано посмеялся и отодвинулся от Джисона на жалкий сантиметр.

      — Расслабься, не буду я тебя трогать, пока ты са…

      — Не смей заканчивать эту тупую фразу, Ли Минхо. Или, я клянусь, я скормлю тебе твой же носок.

      Минхо улыбнулся и опустил голову. Из его рта вырвался облегчённый смешок и плечи заметно расслабились. Да и самому Джисону стало чуть легче. Отчего-то это признание не отяготило его разум и грудь, а лишь теплом растеклось по всему телу.

      — Будешь теперь избегать меня?

      Джисон опустил взгляд на руки Минхо, которые теребили подол мятой сорочки. Его голова всё ещё была опущена вниз, губы чуть поджаты, а складка меж бровей стала глубже.

      У Джисона всегда в странных, нервных ситуациях в голове возникало две кнопки: отшутиться или ответить нормально. Зачастую он выбирал первое, чтобы защитить себя, в первую очередь. Отодвинуть то реальное и настоящее, что он ощущал, куда-то подальше, но сейчас, видя перед собой такого Минхо, который вывернул душу и на блюдечке преподнёс Джисону то сокровенное, шутить не хотелось вообще.

      — Нет, — ёмко ответил он, на что Минхо тут же поднял голову. Глаза были распахнуты, рот чуть приоткрыт, и Джисон не мог сдержать глупого смешка. — Я не хочу тебя избегать.

      — Обещаю, я не буду лезть к тебе, — тут же подхватил Минхо и замахал перед собой ладонями. — Я правда не хочу, чтобы мои чувства к тебе как-то тяготили тебя и мешали нам общаться. Я правда очень хочу с тобой общаться!

      — Боже, чувак, успокойся…

      Джисон диву давался своему спокойствию, обычно он поддавался панике первый, а сейчас ещё и Минхо старался успокоить, вразумить его, объяснить, что ничего страшного и смертельного не произошло.

      — Я понятия не имею, что будет завтра, — начал Джисон и упёрся руками позади себя. — Но сейчас мне… нормально? Я, конечно, всё ещё не могу поверить, что нравлюсь тебе и правда не знаю, что на это ответить, но…

      — Тебе не нужно ничего отвечать мне, Джисон. Мои чувства только мои, и если ты ничего не чувствуешь, тебе неприятно…

      — Мне не неприятно, в том-то и дело.

      Джисон нахмурил брови, увидев удивление на лице Минхо, которое смешалось с малой долей надежды, покачал головой и взмахнул рукой. Почему ясно изъясняться так сложно?

      — Я к тому, что… Как сложно, блин, объяснить.

      — Тебе не нужно делать это именно сейчас, Джисон. Ты вообще можешь ничего не говорить и забыть всё, что я сказал.

      — Забудешь тут! — воспротивился Джисон и замахал руками. — Ты бы смог забыть, если бы красивый парень признался тебе?

      — Ты считаешь меня красивым?

      — Ты слушаешь не то, что надо, Минхо, — недовольно буркнул Джисон и закусил губу. — Я не слепой, а ты красивый. Тебе ли не знать. Я не об этом сейчас.

      — Ты считаешь меня красивым, — не унимался Минхо, а Джисон, схватив валяющиеся рядом спортивки, бросил их в Минхо.

      — Да, блин, ты красивый, а ещё дико тупой и не умеющий слушать идиот.

      — Идиот, которому ты очень нравишься.

      — Я передумал. Вали из моего дома и никогда больше не попадайся мне на глаза.

      Минхо, обнимая пойманные ранее спортивки, рассмеялся. Искренне, звонко, глаза превратились в щёлочки, и Джисон не мог не подхватить это настроение.

      И кимчи, которое они ели, пока действительно занимались геометрией, было особенно вкусным.

***

      Феликс так дико закашлялся, что Джисон принялся вспоминать все те видео по оказанию первой помощи, которые он когда-то от скуки смотрел.

      Вывалить на друга новость, как только тот принялся пить свою газировку, оказалось не самой лучшей идеей. У Феликса рот — опасное место, парень так и норовит подавиться, проглотить инородный предмет или порвать его, когда смеётся от тупых шуток Джисона.

      — Минхо сказал что?

      Джисон кивнул и прикрыл глаза. Воды в его стакане осталось лишь на пару глотков, а графин на столе давно опустел. Пальцы вертели стакан в руке, размазывая остатки по бортикам. Джисону казалось, что там, на дне, его самообладание, ведь переспать с этой мыслью вышло не очень.

      — Обалдеть, — выдохнул Феликс и устремил стеклянный взгляд в окно. Он всё ещё покашливал и гладил ладонью грудь, избавляясь от остатков напитка. Его не волновала испорченный газировкой чачжанмён, съеденный наполовину, что его расследование не увенчалось успехом, и что впереди маячил поход к стоматологу. Он будто бы что-то обмозговывал, сопоставлял и уравновешивал, отчего Джисон, чтобы привести друга в чувство, пнул его под столом.

      — Мне чё делать? Вчера всё было нормально, — Джисон развёл руки в стороны и вздохнул, — а сегодня…

      — Он тебе нравится.

      — Это не вопрос?

      — Это не вопрос.

      Это вопрос, над которым Джисон ломал голову, как только открыл глаза.

      Он проснулся раньше Минхо, раньше кота, который обычно в семь утра начинал бренчать на кухне пустой миской и орать напропалую. Джисон минут двадцать лежал на спине и сканировал белый потолок, только изредка погладывал на сопящего на полу Минхо. Из-под одеяла торчала только макушка и нога. Сердце Джисона замирало всякий раз, когда парень ворочался и перекатывался с боку на бок. Мирно спящий под боком Минхо, который накануне признался ему в чувствах, в его комнате ощущался до жути правильно. Будто они были знакомы так давно и ночевали друг у друга едва ли не каждую неделю. Даже родной Феликс, время от времени облюбовывающий кровать Джисона, не всегда вписывался в интерьер, а Минхо будто бы сразу стал частью комнаты Джисона. Странное чувство одолевало парня, когда он повернулся на бок и придвинулся к краю кровати, чтобы зацепиться взглядом на торчащие из-под одеяла лоб и прикрытые глаза Минхо.

      И вот этот парень, с которым Джисон познакомился несколько недель назад при странных обстоятельствах признался в том, что влюблён в него. И, судя по всему, давно.

      Джисон с шумом потёр ладонями лицо и пристроил локти на столешнице. В ресторанчике утром субботы было не так много людей. Пара мужичков после ночной смены обсуждали что-то за соседним столом и гремели посудой. Хозяйка в перепачканном переднике наворачивала круги по заведению и изредка указывала девушке-помощнице что делать.

      Феликс выжидающе смотрел на друга и молчал, давая ему время собраться с мыслями.

      — Нравится, но… Не знаю как.

      Феликс коротко кивнул, призывая друга продолжать, когда тот откинулся назад на стуле. Он взял салфетку в руку, чтобы оттереть редкие капли газировки со стола и ясными, понимающими глазами скользил по лицу Джисона.

      — Мне до этого нравилось только аниме и еда, а никак не люди. Тем более парни. Это вообще нормально?

      — Мы в двадцать первом веке живем. Это нормально, наверное? Я сам не знаю, но весьма лояльно к этому отношусь. И Минхо смелый.

      — Да я тоже как бы… вроде как не против такого, но я реально запутался.

      Парни замолчали, но тишина не была гнетущей и не ощущалась тяжело.

      Джисона одолевало множество мыслей и эмоций. Он ковырялся палочками в лапше и старался как-то структурировать все те ощущения, что скопились в нём. Он вспомнил момент, когда Минхо заворочался, просыпаясь, и довольно, шумно потянулся этим утром. Первым, куда посмотрел Минхо, был Джисон. Его голова сразу повернулась к кровати и, встретившись глазами с парнем, он сонно улыбнулся и хриплым после сна голосом сказал:

      — Утречка.

      Утречко после грозы и ливня, который стеной лил почти всю ночь, выдалось солнечным и тёплым для осени. Но эти лучи, зарывшиеся в карамельной взлохмаченной макушке, показались Джисону менее тёплыми по сравнению с улыбкой сонного Минхо.

      — Йоу, — так же хрипло ответил Джисон и спрятал лицо в подушке, когда понял, что слишком долго пялился. Дышать стало труднее, сердце так и норовило разбудить своим грохотом всех соседей и голодного кота. Парень старался угомонить его и мысли о вчерашнем признании, но выходило из рук вон плохо.

      — Блин, вся спина болит, — заныл Минхо и загнулся буквой «зю», силясь размять все мышцы разом. — Мог бы и уступить гостю кровать.

      — В гробу тоже твёрдо, привыкай, — буркнул Джисон и ойкнул от прилетевшего ему тычка куда-то в бок.

      — Придурок, — ответил Минхо и широко улыбнулся. — Кормить меня завтраком тоже не собираешься?

      — Холодильник на кухне. Ни в чём себе не отказывай. И кота покорми тогда заодно, а я ещё посплю.

      Джисон отвернулся к стене не потому, что правда хотел ещё поспать, но признаться себе в этом до конца он ещё не мог.

      — Ну, — спустя несколько минут молчания начал Феликс, — мне ещё никто не признавался и как бы я отреагировал на такое признание я не знаю, но мой опыт просмотра дорам говорит мне, что тебе надо подумать.

      — Что бы я без тебя делал, дружище, — покачал головой Джисон и отодвинул миску с лапшой. Он не осилил и половины. — Я поэтому тебя и вызвал, чтобы мы подумали вместе над тем, что мне делать.

      — А встречаться с ним мы тоже вместе будем? — с той же интонацией сказал Феликс и насмешливо посмотрел на друга.

      — Тут я сам справлюсь, — ответил незамедлительно Джисон, но тут же осёкся. — Ты понял, что я имел ввиду.

      — Нет, не понял. Что ты имел ввиду?

      — Ты издеваешься?

      — Нет, — Феликс потряс отросшими чёрными волосами и без привычных смешинок в глазах, с полной серьёзностью сказал: — Я хочу понять, что ты имеешь ввиду, когда говоришь о Минхо. Джисон-и, — Феликс наклонился вперёд и взял руки друга в свои. — Ты обычно всегда находишь, что сказать и переспорить тебя невозможно, но когда речь заходит о Минхо, весь твой словарный запас куда-то испаряется.

      Джисон поджал губы и хотел было возразить, но попросту оказалось нечем. Он не говорил о Минхо ни с Феликсом, ни с самим собой. Будто бы ставил невидимый барьер, через который без особого снаряжения и желания попросту не перебраться.

      — Он прикольный, — после очередной паузы, которая, казалось, длилась вечно, начал Джисон, — с ним реально интересно разговаривать.

      Феликс отпустил руки Джисона и подпёр кулаками подбородок.

      — Много с ним на отработке болтали?

      — Ага, — закивал Джисон и вновь откинулся на спинку стула. Он перевёл взгляд в окно и улыбнулся. — Оказывается, он год учился в школе-интернате и там научился играть в футбол. И у него дома три кота. Капец, а на нём ни шерстинки. Я шерстью Саймона покрываюсь, когда мама о нём мне по телефону говорит, а по Минхо не скажешь вообще. У него сфинксы что ли?..

      Феликс, казалось Джисону, никогда так внимательно его не слушал, а ведь он говорил не о новом фильме Марвел, ни о новом сезоне любимого аниме. Он говорил о человеке, с которым ему было интересно. Не сразу, постепенно, через тернии они пробрались к тому, что могли говорить о странном и неважном как о чём-то выдающемся и интересном.

      — Он тебе нравится, — вновь сказал Феликс, когда Джисон закончил речь о разрезе глаз Минхо. Джисон кивнул.

      — Нравится, но мне всё ещё не понятно, как друг или…

      — Тогда поцелуй его и поймёшь.

      — Ты дурак? — возмутился Джисон и потянулся через стол, чтобы огреть оплеухой друга. Тот увернулся и заулыбался пуще прежнего. — А если я его поцелую и пойму, что нет, ну вот вообще никак он мне не нравится в смысле нравится, каково будет ему? Я же такой тварью себя буду ощущать.

      — О, заботишься о его чувствах?

      — Что за язвительность в голосе? Тебя Сынмин покусал?

      — Да нет, — рассмеялся Феликс, — просто непривычно видеть тебя таким.

      — Каким таким?

      Феликс пошевелил губами и прищурил глаза, вспоминая подходящее слово, которое описало бы Джисона ёмко, но точно.

      — Воодушевлённым, — в итоге выдал Феликс, а Джисон вскинул бровь. — Я бы сказал возбуждённым, но тебя с цепи спустить может всё, что угодно. А тут у тебя в глазах я прямо-таки вижу это воодушевление. Будто бы ты после марафона напился ледяной воды и вновь хочешь жить.

      — С метафорами у тебя, конечно… — Джисон допил остатки воды и с грохотом поставил стакан обратно на стол. — Он понравился моей маме, — зачем-то дополнил Джисон.

      Феликс мгновение смотрел на Джисона нечитаемым взглядом и, прежде чем ответить, глубоко вздохнул.

      — Мне кажется, твоя мама знает куда больше, чем ты сам. Пошли уже в компьютерный клуб, отвлечём тебя от мыслей. Тебе вредно много думать.

      — А тебе есть булочки с изюмом, но мы всё равно это делаем.

      — Ты такой засранец, — Феликс поднялся из-за стола и недовольно поцокал. — Вы с Сынмином точно братья.

      — Ты оскорбил меня до глубины души, — возмутился Джисон, вставая следом. — Вызываю тебя на дуэль.

      — «Лётчики-истребители»?

      — «Лётчики-истребители». Я тебя урою. Погнали.

па-ра-па-па-па

      — Я вчера признался Джисону.

      Чан, не меняя позу, поднял голову от книжки и повернул её в сторону Минхо. Тот сидел на стуле рядом и катал по столешнице простой карандаш. Минхо нравилась комната Чана: светлая, просторная, чистая. Вещей почти не было, только самое нужное и в отведённых им местах. Стопки книг аккуратно сложены на тумбе, расставлены по алфавиту на полках. Пара нейтральных картин на стене, приткнувшийся в углу светлый шкаф с ровными стопками одежды. Минхо оглядел комнату ещё раз и вернулся к карандашу.

      — Ты шутишь, да?

      Минхо, подпёр ладонью подбородок и рвано рассмеялся.

      — Он то же самое меня спросил.

      — Обалдеть.

      Чан любовно закрыл книжку, не забыл подпихнуть пёструю закладку между страниц, и отложил её в сторону. Минхо опустил лицо ниже, зарываясь носом в ладонь, и глубоко вдохнул.

      — У меня до сих пор им руки пахнут.

      Минхо казалось, что он насквозь пропитался ароматом Джисона: кондиционером для белья, острым кимчи, дезодорантом, который позаимствовал утром, антисептиком его мамы, которая вручила его в дверях, когда Минхо уже уходил, а она возвращалась со смены. И тонкий, едва уловимый аромат самого Джисона, который Минхо не мог описать ни какими словами.

      — Да ты просто… — Чан рвано посмеялся, расплылся в улыбке до глубоких ямочек на щеках, и положил руку Минхо на плечо. — Вчера, когда ты пошёл к нему заниматься геометрией, ты признался…

      Минхо простонал и упал головой на стол с глухим звуком. Рука Чана поглаживала спину, успокаивая и поддерживая, за что Минхо был другу благодарен. Только сейчас, только на утро, Минхо полностью осознал, что натворил и не просто корил себя за это; он был зол, взволнован, раздражён, испуган. Надо же было так…

      — А он что?

      Минхо боялся этого вопроса, потому что он понятия не имел что. Не отвергнут, не выгнан взашей, не любим. Вообще ничего. Абсолютно. Ни один вопрос не сопровождён даже маломальским ответом.

      Вместо слов, Минхо просто пожал плечами.

      — А что думаешь?

      Минхо пуще прежнего принялся водить плечами, стонать и всячески на стуле извиваться. Чан крепче схватился за друга, не давая тому свалиться на пол.

      — Я ему сам сказал ничего мне не говорить, Боже… Я идиот?

      — Ты идиот, — согласно кивнул Чан и потрепал друга по макушке. — Но ты сделал правильно. Нельзя принуждать человека. Насильно мил не будешь.

      — Да знаю я! — Минхо резко поднялся и посмотрел на Чана. Лоб покраснел от соприкосновения со столешницей, взгляд безумный, бегающий по лицу Чана в поисках ответа, и дрожащий, нервный голос. — Я ему сказал, что ничего от него не жду, что просто хочу и дальше с ним общаться и всё в таком духе. Какой я идиот, господи. Он же и на километр теперь ко мне не сунется. Я всё испортил? Я всё испортил…

      — Так, тихо, не верещи, — Чан схватился за плечи друга и повернул его к себе. — Он тебе сразу не отказал ведь, так?

      — Не давай мне надежду, чувак, не надо.

      — Что он тебе сказал?

      В голове Минхо всплыл образ встревоженного Джисона с раскрасневшимися щеками и добрыми глазами. С его губ сорвалось это обнадёживающее «я хочу с тобой общаться», за которое Минхо зацепился и приказал себе ни за что не отпускать. Джисон всегда был таким. Всё то время, что Минхо за ним наблюдал.

      — Ладно, — Чан покачал головой и отпустил плечи Минхо. — Что бы он тебе не ответил, он не сказал «нет». Он по крайней мере задумался.

      — Да ты понятия не имеешь, что говоришь, — Минхо откинулся на спинку стула и сполз чуть вниз, упираясь коленями в край стола. — Я правда всё испортил.

      Чан шумно вздохнул и отзеркалил позу друга. Он бесконечно долгое мгновение что-то обдумывал, Минхо буквально слышал как в его голове скрипели извилины, и Минхо правда надеялся, что тот искал способ вернуться в прошлое, чтобы отрезать язык Минхо ещё в младенчестве. Однако Чан сказал ему совсем не это.

      — По крайней мере ты был искренен, да? Искренность всегда на уровень выше.

      Искренность всегда ранит больше, поэтому столько людей предпочитают юлить, отшучиваться, недоговаривать, потому что разгребать последствия этой глупой искренности всегда тяжелее. Раны после неё глубже, затягиваются дольше, а на душе до того тяжело, что утопиться можно в луже собственных слёз.

      Но Минхо любил говорить прямо о том, что нравится, а что нет. Зачастую так было проще, вопросов к нему — меньше, двусмысленных взглядов — больше. С Джисоном недоговаривать не хотелось как и показывать какие-то слабые стороны. Быть уязвимым перед тем, кто нравится так долго и искренне, является чем-то естественным, но таким неоднозначным.

      — Я переведусь в другую школу, — после долгой паузы ответил Минхо и тут же получил от Чана лёгкий подзатыльник.

      — Никто никуда переводиться не будет. В понедельник ты придёшь в школу и будешь вести себя как обычно, понял? Будешь и дальше его очаровывать.

      — И что это значит?

      — Ко мне вчера подошёл Феликс, — сказал Чан после короткой заминки. Минхо вопросительно посмотрел на друга и слегка к нему повернулся. — Он думал, что Лавмейкер — это я.

      — А это не ты?

      — Обалдел? Нет, конечно!

      На недоверчивый взгляд Минхо Чан цокнул языком и покачал головой.

      — Я — твой друг. И хоть ты меня уже и задолбал со своим Джисон-и это, Джисон-и то, я бы ни за что не свёл вас двоих таким варварским способом.

      — Точно? — в голосе Минхо всё ещё присутствовали нотки недоверия.

      — Да точно. Я бы поступил, скорее, как Феликс.

      — Запер нас в одном помещении и включил грозу и ураган на полную?

      — Не знаю, как у него так ловко получилось, но да. Такой способ мне ближе. А лучший способ — это вообще не лезть в чужие отношения.

      — А ты и не лез?

      — Нет и не собираюсь. Вы сами со всем справляетесь. Худо-бедно. Так вот, — Чан почесал в затылке и хрустнул шеей. — Феликс нагнал меня возле литературного клуба, когда мы с Сынмином обсуждали эссе для конкурса, и начал допрос. Этот пацан только кажется милым.

      Минхо прыснул смехом и вновь взял в руки карандаш. Чан же принялся по привычке поправлять и без того ровно стоящие книги и продолжил рассказ:

      — Сказал, что проводит независимое расследование и начал меня допрашивать. Я думал, он меня на месте и убьёт, если придёт к выводу, что я этот графоман. Даже Сынмин ненароком отступил, чтобы ему не перепала пара ласковых. Короче, — Чан погладил обложку книги, которую ранее читал, и повернулся к Минхо, — он вроде как поверил, что Лавмаркер не я и отпустил.

      — Лавмейкер, — поправил его Минхо и фыркнул, увидев закатившиеся глаза друга. Тот явно что-то скрывал, раз так пренебрежительно отозвался о писаке. — Завидуешь ему?

      — Что? Кому? Этому вот? — Чан возмущался не часто, но эта фраза Минхо, казалось, оскорбила его до глубины души. — Глупостей не говори. В его работах много стилистических неточностей, поверхностный лор, да и слог хромает. Точно любитель. Задатки есть, но… В общем, не завидую я. Понял?

      Минхо поднял руки, капитулируя, и откатился на стуле. Всё, что касалось книг и литературы воспринималось Чаном очень близко к сердцу и Минхо лишний раз не упускал возможности съязвить на этой почве.

      — Значит, это не я. Не ты и, скорее всего, не Феликс, — подытожил Минхо и кивнул каким-то своим мыслям.

      — Кем бы он ни был, он — говнюк. Сулю ему карьеру в жёлтой прессе.

      — Посули и мне не сгореть в понедельник в школе со стыда, — с отчаянием сказал Минхо и получил очередной хлопок по плечу.

      — Твоя судьба в твоих руках, Минхо. В руках, которые «до сих пор пахнут им»..

      — Я тебя ненавижу, — беззлобно, под хохот Чана сказал Минхо и лягнул друга.

      Любить, ненавидеть. Такой маленький шаг между этими двумя чувствами. Минхо, затаив дыхание, ждал, в какую же из сторон в итоге шагнет Джисон.