Вянет лист. Проходит лето.

Иней серебрится…

Юнкер Шмидт из пистолета

Хочет застрелиться.

Погоди, безумный, снова

Зелень оживится!

Юнкер Шмидт! честное слово,

Лето возвратится!

(Козьма Прутков)

Прошло уже полгода с момента прыжка Шерлока с крыши Бартса, но для Джона все было настолько свежо, будто случилось вчера. Он все никак не мог поверить, что прыжок, полет, тело на асфальте, кровь на лице гения и она же, пропитавшая раскиданные волнистым ореолом пряди вокруг, что навсегда закрытые глаза — реальны. Нет, этого не может быть. Этого просто не может быть. С такими, как Шерлок, не может случиться что-то настолько обыденное, как смерть и несуществование. Такие люди, как он — ну, и да, еще его брат — вообще редко посещают эту планету. Блестящий гений с чутким сердцем, самый мудрый и добрый человек, не мог вот так просто перестать быть в этом времени. Это казалось чем-то ужасно неправильным, чем-то, после чего окружающий мир должен потихоньку начать осыпаться сам, откалываясь то тут, то там, как кусочки гигантского пазла.

Случись такое на самом деле, Джон бы принял это как само собой разумеющееся — мир не вынес отсутствия в нем Шерлока. Все верно. Все логично и правильно. Однако, на самом деле миру было глубоко плевать на произошедшее, это сам Джон откалывался маленькими детальками, потихоньку рассыпаясь на кусочки.

Друзья, их общие друзья, смотрели на него с жалостью; Элла вызывала лишь раздражение своими шаблонными фразами и нежеланием понять масштаб катастрофы; глаза добрейшей миссис Хадсон наполнялись слезами, когда они встречались в холле внизу. Джон старался выходить из квартиры как можно реже. Даже не двигаться, чтобы случайно не разогнать, не перемешать, не вдохнуть лишний раз воздуха, в котором еще чудились нотки Шерлокова шампуня, а вот тут, на подлокотнике дивана, его любимый одеколон, а в кресле — гель для душа. Боже, это он еще в спальню не заходил. Так и не осмелился.

Да, Джон любил Шерлока. Понял это давно, чуть ли не после первого случая с таксистом, но, помня про «женат на работе», не лез к нему. А теперь дико корил себя, что не успел сказать. Изменило ли его признание хоть что-то? Если бы Шерлок знал о его чувствах, поступил бы он так же? Спрыгнул ли? Одни вопросы, ответов на которые он уже не получит.

Раз в неделю он ездил на кладбище, обычно рано утром, чтобы никого не застать. Стоял рядом с блестящим черным камнем и молча вел беседы с Шерлоком. Задавал риторические вопросы, даже не пытаясь получить ответы. Так появлялось ощущение, особенно если закрыть глаза, что Шерлок просто не в духе и именно поэтому не отвечает.

Нет, Джон не сходил с ума. Он горевал. Он оплакивал человека, в которого так быстро, несвойственно даже себе самому, влюбился, которому сразу и бесповоротно доверил свою жизнь, без которого эта самая жизнь жизнью-то, как таковой, и не была. Существование с потухшими красками и звуками.

Случались и срывы, когда Джон надирался до скупых слез, доходя до разговоров с Шерлоком вслух, когда ему все чудилось, что вот сейчас хлопнет дверь в ванной и теплый воздух, пропитанный запахом Шерлокова шампуня, долетит до его кресла. Или что вот сейчас, пока он, сидя в своем кресле, таращась на пустующее напротив, размазывает по лицу влагу, скрипнут на кухне ножки стула, резко зазвенят сдвигаемые чашки Петри и послышится раздраженный выдох недовольного таким поворотом событий детектива. Но квартира хранила тишину.

В этот раз Джон превзошел самого себя — пил уже второй день. Просто проснулся утром и понял, что еще один день он не переживет. Подумал было о пистолете в прикроватной тумбочке, но создавать проблемы миссис Хадсон не хотелось, а тащиться в ванную не было сил. Устало прикрыв глаза согнутой в локте левой рукой, правой нашарил около кровати бутылку. В ней что-то даже булькало. Содержимое Джона не волновало. Мизинцем и безымянным пальцем удерживая емкость в вертикальном положении, он открутил крышку большим и указательным. Откинул смятую жесть куда подальше, поднял бутылку за горлышко и, не отрывая головы от подушки, глотнул. Не давая себе опомниться и скривиться, сделал еще пару длинных глотков.

Подождал, пока отступит тошнота, пока жидкий огонь стечет в желудок, растворится в крови и дойдет до мозга. На всякий случай, даже прикрыл глаза, вдруг комната начнет выписывать кренделя. И тут же открыл, но уже в совершенно другой обстановке...

Джон так и не понял, что побудило его распахнуть глаза, но вокруг была явно не его комната на верхнем этаже 221Б. Он увидел длинный коридор с белыми стенами, под потолком холодным светом сияли лампы. Джон моргнул, но картинка не исчезла. Втянул ноздрями на пробу воздух — пахло дезинфицирующими средствами. Больница. Как он оказался тут, если только что закрыл глаза в своей комнате, цепляясь за бутылку? Он ошалело озирался, пытаясь получше рассмотреть это место. Длинный коридор с голыми стенами, что в один конец, что в другой. Пусто. Никого живого вокруг. Стояла давящая тишина, слышен был лишь шорох его одежды, да стук обуви.

Одежда? Обувь? Он оглядел себя — рубашка в крупную клетку, джинсы и обычные ботинки. Хмм... Он точно помнил, что еще вчера в кровать ложился в пижаме. Это сон? Если и так, то очень реалистичный. Джон повернулся в одну сторону и задумчиво поглядел в даль коридора, потом повернулся в другую. Стоять и ждать, пока проснешься, или пойти исследовать, куда попал? Но в каком направлении? В задумчивости он наклонил голову набок и прислушался, замедляя дыхание.

По левую руку ему послышался далекий писк, будто от медицинского оборудования. Развернувшись в ту сторону всем телом, сделав пару шагов, он еще раз прислушался. Писк не стал тише. Кивнув самому себе, он пошел на звук. Бесконечно безликие коридоры тянулись и тянулись по бокам, но манящий его звук вроде стал даже четче. Джон ускорился, стараясь по-военному ступать как можно тише, чтобы не заглушить навязчивый писк. Спустя несколько минут он не выдержал и сорвался на бег. И через миг, будто от него только этого и ждали, по правую сторону он увидел полоску света, прямо у пола. Дверь! Первая дверь, встретившаяся ему за все время пребывания в этих странных декорациях. Он ожидал, что ему придется долго бежать к ней, ведь так случается во снах — ты видишь заветное место, куда тебе просто необходимо попасть, но никак не можешь до него добраться. Однако, тут все было иначе — дверь неумолимо приближалась. Добежав и даже не подумав успокоить дыхание, он схватился за ручку, дернул дверь на себя...

И на секунду ослеп — за дверью освещение было ярче. Проморгавшись, слегка привыкнув к свету, он посмотрел вперед. Это была палата, и явно не пустующая. Джон увидел стандартное оборудование для одноместных палат, стойки с капельницами и, конечно же, кровать, на которой кто-то лежал. Человек был укрыт одеялом по грудь, руки лежали поверх одеяла, левая, от кисти до локтя, была в бинтах, а в правую была воткнута капельница. Ведомый инстинктом доктора, он сделал шаг вперед, желая рассмотреть человека поближе, и ему пришлось ухватиться за стоящий рядом больничный стул, потому что ноги отказались его держать.

— Шерлок… — выдохнул Джон и тяжело рухнул на стул. — Не может быть…

На кровати действительно лежал Шерлок, но не тот Шерлок, который прыгнул с крыши, а его юная версия. На взгляд Джона, этому Шерлоку было около двадцати, может, чуть больше. Знакомое до мельчайших подробностей любимое лицо было по-юношески припухлым около уголков губ, а по краю верхней, причудливо изогнутой губы виднелась тонкая, но четкая бордовая линия, которая в более взрослом возрасте практически сошла на нет. Не так ярко выделялись скулы, но не заметить их наличие было невозможно. Этот Шерлок был до невозможности милым и хрупким. Тонкие руки, крупные ладони, которые будто были слегка велики для него в этом возрасте, но так гармонично смотрелись в более зрелом, и длинные аккуратные пальцы.

Джон жадно изучал взглядом лежащего Шерлока и не мог отвести взгляд. Сколько раз он задумывался о том, как выглядел тот в детстве или в юношеском возрасте. Сейчас, в этом сне, Джону представилась уникальная возможность узнать это. Пусть даже это игры его разума и Шерлок не выглядел так на самом деле, но Джон не собирался жаловаться. Он очень надеялся, что, проснувшись, ничего не забудет и будет лелеять образ юного Шерлока в сердце.

Убедившись, что ноги его хоть минимально, но держат, Джон аккуратно встал со стула и, подвинув его ближе к кровати, сразу же сел обратно. Вытянув дрожащую правую руку, он потянулся к пальцам на левой руке Шерлока и завис, не касаясь, в сантиметре от них. Почему-то казалось неправильным прикоснуться своими грубыми руками к этому совершенству. Сердце заполошно билось в грудной клетке, пальцы слегка подрагивали, но будь он проклят, если по собственному желанию покинет это место и оставит Шерлока одного. Пусть даже тот его еще не знает.

Джон повел руку выше, вдоль забинтованной руки, до локтя, растопырил пальцы, как бы прикрывая ладонью то, что было под бинтами, возможно, пытаясь лечить силой мысли. Он плохо контролировал свои действия, мозг отказывался адекватно оценивать происходящее, и лишь одно соображение настойчиво зудело на краю сознания. Бинты. Почему бинты?

Джон прикинул варианты: если принять во внимание, что уже в этом возрасте Шерлок вливал в себя запрещенные препараты, то тогда бы рука была забинтована частично, да и то — зачем бинтовать? Чтобы скрыть следы инъекций? Налепили бы пластырь. Нет, тут что-то другое… Ожог? Кислота? Но тогда бы сквозь бинты проступала бы заживляющая мазь, которая вечно пропитывает все, что сверху. Однако, бинты чистые, практически белоснежные. Ни крови, ни мази. Перелом? Нет, тогда бы был гипс, а не бинты. Джон перевел взгляд на лицо и задохнулся — у Шерлока всегда была бледная кожа, но сейчас… Ту бледность, что он помнил, можно было счесть за здоровый румянец. Сейчас кожа отливала мертвенной синевой. Да, присмотревшись получше, он заметил этот оттенок и на левой руке (правая была скрыта телом Шерлока), и на шее, а также на виднеющихся из-под больничной рубашки тонких ключицах. Джон пришел в ужас. Что же он с собой сделал!

Как по волшебству, заработал мозг. Карточка в ногах кровати! Отчего он сразу не додумался заглянуть туда? Почему сидел и гадал, как будто и не доктор вовсе? Повернув голову и уже вставая со стула, он нечаянно задел растопыренными пальцами бинты.

Сквозь сомкнутые губы Шерлока протиснулся тихий стон боли. Джон замер и в шоке распахнул глаза, отдергивая руку и переводя взгляд с руки Шерлока на лицо. И только благодаря этому он заметил, как дрогнул указательный палец — раз, другой, — как затрепетали ресницы. Ухватившись руками за сиденье стула, Джон осел обратно, коря себя за неуклюжесть, за то, что нечаянно причинил боль. А следом пришло понимание, что если Шерлок сейчас откроет глаза, он может испугаться, увидев рядом незнакомого человека, пожирающего его взглядом. Джон провел рукой по лицу и с удивлением уставился на ладонь — она была мокрой. Он даже не заметил, что плакал. Отлично, теперь еще и напугает его. Быстро вытерев лицо, он попробовал проморгаться, чтобы изгнать слезы из глаз. И чуть откинулся назад на стуле, чтобы не сильно нависать над юношей.

Глубоко вдохнув, он прикрыл глаза, но тут же их распахнул, и вовремя — Шерлок пытался проснуться, но сил, видимо, достало лишь на то, чтобы чуть-чуть приподнять веки и вновь опустить. Но с каждой попыткой у него получалось все лучше. Да, упрямства Шерлоку было не занимать. Джон затаил дыхание, страшась того, что произойдет дальше. Он не сможет покинуть Шерлока, даже если тот ему прикажет. Он просто не сможет. Целых полгода он желал, чтобы все произошедшее оказалось глупым кошмаром, чтобы Шерлок вернулся, чтобы все было как прежде. А сейчас он видит того же Шерлока, только моложе, но этот человек все равно был Шерлоком, и никакая сила не сдвинет Джона с места.

Наконец Шерлок сумел полностью открыть глаза. Он бессмысленно смотрел вперед, взгляд был затуманен. «Обезболивающие», — подумал Джон. Шерлок моргнул несколько раз, сгоняя пелену перед глазами, и, разлепив пересохшие губы, хрипло простонал. Джон схватил с рядом стоящей тумбочки наполненный водой стакан, с воткнутой в него трубочкой. «Его тут не было», — пронеслось у Джона в голове, но он отмахнулся от этой мысли, посчитав, что не разглядел как следует. Аккуратно поднеся стакан к Шерлоку, другой рукой он направил трубочку в раскрытые губы.

— Попей, это вода, — тихонько произнес Джон, стараясь не напугать.

Тот моментально сомкнул губы и с жадностью потянул воду из стакана. Проследив, чтобы Шерлок сделал несколько глотков, Джон попытался убрать стакан — количество выпитого стоило ограничивать. Шерлок потянулся губами за ускользающей трубочкой, но сил удержать ее не хватило. С написанным на лице разочарованием, он выпустил ее изо рта. Джон отставил стакан обратно на тумбочку и принялся ждать.

Шерлок, несколько раз моргнув, облизал губы и осторожно повернул голову к Джону. Глаза тут же распахнулись шире, с губ сорвался хрип.

— Кто?.. — попробовал Шерлок еще раз, слегка кашлянув. — Кто вы?

Голос… Родной, знакомый до мельчайших обертонов голос, прошелся по Джону девятибалльным штормом. Господи, как же он, оказывается, скучал по его голосу. Зажмурившись, прогоняя непрошенные слезы, и пытаясь проглотить вставший в горле ком, Джон помотал головой. Глубоко вдохнув пару раз, он постарался взять себя в руки и открыл глаза.

— Я — Джон. Джон Ватсон, — с трудом выдохнул Джон.

С каждой минутой взгляд Шерлока становился все более осмысленным, приобретая так знакомую Джону остроту. Он внимательно рассматривал замершего Джона, оценивая, делая выводы.

— Очевидно, я в больнице, но вы, мистер Ватсон, не похожи на доктора, вернее, на моего доктора. Я вас не знаю, — Джон помотал головой, — но тем не менее вы находитесь в палате. Как вы сюда попали? Почему вы здесь?

— Шерлок, — глаза Шерлока стали еще больше, рот приоткрылся от удивления, — прости, я не хотел тебя пугать. Очевидно, что ты меня еще не знаешь. Я, как бы это пояснить… Я сам не знаю, как я тут оказался. Заснул... Кхм… Заснул у себя в комнате, наверху, а открыл глаза тут… Ты... Мы… Мы были соседями. Долго. Но соседствовали со взрослым тобой. Мда… Запутанно получилось.

— Что значит «со взрослым мной»? Бред какой-то...

— Для меня, похоже, это просто сон, Шерлок. Но в моей реальности, тебе было за тридцать и ты был консультирующим детективом, единственным в мире.

— Был?

— Да. Был. Полгода назад ты шагнул с крыши Бартса.

— Нет! — в шоке произнес Шерлок. — Зачем? Почему?

— Я тоже не знаю ответов на эти вопросы, — с горечью произнес Джон. — Ты позвонил мне, уже стоя на крыше, и оставил прощальную записку. «Ведь так поступают люди», — сказал ты. Мне показалось, что ты даже плакал, говоря эти слова.

— Что?.. Что точно вы услышали, доктор? — спросил Шерлок. — Вы можете повторить дословно?

Джон лишь горько усмехнулся.

— Я помню каждое слово. Каждое, Шерлок. Я вот уже полгода верчу их в голове, пытаюсь понять, найти подсказку…

— Повторите дословно, доктор Ватсон.

— Джон.

— Привет, Шерлок. Ты в порядке?

— Развернись и иди туда, откуда пришел.

— Я иду в больницу.

— Делай, что я прошу! Прошу. Стой там.

— Шерлок?

— Так, теперь посмотри наверх. Я на крыше.

— О, господи.

— Я… Я не могу спуститься, так что придется разговаривать вот так…

— Что происходит?

— Я прошу прощения. Это все правда.

— Что?

— Все, что обо мне говорили. Я придумал Мориарти.

— Зачем ты все это говоришь?

— Я мошенник.

— Шерлок…

— Все, что писали в газетах — чистая правда. Я хочу, чтобы ты рассказал Лестрейду, чтобы рассказал миссис Хадсон и Молли. Вообще рассказал всем, кто станет тебя слушать… что я создал Мориарти в личных целях.

— Так, заткнись, Шерлок. Замолчи. В первую встречу… когда мы в первый раз встретились, — ты узнал все про мою сестру, помнишь?

— Никто не может быть настолько умным.

— Ты можешь.

— Я изучал тебя. До нашей встречи, я выведал все, что можно, чтобы… впечатлить тебя. Это фокус. Всего-навсего фокус.

— Нет. Так, прекрати немедленно.

— Нет. Стой там, где стоишь. Не двигайся.

— Ладно.

— Не отводи от меня взгляд. Прошу, сделай кое-что ради меня?

— Сделать что?

— Этот звонок… это моя записка. Так ведь люди поступают, верно? Оставляют записку?

— Когда оставляют записку?

— Прощай, Джон.

— Нет. не надо… Шерлок!

Где-то на середине монолога Джона опять начало потряхивать, на глаза навернулись слезы. Он крепко сцепил перед собой руки, чтобы не дрожали ладони, и опустил взгляд на свои переплетенные пальцы. Заканчивал он практически шепотом, пытаясь проглотить вновь появившийся ком в горле и не дать волю слезам. А потом замолчал. Он и не думал, что повторять вслух будет намного тяжелее, чем постоянно прокручивать их последний разговор в голове.

Юный Шерлок так же молчал. Он уставился в потолок и попытался сложить ладони под подбородком лодочкой, но, едва подняв левую руку, скривился от боли, покосился на Джона и вернул ее обратно. Джон сейчас ничего не замечал, погрузившись в воспоминания, а Шерлоку нужно было подумать.

В том, что он услышал, многое было непонятно — какие-то новые имена, но и среди них присутствует Лестрейд, неужели это было не разовое знакомство. Интересно. Но сейчас не это главное. Что-то в услышанном не давало Шерлоку покоя. Именно в своих словах, если, конечно, не принимать все это за бред свихнувшегося или какую-то жестокую выдумку. Но нет, по виду человека, сидевшего у его кровати, все это произошло на самом деле, да, в его реальности, но тем не менее. Доктор Ватсон явно убит горем и опустошен утратой. И Шерлок с горечью подумал, что другому ему крупно повезло. Другую версию Шерлока Холмса явно любили. Но надо вернуться к анализу услышанного. При каких обстоятельствах он бы мог попросить прощения? Должно случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Шерлок озвучил эти слова. В прошлом, он несколько раз просил прощения у бабули и лишь один раз у мамули. Что соответственно означает, что это были люди, которые его любили и единственные, кого он любил. Следовательно, Шерлок из реальности Джона его тоже любил. Иначе и быть не могло. Но знал ли об этом сам Джон?

И буквально следующие слова, про «впечатлить». Шерлок с трудом мог себе представить, чтобы он стал делать что-то, чтобы «впечатлить» другого человека. В своей жизни он получал от окружающих лишь негатив, бабуля с мамулей не в счет. Шерлок покосился на Джона, еще раз обегая взглядом. Да, сидевший напротив, хоть и выглядел сломленным, но был в нем все же какой-то стержень, что-то такое, что могло бы привлечь и этого Шерлока. Теперь он понимал, почему другой заинтересовался Джоном — тот был загадкой, которую хотелось разгадывать постоянно. Горечь и, на удивление, ревность прокралась в душу юного Шерлока. У него-то уже никогда не будет возможности даже узнать, появится ли в его жизни кто-то похожий на Джона, потому как самой жизни, скорее всего, уже нет.

Шерлок мысленно встряхнулся. «Хватит! — строго приказал он себе. — Ты сам выбрал путь. И прекрасно знаешь, почему ты это сделал!»

— Доктор Ватсон! — тихонько позвал Джона Шерлок, но тот все равно вздрогнул и поднял на него красные глаза. — Скажите, а вашему Шерлоку свойственно было устраивать «фокусы»? Чтобы кого-то впечатлить? Называл ли он это именно тем словом — фокус?

Джон завис, приоткрыв рот, и, уставившись в пространство, глубоко задумался. Через некоторое время взгляд приобрел осмысленность, и он посмотрел на лежащего на кровати Шерлока.

— Знаешь… — неуверенно начал Джон. — На самом деле нет. Я никогда раньше не слышал, чтобы он произносил это слово применительно к себе. Да и впечатлять кого-то было не в его стиле. Обычно, ему было глубоко наплевать, что о нем думают люди, — тут Шерлок невольно усмехнулся, в этом они были похожи. — Но… Я не понимаю, что все это значит?

— Все очень просто, — покачал головой Шерлок. — Я абсолютно уверен, что, во-первых, вы ему небезразличны, поверьте мне, а во-вторых, это и правда был фокус, только не в том, чтобы впечатлить вас, узнав все заранее про вас и вашу сестру, а в том, что ваш Шерлок жив. Этот прыжок был фокусом. Именно это он и пытался вам сказать.

— Невозможно! Ты понимаешь, что ты говоришь? Я видел его! Он лежал на асфальте с разбитой головой, вокруг была кровь! — Джона трясло, он невольно повысил голос, отчего Шерлок поморщился. — Она была на лице, в волосах, — чуть тише произнес Джон. — Он не двигался… Да и кто бы выжил, упав с такой высоты?! Боже, как бы я хотел, чтобы ты оказался прав, но…

— Вы осматривали его? Лежащего на асфальте? — Шерлок внутренне содрогнулся, поставив себя на место другого Шерлока. Смог бы он лежать неподвижно и видеть сломленного доктора Ватсона? Что же пришлось пережить тому Шерлоку, что он пошел на такие крайние, по меркам юного Шерлока, меры — сымитировать смерть на глазах любимого человека? Он быстро смоделировал ситуацию, подставив себя на место Шерлока и, скажем, бабулю на место Джона, и спросил себя: что, настолько серьезное, должно угрожать любимому и близкому человеку, чтобы он решился лишить себя жизни, — не то чтобы она представляла какую-то ценность на данный момент, но тем не менее. Ответ был прост — только возможная смерть близкого. В этом случае, он легко бы пожертвовал своей никчемной жизнью.

— Я пытался! Видит бог, я пытался, но меня не пустили. Там уже стояли люди. Только и успел взять его за руку, как меня оттащили. А потом сразу же прибежали медики с каталкой, погрузили тело и увезли. Я остался один на асфальте, — сердце Джона болезненно сжалось от воспоминаний.

— Вот вам и ответ, доктор Ватсон. Он жив. Вам не дали его осмотреть, иначе бы вы заметили у него дыхание и пульс в сонной артерии, вы же врач. Где были его руки? Правая? Левая? Он лежал на спине или на боку?

— На боку. Он упал на правую сторону. Правая рука была под ним, чуть в стороне, лежала на асфальте, а левая лежала на боку, слегка свесившись.

— Доктор, доктор… У вас все было перед глазами, но вы ничего не видели, что совершенно нормально — вы были подвержены сильным эмоциям.

— «Подвержен сильным эмоциям», — усмехнулся Джон. — Он бы так же сказал. Слово в слово… — Джон судорожно вдохнул. — Но что значит «все было у меня перед глазами»? Что ты имеешь в виду?

— Как можно на короткое время остановить пульс на запястье? — Шерлок поражался сам себе. Почему до сих пор он терпеливо раскладывает все по полочкам, буквально разжевывая детали, желая, чтобы Джон сам догадался? Это на него совершенно не похоже. Люди — идиоты, и сидящий напротив мало чем отличается от общей массы, но, почему тогда?

— Чем-то пережать артерию… — неуверенно произнес Джон и начал размышлять вслух. — Удобнее всего в области подмышки… Ты… Ты хочешь сказать, что Шерлок что-то засунул себе в подмышку, чтобы перекрыть пульс в руке?

— Ну, наконец-то! Долго же до вас доходило, доктор, — слегка язвительно, выделив интонацией последнее слово, произнес Шерлок. Но Джон не среагировал на очевидную провокацию. Живя с Шерлоком, он давно перестал реагировать на подначки и подтрунивая, а чаще даже, и сам вел себя в том же духе. — Теперь самое главное: что он мог удерживать под мышкой, чтобы это было эффективно, но незаметно? Полагаю, это должно быть что-то маленькое, — будто размышляя, а на самом деле подталкивая Джона к правильному ответу, протянул Шерлок.

— Мячик для сквоша! — воскликнул Джон. — Это наверняка был мячик! — Шерлок улыбался. Ему удалось подвести доктора к правильному ответу. Теперь дело за малым, чтобы тот принял и все остальное. — Вот мерзавец! — продолжил Джон, а Шерлок непроизвольно вскинул брови — это было неожиданно. — Обманул меня! Обвел вокруг пальца! Но зачем?

— Доктор, ваш Шерлок сказал же, что это фокус. Фокус именно с его смертью. Вы видите, но не наблюдаете, — разочарованно выдал Шерлок и резко распахнул глаза, увидев усмешку Джона. — Что? — спросил он заинтересованно.

— Шерлок тоже всегда так говорил. Это были его любимые слова. А еще называть всех вокруг идиотами. И меня в том числе, — улыбка от воспоминаний проскользнула на лицо Джона.

— Действительно, — озадаченно протянул Шерлок. Похоже, здесь ничего не изменилось. — Давайте вернемся к вопросу — «Зачем?». Когда вы повторяли ваш с ним диалог, вы упомянули, что ваш Шерлок пытался вас «впечатлить» и потому «выведал все, что можно», так?

— Да, именно так он и сказал, но я все еще не понимаю…

— Сейчас поймете. Вы сами говорили, что вашему Шерлоку не свойственно «впечатлять, выведывая все что можно». Не перебивайте, — сверкнув глазами, отрезал Шерлок, видя, что Джон собирается что-то возразить. — А поскольку он это сделал, т.е. попытался впечатлить, это может значить только одно — вы ему небезразличны. Впрочем, я повторяюсь. Далее, принимая этот факт за аксиому, задаем себе вопрос — какая такая опасность должна нависнуть над близким человеком, чтобы другой решился отдать свою жизнь взамен? Ответ однозначен — угроза смерти этого близкого человека. Думаю, вы бы сами, не раздумывая, отдали бы за него свою жизнь, если бы так получилось.

Джон кивнул.

— Что и следовало доказать. Ваш Шерлок жив. Прыжок с крыши был тщательно им спланирован, чтобы защитить вас и сохранить вам жизнь. И еще — он дорожит вами.

Джон в шоке откинулся на спинку стула, неверяще глядя на юного Шерлока. Сейчас, когда ему все буквально разложили на составляющие, разжевали и заставили проглотить, ситуация стала выглядеть под другим ракурсом. Он вновь промотал в голове весь диалог, применяя выкладки юного Шерлока к словам своего Шерлока, и все произошедшее разом предстало в другом свете.

— Я — идиот, — простонал Джон, уткнувшись лицом в ладони и не видя, как усмехнулся напротив Шерлок. — Нет, я действительно идиот, правильно говорил всегда Шерлок, я вижу, но не наблюдаю… Все же было на виду… Боже, как же я хочу в это поверить… — слова звучали невнятно, но Шерлок их разобрал.

— Теперь самое сложное, доктор Ватсон.

Джон вскинул голову.

— Сложное в чем? Что еще?

— Вы говорили, что для вас это все сон, не так ли? — Джон кивнул. — Так вот, — продолжил Шерлок, — самое сложное — не забыть его и, проснувшись, поверить, что все, что сделал Шерлок в вашей реальности, так и есть. А еще… Раз уж он пошел на такие крайние меры для защиты вашей жизни, — не спорьте, уж я-то знаю, что для него это означает крайние меры, — вы не должны выдать ни вздохом, ни взглядом то, что вы знаете, или предполагаете, если сможете убедить себя, что ваш Шерлок жив. Возможно, именно сейчас он рискует своей жизнью, защищая вашу. Попробуйте сохранить теперь его жизнь в ответ…

— Я сделаю все возможное, — кивнул Джон. — Хотя актер из меня никудышный. Правда, я последние полгода сидел безвылазно дома, ни с кем не общался, так что… Да, конечно, я все сделаю. Боже... Поверить не могу...

Шерлок посмеивался, видя, какое облегчение овладело Джоном. И тут он его удивил:

— Господи, прости, Шерлок, я вывалил на тебя свою боль, увидев тебя, просто не мог сдержаться, а ты ведь меня совсем не знаешь, — выдохнул Джон. — Я для тебя посторонний человек…

— Мне кажется, доктор, — перебил его Шерлок, — за это время, я все же немного вас узнал. И, сказать по правде, я искренне завидую вашему Шерлоку, — с горечью добавил он.

— Почему? Ты ведь и сам таким будешь через несколько лет.

— Видите ли, доктор. Так вышло, что не буду. Вы, наверное, спрашивали себя, почему у меня перебинтована рука. — Шерлок слегка приподнял левую руку. — Так вот, я только что, ну, очевидно, уже не только что, но недавно, исправил ошибку природы, под именем Шерлок Холмс…

— Что? Что ты сделал? Да, я задавался вопросом и было несколько вариантов, но прошу тебя, скажи, что ты с собой сделал, а главное — зачем? — взволнованно спросил Джон.

— Скальпель, очевидно, доктор. А самое смешное, что я умыкнул его именно в Бартсе. Вот ведь как…

— Но… Зачем, Шерлок? Что случилось? Зачем рубить с плеча?

— Как видите, и я, и ваш Шерлок — любители крайних мер, — невесело усмехнулся юный Шерлок. — Все очень просто — жизнь не имеет дальнейшего смысла. Два дорогих мне человека, которые любили меня, умерли, а больше я никому оказался не нужен. Отец меня ненавидит, считает, что я не его сын. — Шерлок скривился, вспомнив все нелестные эпитеты, которыми награждал его отец. — А брат заглядывает отцу в рот. Вы ведь знаете про Майкрофта? — уточнил Шерлок.

— Конечно, я знаю этого заносчивого мерзавца, сующего свой нос всюду, куда только возможно! — воскликнул Джон. — И заметь, я сейчас повторяю слова Шерлока.

— Значит, те Майкрофт и Шерлок тоже не ладят… — задумчиво протянул Шерлок. — Ну, что ж, что-то остается неизменным. Вкратце, вот так, доктор. В моей реальности нет и не будет никакого Шерлока Холмса. Я поставил точку.

— Нет! Нет, Шерлок! Ты не прав! Абсолютно не прав! Да, сделанного не вернуть, но давай рассуждать логически, как ты любишь — если ты умер, то почему мы вообще встретились? Почему ты лежишь в палате? Почему у тебя перебинтована рука, а сам ты подключен к капельницам, мм? Разве не логичнее было бы представить тебя в том виде, каким ты был, когда совершал все это и в том месте, где бы оно ни было, а?

Шерлок задумался, нахмурившись. В словах Джона что-то было. А ведь и правда, почему он не сопоставил эти два фактора? Надо же, увлекся чужим человеком и совсем забыл о другом! Впрочем, видимо, взяв в руки скальпель, он уже поставил на себе метафорический крест.

— Вы так думаете, доктор Ватсон?

— Да прекрати ты уже мне выкать! Зови меня Джоном, пожалуйста! И да, я в этом уверен! Уверен, что тебя спасли, иначе бы ты был в другом виде! Я ведь тоже, прости, засыпал не в том, в чем я сейчас перед тобой сижу, — грустно усмехнулся Джон, вспомнив предшествующие события. — Я уверен, что и в твоей реальности ты встретишь своего человека! Прошу, дождись его только! Может, тебе попытаться съехать? Я правильно понимаю, что ты все еще живешь с братом и отцом? От Шерлока я слышал некое упоминание, он неохотно говорил о том периоде, когда был юношей, что он вынужден был съехать из дома, примерно в твои годы. А ведь все сходится, так?

Шерлок задумчиво кивнул.

— Да, похоже… Что ж… Если я на самом деле выживу, я обязательно найду квартиру в Лондоне, пусть даже это будет конура или мансарда. И, Джон, я постараюсь, если и придется мне прыгать с крыши, чтобы ты понял мои намеки и не изводил себя понапрасну. А кстати, где ты живешь сейчас? Где вы жили с Шерлоком?

— 221Б по Бейкер-стрит! Миссис Хадсон, наша домовладелица, чудная женщина, присматривает за нами, как за сыновьями. Подкармливает, особенно Шерлока, его всегда было сложно накормить, а Молли…

Тут Джон увидел, что Шерлок прикрыл глаза, но на губах блуждала улыбка.

— Прости, я заболтал тебя. Тебе надо восстанавливаться. Поспи, Шерлок. И помни, что у тебя будет много друзей! Ты не будешь одинок! Пожалуйста, цени свою жизнь! Ты сделаешь много хорошего для Лондона и для Англии!

Но после слов «цени свою жизнь», Шерлок уже не слышал Джона, сонливость утянула его в неизведанные глубины, а может, если Джон прав, то кто-то, в его реальности, увеличил дозу морфина, или наоборот, пытается его разбудить. Он тоже постарается сохранить в памяти эту встречу с Джоном.

Если очнется.