— задавай свои, — Мерием кивает и слабо усмехается. 

в ней сейчас нет ни игры, ни той жизни и вечной ухмылки, ничего не осталось от той Мари, которая когда-то меня зацепила. словно она превращается в куклу. впрочем, разве не все мы теперь такие? после возвращения Силы, после потери привычной магии и находясь в окончательно выжженной пустыне на месте родного города.

— давай сначала зайдём в дом, мало ли, кто тут бродит, — предлагаю я, — а после все вопросы.

она кивает, встряхивает головой, после шагает в сторону усадьбы, и я иду следом. тишина вокруг давит — нет ни шелеста листвы, ни ветра, ни привычного шума города, только тишина, витающие в воздухе опасения и напряжение, что давно можно собирать ложками. нам обеим, похоже, сказать нечего, ворон на плече тоже затихает, даже к хозяйке не возвращается.

в холле оказывается пусто и также тихо, я вздыхаю, оглядываюсь по сторонам. за пять минут моего отсутствия ничего не изменилось, только тишина повисла до боли нервная. прошу Мерием подождать здесь, сама иду на кухню, где оставались ребята. в коридорах прохладно и тревожно, я поёживаюсь — неправильно это всё. не должно так быть. 

эту троицу находится таки на кухне, они говорят о чём-то совсем тихо, шёпотом, и в воздухе носится почти осязаемый страх, обволакивает. они даже замечают меня не сразу, я теребю Тес за плечо.

— ребят, — они на меня наконец оборачиваются, и смотрят так, словно вовсе не понимают, откуда я взялась, — давайте спустимся в холл. там Мерием.

вчетвером мы возвращаемся вниз спустя две минуты, я слабо усмехаюсь, наблюдая, как они переглядываются с Мари, дожидаюсь, пока все рассядутся по креслам. затем окидываю их взглядом и начинаю говорить:

— полагаю, что тут у всех вопросов немыслимое количество, но себе я позволю задать их первой, — ещё немного и я перестану узнавать сама себя, слишком много серьёзности, слишком мало жизни, — Мерием, тот порыв ветра был делом твоих рук?

— да, — она вздыхает, словно собирается с силами, чтобы говорить, — но не осознанно. не знаю, почему.

усмешка, застывшая на губах, рассыпавшиеся по плечам светлые локоны, кружево платья, закрывающее ключицы — я не верила, что передо мной Мари. совершенно другой человек, впрочем, видно, что происходящее ломает. просто кого-то слабее, а кого-то к чёртовой матери. 

я одёргиваю рукава блузки, нервно заламываю пальцы. ворон, теперь уже сидящий на плече Мерием, оглушительно каркает, будто хочет нам что-то сказать, жаль только, что по птичьи никто из нас не понимает. 

— ты знаешь, где могут быть остальные из наших? — я и не надеюсь на утвердительный ответ, спрашиваю так, — Крис? Астор? девочки? 

Мерием лишь качает головой — мол “нет, не знаю”, — опускает глаза. мне хочется выть и желательно — волком. кричать во всё горло от безвыходности. жизнь так легко перевернулась за какие-то полсуток, в тот момент, когда я больше всего хотела наконец оторваться от возложенных другими людьми на меня предназначений, хотела спустя чёртовых двадцать четыре года наконец начать спокойно жить. что ж теперь понятно, что мне это не светит. 

— Реверс, — я вздыхаю и оборачиваюсь к Наследнику, — расскажи, пожалуйста Мари о произошедшем. 

на следующие десять минут я просто напросто выпадаю из мира. где-то на фоне Мерием задаёт вопросы Реверсу, переговариваются Тес и Сола, я же в мыслях повторяю вечное “вдох-выдох” и пытаюсь собраться. после замолкают и остальные, десять минут превращаются в полчаса, я обвожу взглядом фигуры лепнины на потолке — давно знакомые, они превращают это почти в медитацию. и в реальный мир возвращаться не хочется от слова совсем.

только приходится, когда где-то рядом раздаётся стук, звон, а затем отборные ругательства на древнегреческом. я ещё пытаюсь игнорировать происходящее, но понимаю, что это Реверс что-то уронил. кажется, вазу. а вот за фамильные вазы всё таки немножко нервно. особенно учитывая, что к ругательствам Реверса спустя полминуты добавляются Солины, разве что уже на латыни. 

— что случилось? — я встряхиваю головой, пытаясь сфокусировать взгляд на месте происшествия.

— он вазу уронил! — возмущается сестра, указывая парня.

— во-первых успокойтесь, во-вторых какую вазу? — я наконец начинаю соображать.

Наследник махает рукой в сторону лежащей на полу вазы. причём совершенно целой. вот и стоило из-за этого драму разводить? Реверс порывается вазу поднять и, кажется, случайно надавливает на один из рисунков. так, что часть ручки со скрежетом вдавливается внутрь. Сола что-то вскрикивает, а я не успеваю даже подумать, как мы впятером падаем в пространство. в черноте не видно даже собственных пальцев, но я ощущаю их присутствие, слышу неровное дыхание.

мы летим минуту — может чуть больше, — пока не падаем на землю. на мягкую, влажную землю, покрытую зелёной травой. а над нашими головами разворачивается бесконечное сиреневое небо, словно на кусочки разбитое десятками серебристых облаков. помимо чудесной природы каждому теперь видно по четыре лапы. или ноги. причём разных оттенков белого от жемчужного до светло-светло голубого. 

сначала до меня не дошло, до остальных — тоже. 

первым в себя приходит Реверс, он усмехается и подозрительно легко вскакивает на четыре ноги. Наследник встаёт на дыбы, встряхивает гривой и окидывает нас взглядом синих глаз. кажется, что он нисколько не удивлён ни рогу на голове, ни четырём ногам, ни вообще тому, что стал единорогом. 

зато остальные удивлены даже слишком. Тесса тоже поднимается на ноги, а после оглядывается по сторонам с опаской и непониманием. Сола копытами роет землю и буравит взглядом Реверса — могла бы, так уже сожгла. Мерием выглядит чуть спокойнее, как обычно грациозная, идеальная, даже сейчас она стоит с гордо поднятой головой — или правильнее будет сказать мордой? — разве что в глазах всё то же непонимание остаётся. ворон переместился вместе с нами, сидит теперь у хозяйки на крупе и каркает. громко. 

я осматриваю себя, обнаруживаю тёмно-рыжую гриву и такого же цвета хвост, а ещё сумку на боку, затем окидываю нашу компанию взглядом. вздыхаю. вот скажите, я разве многого прошу, да? всего лишь капельку спокойствия. а меня вместо этого закидывает в чужой мир и в чужом теле.

— Реверс! — из размышлений меня выводит крик сестры, — ты что наделала! где мы чёрт возьми! — Сола зла, и сейчас Наследника спасает лишь то, что к новому обличию девушка ещё не привыкла, — сейчас же верни нас всех обратно.

— мы... мы на Альтоне, планете единорогов, — Реверс говорит даже чересчур спокойно, — а вернуть вас обратно я не могу. и вообще это всё ваша ваза!

— а вот не надо в домах у магов что-то криво стоящее трогать! — заявляет девушка, ударяя о землю копытом и отворачиваясь от него. видно, что разговаривать больше не желает. 

спустя мгновение Сола вовсе срывается с места и пускает галопом в сторону виднеющегося на горизонте города. я переглядываюсь с Тессой, и мы вдвоём срываемся догонять её. чёрт, оставлять её одну в другом мире, тем более в таком состоянии как минимум неразумно, как максимум опасно для самого мира. Мерием и Реверс бегут вслед за нами. 

догнать Солу до границы города мы не успеваем, на окраине — тоже. лишь вслед за ней залетаем в какую-то таверну. точнее, что это таверна мы понимаем уже потом, а вначале вчетвером оглядываемся по сторонам, перешептываемся и ныряем за угловой столик в дальнем углу.

— Сола! — я тут же оборачиваюсь к сестре, — какого чёрта?

— а нечего было нас закидывать чёрти куда! — восклицает та, — вон иди Реверсу претензии выскажи. 

вдох-выдох, я себя одёргиваю, только бы не сорваться ни на кого. нельзя. не к месту. невовремя.

в маленькой таверне на окраине шумно и душно, за соседними столами множество единорогов, они пьют, много разговаривают и смеются, закусывают. от них пахнет сеном и мёдом, словно оказываешься где-то на пасеке в совсем небольшом поселении. здесь грубо обтёсанные деревянные стены, почти незаметная барная стойка в противоположном углу, небольшие керосиновые лампы на столах и гобелены на стенах.

из полутьмы рядом с нами возникает официант, улыбается во весь рот, выставляя напоказ желтоватые зубы.

— что будете заказывать? 

незнакомые ни с единорожьими тавернами, ни с их предпочтениями в еде и манерами, мы в один момент зависаем, даже не представляя, как себя вести. один только Реверс, который, кажется, знает вообще всё, встряхивает головой и обращается к официанту:

— медовый эль, — он окидывает нас взглядом, — пять кружек. и большую порцию минерализованных сухарей.

официант кивает и исчезает обратно в полутьму, пока я оборачиваюсь к Наследнику, готовая задать ему ещё десяток-другой вопросов.

— и откуда это ты знаешь меню в таверне иного мира? 

— я всё знаю, — он словно удивляется, что этого не знаем мы, — а эль, кстати, безалкогольный, так что можешь не предъявлять, что девушки несовершеннолетние. 

я вздохнула, он однозначно и окончательно невозможен. вернуться бы в родной мир и больше никогда с ним не пересекаться, своего же балагана хватает, так нет, Аделиночка, вот держи на свою голову ещё немного проблем. 

напротив нас вдруг вспыхивают огни, и на месте отступившей полутьмы обнаруживается сцена. спустя пару секунд на сцену выходят трое единорогов — все как на подбор одинаково чёрные, с кристально-белыми гривами. перед двумя по воздуху плывут незнакомые музыкальные инструменты, третий же останавливается на середине сцены, а затем начинает петь.

“— а если б единорогам,

дали, дали свободу.

тогда бы единороги

стали величее всех.”

пел он сбиваясь, совершенно без рифмы, ритма и не попадая в ноты, правда остальной аудитории это нравилось — помещении заполнилось радостными и поддерживающими возгласами, зазвенели стаканы, под потолок полетели искры.

“— эхх, элита, элита,

почему же у вас вся сила?

и в правительстве только белые,

совершенно вы все не смелые.”

тут я оглянулась — все единороги в таверне за исключением нас имени тёмную шерсть. тут к нам подошёл официант и поставил на стол поднос с кружками, больше напоминающими вёдра. Реверс взмахнул рогом, а после из его сумки на боку — точно такой же как у меня, — вылетел десяток монет, звонко стукающихся о металлический поднос. 

“— а мы — рабочий класс,

ебашим, ебашим на вас.

варим эль и квас,

и снова слышим “да щас”.

мы не хотели себе такой жизни,

только вы нас приструнили сильно.

мы бы хотели прав и свободы,

да почему до сих пор мы невольны?

и почему вы захватили нас,

из-за океана притащили власть.

мы жили ж спокойно до вас,

зачем нам новая власть?

вы с собой привезли новый закон,

по телу пробежала нервная дрожь,

мы жили прекрасно и без суда,

с чего вы решили, что это мечта?

мы детям хотим дать образование!

только это гремучее сочетание,

в университеты пускают лишь вас,

а нам остаётся дальше пить квас”

единорог откланивается, ловит пару букетов из сена, похоже, от фанаток, а затем затягивает следующую песню.

я закатываю глаза, отпивая приторно-сладкого эля.