Ноябрь подходил к концу. Ветер стал совсем холодным, сильным и сносящим все листья с деревьев. Они стали совсем голыми и унылыми. Смотришь на них и думаешь: «Куда делась вся та пышность?» Деревья стали худыми и даже тощими, оказывается, за кроной зеленой листвы скрывались тонкие ветви, которые вот-вот будто сломаются.

Выходить на улицу не хотелось. Неделю назад удалось съездить к родителям, сказать, что все хорошо, что каждый старается, как может, и выкладывает всего себя. Встретиться с мамой и папой удалось только спустя почти три месяца с начала учебы. От этого было тоскливо, ведь каждый обещал приезжать чаще, но по разным обстоятельствам: тренировки и подготовки к экзаменам и практике, не удавалось.

— Изуку, — Инко счастливо обнимала своего сына, — Я так рада тебя видеть!

— Я тоже, мама, — он давно не чувствовал теплых объятий родного и близкого человека. — Прости, что не удавалось так долго приехать, хоть я и обещал.

— Все в порядке, я не сержусь. Главное, что ты здоров и цел. Главное, что ты стараешься и достигаешь успехов.

Это были лучшие выходные за всю осень.

— Мам, я сдал экзамены, поэтому вскоре снова приеду. Сейчас уже все не так загружено в академии, — Мидория улыбался, обнимал маму и, наконец, чувствовал тепло и уют.

И снова начались будни. Что бы Мидория ни сказал своей маме про более легкую учебу, он соврал. Одно слово «понедельник» заставляло содрогаться от мысли о занятиях. Первый день недели был одним из самых тяжелых: семь уроков, из них два практических с Всемогущим и Айзавой, потом индивидуальные занятия и по возможности тренировка с Тодороки. И, разумеется, никто не отменяет домашнее задание и саморазвитие. Очевидно, учеба стала легче только в одном: закончились экзамены — закончился сильный стресс.

Четвертый урок — очередной тест от Айзавы. Ребята заранее узнали об этом, поэтому, заходя в раздевалку, они начали галдеж и рассуждения о тесте. Было жутко, страшно и интригующе.

— Бакуго, как думаешь, сдадим? — Киришима стоял рядом с другом и с интересом задавал этот вопрос.

— Ты думаешь, что я не сдам? — он снова закипал.

— Ну, ты, наверное, сдашь, — задумался Эйджиро. — Мне следует волноваться за себя, о тебе и беспокоиться не надо, — весело сказал он.

— Ты хочешь сказать, что обо мне когда-то надо было беспокоиться? — сегодня, как и всегда, Бакуго был раздражен.

— Нет, этого я не говорил, — Киришима успокоил его и отошел на всякий случай.

Изуку стоял у своего шкафчика, вешая туда свою рубашку. Он всегда переодевается спиной ко всем, чтобы, переодевая штаны, никто не заметил шрамов и свежих ран. Сегодня — не исключение. Но на теле выше пояса нет шрамов, оставленных самим Мидорией, поэтому стоять спиной или лицом к шкафу не важно, пока дело не доходит до штанов.

Он медленно расстёгивает рубашку. Вернее, Шото кажется, что медленно. Пуговица за пуговицей и вот перед глазами открыты ключицы, грудь и пресс. У Изуку сильное и рельефное тело, прямо на груди много шрамов после суровых битв. Каждый напоминает о прожитых днях и жестокой жизни, о пролитой крови, смертях и потерях. С левой руки Мидория снял рукав, затем приступил к правой — рабочей. Она вся была в шрамах и рубцах. Некоторые из них оставил сам Тодороки и сильно сожалел об этом. Ему тяжело было смотреть на руку Изуку, вспоминать, сколько боли причинил после какого-то фестиваля. Мидория помог ему, спас от заточения, которое Шото создал сам себе, отрекаясь от причуды огня. Но какой ценой? Изуку сильно пострадал, но добился своего. Помог другу. Другу? А, может, обычному однокласснику, с которым впервые разговаривал за несколько минут до битвы. Почему Мидория помог, жертвуя победой, жертвуя собой?

«Я даже не задумывался об этом. После той битвы мы почти сразу стали хорошо общаться, а потом и вовсе стали друзьями. Но до фестиваля и во время него Мидория не знал меня. Он лишь услышал мою историю. Но сражался, он мог победить. Вместо этого Изуку вынудил меня использовать всю свою силу и проиграл. Я ранил его… Но почему даже после того, как я извинился, я снова чувствую вину? Мидория сделал для меня так много…»

Изуку развернулся. Рубашка оказалась в шкафу, полностью открывая вид на спину Мидории. Тодороки раньше не смотрел на него, когда тот переодевался. Шото думал, что его спина широкая, с мышцами и мускулами. Но нет… У Изуку в меру накаченное тело, даже изящное, возможно, слегка худое.

«Он не всегда ведь был таким. Во время лагеря он был без футболки, он был более накаченным, насколько я помню… Он исхудал? Потерял форму? Не может быть. Ведь он так силен».

У него на плече шрам, появившийся после поездки в лагерь. Тогда была страшная битва, Шото сильно испугался за друга, но не подавал виду. Теперь огромный рубец, похожий на ожог, покрывал правое плечо. Тодороки смотрел на него, вспоминая те ужасные дни, ту боль и страх.

Вид на спину скрыла спортивная форма Юэй.

«Я не могу перестать смотреть на его тело… Он красивый, невероятно красивый, » — Шото восторгался, оставляя лицо каменным. «Его руки, спина, лопатки, ключицы, пресс — все прекрасно, невозможно оторваться. Хочется подойти, потрогать, погладить…»

— Долго еще смотреть будешь? — раздалось рядом с ухом таким тихим и издевательским голосом. Тодороки вздрогнул, глаза распахнулись еще шире. Он, сильно испугавшись, начал медленно поворачиваться, чтобы увидеть того, кто заметил его взгляды на Мидорию.

— Шинсо? — Шото не мог дышать. Кажется, легкие налились кровью, и вдохнуть было невозможно.

— Ты хоть старайся так в открытую не пялиться, — Хитоши улыбался, радуясь, что подловил друга. — Тебе так нравится смотреть на него? Особенно, когда он переодевается?

— Шинсо, — спустя пару секунд удалось выдохнуть облегченно, пошевелиться и немного расслабиться. — Ты напугал.

— Но ты же попросил, чтобы я отвлекал тебя, когда ты начнешь засматриваться, — они говорили тихо, чтобы слышать только вдвоем свой разговор. — Хотя у тебя было такое лицо…

— Хватит, — Шото выставил перед ним руку, давая понять, что дальше продолжать не надо. — Я и сам знаю…

— Тебе явно тяжело не любоваться им, — Шинсо продолжил переодеваться, издевательски улыбаясь. Тодороки не стал отставать, ведь скоро начнется урок и нельзя опаздывать.

— Кто-то еще видел? — тихо спросил Шото одноклассника и, увидев отрицательное мотание головой, успокоился.

Уроки закончились. Никто не хотел мокнуть под дождем, поэтому из общежития не выходили. В нем тепло и уютно. За два года это здание стало вторым домом, который оберегает и защищает. Друзья рядом, территория защищенная, у каждого своя комната — ничто не мешает обучаться и тренироваться.

Сегодняшний вечер Очако и Цую решили провести вместе. Экзамены закончились, больше нет нужды собираться и учиться вдвоем, но им понравилось проводить время рядом.

— Очако-чан, будешь чай? — они проводят время за горячим травяным напитком и разговаривают о разном.

— Конечно, — Урарака улыбалась, радуясь, что сейчас с подругой. Она не хочет думать о Мидории и Тодороки, ей нужно отвлечься в приятной компании. — В следующий раз не спрашивай, мы же всегда чай пьем, когда встречаемся.

— Хорошо.

Теплая кровать, одеяло и плед, подушки за спинами — все создавало невероятно уютную атмосферу, из которой не хотелось вылезать. На телефоне они включили сериал и, завернувшись в один плед и накрыв ноги одеялом, наслаждались просмотром. Комфорт окутывал их со всех сторон, убаюкивал и утешал. Серия закончилась на самом интересном моменте, но продолжение выйдет только на следующей неделе. Девочки не расстраивались, ведь новая серия — повод вновь провести вечер вместе.

— Очако-чан, тебя что-то беспокоит? — отложив кружку, Цую заботливо взглянула на подругу. В ее глазах было столько нежности и беспокойства, что хотелось утонуть в них, рассказать о всех проблемах и очистить душу от тяжких чувств.

— Что? — Урарака была удивлена вопросу подруги, — Нет, вроде, все хорошо, — неуверенно ответила она.

— Точно? Просто мне показалось, что ты весь вечер такая задумчивая и немного расстроенная, — продолжала Асуи. Она смотрела ей в глаза, давая понять, что ей можно открыться, ведь она поддержит, сохранит в секрете, если нужно, и попробует дать совет.

— Ну… — Урарака хотела рассказать, но сомневалась.

«Цую ведь моя подруга… Может, если я расскажу ей, то станет легче? Но я не должна обременять ее своими проблемами, » — Очако не хотела впутывать кого-то в свое горе, чтобы за нее не переживали, чтобы она не доставляла проблем.

— Очако-чан, — Асуи улыбнулась и, положив свою руку на плечо подруги, мягко сказала. — Если ты не хочешь говорить, то не нужно. Но если тебе тяжело из-за чего-то, то я выслушаю тебя. Ты не должна держать все в себе.

Ее голос был мягким и приятным. Его хотелось слушать вечно. В этих словах было только добро, искреннее добро, которое было направлено к Урараке, без всякого желания получить что-то в ответ. Эти слова убрали барьеры, которые Очако сама и поставила, закрыв свои эмоции и беспокойства, показывая только хорошую и позитивную себя. Цую удалось пробраться через него и достучаться до сердца подруги, которое было заперто ото всех после понимания, что человек, который нравится, не испытывает тех же чувств.

— Цую, — Урарака сбросила радость с лица, которую ей удавалось так успешно натягивать последние дни. — Я… — ей было тяжело говорить, но уже поздно. Душа так и хотела излиться наружу.

Увидев, как сложно сейчас подруге, Асуи взяла ту за руку и крепко сжала, но не так, чтобы было больно. От ее ладони стало тепло и появилось ощущение защищенности и спокойствия.

— Я недавно увидела, что, — Очако сделала паузу, обдумывая, что хочет сказать. — Я недавно поняла, что Деку нисколько не влюблен в меня. Он любит другого человека, — ком в горле нарастал, говорить становилось сложнее. В уголках глаз застыли слезы, которые так давно хотелось пролить.

Цую ближе присела к подруге. Она не может дать совет, но может успокоить и приободрить. В теплых объятиях подруги становилось легче. Сдерживать эмоции стало крайне сложно, что Урарака перестала пытаться. Футболка Асуи начала мокнуть, но та даже не обратила внимания. Цую поглаживала по спине подругу, прижав другой рукой ее голову ближе к себе, чтобы та выплеснула свои чувства хотя бы через слезы.

— Я видела, как он смотрит на него, — захлебываясь слезами и всхлипывая продолжала Очако. Градом катящиеся капли их глаз дотекли до шеи, оставив мокрые дорожки. Урарака крепче сжала футболку подруги и уткнулась ей в шею, продолжая плакать. Асуи обхватила ее в ответ, начав поглаживать по голове, пропускать пряди ее волос между своих пальцев.

Они просидели так, закутанные в одеяла, в тепле и уюте, около 10 минут. Постепенно Урарака начала успокаиваться и отпрянула от плеча подруги, вытирая слезы. Цую ласково улыбалась, заглядывая ей во влажные глаза.

— Как ты? — она достала платок и отдала его подруге.

— Уже лучше, — уже не всхлипывая ответила шепотом Урарака, промакивая влажное от слез лицо. Спустя несколько минут Цую решила задать беспокоящий ее вопрос.

— Очако-чан, можно я спрошу? — Урарака подняла на нее взгляд и кивнула. Асуи так и не решалась, обдумывая вопрос.

— Цую? -девочка забеспокоилась.

— Просто… Ты сказала, что видела как ОН смотрит на НЕГО, — Асуи делала акцент на нужных словах.

— Ну, да, — Очако не понимала подругу.

— То есть не на нее, а на него? — после этого Очако поняла, что совершила ошибку, ведь раскрыла секрет Мидории. Ее глаза расширились, брови приподнялись, а взгляд устремился на подругу.

— Только ты никому не говори, — Урарака знала, что Цую не скажет, но беспокоилась, что может своей неаккуратностью, испортить жизнь друга.

— Конечно, — успокоила ее Асуи. Спустя пару секунд молчания она все же продолжила. —

— То есть Мидория…?

Ты правильно поняла, — подтвердила ее слова Очако. — Причем я вижу, что у них это взаимно, — сказала она слишком печально, хотя вроде печальнее некуда.

Почему ты так думаешь? — не понимала Асуи.

— Тодороки тоже смотрит на него, будто даже не пытается скрыть своих чувств, — на пару секунд повисла огромная пауза. Цую была в шоке, Урарака же осознала, что рассказала то, что не стоило, и широко раскрыла глаза, заметив, что у подруги они так же широко раскрыты

— Тодороки? — тихо прошептала Асуи.

— Д-да, — неуверенно ответила Урарака, наблюдая за реакцией подруги.

— Что ж… Это… неожиданно, — наконец сказала она, — Хотя, — Цую задумалась, — Если взглянуть на них с этой стороны, то они действительно ведут себя, как два влюбленных человека.

От этих слов Урарака снова поникла, полностью и на 100% убедившись в том, что была права.

— Очако-чан, — рука подруги легла на ее спину, вновь поглаживая так ласково и нежно, — Я всегда буду рядом, не молчи и ты можешь рассказать мне все что угодно и высказаться, — Очако благодарно обняла ее, обвив руки вокруг шеи и уткнувшись в нее.

— Спасибо, — совсем тихо сказала она. — Спасибо, что ты рядом.

Вечер близился к концу. Солнце еще полностью не зашло за горизонт, частично освещая город, поэтому создавалась приятная атмосфера. Спать ложиться не хотелось, поэтому Киришима решил рискнуть жизнью и отправиться к своему другу.

Стоя перед дверью, он думал над тем, стоит ли лишаться жизни в молодости. Стук в дверь, молчание.

— Бакуго, — улыбаясь начал Киришима, — Откроешь?

Все еще тишина. Через несколько секунд послышались шаги, щелчок замка и скрип открывающейся двери.

— Чего тебе, Дерьмоволосый? — Кацуки стоял босиком в одной майке и шортах, недовольно, как и всегда, смотря на друга.

— Мне это… Скучно стало, — понимая, что прямо сейчас его могут выпнуть, все же сказал Киришима. Бровь Бакуго изогнулась, но выражение лица никак не изменилось.

— Серьезно?

«Вот-вот мне дадут пизды…»

— Я все равно покурить хотел сходить, — он вышел из комнаты, прихватив кофту, встал рядом с Эйджиро и закрыл дверь, — Если хочешь, иди со мной.

Обрадовавшись действиям друга, он вприпрыжку пошел за ним. Спустя несколько этажей они вышли на улицу. Ребята шли все до той же площадки, где камеры их не видят.

— Чего тебе скучно-то стало? — решил поинтересоваться Бакуго.

— Просто заняться нечем, думал потренироваться немного, да поздно уже, — радостно говорил Киришима.

— Понятно, — в голосе Кацуки не было злости или раздражения, он был крайне спокоен.

Дальше они шли молча. В нужном углу Бакуго достал пачку и закурил желанную сигарету, наконец делая долгожданную затяжку. Эйджиро гулял рядом, наслаждаясь уходящим за горизонт солнцем. День был безоблачным впервые за долгое время. Чистое небо плавно делилось на оранжевое и синие. Между этими цветами был плавный переход из розово-фиолетового оттенка. Киришима любовался этой красотой, созданной природой, сидя на скамейке у площадки.

— Бакуго, смотри, — Эйджиро достал из-под скамейки предмет шарообразной формы, демонстрируя другу. — Кто-то баскетбольный мяч забыл.

— Ого, — потушив докуренную сигарету о свою подошву, Кацуки направился к другу. — Накаченный хоть? — Эйджиро несколько раз отбил его о землю, удивляясь тому, что мяч хорошо отскакивает.

— Ага.

— Давай поиграем, площадка-то подходящая, — в глазах Бакуго наконец появились азартные искры, от которых Киришима не мог оторвать взгляд.

— Ага, — задумчиво, но счастливо сказал он, вставая и подходя к другу.

— Умеешь хотя бы? — он ехидно улыбнулся, издевательски смотря на друга.

— Конечно, — Эйджиро задумался — Ну, не знаю насколько хорошо, но умею. Правила точно знаю.

— Тогда в стрит, — Кацуки встал за трехочковую линию, — Ты в защите.

— Ок, — готовясь попотеть, Киришима встал напротив в нужную стойку, — Я готов.

Эйджиро был в шоке от происходящего. Бакуго его не убил, когда тот пришел к его двери, они вместе пошли до площадки, нашли мяч. И вот теперь Киришима даже и не заметил, как Кацуки, легко орудуя мячом, будто всю жизнь играет в баскетбол, забил первое очко в свою пользу.

— Точно умеешь? — усмехаясь и стоя под кольцом, издевательски спросил Кацуки.

— Да, я просто не ожидал такого, вот и затормозил, — теперь Киришима настроился серьезно.

— Ну, посмотрим, что ты там умеешь, — Кацуки встал в защиту, уступая место нападающего другу.

Несколько раз на пробу отбив мяч, Эйджиро начал игру. Выходило неплохо, но с Бакуго сравниться он не мог: и в нападении, и в защите Кацуки был превосходен. Он быстро отобрал мяч, вывел его за трехочковую линию и остановился.

— А говорил, что умеешь, — тот усмехался, войдя в кураж.

— Я не знал, что ты так играешь, — Киришима задумался, — К тому же… Я давно не играл.

— Я заметил, — перекинув мяч другу, Бакуго снова встал в защиту. — Нападай, но медленно.

Эйджиро удивился, но решил не протестовать и вопросов не задавать. Подходил и вел мяч он медленно, попытавшись обвести друга, Киришима, сразу же остался без мяча.

— Я, конечно, поддавался, но мяч выбить слишком просто, что даже младенец сделает это, — на самом деле Бакуго врал, ведь друг играл неплохо, учитывая, что тот берет мяч в руки впервые за три года. Сам Кацуки играл в летние каникулы и уделял этому много времени.

— Ну и ладно, — Эйджиро не злился на слова одноклассника, потому что привык к этому, ведь это его манера общения, которая стала уже привычной.

— Что ладно-то? — Бакуго подошел ближе, вновь передавая мяч. — Давай научу немного.

— Ну, давай…

Солнце почти садилось, оставляя после себя последние светлые лучи. Становилось холоднее, но ребята сняли кофты, оставаясь в домашних майках и спортивных штанах. Ветер обдувал мокрые спины, иногда мешал, сдувая пряди волос на потные лбы.

— Вот, уже лучше, — Кацуки, улыбаясь, смотрел на друга, который после пары уроков от Бакуго кое-как прошел его защиту и забил мяч в кольцо.

— А то! — Эйджиро победно поднимал мяч над головой, — Ты думал, что я не вспомню, как играть за какие-то 15 минут?

— Давай еще раз, вставай, но теперь попробуй мяч через ногу ударить и обойти, без поворота уже, — они заняли свои позиции. Несколько попыток Киришимы оказались тщетными, но на шестой раз он смог добраться до кольца, используя тактику Кацуки.

— Ну, ты, конечно, смог пройти меня, хоть это и было плохо, ведь я просто стоял на месте и даже не защищал, но забить ты даже не смог, — терпение Бакуго было стальное, ведь он действительно учил Эйджиро, понимая, что ошибки в данный момент — это нормально.

— Это было сложно, но зато я понял, как это делать вообще, — Киришима почесал затылок. — Давай еще что-нибудь.

— Хм… — Бакуго задумался, подбирая что-то полегче, чтобы научить друга. — Может… Просто поиграем, используешь то, чему я тебя научил.

— О, конечно, — Эйджиро с улыбкой во все 32 зуба отдал мяч другу, вставая напротив. — Давай, я готов защищать.

Атмосфера не была сопернической, Кацуки даже не хотел победить, понимая, что перед ним стоит друг, которого частично тот обучал сам, а не противник. Бакуго поддавался, сильно не напирал и давал Киришиме шанс использовать некоторые приемы блокировки, которые Кацуки тоже объяснял ему пару секунд назад.

— Не, это был фол, — Бакуго остановился, взяв мяч в обе руки. — Нельзя по рукам бить.

— Чего? Я разве ударил? — Эйджиро стоял перед ним недовольный из-за остановленной игры и обвинений.

— Я отчетливо слышал шлепок по руке, не спорь даже, — с подозрением в глазах Киришима отошел в бок.

— Ну и ладно, пробивай тогда штрафной, — он понял, что сейчас с Кацуки спорить не стоит, поэтому уступил.

Бакуго встал за линией с победным лицом. Пару секунд он сосредоточенно отбивал мяч о землю, стараясь прочувствовать его. Затем он взял его в обе руки, положив правую выше, а левой придерживая. Мяч, крутясь, полетел к кольцу. Бакуго после броска оставил руки в том положении, в котором они оказались, когда мяч перестал касаться его пальцев. Не задев щита и кольца, создав лишь один шум из-за соприкосновения с сеткой, мяч идеально залетел в кольцо, принеся Кацуки один балл. После этого Эйджиро понял, что ему точно не победить, даже если его друг будет поддаваться. Следующий бросок оказался таким же, чему Киришима не удивился.

— Да уж, — усмехаясь самому себе, Эйджиро поднял руки, — Я сдаюсь. Ты победил меня в сухую.

Кацуки удивленно обернулся к нему, приподняв брови.

— Так быстро сдался? — радостная улыбка светилась на лице Бакуго. — Хотя чего я ожидал?

— В следующий раз я буду лучше, — надевая кофту, Киришима дал обещание другу. — Я даже почаще буду ходить тренироваться, чтобы сыграть с тобой потом.

— Да ну? — все еще усмехался Бакуго. — Тогда я буду ждать, а потом посмотрим.

Мяч они оставили на площадке под скамейкой, надеясь, что никто его не заберет, ведь купить мяч они смогут не скоро.

— Я, когда в следующий раз курить пойду, скажу на месте ли мяч, — по дороге в общежитие говорил он.

— Хорошо, если я раньше тебя играть не пойду, хотя, если скучно будет, то пошли вместе.

— Как скажешь, — Кацуки улыбался, ему нравился настрой друга научиться нормально играть в баскетбол.

— А ты где так играть научился?

— В школе средней, я в команде был, — после этих слов Эйджиро выпал.

— Ааа, ну тогда все понятно, — он чуть ли не смеялся. — Я же просто на физ-ре играл, а ты аж в команде был. Господи, чего я пытаюсь?

— Пытайся, у тебя неплохо получается, — Кацуки были приятны слова друга, — К тому же играть мне не с кем. Хоть ты будешь.

«Хорошо получается? Это комплимент что ли был?» — после слов Бакуго Киришима не знал, как дышать, ведь услышать от Кацуки такое еще и в свою сторону.

— Ладно, буду стараться, — теперь он точно будет вкладывать много сил в баскетбол.