Знаю я ничего в жизни не вернуть

И теперь у меня один лишь только путь…



Нил умывает лицо, после того как точно убеждается, что новая краска больше не вымывается с волос, и выключает воду. Полотенце грязное и пыльное, но Джостен все-таки обтирает себя и выжимает в него всю воду с волос, после чего неуверенно смотрится в зеркало.

Перед ним стоит совсем другой человек — Нил и не сразу понимает, что разглядывает свое отражение, а не чью-то фотографию. Он никогда до этого дня не красил волосы да и сейчас не может поверить, что все-таки сделал это — кажется, он очень долго будет привыкать к этим темно-коричневым прядям и продолжит шугаться своего отражения, поэтому сейчас стоит рассмотреть самого себя получше и запомнить таким, обновленным, другим и слегка чужим.

В душе закрадываются сомнения о правильности этого решения, но потом Нил вспоминает Пилигрима, его слова и интерес к белой пряди, и отметает все негативные размышления. Жизнь сделала уже столько намеков на то, что ему пора сменить внешность, что и дальше убегать от этой судьбы невозможно. Остается только надеть линзы, которые купил Миньярд, будто знал, что Нилу они пригодятся, и вновь вглядеться в зеркало, чтобы запомнить свой новый образ.

Наверное, скоро надо будет снова поменять имя. Если бы не спешка, он бы сделал это здесь, в Нью-Йорке, но из-за пожара в больнице им придется улететь сегодня или завтра. Возможно, в Европе удастся сменить личность, и Нил Джостен канет в Лету вслед за всеми прочими жизнями лиса-оборотня. Останется только маленькое тихое камелина, что навечно хранится в душе и сердце и не дает забыть все свои приключения.

Нил вздыхает и выходит из ванной, уступая дорогу Мэтту — тот быстро шмыгает внутрь и закрывает дверь. Всем остальным тоже не терпится сходить в душ, и они организовали целую очередь, которую Джостен изрядно задержал своими размышлениями и покраской волос.

Остальные сидят на кухне и в полной тишине пьют чай, когда Нил неуверенно проходит в комнату и разводит руки в стороны — мол, смотрите, какой я стал.

— Сойдет, — оценивает его старания Дэниэль.

— Какое «сойдет», он выглядит превосходно! — Ники пихает ее локтем в бок и чуть смущается. — Ну, то есть и до этого ты выглядел хорошо, а краска и линзы ничего не испортили… ну то есть…

Аарон не удостаивает его взглядом, а Эндрю равнодушно скользит глазами по волосам и глазам Нила, но ничего не говорит. Рене продолжает молчать, но широко улыбается.

В полнейшей тишине Нил садится на свободную табуретку, и Миньярд пододвигает чашку с остывшим чаем. С благодарностью кивнув, Джостен отпивает совершенно невкусный напиток и смотрит сквозь неплотно закрытые жалюзи в окно на ночной Нью-Йорк.

Когда им удалось выбраться с территории больницы, все бывшие пациенты уже могли стоять на ногах, поэтому Эндрю повел их вдоль широкой трассы, а затем свернул куда-то во двор и провел всех через черный вход, после чего его друзья, все это время помогавшие Нилу вместе нести Ваймака, оказались в тесной однокомнатной квартирке. Как объяснил Миньярд, он точно так же сбежал из больницы при прошлом пожаре и милая старушка согласилась приютить его здесь, в своей квартирке, по-доброму отнеслась к Эндрю и сказала, что он может приходить в любое время. Миньярд не жил, но приходил ночевать сюда, пока разбирался с федералами, и помогал этой доброй Би по дому и с продуктами, пока ее не стало. Квартирку она завещала Эндрю, однако тот, переезжая в другой штат, просто оставил ключи под ковриком, решив, что сюда может приходить каждый, кому нужна помощь, и сам он вернется только в крайнем случае. Видимо, этот самый случай настал.

Всю ночь за окном раздаются те или иные сирены, поэтому Нил просто не может сомкнуть глаз, постоянно ожидая, что за ними вот-вот придут. Остальные ведут себя менее напряженно — полностью проснувшись после воздействия «Новичка», они разговаривают друг с другом, расспрашивают Эндрю о жизни и обрабатывают раны Миньярда и Ваймака; Джостен, не в силах доверять им, промывает все сам и решает под утро превратиться в лиса, чтобы все точно зажило и чтобы проверить, как изменится его окрас после перекрашивания волос.

Только Аарон держится немного в стороне — насколько понимает Нил, он в неплохих отношениях со всеми, кроме своего брата, и, так как сейчас друзья Эндрю заняты именно им, он старается особо не лезть и не нарываться на неприятности: по дороге до этой квартиры он отпустил еще парочку шуточек в сторону близнеца, но хорошенько за это огреб и больше не горит желанием раздражать своего брата.

Нил незаметно пытается рассмотреть Аарона побольше и замечает, что помимо ожога, несвежего, явно старого, на правой щеке у них с близнецом много отличий. Эндрю более бледный, почти полностью белый — Джостен уверен почти на сто процентов, что он все-таки является альбиносом, коих называют божьим благословением среди оборотней — и глаза у него более красные, тогда как Аарон кажется немного крупнее, смуглее и обладает почти черной радужкой, не говоря уже о различиях в манере речи, походке и отсутствию повязок на предплечьях. У братьев явно есть длинная и тяжелая история взаимоотношений: кроме шуточки о маме со стороны Аарона Нил пока что не знает, что именно между ними произошло, и считает, что сейчас не самое подходящее время для подобного разговора.

Взгляд от окна медленно путешествует к остальным ребятам. Смуглая Дэниэль кажется бойкой и самой грозной из всех — у Нила создается впечатление, будто она восприняла приход Эндрю как должное, знала, что он вернется, и просто радуется, что это наконец-то произошло. Ники, пожалуй, самый веселый, хотя за его шутками Джостен улавливает скрытые страдания, особенно когда тот радостно и посмеиваясь рассказывает о том, что с ними делал Дрейк.

Мэтт отличается от других своей серьезностью — едва они оказались в этой квартирке, он тут же вслух задумался о том, что они будут делать дальше и как им скрываться от полиции. От него больше всех пахнет животным — Нил пока не понимает, каким именно, но почти уверен, что это животное довольно родственно лисе. Лишь Рене остается сплошной загадкой: девушка так и не вымолвила ни одного слова с момента встречи с Джостеном, и он даже задумывается, не является ли причиной такого затянувшегося молчания.

Тишина на кухне продолжает нагнетать обстановку. Допив невкусный чай до конца, Нил ставит кружку в раковину и говорит в пустоту, не обращаясь к кому-то конкретному:

— Пойду проверю Ваймака.

Уже сворачивая в гостиную, он слышит, как Дэниэль начинает неуверенно расспрашивать о чем-то Миньярда, и уверяется, что молчание длилось так долго именно из-за него. В сердце поселяется странная тоска, которую Джостен не может себе объяснить, и она усиливается, когда Нил присаживается на пол у дивана, где лежит Ваймак.

Кровь, шедшая из глаз, носа и рта, уже остановилась, но других признаков жизни колдун, спасший всех, не подает. Сердце бьется слишком медленно, дыхания почти нет, а лицо ужасно побледнело — Нил почти уверен, что долго Ваймак не протянет, и этот факт не дает ему покоя. Так не должно быть. Ваймак должен жить. Вот бы отмотать назад время — да, Нил бы попал в руки этого психопата Пилигрима, но из-за него никто бы не умер снова…

Все вокруг только и делают, что страдают из-за Нила. Теряют таблетки, мучаются от боли, умирают — и все ради чего?

Нил прикрывает глаза и пытается обратиться в лиса, но отчего-то у него это не выходит. Разлепив веки, он недовольно смотрит на свои руки, так и не покрывшиеся шерстью, и пробует выпустить когти — это получается через огромное усилие и вызывает острую боль во всей руке, поэтому Джостен быстро возвращает ногти в человеческое состояние и тяжело дышит. «Это из-за краски? Но ведь с линзами у меня получилось…», грустно думает он, осознавая, что в ближайшее время стать лисом у него не получится. «Лишил самого себя последней радости в жизни…»

Он снова смотрит на Ваймака, поправляет на нем одеяло и, взяв тряпку из тазика с водой на полу, заботливо промачивает ей сухой горячий лоб колдуна.

— Спасибо, что помог, — тихо шепчет Нил, будто Ваймак это может услышать, — но пожалуйста, пусть это не будет ценой твоей жизни…

Положив тряпку на место, он берет ладонь колдуна в свои ладони и немного сидит так, слушая едва уловимый пульс на запястье. Мысли летают от воспоминаний о сегодняшнем вечере и операции в больнице до тревожности о том, что копы могут легко выследить их и настичь в этой квартирке, от всех моментов, связанных с Ваймаком, начиная с зоопарка, до вопросов о будущем. Что делать дальше? Что будет с Ваймаком? Что будет со всеми ними?..

— Как он? — Нил вздрагивает, услышав голос Эндрю в дверях, но не оборачивается, продолжая глядеть на Ваймака.

— Так же, как и был. Плохо. Он не должен был колдовать что-то, не связанное с некромантией. Ни в парке, ни в больнице…

— Он хотел помочь тебе.

— Вот именно. Он так был уверен, что обязан мне чем-то, что должен меня уберегать, хотя я его не просил… — Голос Нила срывается. — Я же… я не для этого хотел спасти его из зоопарка. Я делал это просто так, потому что считал нужным…

— Он считал точно так же, — спокойно произносит Эндрю. — Дело не в долге, а в том, что он считал тебя хорошим и не заслуживающим провести остаток своей жизни у Дрейка, поэтому он вмешался. Даже не будучи уверенным, что это сработает.

— Безрассудство какое-то, — бормочет Нил, слабо улыбнувшись.

— Дэн обещала за ним присмотреть и попробовать исцелить его, — добавляет Эндрю, — но ей нужно найти все необходимые ингредиенты, чтобы сотворить зелье, и для начала прийти в себя до конца.

— Зелье? — Джостен все-таки поворачивается к Миньярду, недоверчиво нахмурившись. На лице Эндрю красуются пара пластырей, а руки вновь спрятаны в повязки.

— Она — алхимикесса, — поясняет тот. — Такие сверхъестественные чем-то похожи на колдунов, но специализируются на зельях, лекарствах и всяких смесях всевозможных веществ. Насколько я помню, в их крови есть нечто, без чего никакое их творение не будет обладать волшебной силой.

— Я знаю. Просто ты ничего о своих друзьях особо не рассказывал, и я думал, что все они являются оборотнями.

— Могу рассказать сейчас, — жмет плечами он. — Но мне кажется, лучше ты сам с ними познакомишься поближе и спросишь обо всем, что тебя интересует.

— А мне кажется, что они видят во мне чужака и потому не хотят со мной общаться, но в этом их сложно винить.

— Ты и сам не горишь подобным желанием. Только любопытством. — Эндрю усмехается, прислонившись плечом к дверному косяку. — Если тебя это утешит, то я сказал им, что оказался здесь благодаря тебе и что без твоей с Ваймаком помощи я бы их не спас, так что рано или поздно им придется принять тот факт, что тебе они обязаны не меньше, чем мне.

— Я особо ничего не сделал. Только сглупил. Мог навести иллюзию на всех охранников, мог обмануть их, но запаниковал и не справился. — Нил снова смотрит на лежащего на диване Ваймака. — Если они кому-то и обязаны, то именно ему.

— Ты появился в моей жизни, Нил. Как минимум заставил оторвать мою депрессивную задницу от дивана и пуститься в приключения, которые привели меня к ним, — необычайно серьезно произносит Эндрю. — Хотя бы за это и они, и я сам тебе благодарны.

Нил поднимает голову и устало глядит на Миньярда.

— Наверняка в тебе сейчас говорят твои таблетки, — осознав, произносит он с долей досады. — Когда ты их не принимал, ты не рассыпался передо мной в любезностях, а сейчас просто находишься под кайфом, так что… это пройдет. Твоя благодарность. Потом ты вновь продолжишь меня ненавидеть.

Эндрю странно меняется в лице на одно мгновение, но потом просто пожимает плечами и скрещивает руки на груди.

— Думай, как хочешь.

Нил абсолютно не хочет сейчас думать, поэтому изнеможенно машет рукой и смотрит на Ваймака.

— Расскажи мне о своих друзьях.

— Про Дэн Уальдс ты уже знаешь. Насколько я помню, ей всего двадцать один год, но несмотря на это, она действительно талантливая алхимикесса. Росла с теткой, потому что ее отца убили люди.

— Убили?

— Он из добрых побуждений работал людским врачом, но, будучи алхимиком, применял помимо людской медицины свои нестандартные техники, — разъясняет Миньярд. — Однажды у него умер пациент — Дэн уверена, что его смерть никак не связана с алхимией, говорит, что тот мужчина уже был в плохом состоянии и не следовал указаниям врача, но его родственники так не считали. Покопались в гугле, узнали, что ее отец, оказывается, и не человек вовсе, и решили с ним не церемониться. Расовые предрассудки там тоже имели место. — Он немного молчит. — Мать умерла вскоре после родов — сердце не выдержало. Тетка, горюя по сестре, пыталась всячески огородить Дэн от алхимии весьма строгими методами, но та сама откапывала нужные книги, читала их по ночам, собирала травы и цветы в полях, чтобы создать свое первое зелье. Людская медицина ей тоже была интересна, но денег на учебу в колледже не было, и уже в пятнадцать она съехала от тетки, чтобы иметь больше свободы. Правда, работать пришлось в стрип-клубе. Это место, где полуголые женщины или мужчины танцуют за деньги сексуальные танцы или вроде того, — объясняет он в ответ на непонимающий взгляд Нила. — А на такой работе без наркотиков особо не проживешь. После второго передоза ее направили на реабилитацию к Дрейку, где и открылась ее интересная особенность.

Нил немного сидит, осмысливая услышанное.

— Тетя про нее даже не вспоминала?

— Подробности узнай у самой Дэн. Уверен, как-нибудь она этим с тобой поделится, потому что своего прошлого особо не стесняется. Я лишь вкратце описываю то, с чем тебе, возможно, придется иметь дело. О ком следующем хочешь узнать?

— Ребята, я закончил пользоваться душем, кто там следующий хотел идти? — кричит Мэтт на всю квартиру, как бы отвечая на вопрос Миньярда. Уголки губ Эндрю приподнимаются в улыбке, после чего он продолжает:

— Бойд — пес-оборотень. К сожалению, не породистый, как принято говорить у собаковедов. В их культуре ценится чистота крови, а он появился на свет из-за случайной случки во время течки матери. Да, наверное, не стоило в такой период перевоплощаться в животное, но и тому, кто ее изнасиловал, оправдания нет, — размышляет Эндрю вслух. — В общем, мамаша бросила его на улице, едва он родился. Почти все детство он провел бездомным щенком, даже в приюте сидел, пока его не забрали какие-то люди. — Нила аж передергивает на этом моменте, а Миньярд невозмутимо жмет плечами. — Лучше уж так, чем сидеть в холодном приюте, а потом быть усыпленным. Между прочим, из-за того, что люди подарили его своей дочке, через год он смог впервые превратиться в человека. И сбежал. Наверное, родители своей дочке не поверили, когда она рассказала, что ее пес превратился в голого подростка. Подумали, что просто убежал.

Замолчав, Эндрю хлопает по карманам штанов, ища пачку сигарет.

— Долгое время Мэтт искал свою мать, но, сам понимаешь, ей был совсем не нужен. Можно сказать ей «спасибо» лишь за то, что она направила его к Службе По Спасению Сверхъестественного. Там решили сделать из него человека, — легкая ухмылка, — обучили всему, что надо, пристроили в колледж, когда ему едва стукнуло пятнадцать, нашли работу каким-то там грузчиком. Собачьи повадки помогли добиться результатов в спорте, получить стипендию и оплачивать ей часть учебы, любовь к природе — развить интерес к обучению. Думаю, из нас всех у него лучше всего получается быть человеком и именно от него я узнал много полезных вещей о людской жизни. Только собачья часть его личности покоя не давала, и он любил притворяться дворняжкой, чтобы гулять по городу. Пару раз чуть снова в приют не попал, но ему везло. От Дрейка убежать не удалось.

— Дрейк сотрудничал с СПСС? — уточняет Нил.

— Нет, но какое-то время Дрейк ставил опыты на животных, а не только на людях и оборотнях. Его приспешники ловили бездомных собак и привозили в больницу — Мэтт был в их числе, но представь удивление Дрейка, когда перед ним из пса появляется человек. Такой экземпляр нельзя было упускать.

Найдя и зажигалку, Эндрю закуривает. Нил глядит на сигарету в его губах и отчего-то улыбается.

— Что? — неверно истолковав его взгляд, осведомляется Миньярд с недоумением.

— Теперь я понял, что ты имел в виду, когда говорил о приятных воспоминаниях, которые не хочешь забывать. Это было о пожаре, да?

— Ты бы видел, как красиво больница горела в прошлый раз, — Эндрю жмурит глаза от удовольствия, — вечером были еще цветочки. Я б еще раз такое провернул, но надеюсь, все-таки в четвертый раз она гореть не будет.

— В четвертый?

— Однажды новенькая медсестра уронила горелку прямо в кабинете Дрейка, и тот жестоко на нее накричал, говоря что-то вроде: «Ты хочешь, чтобы у нас снова тут почти все сгорело?» Именно из-за этого мне и пришла идея когда-нибудь поджечь эту тюрьму снова. — Эндрю делает длинную затяжку. — Надеюсь, люди поверят, что это место проклято, и больше не будут его отстраивать.

— Надеюсь, Дрейк в этот раз точно умер, — добавляет Нил, — а то в прошлый раз, видимо, выкрутился.

— Думаю, вселенная знала, что мы должны встретиться с ним вновь и я должен лично его прикончить, чтобы все было честно, поэтому дала ему такой шанс, — задумчиво предполагает Миньярд, смахнув пепел на пол. — Кто дальше?

— Может, Рене? — Почему-то Нилу кажется, что одно упоминание этой девушки призовет ее сюда, поэтому он нервно смотрит за спину Эндрю, ожидая увидеть ее в коридоре.

— Как она тебе? — почему-то вопросом на вопрос отвечает Миньярд.

— Ну… вы чем-то похожи, — выкручивается тот, не зная, что еще добавить.

— Верно, — кивает Миньярд. — У нас много общего. На этой почве мы и подружились. За исключением того, что она — вампирша.

— Вампирша? — тупо переспрашивает Нил.

— Что-то имеешь против?

— Нет, просто… никогда раньше не встречал вампиров, — признается Нил. «Это многое объясняет», размышляет он про себя, вспоминая бледность кожи и красные глаза. «Кроме того, что я ни слова от нее не слышал».

— Если не слышал, то вампирами становятся обычные люди из-за укуса другого вампира. На кончиках их клыков есть особая кислота, действию которой могут противостоять оборотни и многие сверхъестественные, но не люди. С Рене это произошло в пятнадцать лет в начале семидесятых. Она принимала участие в протестах против войны, когда национальная гвардия начала стрелять по толпе и попала по ней4 мая 1970 года бойцы Национальной гвардии США расстреляли участников студенческой антивоенной акции протеста. Именно после этого события появилась акция «Цветы лучше пуль». Какой-то вампир в том же месте учуял запах крови и невольно обратил ее, можно сказать, спас от смерти. Только у общества вампиров есть особые правила, все из них я не знаю, но Рене рассказала, что, если вампир не убивает человека, а обращает его, то он должен пять человеческих лет присматривать за новеньким, обучить его всему, чтобы он не наворотил бед и люди снова не объявили крестовые походы за ними.

— Она умеет разговаривать? — усмехнувшись, бормочет Нил. Эндрю это слышит, и его взгляд становится укоризненным.

— С недавних пор она не может говорить. Это произошло еще до Дрейка. Он думал, что у нее какой-то психологический барьер и пытался его сломать — ему же нужно знать как можно больше информации о вампирах, — но только все усугубил. Какое-то время она даже жестами с нами не общалась. — Эндрю вздыхает, делая последнюю затяжку, после чего бросает сигарету на пол и притаптывает ее ногой. — Из-за чего на самом деле она молчит, никто не знает. Рене не говорила об этом даже мне — быть может, чтобы Дрейк не смог это выпытать. У меня было предположение, что что-то случилось в той банде, куда она попала…

— Какой банде?

— Ах, да. Ты меня сбил. В общем, тот вампир состоял в криминальной банде, которую люди называли экстремистской или нацистской, уже не помню. Суть в том, что это объединение вампиров было направлено против людей, человеческого вида и его существования. Мол, мы лучше, мы сильнее, но вы нас притесняете и убиваете столетиями ни за что. В чем-то они, конечно, правы, но без человеческой крови они сами не могут прожить, да и в прошлом были людьми… путаница тут какая-то. Рене не могла уйти, ее принудили быть в этой банде, поддерживать ее интересы, участвовать в нападениях на людей. Взамен ей дали дом, новую жизнь и возможности — однако через десять лет она все равно сбежала и, кажется, кого-то там прикончила. Долгое время ей пришлось путешествовать по миру и бежать от преследователей из этой банды — очень похоже на твою историю.

— Я никого не убивал, — возражает Нил.

— Да что ты? — лукаво переспрашивает Эндрю, хмыкнув. Надувшись, Джостен смотрит в сторону. — В высший свет вампиров дорога ей была закрыта, деться было никуда, пришлось метаться между разными странами, а потом у Рене получилось осесть в Румынии — там к вампирам хорошо относятся.

— В Венгрии тоже, — добавляет Нил.

— Только она там несильно долго прожила, потому что в той общине вампиров нашелся стукач и пособник Дрейка. Прямо из Румынии ее сюда и привезли. Лет пятнадцать назад.

Дрожащими руками Эндрю достает новую сигарету, чтобы вновь неспешно затянуться.

— Ники — оборотень-змей из религиозной семьи Мексики. Да, представь себе, существует такой культ, где оборотни-змеи думают, что они произошли от слияния Евы и того самого змея-искусителя. Довольно забавно, если бы в их секте не было столько ненужных правил, будто бы из каждой людской религии собрали все самое худшее. Ники едва смог сбежать. Поехал учиться по обмену в Германию, там нашел себе парня, обычного человека, который принял его таким, какой он есть, и не побоялся начать встречаться с оборотнем. Родители Ники сначала ужасно расстроились, когда он обо всем им рассказал, потом вроде смирились и пригласили его провести лето дома, в Мексике. Когда он приехал, они сдали его Дрейку в надежде, что тот вылечит его от греха мужеложства и в целом поможет снова обратиться к вере.

— Родители? Сами сдали его Дрейку?! — в шоке переспрашивает Нил, надеясь, что ему послышалось.

— Некоторым не везет с родственниками, — пожимает плечами Миньярд.

Джостен все еще с изумлением вспоминает свою маму — несмотря на все недостатки, жесткое воспитание сына и даже насилие с ее стороны, она пыталась спасти ему жизнь любой ценой. Потом Нил задумывается об отце и тут же обрывает самого себя.

— Какой была твоя мама? — спрашивает он Эндрю. Тот неожиданно давится никотином, глухо кашляет и, часто моргая, глядит на Нила.

— Что, прости?

— Твоя мама тоже была не особо хорошим родителем, так? Аарон упомянул что-то подобное в больнице. — Глядя, как быстро лицо Миньярда становится непроницаемо холодным, Нил быстро жалеет, что начал об этом говорить. — Что произошло между всеми вами?

— Я не буду об этом говорить.

— Но мне нужно знать! Отчего вы с Аароном так ненавидите друг друга?

— Тебе нужно знать только то, что он является плохим человеком и тебе не стоило его спасать, — плюет Эндрю, поморщившись. — Сам в этом скоро убедишься. Я не против, что он пришел в эту квартиру, но помогать ему в дальнейшем не собираюсь.

— Вы же братья…

— А у тебя с сиблингами хорошие отношения, м? — жестко осведомляется Эндрю.

— У меня их нет…

— Наверняка есть, Нил Джостен. Или в Сибири, или уже в Японии. Участвуют в лисьих бегах вместо тебя. Никогда не задумывался об этом?

Нил дергается, как от пощечины, потому что слова Миньярда больно жалят в самое сердце, и хочет вскочить на ноги, наговорить что-то плохое в ответ, но голос Дэн с кухни прерывает его злость.

— Эндрю, ты нам очень нужен! Будь добр, подойди сюда.

Миньярд в последний раз холодно смотрит на Джостена, потом бросает на пол недокуренную сигарету и уходит. Нилу все же приходиться вскочить, чтобы притоптать горящий кончик ногами, после чего он тяжело вздыхает и смотрит в пустой коридор. «Почему наши разговоры вечно заканчиваются так? Все идет нормально, а потом он начинает злиться», досадно думает Нил, вновь усаживаясь около Ваймака. Почему-то его присутствие успокаивает Джостена, который даже умудряется задремать прямо у этого дивана, положив голову рядом с плечом колдуна.

Просыпается он от отчетливого ощущения присутствия кого-то в комнате. Первая мысль становится о Ваймаке — но радость разбивается о все так же спокойно лежащее на диване тело. Машинально Нил напрягает слух, проверяя его сердцебиение, и только потом обращает взгляд к двери, вздрогнув, когда он видит Рене.

Та стоит на месте безликой тенью, не мигая смотря на Джостена. Он протирает глаза — девушка никуда не исчезает, застыв, как камень.

— Все в порядке? — осторожно спрашивает он.

Рене кивает. Потом зачем-то взмахивает обеими кистями и двумя указательными пальцами показывает на дверь. Нил тупо следит за ее движениями, чувствуя стыд за то, что не может их понять.

— Ты хочешь, чтобы я куда-то пошел? — неуверенно уточняет он.

Рене отрицательно качает головой, так что ее разноцветные кончики волос пляшут вокруг головы красивой радугой. Подумав, она машет рукой, просто подзывая Нила к себе, и уходит в коридор. Отчего-то тревожась, Джостен бросает взгляд в окно — уже почти рассвело — и следует за вампиршей на кухню.

Почти все бывшие пациенты Дрейка сидят там — обведя взглядом каждого, Нил хмурится, заметив, что около стола стоит чемоданчик Миньярда.

— А где Эндрю? И Мэтт?

— И тебе с добрым утром, — улыбается Ники, размазывая чуть подтаявшее сливочное масло по куску белого хлеба. — Эндрю отправился на встречу, чтобы забрать свои новенькие документы, а мы решили одолжить у него немного денег и закупиться в ближайшем магазине. Мэтт забыл шоколад для Рене, она его очень любит, и алкоголь ему без паспорта не продали, поэтому он пошел в другой магазин попытать удачу.

— Одолжить деньги? Вы взяли их из чемодана без спроса Эндрю? — Нил отчего-то начинает раздражаться. — Во-первых, он не любит, когда трогают его вещи без разрешения, во-вторых, откуда вы знаете пароль?

— Во-первых, он разрешил нам пользоваться его финансами, — в том же тоне отвечает ему Дэн, — только говорил про будущее, ну а мы сейчас немножко взяли. Во-вторых, он не силен в придумывании паролей, поэтому всегда использует одно и то же число.

— И какое же?

— Ноль-три-один-нольсовпадает с оригинальными номерами Миньярда и Джостена в трилогии, — подсказывает Ники. — Это дата, когда он выбрался из плена в России. Пока бежал по лесам Сибири, считал количество проходящих дней, потом, уже в Америке, с помощью этого выяснил точное число. Что? — непонимающе восклицает он в ответ на укоризненный взгляд Дэн. — Все уже об этом в курсе.

— Раз Нил не был, значит, Эндрю по какой-то причине об этом ему не рассказал и по-хорошему стоило бы об этом умолчать.

Рене что-то показывает руками — Дэн невозмутимо отвечает ей на том же языке жестов, сложив указательные и большие пальцы в замысловатом рисунке.

— Рене сказала, что Эндрю просил тебя не обижать, — услужливо объясняет Ники.

— Хеммик! — возмущается Дэн, хлопнув рукой по столу.

— А что? Не очень-то вежливо, — Ники отправляет в рот бутерброд, громко чавкая, — обшуштать челофека ф его прифуцтвии и шкрыфать это от него.

— Дожуй сначала, а потом говори, — вмешивается в перепалку Аарон, устроившийся на стуле в углу. — Ничего не понятно, что ты там базаришь.

— Ой-ой, какие мы нежные, — проглотив еду, кривится Ники. — В психушке нас особо не кормили, дай хоть раз в жизни пожрать нормально!

— Когда Эндрю вернется? — устав от этой перепалки и чувствуя раздражение, спрашивает Нил. Вчерашние рассказы Миньярда заставили впервые в жизни задуматься о том, что не только его собственная судьба оказалась сплошной черной полосой, что во всем мире живет много сверхъестественных, у кого в жизни еще больше проблем, чем у самого Нила, но сейчас все эти сверхъестественные, ранее вызывавшие сочувствие, только злят и бесят.

— Если с документами порядок, то минут через десять-двадцать, не больше, — предполагает Ники, оперевшись ладонями о стол позади себя. — Ты не стесняйся нас, расскажи о себе побольше, Нил, мы тут все свои, все в одной лодке. Да и Эндрю нам кое-что поведал.

— И что же? — сухо осведомляется Джостен, мечтая поскорее уйти в другую комнату к Ваймаку.

— Да ничего особенного. Только то, что ты бегунок, что он тебе помогает, потому что ты помог ему…

— Скорее, наоборот. Это я ему был должен.

— Он выразился именно так, — пожимает плечами Хэммик, заваривая растворимый кофе. — Еще сказал, что тебе нужно в Венгрию, а Ваймак — колдун, которого вы спасли из зоопарка. В целом, о тебе как о личности мы ничего не знаем. Эндрю хотел, чтобы мы сами составили о тебе впечатление.

— Не нужно. Вам необязательно что-то обо мне думать, — Нил разводит руки в стороны, — я скоро уеду отсюда и, скорее всего, мы с вами больше не увидимся.

— Однако тебе Эндрю все о нас рассказал, — замечает Дэн, — это нечестно.

— Давай, колись, какая у тебя история? — допытывается Ники. — Мы никому ничего не сможем рассказать. Даже если нас будут пытать, как это делал Дрейк, — на этих словах Нил ощутимо вздрагивает, — так что все останется между нами.

Нил поджимает губы — то, что он знает о друзьях Эндрю многое, а сам остается для них загадкой, действительно не очень честно, однако выдавать все секреты он точно не собирается: прошлого раза уже хватило.

— Я сбежал от одной влиятельной японской семьи, и теперь они за мной гоняются по всему свету. Почему им нужен конкретно я и они не могут оставить меня в покое — я не знаю, — осторожно выговаривает он. — Слонялся по разным штатам, пока не встретил Эндрю, случайно найдя его дом в лесу.

— Случайности не случайны, — говорит Дэн, когда Рене что-то показывает, прижав ладони к груди. — Ничего не происходит просто так. Ты веришь в судьбу?

— Не знаю. Не люблю думать, что кто-то постоянно контролирует мои действия и знает все наперед. Хочется думать, что в этой жизни я что-то решаю.

— «В этой жизни»? То есть в перерождение душ ты веришь? Значит, и в судьбу должен.

— Что ты привязалась ко мне? — не сдержавшись, грубо осведомляется Нил. «Видимо, друзей Эндрю выбирал по умению раздражать окружающих», думает он, выдерживая осуждающий взгляд Уальдс. — Какая разница, во что я верю?

— Ну, большая, — Ники морщится, — я вот религиозным фанатикам не доверяю. Но существование судьбы признаю.

— Может, займемся чем-то полезным, а не пустыми разговорами? — распаляется Джостен дальше. — Например, Ваймаку поможем? Эндрю сказал, что ты сможешь его вылечить.

— Не факт, что получится, но сделаю все, что в моих силах, если не будешь таким упрямым ослом, — отрезает Дэн. — Может, другие считают, что обязаны тебе своим спасением, но я любое дерьмо в свою сторону терпеть не буду.

— Да ладно тебе, Дэн, он просто не привык находиться в чей-то компании, — пробует успокоить ее Ники. — Прямо как Эндрю. Он тоже тебе не сразу понравился. Или Аарон. Да? — Он поворачивается к парню, все еще сидящему в углу и со странной улыбкой наблюдающему за происходящим.

— Ты прав, — признает девушка спустя пару секунд внутренней борьбы. Она смотрит на Нила все еще с неприязнью, но уже не такой сильной. — Мэтт скоро придет и принесет еще парочку нужных веществ, после чего я осмотрю вашего колдуна. Только потому что благодаря ему мы все живы.

— И благодаря Нилу тоже, — отчего-то подает голос Аарон, вызвав всеобщее удивление. Его темные глаза неотрывно смотрят на недоуменного Джостена, который гадает, что ему могло потребоваться.

После прихода Мэтта Дэн действительно принимается за Ваймака: педантично надевает медицинский халат и перчатки, снимает с колдуна футболку, чтобы осмотреть все тело, счищает скарпелем верхнюю кожу на некоторых участках, чтобы потом изучить ее поближе, и особо долгое время уделяет лицу и остаткам высохшей крови у ноздрей и глаз.

— На вид — очевидное моральное истощение, — подытоживает она, — причем очень сильное.

— Он может поправиться? — хмуро спрашивает Нил, все это время наблюдавший за ее работой.

— Это еще предстоит узнать. Все зависит от степени истощения, силы заклинания и ряда других факторов. Я проведу пару анализов его крови и кожи, чтобы узнать поточнее. — Дэн выпрямляется и обводит всех взглядом. — Лучше всего будет работаться на кухне, так что попрошу туда не заходить.

— А где нам, по-твоему, тогда быть? — возмущается Ники.

— Да хоть на улице, — без тени улыбки отмахивается она, бережно беря образцы крови Ваймака. — Не мешайте мне работать. После такого долгого перерыва любая ошибка может иметь ужасные последствия.

Мэтт помогает Дэн убраться на кухне и освободить место для ее алхимии, пока остальные остаются в гостиной и молчат. Разговаривать в присутствии полумертвого колдуна кажется неправильным и неудобным, и где-то спустя полчаса гробовой тишины сверхъестественные разбредаются кто куда: Ники решает исследовать местность, и Мэтту приходится увязаться за ним, чтобы тот не влип в неприятности, Рене становится единственной, кого Дэн пускает на кухню, чтобы та помогла в случае чего, а Нил решает выйти на маленький захламленный балкончик, чтобы немного подышать свежим воздухом.

Кое-как отыскав на полу место, не забросанное всевозможными вещами, Джостен уставляется в окно, но вид из этой квартиры открывается плачевный — большая часть обзора становится домом напротив, находящимся почти вплотную к этому балкону, но справа можно углядеть дорогу и небольшой дворик, где иногда проходят люди. Вдыхая больше пыли, чем воздуха, Нил смотрит на этот кусочек земли, будто там вот-вот может появиться Эндрю, который непременно пройдет по этому дворику, чтобы Джостен его увидел.

На душе отчего-то становится тоскливо — то ли из-за Ваймака, то ли из-за нахлынувшего чувства одиночества, которое иногда настигает Нила, сколько бы он от этого не бегал. Эндрю, как и он, путешествовал по странам и штатам, бежал от прошлого, пытался выживать и менял личности, однако каким-то образом нашел друзей, ставших ему почти семьей. Таких разных, не похожих друг на друга личностей, готовых встать плечом к плечу, если понадобится. Нил продолжал оставаться один. У него не было абсолютно никого. Возможно, в паре штатах остались знакомые, которые могут его узнать и даже согласиться на встречу, но разве это может сравниться с тем, как Эндрю решил спасти своих друзей из психушки?

Нил неуверенно вспоминает, как Миньярд чуть не пожертвовал собой ради него самого, как изначально согласился защищать его и помог высвободить Ваймака. «Это другое», уверяет себя он, однако сердце предательски сжимается, заставляя Нила ощутить странное недомогание. «Он изначально делал все это, чтобы спасти своих друзей, и использовал меня», повторяет Джостен и вновь чувствует тревогу, смешанную с необычным приятным чувством — тело будто не разрешает мозгу соглашаться с такими мыслями. Странно все это…

— Не помешаю? — звучит голос Аарона за спиной.

Нил глядит через плечо, как брат Эндрю бесцеремонно заходит на балкон, переступая через вещи на полу, и приходится потесниться к самому окну, чтобы они поместились тут вдвоем. Джостен невольно еще раз сравнивает братьев — голос Аарона чуть ниже, чем у Эндрю, а ростом он сам, наверное, все же повыше.

— Тебе что-то нужно? — напрямую уточняет Нил с настороженностью. Тот неспешно закуривает уже зажженную сигарету.

— Просто хотел… познакомиться поближе, так сказать. Интересно, почему мой брат с тобой тусуется.

— Если Эндрю не рассказал тебе об этом сам, думаю, мне тоже не стоит, — рассудительно замечает Нил.

— Понятно. — Аарон ухмыляется. — Раз Эндрю мне не доверяет, то и ты не будешь. А ты хотя бы знаешь, с чего началась наша маленькая вражда, хм?

— Эндрю вообще о тебе не рассказывал. Ни разу даже не упомянул. — Он жмет плечами. — Повода особого не было, да и знакомы мы с ним всего где-то неделю.

Расспросы Аарона ему отчего-то не нравятся. Тот словно хочет выпытать что-то или наоборот, рассказать о чем-то, что Джостену не следовало бы знать, а может, очернить Эндрю из-за этой их вражды — Нил не знает, но шестое чувство не предвещает ничего хорошего.

— Ты не находишь это странным? — вдруг спрашивает Аарон. — То, что такой оборотень, как Эндрю, так быстро и легко пошел с тобой на контакт и что всего за неделю вы столько всего вместе прошли?

— Кто сказал, что это было легко и быстро? Нас просто связали обстоятельства.

— О, поверь, нас всех тоже. — Аарон выпускает сизую струйку дыма Нилу в лицо. — Только знаешь, сколько времени понадобилось, чтобы он стал полностью доверять хотя бы Рене? Четыре года.

«Четыре», отпечатывается в голове Нила. Четыре гребаных года.

— Он мне не доверяет. И я ему тоже, — проговаривает он вслух, чувствуя, как на балконе стало нечем дышать. — Это просто взаимовыгодное сотрудничество. То он вытаскивает меня из задницы, то я его.

— Поверь мне, — Аарон хихикает, — тут все гораздо глубже и интереснее.

— Если так будет нужно, то он мне сам обо всем расскажет.

— Разве тебе неинтересно поскорее услышать ответы на все вопросы, которые тебя интересуют? — Низкий голос становится вкрадчивым, он вместе с дымом хватает Джостена за горло и будто бы душит. — Например, что случилось с его матерью? Почему покрасил волосы на затылке? Почему носит с собой ножи?

— Для самозащиты, — кратко отвечает Джостен, не подавая виду, что близнец попадает в самое яблочко.

— Ты правда так думаешь? — усмехается Аарон. — В таком случае, ты непроходимо туп и мне жаль, что мой братец тебе доверяет.

Не сдержавшись, Нил одним резким движением выбивает из его рта сигарету и шагает вперед с намерением продолжить, однако оказывается остановлен чужой рукой.

— Что бы он тебе не наплел, оно того не стоит, — холодно говорит Эндрю, обращаясь к Нилу, но глядя на своего брата. — Он существует для того, чтобы всех ссорить и сталкивать, пока он сам наблюдает за этим со стороны. Пойдем отсюда. Надо с тобой поговорить.

Нил позволяет утянуть себя с балкона и лишь на секунду оборачивается. Аарон провожает его заинтересованным взглядом и почему-то улыбается.

Эндрю вытаскивает его на лестничную площадку, где Нил наконец-то может дышать нормально, но сразу лезет в карман за сигаретой, из-за чего Джостен тяжело вздыхает.

— Документы забрал, — просто говорит Миньярд. — Теперь я Томас Уэйн.

— Можно я продолжу называть тебя Эндрю? — на всякий случай уточняет Нил. Тот кивает, оперевшись локтями на перила лестницы.

— Ваймак теперь Бенджамин Паркер. Надеюсь, новое имя ему когда-нибудь понадобится.

— Он… даже если все обойдется, не полетит с нами в Европу, да? — грустно кивает Нил.

— Дэн с Рене о нем позаботятся здесь, не переживай. Вообще об этом я и хотел поговорить.

— О чем? О Ваймаке?

— О Венгрии. Поездку придется отложить.

Нилу кажется, что он ослышался.

— О чем ты? — Он нервно усмехается. — Мы же все распланировали, ты получил документы, значит, уже сейчас можно купить билеты…

— Нам нужно с этим повременить, — повторяет Миньярд.

— С какой стати?

— Я должен убедиться, что с моими друзьями все будет хорошо, для этого нужно время и деньги.

— Сколько?

— Нил…

— Нет, дай мне четкий ответ, — требует Джостен. — Потому что в противном случае я не понимаю, почему я не могу уехать прямо сейчас.

— Им всем нужны новые документы, — наконец говорит Эндрю, смахнув пепел с кончика сигареты. — Нужно как минимум убедиться, что Дрейк и его свора умерли навсегда, что их никто не будет преследовать… Потом подыскать место для жилья — эта квартирка слишком мала для одного человека, не говоря уже о четверых. — Про существование Аарона он снова будто забывает. — За это время Дэн успеет выходить Ваймака, я думаю.

— Думаешь? — Нил пораженно качает головой. — А ты случайно не думаешь еще о том, что за нами в любой момент могут прибежать люди из Атланты? Что федералы ищут тебя? Что у нас даже недели нет на это все?

— Я не могу бросить их ни с чем, Нил Джостен, — холодно отзывается Эндрю, пожав плечами. — Они — мои друзья. Без них, возможно, я не был бы жив сейчас, поэтому я хочу им помочь.

— Я могу оставить им карту, чтобы они искали мамины деньги по всей стране, если им это так нужно, — Нил быстро складывает в уме, какая сумма может потребоваться на все документы, жилье и еду, и понимает, что если отдать все нужные деньги сейчас, то у него буквально ничего не останется, — можно найти еще кучу вариантов, но не откладывать поездку…

— Когда мы спасли Ваймака, ты сказал, что несешь за него ответственность и что не можешь его бросить, но теперь, когда я прошу о том же, ты отказываешься? — Миньярд кривит губы. — Лицемер ебаный.

— Я не лицемер, я тоже хочу помочь твоим друзьям, но не ценой поездки в Венгрию, — огрызается Нил. — Я и так достаточно рисковал своей шкурой для них.

— Я не прошу тебя рисковать, я прошу тебя подождать и одолжить деньги.

— Это нечестно. Ты обещал, что мы получим документы и тут же поедем в Венгрию…

— Брось, я ничего такого не обещал, — возражает Миньярд после затяжки. — Мы построили подобный план, это верно, но я не знал, как все обернется…

— Вечно ты так! — взрывается Нил, всплеснув руками. — Молодец, продолжай в том же духе! Оставайся тут сколько угодно, а я уезжаю.

— Не вынуждай меня снова шантажировать тебя документами в моем чемодане.

Эндрю звучит так, будто это была не угроза, а простая просьба, и, когда Нил смотрит на него, его лицо будто бы обрамлено мольбой и действительно нежеланием опускаться до такого уровня. Злоба перестает кипеть в крови, и Нил правда хочет подумать над всем этим, но дверь в квартиру очень невовремя открывается — Аарон выходит на лестничную площадку, кидает на пол сигарету, чтобы притоптать ее ногой, после чего словно случайно обнаруживает здесь существование Эндрю и Нила и улыбается.

— Семейная ссора, хм? — вальяжно протягивает он.

Нил вскипает снова и даже не останавливает Миньярда, когда тот бьет брата по носу — просто проходит в квартиру, берет свой рюкзак и вновь оказывается на лестничной площадке, быстрыми прыжками через ступеньки направляясь вниз.

— Куда ты? — успевает крикнуть ему вслед Эндрю, прижимающий брата к стене.

— Пойду прогуляюсь, — бормочет Нил себе под нос, чувствуя, что еще немного и он точно взорвется.

Нет, все-таки оба брата чертовски невыносимые создания.

Нил не знает, куда он идет — ноги сами несут его вперед вдоль какой-то дороги, периодически сворачивая направо или налево, и эта нервная ходьба действительно слегка успокаивает, однако раздражение все еще ощущается под кожей горячим металлом. Он старается сосредоточиться на рюкзаке за спиной, чтобы представить, что он снова путешествует один, ни от кого не зависит и может идти, куда захочет. Свобода. Просто свобода и ничего больше — вот что ему всегда было нужно. Он так к ней стремится, но вместо этого только больше вязнет в обещаниях, долгах, связях…

«К черту всех. Лучше уж страдать от одиночества, чем страдать из-за других людей», думает Нил, вспомнив свои недавние рассуждения. Одному всегда лучше. Никто не тянет назад. Не удерживает на одном месте…

Нил останавливается у водоема — наверное, залива, но он точно в этом не уверен, — и, поддавшись инстинктам, присаживается на лавочку на этой набережной, вслушиваясь в звуки воды и прикрыв глаза. «Сейчас бы просто побыть лисом, искупаться в речке, бежать по тенистому лесу», блаженно вздыхает он, обнимая свой рюкзак, поставленный на колени. Некоторое время он просто сидит вот так, оставив все проблемы позади и наслаждаясь такими редкими моментами спокойствия.

— Извините, — вдруг обрывает этот дзен женский голос, говорящий на ломанном английском. — Сорри, вы не знаете… как сказать? Где тут Статую Свободы лучше всего видно?

— Если она ваще здесь, — добавляет мужчина рядом на совершенно чистом русском.

Нил вздрагивает, мгновенно узнав этот язык, и усилием воли заставляет себя не броситься бежать прямо сейчас. Мужчина видит перемены на его лице и озадаченно хмурится, пока девушка обнимает его за шею и тоже переходит на русский:

— Бусик, ну ты чего, а? Мы точно в Нью-Йорке, значит тут есть Статуя Свободы! Просто таксист нас не туда привез! Так что, мальчик, — снова переходит на английский, обращаясь к Нилу, — не знаешь, где ее можно увидеть?

Нил шумно сглатывает, поднимаясь на ноги. Мужчина продолжает недоуменно на него смотреть — скорее всего, перед Джостеном находятся туристы, однако сердце все равно замирает от страха и приказывает бежать.

— Tut mit leid, ich spreche kein EnglischМне жаль, я не говорю по-английски, — выдавливает он по-немецки, на ватных ногах кое-как направляясь прочь. Мужчина что-то пробует сказать ему вслед, но в ушах Нила стоит ультразвук, затмевающий остальные звуки.

Надо бежать. Надо, блять, бежать как можно скорее.

Тревога охватывает Нила полностью, когда он осознает, что совершенно не помнит, откуда он пришел. Приходиться ориентироваться по знакомым запахам и немного побродить кругами, чтобы выйти на знакомую трассу, после чего Джостен на мгновение замирает. Что он может сделать? Просто вернуться обратно в квартиру не кажется удачным вариантом, потому что это ничего не даст.

Немного подумав, Нил заходит в торговый центр по пути и ищет взглядом банкомат. Как пользоваться такой штукой, он почти не помнит — мама лишь однажды рассказывала ему об этом — однако на экране высвечиваются все инструкции, поэтому он без труда кладет на мамину кредитку десять тысяч долларов, а остальные наличные убирает обратно в рюкзак. Приходится немного походить по этажам в надежде отыскать нужный отдел, и в этом ему сопутствует удача: на третьем этаже Нил находит турагенство и нерешительно заходит внутрь, пытаясь сформулировать свой вопрос.

— Добрый день! — за стойкой ему улыбается миловидная девушка. — Чем могу помочь?

— Знаете, мне нужно… гм, мне нужно попасть в Европу.

— Куда конкретно? Страна, город? На самолете или корабле?

— В Венгрию, Будапешт, — осторожно отзывается Нил, — но знаете, можно и в какую-нибудь соседнюю страну попасть, если нет билетов на завтра.

— Завтра? — Девушка хмурится, но снова улыбается через секунду. — Вы любитель спонтанных путешествий, да?

— Вроде того…

— Сейчас посмотрю, какие есть варианты, но не могу обещать, что билеты не окажутся раскуплены. — Быстро бегая пальцами по клавиатуре, она поправляет очки и внимательно изучает что-то на мониторе компьютера. — Корабли завтра в Европу не ходят, но тут осталась парочка билетов в эконом класс на самолет в семь утра и десять свободных мест на другой самолет в час дня. В первом случае понадобится делать пересадку в Стамбуле, во втором самолет долетает до Италии, оттуда можно воспользоваться поездом…

— Первый вариант подойдет, — быстро отвечает Нил, радуясь, что сможет улететь уже завтра.

— Отлично! Сколько билетов нужно? — уточняет девушка.

Джостен поджимает губы, активно размышляя. Мысли тянутся к Эндрю и неуверенно спрашивают, стоит ли брать билет и для него…

— Пока что только один, — все-таки выдавливает он, помрачнев. — Сколько с меня?

— Для начала нужны ваши паспортные данные. У вас есть с собой паспорт?

— Я все помню наизусть, — отмахивается Нил, доставая карточку.

К знакомому дому он подходит с билетом, который кажется тяжелее всех остальных вещей в рюкзаке — наверное, к его весу прибавилась совесть, которую Нил раньше не ощущал. План в голове давно утвердился, но отчего-то последовать ему невероятно тяжело. На кухне слышны разговоры и споры, когда Нил проходит в комнату к Ваймаку и плюхается на пол, изгоняя из головы все лишние тревоги. Все. Хватит. Он уже все решил, и ничто его не сможет остановить…

Взгляд, полный сожаления, скользит по лицу Ваймака, на коже которого намазана странная черная маска — видимо, Дэн что-то нахимичила. «Она о нем позаботится. И Рене тоже», думает Нил, неосознанно взяв спящего колдуна за ладонь. «Если у него есть возможность выжить, то он обязательно за нее схватиться, а девочки помогут ему удержаться. Если же нет… то лучше меня здесь не будет, когда это все случится. Лучше я вообще не буду знать, как он. Пусть Ваймак будет для меня как этот… кот Шредингера. Ни живой, ни мертвый. Буду как всегда — надеяться на лучшее, готовиться к худшему…»

— Где ты был? — спрашивает Дэн, появившаяся в дверях.

— Гулял, — просто отвечает Нил, не желая вдаваться в подробности.

— Я не хотела обмазывать его этим гелем без тебя, но Эндрю сказал, что все нормально. — Девушка мнется в дверях и нервно сжимает пальцы на руках. — В общем, это особая мазь, которая покажет, насколько заклинание ударило по самому колдуну. Видишь, как она почернела? Это все негативные последствия на ней проступают. Можно сказать, из него сейчас выходит яд. Это только первая часть лечения, нужно еще много чего проверить, но зато у меня будет точная информация, насколько все серьезно.

— Спасибо, — с чувством говорит Нил, разглядывая черные пятна на лице колдуна. — Я правда… правда рад, что именно ты о нем заботишься. С тобой он не пропадет.

— Все в порядке? — отчего-то уточняет Дэн. — Выглядишь… неважно.

— Я в порядке, — просто отвечает Нил. — Прогуляться ходил.

— Тогда пойдем на кухню, — предлагает она. — Мы решили отпраздновать наше освобождение из тюрьмы… купили тортик небольшой. Надеюсь, ты не будешь злиться, что мы потратили на это деньги.

— Все нормально, — так же спокойно отвечает Нил. — Отпраздновать это и правда было нужно.

На кухне и правда собрались все, а кто-то даже купил белую скатерть, чтобы украсить стол, посередине которого стоит коричневый тортик, украшенный разноцветными свечками. Сверхъестественные копошатся и толкаются в тесной комнате — кто-то сидит за столом, кто-то пытается разложить тарелки, кто-то разливает чай. Нилу уготовано место напротив Эндрю, и он начинает подозревать, что его посадили сюда специально. Краткий взгляд на Миньярда подмечает свежий синяк на острой скуле и переходит на Аарона, сидящего по соседству, чей нос уже постепенно начал заживать.

Рене чуть не проливает чай на Нила, когда ставит перед ним чашку, и тут же принимается извиняться с помощью жестов. Джостен пытается показать в ответ, что все нормально, однако понимает, что не умеет выражать что-либо с помощью жестов. «Нужно непременно выучить этот язык. Может пригодиться», думает он, смутившись. Все наконец-то усаживаются за стол, но гвалт голосов от этого только усиливается.

— Все приняли таблетки до еды? — громко спрашивает Дэн, присаживаясь на свое место последняя. Остальные по очереди кивают, и девушка делает знак Миньярду: он перегибается через стол, чиркает зажигалкой, и на свечках в торте начинают плясать веселые огоньки.

— Ну, с освобождением нас? — неуверенно произносит тост Ники.

— С началом новой жизни, — подхватывает Мэтт, вытянув свою кружку с чаем вперед.

Все повторяют его движение, чокнувшись так, что чашки начинают звенеть от ударов, и Нил, не сдержав улыбку, повторяет за ними, хотя и чувствует себя лишним здесь. В грудной клетке отдает теплом чувство уюта, слегка затмеваясь горечью — ее Нил задвигает в самые дальние уголки сознания. Пожалеть и погрустить о содеянном он всегда успеет. Сейчас можно немного повеселиться и съесть вкусный медовый тортик…

Разговоры становятся раскованней, а чай плавно сменяется на алкоголь — Джостен от него отказывается, как и Эндрю, который все время неотрывно наблюдает за Нилом, в свою очередь иногда бросающему на него изучающие взгляды. В такой компании вечер быстро сменяется ночью, и чуть пьяная Дэн начинает гнать всех с кухни, чтобы продолжить работу над лекарством для Ваймака, однако Мэтт настойчиво уводит ее в комнату и укладывает спать в спальный мешок — как оказалось, Эндрю купил пару тонких матрасов и подобных мешков, чтобы все могли иметь возможность немного поспать.

Все располагаются, где хотят — Мэтт с Дэн ложатся у дивана, Эндрю предпочитает не тесниться и лечь в коридоре, Аарон вообще уходит из квартиры в неизвестность, а Рене тоже остается в гостиной, но пока не ложится. Нил предпочитает уйти на кухню и кое-как расположить свой мешок там, однако спать не собирается, пусть и гасит свет. Острый слух улавливает то, как успокаиваются чужие дыхания, становятся ровнее и тише, кто-то, кажется, Ники, даже посапывает во сне. Нил протирает глаза ладонями, чувствуя легкую усталость, и думает о том, что по-хорошему надо было бы со всеми попрощаться, но такой возможности у него не оказалось. Приходится дождаться трех часов ночи, когда за окном, в том самом крохотном кусочке двора сияет почти полная луна, и сделать это мысленно.

Все вещи уже собраны — остается только втихаря положить всю оставшуюся наличку под диван, где лежит Ваймак, обвести спящих грустным взглядом и тихо-тихо, практически бесшумно, выползти к двери, у которой стоит тревожный чемоданчик Миньярда. Пароль, услужливо подсказанный Ники, действительно подходит; Нил не берет ничего лишнего, только свою папку, которую тут же пихает в рюкзак, так же тихо прикрывая чемодан Эндрю. Наверное, тот не сразу заметит пропажу. «Извини», печально думает Нил, выходя из квартиры на лестничную площадку. «По другому я не могу».

Денег на маминой кредитке ему хватит, чтобы найти дядю в Венгрии, а остальные средства останутся бывшим пациентам Дрейка, как Эндрю того и хотел, вместе с картой, по которой можно найти еще некоторые запасы денег, если ее расшифровать. Нил не успел написать инструкцию, но уверен, что совместными усилиями они смогут ее понять, если постараются. Можно сказать, это будет его прощальным подарком. Или неким «спасибо» за то, что они приглядят за Ваймаком и Эндрю во время его отсутствия, длиною в оставшуюся жизнь…

Кто знает, может, у Нила еще будет возможность сюда вернуться. Когда не будет никаких русских, работающих на японцев, никакой опасности для жизни… наверное, конец света наступит быстрее, чем это случится.

Джостен отгоняет от себя все мысли о друзьях Эндрю, когда пешком доходит до аэропорта. «Все. Попрощались — и хватит», говорит он себе, едва огромная вывеска аэропорта начинает маячить вдали. «Нужно это отрезать и забыть. Все уже в прошлом. Скоро начнется посадка на мой рейс, поторопись, Нил, поторопись…»

По дороге мимо него проезжают машины — видимо, другие люди тоже собрались лететь куда-то в такую рань. Нил зевает, покрепче перехватывает свой рюкзак и уже почти заходит внутрь аэропорта, когда чувствует неладное: что-то заставляет его обернуться и уставиться на желтое такси, подъезжающее ко входу.

Когда машина останавливается, из нее выскакивает Эндрю, встревоженный, хмурый и заспанный. Нил вздрагивает и неуверенно делает шаг назад, готовясь обороняться, если Миньярд вдруг нападет на него, но тот останавливается в паре метров и нервно засовывает руки в карманы черных штанов.

— Уезжаешь, да? — сухо спрашивает он, вряд ли надеясь услышать ответ. Нил просто кивает — скрывать это бессмысленно.

— Ты слышал, как я уходил?

— Рене не спала и видела тебя. Она же вампирша, вообще-то. Ей не надо спать, — объясняет Эндрю, усмехнувшись. Отчего-то сейчас его безэмоциональное лицо кажется глубоко несчастным. — Вот и разбудила меня, когда поняла, что ты не собираешься вернуться.

— Я оставил почти все деньги под диваном. Взял немного, чтобы хватило на Венгрию, — зачем-то оправдывается Нил. — И карту на всякий случай положил туда же, но надеюсь, твоим друзьям хватит наличных с головой.

— Понятно, — просто выдыхает Миньярд. Они стоят пару минут в тишине, нарушаемой сигналами машин и разговорами прохожих.

— Документы свои я забрал. Ники сказал пароль. Не вини его слишком долго, ладно? — протягивает Нил, не зная, что еще сказать.

— Ладно, — снова эхом отзывается Эндрю. Потом зачем-то засовывает руку в свой чемоданчик и вытягивает ее вперед. — Я пришел, только чтобы отдать тебе это.

Он раскрывает ладонь, на которой лежит чуть помятый билет на самолет. Нил недоверчиво моргает.

— Он твой, да. Я стащил его, когда Дэн позвала тебя праздновать. Сразу понял, что наверняка с этой целью ты и направлялся гулять. Извини, затея украсть его была дурацкой. — Не дождавшись ответной реакции Нила, он вкладывает билет в его ладонь и сжимает ее в кулак, коснувшись кожи своими холодными пальцами. — Теперь можешь лететь. Поторопись, а то скоро время регистрации багажа подойдет к концу.

«Как я мог не проверить билет?!», с ужасом думает Джостен, глядя на бумажку в своей руке. Потом переводит глаза на Эндрю — тот слегка печально улыбается, глядя на Нила в ответ. Ветер колышет его чуть кудрявые белые волосы, а где-то вдалеке, блеснув, появляется первый лучик солнца над горизонтом.

Нил впервые держит с Эндрю такой долгий зрительный контакт, вдруг утонув в этой алой радужке и узких зрачках, отреагировавших на появление солнца, и внезапно понимает, что совсем не хочет с этим расставаться. Ни с глазами, ни с тем странным покрашенным затылком, ни с ужасно безвкусными повязками на предплечьях…

— Поехали со мной, Эндрю. — Фраза срывается с губ быстрее, чем он успевает ее обдумать, а глаза жадно выискивают на бледном лице хоть намек на то, что Миньярд скажет «да».

— Ты же знаешь. Я не могу.

— Они справятся со всем без тебя. Я оставил им деньги, карту, ты сможешь с ними связаться, когда захочешь, потому что телефон я тоже нарочно забыл на кухне. — Он не может не улыбнуться на этих словах.

— Ублюдок, я сказал, что прирежу тебя, если ты его выкинешь, — потрясенно поднимает брови вверх Эндрю.

— Я не выкинул, просто оставил. — Нил все же смеется, но становится серьезнее. — Эндрю, пожалуйста, полети со мной. Мы еще можем успеть купить последний билет, если повезет.

— Если повезет… твои планы всегда строятся на большой удаче, да?

— С тобой мои планы всегда будут безупречными, я уверен.

Нил протягивает ему левую руку — не особо надеясь, что тот согласится, но так сильно желая, чтобы это произошло. Эндрю смотрит вниз, прикусывает губу, активно размышляя; на его лице происходит самая настоящая борьба, и в тот момент, когда разочарованный Джостен уже хочет сказать последнее «прощай», Миньярд молча вкладывает свою ладонь ему в руку и кивает.

Их пальцы — очень теплые и холодные — переплетаются в замке.

Они заходят в аэропорт вместе.