Подожди, а при чём здесь это, я тебе объяснял сто раз

У того, кто помянет старое, всегда отнимали глаз.

Твои домыслы надоели, твои подозрения душат,

Просто дай мне всё объяснить, ну почему ты не хочешь слушать?

— Медленный вдо-о-ох, — Гасзтав сам расслабленно вдыхает, пока проговаривает эту фразу, удобно сидя на коврике в спортивном зале, — и вы-ы-ыдох.

Нил честно пытается настроиться и поймать волну спокойствия, когда вытягивает руки вверх и растягивает мышцы, но сделать сейчас это кажется почти нереально. На природе у него получалось это лучше — сейчас из-за холодов и заморозков Совет решил не рисковать учениками и перенести большинство мероприятий в зал. Глядя на резиновую поверхность зеленого пола, Нил ощущает легкие отблески тоски, но в целом почти ничего не чувствует.

Вдох… выдох… Он закрывает глаза, сменив позу и позволив другим мышцам лениво потянуться, однако боль от их растяжки вызывает только раздражение — ни о каком душевном успокоении и речи не идет. «Что я тут вообще делаю?», удивляется он, разозлившись. «Страдаю невесть какой херней…» Гасзтав вдруг открывает глаза, и его взгляд укоризненно встречается со взглядом Нила — тот вспоминает, что учитель по медитации является то ли телепатом, то ли эмпатом, то ли еще каким-то там колдуном, поэтому вполне мог почувствовать изменившееся настроение Нила. Остальные ученики тоже открывают глаза с недоумением, почему все остановились, и некоторые взгляды летят в сторону Джостена, поэтому он, подавив в себе волну раздражения, встает на ноги и сухо выдавливает:

— Мне надо идти.

Дэн, тоже присутствующая на медитации, толкает локтем Мэтта, кивнув в сторону Нила, но тот жестом показывает, что за ним идти не нужно. Руки цепляются за лямку рюкзака, на который Джостен смотрит и в очередной раз думает, почему он еще не уехал, если собирался сделать это — вчера или позавчера? Сколько времени уже прошло? Чуть морозный воздух, когда Нил выходит на улицу, напоминает, что сейчас уже почти конец ноября. Стюарт обещал купить ему куртку на выходных, но Нилу отчего-то ужасно хочется замерзнуть прямо здесь и сейчас.

Постояв до тех пор, пока тело не продрогло до мозга костей, Нил, сутулясь и растирая плечи руками, бредет к стадиону, нутром чувствуя, что обнаружит там Кевина. Тот действительно бегает там по кругу, одетый в легкую черную кофту и подбадриваемый возгласами Финстока, зажавшего секундомер в правой ладони. Джостен нерешительно останавливается рядом с ним, наблюдая за упражнениями Кевина; тот еще несколько минут довольно быстро бегает по кругу, переходя на различные виды прыжков по команде Финстока, но все же останавливается и тяжело дышит, чуть скорчившись и поставив руки на бедра.

— Плоховато стартанул, — без обиняков говорит Финсток, сунув ему под нос секундомер. Тот хмуро машет головой и переводит взгляд на Нила.

— Чего тебе? Разве ты не должен быть на медитации?

— Ушел. Мне она не помогает. Но знаю, что поможет — кэндо, — твердо заявляет Нил. Кевин усмехается, распрямляясь, и оказывается выше Нила на целую голову.

— Сколько занимаемся с тобой, а все никак не можешь себе вбить в голову, что кэндо — не про то, чтобы выплескивать свою ярость на кого-то, чем бы она не была вызвана.

— Я ни на кого не злюсь! Я хочу — как ты там говорил? — управлять своими чувствами.

— Тогда ноги в руки — и пошел на медитацию. Ты мне собственную тренировку сбиваешь.

— Ну-ну, не кипятимся, — примирительно и почти ласково произносит Финсток. Джостен знает, что за этим сейчас последует нечто жуткое и что он сразу же пожалеет о том, что сюда пришел, поэтому не удивляется следующему предложению: — Я найду, чем занять вас обоих.

Следующие, по ощущению, несколько часов, а может быть, дней, недель или месяцев, Финсток гоняет Кевина и Нила одновременно, заставляя их соревноваться в беге через препятствия, обычном кроссе, отжиманиях и особенно — в бегах в образе лиса. Нилу нравится это только поначалу, когда он действительно забывает о своих проблемах; потом же он начинает дико уставать и валиться с ног, а Финсток все кричит и кричит на него, иногда применяя ультразвук свистка. Когда и Кевин начинает выбивать из сил, он просто останавливается рядом с тренером и с усмешкой подбадривает Нила ехидными фразочками, отдыхая в положении стоя. После очередного анализа ошибок и штрафного круга Нил уже хочет взмолиться, чтобы его отпустили, но с его губ не срывается ни звука — впрочем, Финсток и сам милостиво разрешает ему сделать перерыв. Тяжело дыша, Джостен валится на траву на футбольном поле и прикрывает глаза, но вздрагивает, когда Кевин чуть пинает его ботинком в бок.

— Я все еще могу врезать тебе за такое, — бубнит Джостен, чувствуя головокружение.

— Если ты сейчас резко встанешь на ноги — просто плашмя упадешь, — не соглашается Кевин, — так что отдыхай, среднячок.

— Среднячок? Уже даже и не медляк? Я тронут, — пыхтит тот в ответ, — что ж изменилось?

— Ты делаешь успехи, — невозмутимо отвечает тот, — я повышаю тебя до следующего средненького ранга. Учитывая то, что еще вчера ты напился в хлам, твои результаты… сойдут.

— Вау, — только и выдыхает Нил, ухмыльнувшись и вскользь отметив — «все-таки вчера». — Я польщен. Ты тоже неплох для того… кто пил вчера пиво.

Кевин смотрит на него сверху вниз, выгнув бровь. Потом, подумав, отчего-то искренне говорит:

— Меня, между прочим, Финсток за это сейчас и гонял. Я сам его попросил.

— И… чем такие интенсивные тренировки помогают не пить? — с легким удивлением уточняет Нил. Кевин поджимает губы и отчего-то кажется недовольным своей откровенностью.

— Сам же прекрасно знаешь. Помогают не думать и сосредоточиться на чем-то постороннем. А еще служат… каким-никаким наказанием за то, что я сорвался. Не должен был. Я все пытаюсь бросить, а когда случаются срывы — нужно сказать Бетси или Финстоку, они помогут.

— А можно просто не говорить, и наказания не будет, — бубнит Нил, глубоко вдохнув.

— Не по правилам, — отрезает тот.

— Ты сам себе правила выдумал и сам их нарушаешь, когда удобно, — напоминает Нил. Рассердившись, Кевин хочет его пнуть, но Джостен, превозмогая боль в мышцах, уворачивается от удара. — Ну хорош! На правду не обижаются!

И замолкает, вздрогнув. Кевин тоже меняется в лице — неуловимо и быстро, но Нил вспоминает свой разговор со Стюартом и теперь уже наверняка уверяется в том, что Дэй знает больше, чем говорит.

— Кевин, — начинает он, однако не заканчивает, потому что перед ним вырастает Финсток и, наклонившись, хлопает по плечу.

— Ну что, дружок, на ногах еще стоять можешь? Потренируемся в иллюзиях?

Нил смотрит на Кевина, спрятавшего в себе все эмоции. Увидев его взгляд, Дэй без эмоций протягивает:

— Мне надо сестренку проведать. До встречи.

Нил разочарованно смотрит ему вслед, порываясь вскочить на ноги и как следует разругаться самой отобранной бранью, на которую способен его язык, однако не находит в себе силы. Почему-то от того, что Дэй тоже не сказал ему правду, становится обидно почти так же, как от предательства Стюарта и Эндрю; Нилу требуется усилие, чтобы успокоить себя и без эмоций встать в стойку перед Финстоком, начавшим объяснять правила создания иллюзий заново, однако мысли все никак не могут сфокусироваться на задании. «Никому нельзя верить», напоминает себе Нил, попытавшись улыбнуться и кивать в такт словам, которые произносит тренер. «Ты забыл тогда, но теперь точно не забудешь. Не верить и не привязываться. Нельзя, нельзя…»

Еще через час у Нила начинает почти получаться заставить траву исчезнуть перед глазами Финстока — а может, он просто притворялся, когда говорил, что у Джостена это вышло, тогда как он сам продолжал видеть неуверенные засыхающие ростки.

— Молодцом, — кратко хвалит его тренер, хлопнув по плечу. Нил криво улыбается, совсем обессилев, и тогда Финсток протягивает ему кусочек шоколадки, достав ее из кармана. — На-ка, держи, а лучше иди перекуси чего-нибудь, чтобы сил набраться. Завтра продолжим тренироваться, хм?

— Угу, — просто кивает Нил, надкусив жесткую и горькую плитку.

— Не забывай, что все дело — в практике, — напоминает Финсток. — Без нее ничего не выйдет. Завтра сможешь попрактиковаться сам или мне назначить тренировку с тобой? Кевин не обидится, если я его чуть сдвину, сегодня он у меня сполна получил.

Нил жмет плечами, вдруг осознав, что совершенно не знает, как ответить — в голове ни одной идеи, хотя выбор кажется однозначным. «Что будет завтра? Даже не хочется об этом думать», поражается он, вздрогнув всем телом. «Почему? Почему у меня нет ни одной идеи, что делать дальше? Почему мне не хочется ничего делать?»

— Все нормально, сынок? — уточняет тренер, и его лицо становится обеспокоенным. Нил кивает, делая шаг назад.

— Сойдет. Спасибо. Я пойду… отдохну. — Он часто моргает: ему становится противно, что его кто-то жалеет, но вместе с этим ему хочется, чтобы это произошло. Остается только попятиться, развернуться и быстро-быстро направиться к выходу, не глядя по сторонам, чтобы как можно скорее оказаться в своей комнате и перевести дух.

Кровать напротив по обыкновению пустует — Нилу кажется, что в комнате в целом стало гораздо меньше вещей и воздуха, но не может понять причину того, что его начинает душить паника и слезы в придачу. Закрыть глаза и считать до десяти — раньше это помогало, но сейчас даже такого способа становится недостаточно, чтобы успокоиться. Джостен кривится и подтягивает коленки к груди, усевшись на полу, словно в такой позиции подавить тупую боль внутри будет проще.

«Перестань. Ну прекрати уже, черт возьми. Что ты делаешь?»

Взъерошив волосы, он едва успевает убрать от себя свои руки, когда на кончиках пальцев вдруг появляются когти, почувствовав опасность. Оглядевшись и прислушавшись, Нил не улавливает чье-то присутствие — даже на всякий случай выглядывает в коридор, но никого там не замечает, чтобы, вернувшись, продолжить смотреть на свои когти, никуда не исчезнувшие.

Они пульсируют и зудят, почти нестерпимо, неприятно, но точно так же ощущается тревога в грудной клетке — и внезапно одна боль наслаивается на другую, дав ответ на вопрос о том, что нужно делать.

Нил неуверенно прислоняет самые кончики к толстовке, туда, где бьется сердце — вот если только надавить посильнее…

«Что ты делаешь?!» резко вопит голос разума, и Нил подскакивает, растерявшись. Что он делает? Что он только что собирался сделать с собой? После стольких лет выживания он просто хотел…

Издав нечленораздельный звук, Нил вытягивает руки с когтями вперед, так далеко, насколько возможно, чтобы точно не навредить себе. «Что происходит? Нет, нет, нет. Не смей этого делать. Тебе нужно к врачу, к Бетси, к…» Он замирает, вспомнив того, кто точно бывал в такой ситуации — чьи руки без повязок он видел лишь раз. «Он делал… делал это с собой, чтобы… чтобы что? А ты для чего хотел это сделать? Нет, нет, нет. Не смей», грозит он себе, глядя на когти, которые не втягиваются обратно. Если сделать разрез ими — он быстро заживет. Как на собаке. Это не ножи из черного золота…

Кое-как разблокировав телефон, Нил нажимает на контакт Эндрю, сам не понимая, что делает, пока когти скользят по экрану, и скрип от таких движений мешается со звуками долгих гудков. Тело мелко подрагивает почти что от страха, глаза неотрывно глядят на когти, а мысли почти умоляют их задвинуться обратно, прервавшись коротким и сухим:

— Да?

Гудки умолкают, Нил — вместе с ними, переводя глаза на экран, где идет отсчет времени звонка.

— Да? — повторяет Эндрю совершенно спокойно.

«Зачем я ему позвонил? Не нужно было. Как он может тебе помочь? Может, это он виноват… нет, дурак, идиот, никто не виноват кроме тебя. Ты сам с собой это делаешь».

— Нил, — зовет его Миньярд сквозь непробиваемую толщу тоски и ненависти. Нил моргает пару раз и тяжело дышит. «Просто иди к Бетси. Иди к ней. Возьми себя в блядские руки, Нил Джостен», приказывает он себе, сбросив звонок и неуверенно поднявшись на ноги. Идти сейчас куда-то невероятно тяжело — и тело, и душа просят банальной пощады. Нил вспоминает, как когда-то давно чувствовал себя почти так же — наверное, когда умерла его мама. А может, до этого тоже — только мать пресекала все попытки даже подумать о таком…

Бетси на удивление находится в кабинете одна, так что сразу соглашается принять запуганного Джостена и внимательно осматривает его руки, слегка покрытые рыжей шерстью.

— Ты ничего не успел себе сделать? — спрашивает она как можно мягче. Нил лишь мотает головой и вновь протягивает ей свои руки.

— Помогите, — только и слетает с его губ. Бетси поправляет очки и кивает.

— Конечно помогу, мальчик мой. Ты сделал правильно, что пришел ко мне. — Некоторое время она роется в шкафу, размеренно продолжая говорить: — Такое случается. В этом нет ничего страшного. Сейчас я… кх, найду одну штуку, зелье, Аннаска недавно мне его завозила, оно поможет успокоиться и расслабиться, но не слишком сильно — для такого мы пользуемся человеческими таблетками.

— Я буду должен их пить? Как Эндрю? — тихо спрашивает Нил.

Бетси ставит перед ним пузырек с дозировкой на одно существо и всматривается в его глаза.

— Ты считаешь, что тебе это нужно? Думаешь, у вас схожие ситуации?

Нил почти что улыбается — еще как схожие, жизни обоих переплетались слишком много раз и не в одном столетии — но получается только заставить губы вздрогнуть и покачать головой.

— Я не знаю. Я не… не понимаю.

— Попробуй выпить это, хорошо? Оно избавит тебя от лишней паники. — Нил проглатывает его одним глотком, уже не думая о том, что с ним будет. — Вот так, молодец. Ты хочешь со мной чем-то поделиться? Давай попробуем обсудить то, что вызвало такую реакцию твоего тела.

Нил ведет плечами — он не знает. Все, что он чувствует, так сложно и запутанно — хотя недавно казалось, что он перестал чувствовать что-либо вообще.

— Я не хочу, — бормочет он, — ничего не хочу.

— Нил, сложно не хотеть ничего. Когда ты очень устал, тебе хочется как минимум отдохнуть. — «Или чтобы все прекратилось» висит в воздухе неозвученным. Холодный желудок обволакивает мягкое зелье, пока ладони все еще подрагивают под взглядом Нила. — Когда ты чувствуешь боль — ты хочешь, чтобы она прекратилась.

«Я хочу перестать что-либо чувствовать» — Нил не знает, произносит ли эту фразу вслух, но Бетси выглядит понимающей, в то время как его глаза увлажняются.

— Ты очень многое сейчас переживаешь. Равновесие — хрупкая штука, и тебе может быть трудно его удержать. Давай попробуем сделать это вместе. Ты кому-нибудь говорил о своем состоянии? — После отрицательного кивка она чуть порывисто вздыхает. — Хорошо, я понимаю. Тебе всегда тяжело говорить о своих проблемах.

«У меня их нет», противится что-то внутри, а мозг тут же дополняет «разумеется, есть, не глупи, идиот, для чего ты сюда пришел?»

— Что со мной… — бормочет он кое-как. — Я не понимаю… мои инстинкты не должны позволять мне даже думать о таком… я не…

— Самоубийства происходят и среди животных, не только людей. — Бетси решает сменить тактику и беспощадно говорить все своими словами. — К примеру, некоторые муравьи могут взрываться, чтобы забрызгать ядом своего противника и тем самым пожертвовав собой. Некоторые мыши могут не убегать от кошки, а идти прямо к ней в лапы — это объясняется токсиплазмозом. Киты выбрасываются на берег…

— А лисы? — без какой-либо надежды спрашивает Нил. — Мы тоже так делаем?

— Случается, но крайне редко…

— И к чему это все тогда? — Рука Нила подрагивает. — Я не муравей, не мышь, не кит. Я не могу сделать это с собой — я не должен…

— Не должен кому? — осторожно уточняет Бетси. — Ты считаешь, что тебя здесь держит только долг кому-то?

«Стюарту? Он столько в меня вложил. Эндрю, который тоже много мне помогал… все остальные… мама…»

— Я просто должен жить, самому себе должен, поэтому я не могу понять, — он встряхивает рукой, и когти как назло начинают медленно вползать обратно в кожу, — что это такое. Просто помогите мне. Избавьте меня от этого… — Он свободно прислоняет нормальную руку к груди и шумно вздыхает. Внутри почти что тепло — все волнение и правда куда-то делось.

— Полегчало, да? — уточняет Бетси. Нил кивает, прикрыв усталые глаза. — Хорошо. Ты молодец. Зелье только подтолкнуло тебя, но твой организм успокоился сам. Ты знаешь, как успокаивать себя?

— Обычно я считаю до десяти на разных языках, но сейчас… это не помогло. — Джостен прислушивается к ощущениям, чувствуя, как его слабый голос даже звучит более уверенно. — Мне бы не хотелось, чтобы это повторилось снова. Я… вдруг в следующий раз я…

— Нил, подумай сейчас хорошенько. Что лежит в твоем желании навредить себе? Тебе кажется, что это поможет справиться с болью? Переключит твое внимание? Что-то еще?

— Наверное, я… я… ну… — Он абсолютно теряется и замолкает. Бетси пододвигает к нему уже слишком знакомую чашку с какао и осторожно говорит:

— Давай начнем с самого начала.

Нил начинает — сначала спотыкаясь о слова, медля и то и дело умолкая. Потом говорит прямее, четче, но все еще тихо и беспомощно. Зелье действует хорошо, внушая мозгу, что ничего страшного не случится, если он поделится тем, что лежит на душе, позволяет рассказывать все без утайки и даже переходить на обвинения — только в какой-то момент Нил уже перестает понимать, что именно говорит; он обнаруживает себя в бережных объятьях Бетси, которая по-матерински поглаживает его голову, пока глаза чуть увлажняются, но не дают пролиться слезам.

— Ты имеешь право злиться на них, даже на меня, Нил, — отстранившись, Бетси все еще успокаивающе гладит тыльную сторону его ладони, — помни об этом. Окружающим стоит больше уделять внимания своим чувствам.

— Я не думаю, что… если я свалю все свои проблемы на них, то они разрешатся, — с сомнением протягивает Нил хриплым голосом.

— Сбросить груз со своих плеч может быть очень полезно. Тебе нужно понять, что ты не виноват в данной ситуации.

— Я не понимаю, как это поможет мне… не сорваться снова. — Он смотрит на свои ладони, которые недавно были покрыты шерстью.

— Главное — осознавать, что ничего непоправимого в твоей ситуации нет. — Бетси немного думает. — Ты говоришь, что у тебя будто бы не осталось друзей — но это не продлится вечно. Ты можешь найти новых, помириться со старыми… все, что угодно. Научиться снова доверять существам тоже возможно. Получать доверие в ответ — конечно! Справиться со свалившейся на тебя информацией — еще бы. Тебе, должно быть, очень тяжело, если у тебя возникают мысли все закончить или попытаться избавиться от себя, однако пойми, вот это — уже будет навечно.

— Если только перерождение душ не существует в самом деле, — криво улыбается Нил. Бетси усмехается в ответ.

— Переселение душ — штука странная. Может, твоя душа и продолжит существовать, но новый разум навряд ли вспомнит старую жизнь. Только у самых сильных яломиште такое выходит, помнишь? Да и то не у всех. Может, это все лишь предания, легенды…

Нил воссоздает в своей памяти легенду о тевмесской лисице и чуть кусает губу.

— Можно вопрос? — Получив утвердительный кивок головы, он продолжает: — Если верить во все это… в первый раз лисица и пес были превращены в камень. Во второй — пес убил лисицу. В третий — наоборот. Что будет в четвертый раз?

— Кто знает, — задумчиво откликается та. — Судьба — штука интересная. Мы убережем тебя от всего, — напоминает она, спохватившись. «Может, стоило ей сказать об Эндрю?», думает Нил, погрустнев. «Знает ли она, что он является тем Псом? Говорил ли он ей? Я не могу у него спросить… просто не могу».

— Вы думаете, я когда-нибудь смогу снова наладить общение с Эндрю? — вырывается у него. — Несмотря на то, что он — волк?

— Я не могу судить кого-либо за их происхождение. И никому бы не советовала это делать, — разумно говорит она. — Да, наврал он не только тебе и наврал сильно, но стоит попытаться понять его и оценить его поступки с другой точки зрения. Прости, я не могу сказать тебе о нем больше, он все-таки тоже мой клиент, — добавляет Бетси с легкой улыбкой. Нил кивает и поднимается на ноги, вдруг ощутив, что ему пора уходить, когда его взгляд касается уменьшающейся луны за окном. Тонкий месяц блестит, наводя на мысль о времени, поэтому Джостен медлит и с подозрением уточняет:

— Который сейчас час?

— Почти шесть вечера. Тебе пора бы спешить на ужин.

— Воскресенье? — Он смотрит на психотерапевтку. — Вы не работаете по воскресеньям, правда?

Бетси лишь кратко улыбается, пожав плечами. Нилу становится неудобно и крайне неловко, он даже хочет сказать что-то, но женщина мягким жестом его останавливает; ее добрые глаза почти нежно говорят, что она была готова посидеть здесь еще дольше, если бы ему понадобилось, но губы не произносят ни звука, чтобы не смущать Джостена еще больше. Он все-таки выходит за дверь и нервно стоит рядом с ней еще некоторое время, размышляя над всем, что сегодня было.

— Все нормально? — звучит голос рядом. Нил подпрыгивает и едва ли не вытягивает когти снова, забыв про все попытки их спрятать, когда разворачивается и видит Миньярда, поднявшегося со стула. Его очень хочется ударить — Джостен всерьез задумывается над этим, поэтому Эндрю делает осторожный шаг назад и упирается ногой в стул, настороженно нахмурившись.

— Что ты тут делаешь? — У Нила не остается эмоций, чтобы вложить их в эту фразу, поэтому он звучит изнеможенно.

— Спрашиваешь, как будто ты мне не звонил, чтобы потом сбросить трубку. — Тот явно не собирается ничего объяснять, да и Нилу почему-то не хочется расспрашивать его о том, где он был все это время, будто ему все равно. Он кивает на стул:

— Сидел здесь и подслушивал?

— Нет, только ждал, когда ты выйдешь. — Он выдерживает паузу и добавляет, словно это придаст вес его словам: — Честно.

Нил нервно моргает, путешествуя взглядом по напряженному лицу Эндрю. «Осунувшийся. Похудел еще больше, видимо. А волосы у него все-таки лунные…»

— Звонок тебе был ошибкой. Я растерялся, но мне нужно было сразу идти к Бетси со всеми моими проблемами. — Он идет к лестнице и слышит шаги за спиной. — Сейчас все нормально.

— Вряд ли все так быстро наладилось, если в тот момент тебе было настолько хуево, что ты позвонил мне, — сухо заявляет Миньярд. — Мне хочется… нужно убедиться, что ты точно…

— В порядке? — огрызается Нил все так же устало. — Да в норме. Буду еще лучше, если отстанешь с дурацкими вопросами, как будто тебе не похуй.

— Тебе так уж трудно поверить, что мне не похуй на тебя? — спрашивает Эндрю, остановившись. Нил сжимает зубы, упрямо идя по ступенькам вниз.

— Да.

— Ужасно обидно, потому что это правда. Мне не похуй на то, что с тобой будет.

Теперь уже Нил останавливается и поднимает голову вверх, сверля взглядом Миньярда, который слегка перегибается через перила и смотрит вниз.

— Ты — жалкий лгун, вот ты кто, — отрезает Нил. — Все это происходит из-за тебя, ты во всем виноват.

— Сильно обидишься, если я отвечу, что могу сказать о тебе ровно то же самое? — Миньярд, наверное, пьян: чего Джостен не ожидал от него, так это какой-то дерзости и даже обвинений в ответ в данную минуту. — Похоже, мы оба те еще занозы в задницах друг друга.

— Ты обдолбался? — все никак не может понять такой настойчивости Нил. Для Эндрю свойственно игнорировать его, убегать и не появляться на глазах — что он и делал до этого момента, — а теперь он просто заявился и несет какую-то чушь, которую Нил даже не хочет начать воспринимать.

— У меня есть некоторые побочки после отказа от таблеток и настроение, бывает, скачет, но дело не в этом. — Миньярд становится чуть серьезнее. Их глаза встречаются и долго держат контакт, прежде чем Нил, нетерпеливо вздохнув, произносит:

— Ты с самого начала знал, кто я? Еще там, в Алабаме?

— Нет, — Эндрю немного молчит, — но мне почти сразу… сразу показалось, что ты — тот лис из Сибири. Если ты не помнишь…

— Я помню. — Голос чуть дрожит. — Я тоже тебя помню. Красные глаза и рыжую холку. Ты спас меня. А почему ты меня запомнил — вопрос хороший…

— У меня хорошая память на запахи, да и твоя шерсть отличается от шерсти обычных лисов в лесах России. — Эндрю говорит размеренно и неторопливо, не сводя испытующего взгляда с лица Нила так, будто готов подмечать любые изменения на нем. — К тому же, до нашей встречи я уже думал, что встретил тебя… я думал, это был ты, и… — Он замолкает, поджав губы.

— Кого ты воспринял как меня? - с подозрением уточняет Джостен.

— Это неважно. Совсем другой вопрос и другая тема обсуждения. — Нил неуверенно отворачивается и продолжает идти к выходу, ничего не сказав, и тогда фраза догоняет его в спину: — У меня начали закрадываться некоторые подозрения, но подтвердились они только здесь, после того как я прочел книгу твоей мамы.

— Прочел и все еще не сказал мне ни о чем, — шепчет Нил едва слышно, толкнув дверь на улицу. Она так и не закрывается за его спиной.

— Я думал, ты уже это прочел. Сделал выводы или не сделал. Решил ничего не менять, не предъявлять мне…

— Ты, черт возьми, мог спросить меня об этом! — Холодный воздух не может остудить лаву ярости, загоревшуюся в венах, когда Нил разворачивается к Эндрю в дверном проходе. — Мог задать вопрос, мог рассказать мне, мог бы стать существом, которому я могу верить, а теперь что?

— Теперь я все испортил, — глухо подтверждает Эндрю. Нил не соглашается с этим, но и не качает головой, отрицая: лишь безысходно задает вопрос:

— Ты хотя бы знал, что ты — тот самый Пес? Я не знаю, что может быть написано по этому поводу в волчьих книгах, может, ты подходишь под описание…

— Я тоже не знаю. Никогда их не читал и не имел к ним доступа. Пазл начал складываться только когда я услышал легенду первый раз — но окончательно уверился я снова после того сборника правдивых легенд. — Он заводит руку назад и легонько касается шеи — там, где растут рыжие пряди. — Учитывая то, что судьба свела нас однажды, быть может, даже больше раз, чем мы думаем, я бы очень не советовал верить в то, что это просто совпадение.

— Прекрасно! — Нил качает головой, после чего поправляет белую прядку, зачесав ее за ухо. — Превосходно.

Морозная тишина гнетет и вновь вызывает тревожное чувство в желудке, исчезнувшее после разговора с Бетси. Шестое чувство, подавленное остатками зелья, начинает недовольно просыпаться и сонно спрашивает, какого черта происходит.

— Нил, ты хочешь, чтобы я ушел? — спокойно спрашивает Эндрю, даже не моргнув.

— Что?

— Ты хочешь, чтобы я ушел? Я собрал свои вещи и отнес их к Аарону. Если ты хочешь, я уйду и больше никогда не появлюсь в Лисьей Норе. Изначально я был здесь только из-за тебя, так что, если я больше тебе здесь не нужен, меня тут и не будет. — Не выдержав, он отводит взгляд в сторону и кривится из-за своей слабины. — Тебе нужно тут находиться ради твоей же безопасности. Мне — необязательно, так что давай уже без всяких взаимных попыток избегать друг друга и начистоту. Если ты так боишься и ненавидишь волков, может, мне уйти?

Нил нервно сжимает руки в кулаки, оторопев от такого внезапного прямого вопроса. Эндрю выглядит непривычно растеряно, хотя его упрямо поджатые губы выдают то, что ему самому не нравится такое состояние. «Уйти? Он хочет уйти. Так надо? Это нужно нам обоим? Разве мы оба хотим, чтобы он ушел?», думает Джостен, почти перестав дышать.

Ему хочется сказать «нет», чтобы Эндрю остался и все было как прежде, чтобы они оба все забыли и оставили в прошлом.

Ему хочется сказать «да», чтобы Эндрю ушел и никогда не возвращался, чтобы Нил больше не смел прощать предательств.

Уши улавливают донельзя знакомый звук, и Нил отвлекается, не сразу осознав, что именно он слышит. Звонкие-звонкие удары капель о землю раздаются совсем рядом и в то же время слишком далеко. «Суйкинкуцу!» вспоминает Нил, дернувшись. Миньярд, увидев его изменившееся настроение, непонимающе хмурится, его лицо даже становится слегка злым, пока Джостен соображает: «Кто-то омывает там руки, кто-то воспользовался им… там кто-то есть». Ноги неуверенно делают шаг в сторону японского садика.

— Куда ты идешь? — холодно осведомляется Миньярд.

— Там… Суйкинкуцу, — рвано объясняет Нил, — кто-то есть.

— В японском садике? — Тот становится серьезнее и подходит ближе. Нил чуть ускоряет шаг почти неосознанно, пока Эндрю не хватает его за локоть. — И ты туда собрался? В своем уме вообще? О чем мы сейчас говорили?

— Я хочу убедиться, что мне не послышалось. — От мысли, что Морияма находится там, Нилу становится не по себе, но еще больше его начинает охватывать ярость — кажется, что из ушей вот-вот пойдет пар от высохшей влаги спокойствия. — После всего, что они тут натворили…

— Стоять! — почти рявкает Миньярд, когда Нил, сорвавшись с места, едва не сметает кучку завядших листьев, чтобы через тридцать секунд оказаться у входа в японский садик. Да, слух не подвел его — красивая мелодия падающих капель раздается совсем близко и не умолкает. Эндрю оказывается рядом через секунду и как-то по-собственнически хватает Нила за плечи, потащив его прочь от входа в сад. — Идиот…

— Отпусти! — удивляется Нил, попытавшись вырваться из хватки. — Ну же!

— Тебя отпустишь — так ты сразу к Морияма в лапы собственноручно сдашься! — огрызается Миньярд злобно. — Удивлен, что ты со своей мамашей двадцать лет продержались…

— Еще раз хотя бы слово в адрес моей мамы… — угрожающе начинает Нил, но не заканчивает фразу, боковым зрением уловив какое-то движение. Становится очень тихо — суйкинкуцу перестает напевать водную мелодию и замолкает, уступая место вечерней нагнетающей тишине.

Эндрю реагирует одновременно с Нилом — толкает его в сторону, когда в него что-то врезается и сбивает с ног. Джостен хочет бежать, но мешкает всего мгновение, не желая оставлять Миньярда одного; тут же на него нападают сзади и закрывают ладонью рот, пока в нос ударяет едкий запах спирта, смешавшегося с запахом какого-то колдуна, а неизвестный тащит его вглубь японского садика.

— Нет! — кричит Эндрю, налетев на них обоих так, что все трое падают с ног и вываливаются из границ защитного купола.

Нил хочет обратиться в лиса, но нечто, пропитавшее легкие, затрудняет попытку совершить прыжок; Миньярд, вцепившись в хватке с незнакомцем в капюшоне, катается по земле, и в его руке блестит нож. Джостен хочет напасть сзади и всадить начавшие выдвигаться когти в спину врага, однако ему приходится поддаться шестому чувству и обернуться — очень вовремя, чтобы не быть схваченным еще одним человеком. Глаза успевают подметить черные одежды Рико Морияма, когда когти входят под ребра его приспешнику и отбрасывают его в сторону, но руки не успевают сгруппироваться и ударить снова; Рико легко перехватывает его запястье и с легкой ухмылкой сжимает его до противного хруста, сорвав с губ Нила стон боли.

— Добегался? Говорил, надо было идти по-хорошему.

Нил ударяет — так, чтобы не убить — и прыгает на еще одного помощника слева. «Разберусь с этим — и бегу обратно», думает он, но не успевает привести план в исполнение. Еще один — сколько их? — атакует справа, и Нилу приходится действовать почти на автомате, едва ли анализируя ситуацию, пока в животе расцветает холодный ужас. Когда он справляется еще с тремя, он успевает заметить, как на Эндрю накидывается еще парочка — а след непонятного колдуна в капюшоне давно простыл. Прыжок в сторону сражения на помощь — и чья-то рука хватает его за горло, приподнимая его над землей. Нил хрипит, пытаясь локтем задеть каменную руку Рико, с отсутствующим выражением лица наблюдающим за тем, как лису не хватает кислорода.

— Тише, тише, — почти миролюбиво говорит он, — подумаешь — заснешь ненадолго, зато потом сразу окажешься дома…

Когда Нил пытается лягнуть его ногами, Морияма приходится вжать его спиной в дерево и стукнуть затылком о твердую кору. Голова начинает плыть, но тело дергается, не желая сдаваться так просто — кажется, что Рико не только очень силен, но и завлекает его особым взглядом бездонных глаз, иначе зачем он так старательно хочет поймать взгляд Нила в ответ, задержаться на нем, вцепиться в синие глаза и вырвать их с корнем…

Убедившись, что Нил перестал дергаться, Рико брезгливо кидает его на землю. Джостен еще какое-то время пытается наладить дыхание и отползти в сторону, но кажется, что слишком глубокий вдох еще больше поспособствует потере сознания.

— И все-таки пытаешься убежать. Занятно. Я думаю, отец оценит такую прыть, когда мы тебя выпустим на Дорогу, — задумчиво протягивает Рико.

— Я убью… — Нил не может выдавить хотя бы еще одно слово.

— Нет, не убьешь. Знаешь же, что не получится. Видел мой маленький подарочек для тебя? Я утащу тебя в могилу за собой.

— Проверим? — на последнем издыхании бормочет Эндрю, кинувшись на Рико сзади.

Морияма успевает увернуться от атаки ножа, но второй приходится поймать ладонью; разъяренно зашипев, он яростно атакует в ответ и режет острыми перьями с руки, целясь в глаза. На щеке Миньярда появляется надрез, и это придает ему лишь большей злобной решимости; два холодных клинка из черного золота становятся продолжениями рук и легко крутятся в пальцах — Морияма почти неуловим и двигается быстро, но Эндрю наступает не менее стремительно, так, словно он совсем не устал, повалив пятерых до Рико. Нил пробует подняться на ноги, но сил на это не хватает: тогда он чудовищным усилием вытягивает ногу в сторону, улучив момент, когда Рико, обескураженный атакой со стороны Эндрю, пятится назад.

Морияма спотыкается и неосторожно взмахивает руками; Эндрю ловит его за черное одеяние, и его обе руки будто бы растворяются в этой темноте, когда нож входит в живот и остается там, едва блестя серебряным наконечником.

В голове Нила щелкает, а на лице Рико написано настоящее изумление: он округлыми расширившимися глазами глядит на надменного Эндрю так, будто не верит, что он сделал то, что сделал.

— Нет, — в ужасе шепчет Нил, кое-как поднявшись на колени.

— Нет, — все еще потрясенно говорит Рико, а из его рта начинает течь густая черная кровь. — Ты не… не представляешь, что наделал…

— Закончил то, что должно было закончиться пару столетий назад, — спокойно проговаривает Эндрю, двинув ножом вверх и оставив его в грудной клетке японца. Второе лезвие он подносит к его шее и перехватывает голову поудобнее, чтобы сделать последний надрез: — Прощай.

Сталь впивается в горло красным холодным поцелуем, а затем тело Рико падает на землю.

Нил встает, будто шлепок чужого тела дает ему дополнительные силы. Эндрю прикрывает рот рукой, когда вытаскивает оба своих ножа и вытирает их об одеяние Рико, но потом его все же выворачивает наизнанку в траву.

— Пиздец, — бормочет он, скривившись, — просто пиздец…

По ушам Нила будто бьет колокол — а может, японский колодец вновь начал петь замогильную песнь.

— Что ты сделал, — шепчет он с ужасом, глядя на черный затылок мертвого Морияма, — что ты наделал…

Утерев рот рукавом, Эндрю чуть протирает глаза и непонимающе смотрит на Джостена. Тот потрясенно глядит в ответ, пока до него не доходит простая истина: «Он не знает».

Шаг, другой — ноги едва не ломаются, но держат хозяина, или это отвратительный страх помогает ему держаться в сознании, чтобы заметить малейшее изменение в лице Эндрю? Ему будто бы разом поплохело — лишь слегка, немного, но что-то поменялось, может, кожа побледнела или потемнели глаза…

— Ты не можешь их убить, — собственный голос кажется совсем чужим, — иначе ты сам…

Эндрю роняет нож, не успев убрать его обратно под повязки, и издает непонятный звук — будто что-то застряло в его горле и хочет выйти наружу.

Тьма сгущается в саду еще больше и обволакивает их обоих, когда Нил ловит Миньярда, не сумевшего более удержаться на ногах, оторопело осознавая, что проклятье ятагарасу вступает в силу прямо сейчас.

— Нет, нет, нет, нет…