Я оглашаю приговор, и наказания, увы,

Не избежать. Любовь - топор. Я - человек без головы.

И простыня, как белый флаг.

И ты сожмёшь её в кулак.

Да будет так.

Да будет так.

Эндрю смотрит в одну точку в пространстве так упорно, будто сможет заметить в ней Нила, спрятавшегося слишком хорошо на этот раз, пока его тело пронизывает отвратительное холодное чувство неизбежного. Уши тонут в ультразвуке — он тонет вслед за ними в беспросветной пучине вины.

— Эндрю? — неуверенно зовет его Стюарт, явно сомневаясь, услышал ли тот хоть что-нибудь из расспросов окружающих. Моргнув, Миньярд безразлично обводит взглядом весь Совет, остановившись на дяде Нила, после чего снова повторяет:

— Я не знаю.

— Хоть что-нибудь, — Хэтворд будто уверен, что, если попросить Эндрю как следует, он непременно поведует им, куда делся Нил, почему было найдено умерщвленное тело какого-то колдунишки и почему он сам, собственно, все еще жив и находится почти в полном здравии, — пожалуйста, хоть что-нибудь…

«Ненавижу это слово», думает Эндрю. Произнести вслух это не получается — иногда кажется, что тело все еще не повинуется ослабленному мозгу, которому Миньярд сейчас просто не верит, ведь он рисует такую страшную реальность, что она кажется сюрреалистичной. Слишком ненастоящей.

Его смерть была ненастоящей. Уход Нила был ненастоящим. То, что он привиделся Эндрю, тоже.

Он не может быть уверенным, что не находится в странном абсурдном сне. По крайней мере, это касается тех слов, что Нил сказал ему, прежде чем ушел.

Стюарт роняет голову на руки и сокрушенно ей качает. Эндрю смотрит на него и не чувствует абсолютно никакой жалости. Наверное, в обычное время он бы даже чувствовал злость — и на Стюарта, и на весь Совет, и на Нила, и на себя особенно, — но сейчас в грудной клетке так тускло и тухло, что он даже не ощущает себя живым существом. Все эмоции выплеснулись после страшного осознания, что Нил ушел — сейчас вместо них осталось выжженное поле.

— Стюарт, — начинает Акош, но Хэтворд нетерпеливо поднимается на ноги, обходит круглый стол и упрямо берет записку. Его руки мелко дрожат, когда он, всучив этот мятый листочек Эндрю, с нажимом повторяет:

— Прочти еще раз. Еще всего один раз. Ты что-то вспомнишь, я уверен. Там должна быть какая-то подсказка. Мы его найдем, если ты поможешь. Ты же хочешь, чтобы он нашелся?

Эндрю смотрит на Стюарта с насмешкой в красных глазах, но попытка отгородиться от внешнего воздействия сыплется под напряженным и умоляющим взглядом лиса. Он переживает — даже слишком сильно. Не сильнее Эндрю — просто не умеет или не хочет это прятать. Скривившись, Миньярд послушно направляет свой взгляд на записку и хочет только сделать вид, что он читает, однако глаза случайно захватывают слова в поле зрения и уносят разум за собой — туда, где он был, когда снова проснулся. Наверное, после грез, полных умиротворения и спокойствия, после сотен кошмаров и невыносимой боли, это называется еще более жестокой и беспощадной реальностью.

«Мне следовало написать записки всем остальным, но все получилось так спонтанно, что я не успел. Я рад, что ты будешь жить. Извини, что тебе вообще пришлось находиться на волосок от смерти».

«Я пообещал себе, что ты умрешь, только если солнце погаснет, а луна загорится» — зачеркнуто много раз, но все еще читаемо. Взгляд вновь и вновь ползет по строкам, а внутри что-то таранит плотный барьер, не пропускающий что-то, что способно пробудить чувства.

Извини. Не прости, а извини. Не забыл ведь, зараза.

Рука дергается и возвращает записку Стюарту. Голос сухо чеканит:

— Вы и сами прекрасно понимаете, что произошло. Мои воспоминания или их отсутствие вам не важны.

— И что же мы, по-твоему понимаем? — осторожно уточняет у него Эбби, сложив руки на груди. Она кажется высокомерной, пусть и нервничает. Эндрю ей, наверное, не нравится своей прямолинейностью и спокойствием, когда первая выливается из сухих губ:

— Я очнулся — Нила нет. Мертвого парня нашли рядом с японским садом. Очевидно, здесь были Морияма. Я мог бы предположить, что они его похитили, но, учитывая факт наличия записки, он ушел с ними сам. — «Чтобы спасти мою жизнь», заканчивает он про себя, прекрасно зная, что этот факт уже никем не подвергается сомнению. Это видно по тому, как все на него смотрят. Конечно, они не хотят показывать свое отношение к волку напрямую, но и скрывать в такой напряженной обстановке это не получается. Акош, быть может, даже и не скрывает: смотрит в упор, почти что не моргая. Наверное, он был против того, чтобы Эндрю вообще сюда брали, и сейчас оказался прав. Приобрели волка, потеряли лиса. Лиса, которого невозможно догнать.

Стюарт закрывает лицо ладонями и стонет. Он, вероятнее всего, однажды сорвется и все-все выскажет Эндрю. Тот будет готов и лишь криво улыбнется в ответ. Без Нила он остается совсем один, а значит, терять будет нечего и…

Нет, не думай. Продолжай размышлять над тем, как все когда-нибудь от тебя отвернутся. Это привычнее, роднее и не столь болезненно, как осознание того, где сейчас находится Нил и почему он там находится.

Все это — твоя вина, никчемный уебок.

Эндрю инстинктивно хлопает по карманам штанов в поисках сигаретной пачки. От Эбби это не укрывается, и она сердито поджимает губы, но ничего не говорит. Они все любят помолчать, но его не бесит только молчание Бетси, которая сейчас успокаивающе кладет руку на плечо Стюарту и гладит его.

— Может быть, все не так, — шепчет Хэтворд слегка безумно, — может, дело в другом… он не мог пойти туда по доброй воле… совсем нет…

— Прекратите игнорировать правду — у нас нет на это времени. Нужно взглянуть ей в лицо и решить, как выручать Нила из той задницы, куда он добровольно направился, — жестко обрывает его Эндрю. Стюарт отнимает руки от лица и глядит на него так уязвленно, что теперь не сдерживается уже Аннаска:

— Миньярд!

Он смотрит на нее безучастно. Возможно, ее можно поставить на второе место после Бетси — в конце концов, именно благодаря стараниям ее целителей и алхимиков он сейчас находится тут, судя по словам Стюарта. Сам Эндрю уверен, что ему помогло то нечто, что дал ему Нил — но воспоминания столь расплывчаты, что он не может быть уверенным в этом до конца.

— Как мы будем вытаскивать Нила? — повторяет он свой обычный вопрос. Акош едко усмехается.

— Ты в этом участвовать точно не станешь, да и посвящать тебя в планы Совета мы не будем.

— Потому что никаких планов у Совета и нет, так? — Эндрю все равно, что они о нем подумают, он бьет почти беспощадно и прямо, не тратя время на лишнюю доброту и жалость. — Нет же? Вы понятия не имеете, что делать.

— Сначала нам нужно убедиться, что его действительно похитили Морияма, нужно найти весомое доказательство, прежде чем предъявлять обвинения, — бормочет Эбби. Акош останавливает ее жестом руки, а Стюарт, мотнув головой, шепчет:

— Записка, она… она все объясняет, он мог действительно… факт существования записки докажет, он ушел сам…

— Значит, уничтожим записку. — Эндрю готов хоть сейчас вырвать ее из пальцев Хэтворда и разорвать на четыре миллиона кусков, но тот прячет ее в пиджаке, словно уловив настрой Миньярда.

— Нет, нет…

— Что это за предложение такое? — возмущается Бетси, строго взглянув на Эндрю.

— Не уничтожите — ничего не сможете сделать. — Он поднимается и одергивает темную толстовку, с презрением хмыкнув. — Потому что он ушел сам, а значит, по вашим тупым законам вы не можете вызволить его из лап японцев, точно так же, как они не могли его похитить отсюда законно. Все у вас упирается в закон, да? Как удобно оправдывать им свою беспомощность.

— Достаточно, — обрывает его Акош, едва ли не метнув молнию своим взглядом. Эндрю кивает, всем своим видом показывая — и правда достаточно, — после чего, стараясь не шататься от слабости в теле, идет к двери. — Пускай уходит, — врезается ему в спину, и только тогда по тихим шагам позади Эндрю осознает, что Бетси хотела последовать за ним.

Деревянные двери захлопываются за ним и режут по ушам гулким звуком. Эндрю останавливается лишь на миг, чтобы вздохнуть и пройти дальше, попав в поле зрения своих друзей. Рене дергает Ники за рукав, кивнув в сторону Миньярда, после чего его окружают со всех сторон. Эндрю знает, что сейчас будет — Рене наверняка кинется к нему обниматься, Мэтт серьезно похлопает по плечу в качестве поддержки, остальные начнут задавать вопросы, а Хэммик обязательно попробует нервно пошутить, но он к этому готов — готова и каменная маска, которую он надевает, спрятав какие-либо эмоции позади нее.

— Что они сказали? Что-то же сказали? — бегло спрашивает Элисон, оказавшись рядом с Уокер, которая все-таки обвивает руками тело Эндрю. Тот аккуратно и безразлично отвечает на это объятье, выдвинув руки так, чтобы образовать кольцо, но при этом не касаться вампирши в ответ. Он не знает, зачем и почему Элисон все еще тут — да, он общался с ней пару раз, ради Нила, но она все-таки здесь и выглядит обеспокоенной. Даже неотрывно была в его палате с момента, когда он только-только очнулся, вместе с остальными.

— Ничего полезного. Очевидно же. — Абстрагироваться от всего почти удается — он обводит взглядом каждого сверхъестественного через плечо Рене и легонько жмет ей на лопатку, обозначая, что ей пора отстраниться.

— Чувак, а ты сам-то как? — А вот и здоровенная ручища Мэтта, которая ложится на плечо и его сжимает. Эндрю кривится, не придумав подходящего ответа — в «я в порядке» никто в здравом уме тут не поверит, — поэтому бросает:

— Сам как думаешь?

Повисает тишина. Все переглядываются друг с другом, пытаясь подобрать слова, с которых можно начать обсуждать хоть что-то, но никто не находит. Эндрю разводит руки в стороны, пожав плечами с отсутствующим видом, потом протирает глаза — из-за лекарств, которыми его все еще пичкают, ему постоянно хочется спать, но он должен собраться и что-то придумать.

Он не будет сидеть сложа руки, не будет принимать такую судьбу. Даже если это будет значить, что он умрет… он не позволит Нилу остаться у японцев.

«У тебя есть год» — еще одна зачеркнутая и заштрихованная карандашом строчка, которую Нил хотел удалить из прощальной записки, но Эндрю сумел разобрать. Что конкретно значат те слова, понять невозможно. Быть может, жизнь Миньярда продлена всего на один год, а потом он снова умрет. Быть может, Нил имел в виду, что через год Эндрю снова придется принять то непонятное лекарство, прибавляющее счетчику дней до смерти еще триста шестьдесят пять суток. Быть может, это значит, что у Эндрю есть всего год, чтобы вытащить Нила и, как было бы еще неплохо, найти для себя лекарство от смерти.

Что ж, Миньярд в любом случае попробует последний вариант.

«Знал бы я, что моя жизнь превратится в такое — наверное, остался бы у Дрейка», думает он, и с его губ срывается смешок. Только при взгляде на непонимающее лицо Рене он вспоминает, что находится здесь не один, поэтому быстро убирает ухмылку с лица и жестом показывает Уокер, что он в норме.

«Что мы все-таки будем делать?», отрывисто говорит Рене в ответ, поджав губы. Ники, набравшись смелости, повторяет вопрос вслух:

— Что мы со всем этим собираемся делать?

Эндрю пытается заставить себя напряженно думать, но после вопроса мысли как назло не собираются в кучу и как назло возвращаются к Нилу. «Проклятый придурок», говорит внутренний голос, но умолкает, едва Эндрю напоминает себе, из-за кого тот так поступил.

Нил спас его — возможно, ценой своей жизни. Когда-то они смотрели вместе мультик Валли и спорили, кто из них является каким персонажем, даже не догадываясь, что их ждет впереди, но уже ясно понимая, что они готовы на многое ради друг друга. Ева спасает Валли — потом Валли спасает Еву. Что ж, кем бы Эндрю ни был, теперь наступает его очередь.

— По большому счету, это не ваша забота. — Он старается звучать сухо и как можно более резко. — Это касается только меня и Нила. Я придумаю, что делать, в ближайшее время, но вы должны оставаться здесь и продолжать свою реабилитацию.

— Смешной ты, Миньярд, — усмехается Дэн, качнув своей кудрявой головой, — мы все эти твои штучки за пять лет пребывания в больнице давно уже выучили. Брось свои закидоны и прими нашу помощь. Одного мы тебя никуда не отпустим. — Обведя всех взглядом и получив немое подтверждение своей фразе, она кивает. — Вот, видишь? Мы все с тобой до самого конца. Говори, что задумал.

— Пока ничего, но ваша помощь все равно будет лишней в любом итоге, — упрямится Эндрю. — Будет гораздо полезнее и спокойнее, если вы останетесь здесь и под ее надзором, — палец указывает на скрестившую на груди руки Элисон, — продолжите действительно выздоравливать.

— Мы очень тронуты твоим беспокойством, — журчаще-мягко тянет Ники, ткнув в плечо Эндрю кулаком, — честное слово, очень мило с твоей стороны так за нас волноваться, но я думаю, что мы сами можем решить, как распоряжаться нашими жизнями, да? Дрейк уже достаточно повелевал нам, что делать и как реабилитироваться, давай ты не будешь становиться таким как он?

Эндрю видит эту дешевую манипуляцию — ну разумеется ему не хочется быть хоть каплю похожим на ненавистного Пилигрима, — но и отступать от своей точки зрения не собирается, поэтому напоминает:

— Даже если это будет стоить вам жизней?

— А ты умирать собрался? — басисто и раскатисто звучит Мэтт. — Тогда мы тем более тебя никуда не отпустим.

— Запрем тебя на недельку в больничном корпусе, — добавляет Дэн, — будешь дуться и проклинать нас, но потом простишь. Друзья все-таки.

Эндрю ощущает приступ головной боли, но не показывает этого, лишь молча сжимает руки в кулаки и грозно таранит взглядом Ники — обычно тот уступает первым и вообще сдается легче остальных, однако сейчас Хэммик выглядит решительно, чувствуя поддержку остальных.

— Идите к черту, — выругивается Эндрю от досады, осознав, что они действительно не отступят.

— Только за тобой, — ухмыляется Элисон, блеснув смешинками в глазах. Эндрю кажется, что она чувствует себя чужой здесь, среди компании, которая знакома друг с другом столько лет, но благодаря Рене прячет этот дискомфорт за улыбкой. — Впрочем, ты и правда туда, судя по всему, собрался. Что ты собираешься сделать с Морияма?

— Убить, — выдавливает без раздумий и ежится: ветер сдувает ему в лицо новую порцию снежинок. В последнее время идет не прекращающийся снег.

— И снова чуть не помереть? Вряд ли это хорошая идея.

— Если это потребуется, чтобы освободить Нила — мне все равно, чего мне это будет стоить. — Когда Эндрю произносит это, он видит, как быстро переглядываются Элисон и Рене. — Проблема в том, что сейчас это будет не так просто сделать. Они в Японии — на своей территории. Они знают, что существует оборотень, который уже убил одного из них. Они подготовятся.

Эндрю трет виски, пытаясь избавиться от головной боли. Ему не хочется рассуждать вслух, но, если он будет молчать, другие точно заподозрят, что он все равно попытается уйти без них — даже несмотря на то, что особого плана у него нет.

— То есть ты намереваешься прийти в Японию? — Элисон задумчиво чешет голову. — Как ты это себе представляешь?

— Давайте обсудим это не здесь, у здания, где находится Совет, который может нас послушать. — Эндрю прикидывает, сколько времени на размышления он сможет выиграть, уведя друзей от этого места — наверное, минут десять. Если он уничтожит физическую боль в голове и душевную в грудной клетке, то этого может хватить на то, чтобы придумать план, который пока что состоит только в «тайно убежать — оказаться в Японии — спасти Нила». — Лучше встретиться снова в другом месте и все как следует обдумать.

— В библиотеке, — то ли предлагает, то ли утверждает Элисон. — Все равно нужно будет поискать больше информации о Морияма и их проклятье, так?

Эндрю смотрит на нее с некоторой долей подозрительности, потом снова потирает виски, который простреливает боль. Почему Элисон так рвется помочь? Ах да, они с Нилом близки. Эндрю был почти уверен, что между ними что-то было — до того момента, как они поцеловались на крыше, потом в кино, потом… Хочется надеяться, что Нил объяснил ей, что между ними ничего не может быть, отшил, если говорить более прямо и грубо.

Боль от висков ухает в желудок и солнечное сплетение — туда, где сам Миньярд проводил ножом в теле Рико, чтобы его уничтожить. А может, и нет у него никакого года? Может, он умрет в любую секунду, и тогда лучше рассказать друзьям, что делать дальше? Все так сложно. Эндрю понятия не имеет, как поступить. Было бы славно, если бы ему самому кто-нибудь объяснил, как составить план, напрячь мозги, сосредоточиться…

— Эндрю пора обратно в палату, — сухо звучит Кевин, появившийся за их спинами. Миньярд чуть вздрагивает — неужели разучился ощущать чужое присутствие? — но также удовлетворенно кивает, понимая, что судьба то ли услышала его немой запрос, то ли подтвердила догадку о том, что Совет их подслушивал и послал Кевина нарушить их планы. — Ему нельзя перенапрягаться так долго. Я его провожу.

— Мы заняты, — ощетинившись, огрызается Дэн.

— Не мои проблемы. Моя задача — проводить его в больничный корпус. — Кевин остается все таким же непреклонным. Эндрю не так хорошо его знает, но уверен, что перепалка между ним и Дэн могла бы расколоть всю вселенную на две части, так что, чтобы это не произошло, он быстро произносит жестами «все в порядке» и кивает Дэю.

— Увидимся завтра. Там, где договорились. — Не дождавшись ответного прощания, он разворачивается и идет вперед Кевина к больничному корпусу, позволив себе на минуту, пока никто не видит, исказить лицо гримасой боли. Зуд в голове и чувство, будто в грудь ему закручивают раскаленные шурупы, просто невыносимые. Даже если Морияма позволили ему жить дальше — они прекрасно знали, какой будет эта жизнь.

«По сути, это уже не важно. Нужно спасти Нила — вот что действительно имеет значение. Придумать четкий план. Вспомнить, как добраться до Японии. Для начала — отвязаться от Дэя…»

Будто услышав его мысли, Кевин хмыкает и развязно уточняет:

— Жить надоело?

— Это я слышу от пьяницы, что убивает себя огромными количествами алкоголя? — Эндрю особо не хочется дерзить, но нападки в свою сторону он терпеть не собирается. На нос плюхается снежинка, и он кутается в легкую куртку, нахмурившись.

— Я, по крайней мере, не стремлюсь снова оказаться в лапах Морияма, — парирует Кевин, неотступно следуя за ним и зорко глядя, чтобы тот не убежал. Как будто Эндрю может. Кажется, если он попробует набрать скорость выше быстрого шага, то колючесть внутри взорвется и закидает всех вокруг своим смертельным ядом. — Хотя они даже не пытались меня убить, только использовали по назначению, для которого я был создан. По их мнению, — добавляет он, когда Эндрю поворачивается к нему и идет пятками вперед, спрашивая:

— По-твоему, то же самое они думают о нем? О Ниле? — Он старается звучать непринужденно. Лучше всего было бы подойти к этой теме ненавязчиво — он почти забыл, что Кевин многое знает о Бегах и был в Японии, так что может поделиться нужной информацией, и в любое другое время Эндрю смог бы получить ее обходными путями, манипуляциями и втиранием в доверие, только сейчас мозги практически не работают для таких фокусов.

— Я думаю, они ценят его больше остальных, но показывать это будут редко, если вообще будут. — Кевин жмет плечами весьма простодушно. — Представь: в Бегах, где больше всего важна скорость, появляется самое быстрое существо на планете. Разумеется, всех лисов там тренируют и пичкают допингами — наверняка, точно сказать не могу, — так что он не будет там самым быстрым сразу, но у него будет неплохой бонус, верно?

«Он рассуждает об этом так буднично». Зубы Эндрю начинают скрежетать от гнева, и Кевин слышит этот звук, поэтому сухо приподнимает бровь.

— Не нравится, когда рубят правду-матку? Тогда вопросов не задавай.

— Как я могу ему помочь?

Этот, пожалуй, даже удивляет Дэя. Машинальным жестом руки показав, что им надо свернуть налево, он будто бы крепко задумывается, и уголки его губ опускаются вниз.

— Да никак. Только если чудом — таким же, которым вызволили меня благодаря СПСС. Можно попытаться пойти по той же схеме, но это может не сработать, если он ушел к ним по своей воле. — «Он что-то понимает, догадывается, почему Нил сделал это», со скрипом думает Эндрю. «Никто бы не успел сказать ему то, что я наговорил в Совете. Он знает. Все вокруг, быть может, знают. Вот поэтому нельзя было это афишировать…».

— Не по своей воле, — бормочет он, чуть не споткнувшись о легкий сугроб. — Он никогда не хотел…

— Не хотел, но пошел. Как ты думаешь, если спросить у него сейчас — что он ответит? Останется ли там, предложи мы ему выбор? Что-то мне подсказывает, что да. Да и… послушай, — он становится одновременно более серьезным и сочувствующим, — стоит ли… я не хочу, чтобы это прозвучало грубо, но…

— Стоит, — отрезает Эндрю, даже не дослушав и прекрасно понимая, что Кевин хотел сказать. Все вокруг только и делают, что его жалеют. Эта жалость ему не нужна — она лишь доставляет излишние хлопоты и создает сомнения, мешая сосредоточиться на идее спасения Нила. — Ценой всего.

Дэй криво усмехается, подумав о чем-то своем. В больничном корпусе гораздо теплее, и Эндрю раздраженно снимает куртку, сжав ее в руках так, будто все проблемы возникли именно из-за нее.

— В курсе, что Бетси попросила меня рассказать ей, если я усмотрю в твоем поведении нечто опасное для тебя самого?

— Мне тоже есть, что ей рассказать о тебе. — Эндрю блефует весьма устало — у него нет вообще ничего на Дэя, кроме знания о его периодических запоях, но об этом Добсон уже давно в курсе. Да и потом, не расскажет Кевин — расскажут медсестры, что даже не уходят из палаты, когда к нему заявляются друзья. Сегодня был первый случай, когда им удалось перекинуться несколькими фразами без чужого надзора, да и то его испортил Кевин.

Дэй хмыкает и качает головой, галантно-издевательским жестом пригласив его в палату. Там Миньярда уже поджидают врачи, но, перед тем как исчезнуть, Кевин вдруг деловито кашляет и как бы невзначай, обращаясь то ли к медсестрам, то ли к Эндрю, говорит:

— Пока в поведении ничего опасного не вижу. Удачи.

Эндрю приподнимает брови, однако не успевает посмотреть на Дэя — Бранвен осторожно, но крепко хватает его за руки и подводит к койке. Сопротивляться Миньярд уже не думает — не дадут, — поэтому он просто абстрагируется от происходящего и уходит в себя. Ответы на вопросы о самочувствии — машинальные и неглубокие. Мысли — в попытках составить здравый план, пока его напаивают зельями и колют лекарствами…

Элисон права насчет библиотеки. Нил наверняка читал там что-то и что-то нашел — он такое любит.

Надо прикинуться хорошим пациентом. Так быстрее отпустят — если вообще отпустят. По крайней мере, разрешат сходить в библиотеку.

Что делать с друзьями? Что…

Эндрю чувствует, как его глаза слипаются, а тело становится мягче. Медсестра поглаживает его по лбу и чужим голосом произносит:

— Ночью будет лихорадить, это нормально. За дверью у тебя всегда будет охрана, а под койкой — ведерко, если тебя начнет тошнить, а тревожную кнопку нажать не успеешь. Отдыхай.

— Друзья… — бормочет он, мигая все реже и реже. — Дру…

— Да, да, хорошие у тебя друзья, присматривают за тобой, — успокаивающе щебечет медсестра.

— Я заберу их, как забрал у тебя Нила, — появившись из ниоткуда, говорит Рико Морияма. Эндрю пытается вскочить, но холодная рука вполне себе живого трупа закрывает ему глаза, и он падает в пучину сновидений, попеременно видя то обычные грезы, то настоящие кошмары.

Он не знает, что должен видеть как волк — до проклятья это были лишь великолепные сны об утопическом будущем, которыми можно было наслаждаться даже сквозь едва прикрытые глаза, после некоторые из них начали отравляться чернотой ужасных, отвратительных картин, из которых он даже не может выбраться. Эндрю уверен, что в этом виновата кровь Морияма на его руках — тот даже после смерти продолжает портить ему и Нилу жизнь, и Миньярд собирается поступать точно так же до последнего вздоха.

Уверенность в этом пропадает каждый раз, когда он видит лицо Нила в своих снах. Веснушчатое, с дурацкой белой прядью и отвратительно глубокими синими глазами, которые щурятся, потому что по ним ударяет первый луч солнца. С противной грустной улыбкой и взглядом, направленным куда-то за горизонт — он будто хочет прочитать там их будущее, их, двоих, никого больше. И рядом с ним слишком по-дурацки хорошо и гадко приятно — Эндрю не хочет, чтобы они уходили с этого холма, он желает провести остаток вечности там, рядом с Нилом, в такой томительной близости от него, пусть они даже не касаются друг друга, однако этот рай неумолимо покрывается трещинами и с хрустом ломается; Эндрю летит куда-то в прошлое и видит, как Нил смотрит на него на самом деле. Презрительно. Настороженно. С болью.

Это никогда не поменяется. Он всегда будет смотреть на Эндрю так — потому что он волк.

Тьма берет его за глотку и резко дергает — черная кровь летит во все стороны, но перед глазами все еще проносятся самые большие страхи, которые только способно выдумать его сознание. Вслепую и в полубреду он тянется к ведерку, но кажется, все равно блюет мимо; мозг не понимает, где находится, поэтому в истерике бьется о стенки черепной коробки, пока чужие руки вновь с что-то с ним делают.

Наверное, это руки Дрейка, а он снова в той больнице. Жизнь прошла цикл и снова вернулась на круги своя. Его снова пичкают чем-то, трогают без разрешения, разум снова в отключке, а мысли — в грезах, в которых он хочет остаться навечно…

Нужна ли ему такая жизнь?

Возможно, не очень, но он все еще планирует выжать ее по максимуму.

Ꝏ Ꝏ Ꝏ

— Нашла, — Элисон осторожно кладет книгу перед Эндрю, который вздрагивает, но берет себя в руки, — вот эту книгу я давала Нилу.

— Прекрасно, — бубнит тот, протерев глаза и пытаясь сфокусироваться на еще двух книгах перед собой. Кажется, он изучал географию России и пытался вспомнить свой маршрут тридцатилетней давности, однако здоровье начало его подводить, так что усталость и легкая дрема прервали его планы. — Еще что-то нашли?

— Рене с Дэн все пытаются отыскать что-то по поводу того лекарства, что Нил дал тебе, — осторожно начинает Элисон, — однако пока попытки тщетны…

— Не тратьте на это время. — Окончательно придя в себя, Эндрю становится суровее. — Займитесь поиском информации о Бегах, или об оружии, что способно убить Морияма, или…

— Ники и Мэтт этим заняты, — отвечает Элисон, — даже Аарон изучает все легенды, что может найти, так что у нас вполне есть возможность успеть помочь и тебе. — Эндрю фыркает, и тогда девушка упирает руки в бока. — Эти ребята дорожат тобой. Можешь сколько угодно сопротивляться, но ничего это не изменит, так что лучше помоги им не тратить свое время на живого мертвеца и постарайся выжить. Сечешь?

Эндрю растягивает губы в улыбке, позволив себе позабавиться ситуацией.

— Будто тебе на это не плевать, — бормочет он, и потом в его голове что-то щелкает, побуждая сонные мозги шевелиться активнее. — Ну конечно, — он поднимает заинтересованный взгляд на девушку, — тебе, может, и плевать на меня, но на одну знакомую мне особу, которую явно расстроит моя смерть…

— Еще одно слово, — предупреждает Элисон, прервав его речь, — и ты на своей шкуре ощутишь, почему лисы и волки ненавидят друг друга.

Эндрю давит усмешку, но она меркнет сама при взгляде на книгу перед ним. Элисон задерживает на нем гневный взгляд, однако он терпеливо делает вид, что его перестал интересовать этот диалог, чтобы вновь приступить к делу и не тратить драгоценные секунды на пустую болтовню. Он и так провел несколько дней, ничего не делая, не считая попыток убедить врачей, что он в нормальном, терпимом состоянии. Даже сейчас одна медсестра стоит у входа и приглядывает за ним как назло — и каким образом он собирается незаметно ото всех улизнуть, если с ним рядом постоянно кто-то есть?

Он сосредотачивается на чтении, но книга, которую Элисон некогда отыскала для Нила, особо не помогает — только еще раз дает понять, чем чревато убийство трехлапого ворона, поэтому он возвращается к картам России и, взяв карандаш, аккуратненько подмечает знакомые названия. Вскоре рядом на стулья плюхаются Рене с Дэн, поставившей на стол стопку из еще пяти книжек, а Ники и Мэтт садятся за соседний столик, шепотом переругиваясь насчет чего-то. Медленно, но верно, Эндрю составляет знакомый маршрут, но пару раз ставит знаки вопроса, не помня, куда направлялся после очередного города. Когда-то он потратил целую неделю, чтобы воссоздать свой маршрут на бумаге — но эта бумага, вероятно, лежит в том самом домике в Алабаме, если тот дом вообще еще стоит на прежнем месте. Сейчас он пытается снова вспомнить ту карту, но в голове будто специально появились пробелы в памяти.

— Нашел кое-что. — Аарон без предупреждения подсовывает под нос Миньярда раскрытую на нужной странице книгу. Эндрю моргает и хочет как бы случайно от неожиданности двинуть локтем ему в бок назло, но сдерживает себя и сжимает зубы.

— Что это?

— Читай, — без объяснений говорит близнец, усевшись рядом с Ники. Эндрю лишь пробегает взглядом по диагонали страницы, после чего через секунду заявляет:

— И? Причем тут Ромул и Рем?

— Прочитал бы внимательнее — понял бы, — невозмутимо заявляет Аарон, дергано болтая ногой в воздухе.

— Я прочитал и спрашиваю: что это?

— Я в принципе знал, что мозгов у тебя не хватает, но чтобы настолько…

— Дайте сюда! — рассвирепев, кричит Дэн, выхватив книгу из-под носа Миньярда. — «Легенда о Ромуле и Реме. Древний Рим хранит много историй и легенд. Какие-то события происходили в реальности, а какие-то являются просто вымыслом или мифом. Много вопросов оставляет история раннего Древнего Рима, и самый главный из них — это легенда о братьях Ромуле и Реме. Именно они основали город, чье имя прославится в века и станет символом могущества и богатства. По преданию Ромул и Рем — дети от весталки и бога войны Марса. Младенцев, которым было несколько дней от роду, и которым даже не дали имена, решено было утопить. Но палачи просчитались — по счастливой случайности корзину с близнецами прибило к берегу, под тень древней смоковницы…»

— Прошу прощения, — лениво протягивает Ники, — но я тоже не понимаю, куда это ведет.

Дэн, зыркнув на него так грозно, что он тут же умолкает, продолжает читать.

— «Плач голодных младенцев услыхала волчица. Она только недавно родила собственных щенков, поэтому материнский инстинкт был намного сильнее инстинкта хищника. Волчица не только не причинила детям вреда, но и вытащила их из воды, перетащила в сухую пещеру и выкормила их собственным молоком. В волчьем логове близнецы пробыли совсем недолго. Однажды детские голоса услыхал проходивший мимо царский пастух — Фаустул. Приглядевшись, он заметил волчицу и двух детей. Вернувшись, он рассказал об увиденном своей жене, Акке Ларенции. У пастуха и его супруги было свое дитя, но ребенок умер в младенчестве, а после, долгое время у пары не было детей. Появление двух мальчиков супруги восприняли как дар небес. Возвратившись к пещере, супружеская пара забрала близнецов и стала отныне воспитывать их как своих. Одного из мальчиков нарекли Ромулом, другого — Ремом.

Когда они стали подросли, они по воле деда отправились к Тибр, чтобы основать новый город. Так и был заложен Рим на крови. Впоследствии, новая столица будет пить кровь у всего мира…»

— Перейди сразу к части, связанной с братоубийством, — ухмыляется Аарон. — А впрочем, не переходи, я сам кратко расскажу, чем это все закончилось. Ромул и Рем не поделили, кто будет править городом, поэтому Ромул убил своего близнеца. Ироничненько выходит, правда? — Его черные глаза неотрывно смотрят на Эндрю, который спокойно выдерживает эту игру в гляделки. Ники несмело уточняет:

— И все же эта легенда нужна нам для…?

— Римская мифология очень схожа с греческой, там даже по сути те же боги замешаны, — скучающе объясняет Аарон, не отрывая взгляд от брата, — учитывая то, что мы лично знакомы с примерами правдивости греческих легенд, есть основание полагать, что итальянские получатся не менее правдивыми, а значит, прочитанная нами легенда о Ромуле и Реме говорит о реальной волчице. Она — довольно известный символ итальянской культуры, волков там в принципе довольно почитают именно из-за нее, несмотря на то, что климат для таких как мы, братец, не совсем подходящий, правда?

— И ты хочешь сказать, что в Риме можно найти что-то о волках? О лекарстве для Эндрю? — неуверенно уточняет Элисон.

— Тут волков ненавидят. Там — уважают. Быть может, у них там даже можно найти другую версию о тевмесской лисице и белом псе?

— А ту часть истории про братоубийство ты просто так рассказал? — переспрашивает Эндрю. Уголки губ Аарона взлетают вверх.

— Чтобы тебя позлить. Разумеется. И напомнить, какой ироничной может быть судьба. Как думаешь, кто из нас в итоге окажется Ромулом, а кто — Ремом?

— Думаю, это тебе нагадали, что ты умрешь от моей руки, братец, — цедит Эндрю, вздернув бровь. Аарон, ничуть не смутившись, исправляет:

— Из-за тебя. Не от твоей руки, а по твоей вине — и то, если та гадалка не сошла с ума окончательно и предсказала все верно. Кто знает, какой именно будет эта ситуация.

— Скоро узнаем, — соглашается Эндрю, сдержав гримасу из-за боли в голове. Пульсирующие спазмы обхватывают его мозг каждый раз, когда он думает о смерти, словно зловеще намекая, что до нее не так уж и долго осталось. Справившись с собой, Миньярд смотрит на притихших друзей, чуть сконфуженно наблюдающих за перепалкой братьев, и добавляет: — У нас нет времени на то, чтобы пробовать искать лекарство в Риме из-за какой-то там легенды. Нужно сосредоточиться на вызволении Нила и на оружии, которое может победить Морияма.

— Так оно… тоже может быть в Риме, — вдруг заявляет Мэтт не совсем уверенно. Все головы поворачиваются к нему, и он поясняет: — Стрела, которая не промахивается. Та самая, которой уже убили Морияма — самого первого. — Эндрю задумчиво смотрит на книгу, данную Элисон, вспомнив, что это оружие уже упоминалось там. — Я подумал, что она может обладать чем-то особенным, ну…

— Только потому что ей уже убивали воронов? Чушь. Тогда и мои ножи дохуя особенные, — резковато отрезает Эндрю.

— Если бы у нас было больше информации и мы были бы в Италии или Греции…

— Но у нас ее нет. У нас ничего нет! — зло протягивает Эндрю и замолкает.

У них и правда нет ничего. Карта маршрута — неполная. Информации об оружии не хватает. О лекарстве — тем более, но на это Эндрю хотя бы мог наплевать, тогда как все остальное напрямую связано со спасением Нила.

Он устало потирает переносицу, видя, что его пессимизм начинает передаваться и остальным. «Если я пойду искать все это один — пройдет слишком много времени. Денег тоже не хватит — даже если я возьму остатки Нила, если, конечно, он не забрал их с собой… хотя зачем ему… каждый день у нас на счету, потому что это каждый день, проведенный им в Японии. Я… я не справлюсь один, но если… если они помогут, быть может…»

— Если мы покопаемся тут еще немного и убедимся, что по крайней мере в Рим нам необходимо съездить, то туда могут поехать… не все, но несколько из нас, верно? — проговаривает Дэн, почти озвучив его мысли. — То есть кто-то пойдет непосредственно вызволять Нила, кто-то поедет в Рим… нам действительно не стоит терять много времени, однако Рим кажется хорошим вариантом, надо только проверить все еще разок…

— Стоит ли нам разделяться? — Элисон протягивает это с сомнением, и Эндрю улавливает ее обеспокоенный взгляд, направленный на Рене, поэтому многозначительно улыбается.

— Вам двоим это не потребуется.

— Я тебя предупреждала, — начинает взвинчиваться та, и даже Рене бросает в его сторону напряженный взгляд, но Дэн прерывает перепалку, дважды хлопнув в ладоши.

— Ау! Соберитесь! Мы не можем заявиться в Японию всей толпой из семи сверхъестественных, верно? Кто-то бы так или иначе остался здесь.

— Лучше бы вы все, — вздыхает Эндрю, массируя виски. — А я пошел бы один.

— Взгляни на себя, — одергивает его Дэн, — ты и пару дней без медиков не протянешь. Именно поэтому хочу предложить себя в качестве той, кто пойдет с тобой. Куда угодно. Я подготовлю чемоданчик…

— Я с вами, — тут же предлагает Мэтт. — Вам понадобится кто-то, кто сможет защитить вас обоих, пока этот будет помирать, а ты — его лечить.

— Ну спасибо, — хором возникают Эндрю и Дэн, пока Ники от души мелодично смеется.

— Я так понимаю, мы распределяемся по тройкам, как в той Игре? Я бы тогда снова присоединился к Нилу и Аарону, жаль, первого среди нас нет…

— А мы вдвоем? — непонимающе спрашивает Элисон, взяв Рене за руку. Уокер чуть освобождает пальцы, чтобы добавить: «Поедем в Рим тоже? Не понимаю».

— Вчетвером, — рассуждает Дэн. — С Ники и Аароном.

— Если позволите, — вдруг подает голос тот, — я бы присоединился к другой тройке.

Эндрю фыркает одновременно с Дэн.

— Чтобы меня доставать?

— Разумеется, и это тоже, — невозмутимо парирует тот, — однако главная причина в том, что я пообещал Нилу за тобой приглядывать.

— Ты серьезно? — с сомнением протягивает Ники.

— А ты не пообещал ему засунуть свой топографический кретинизм в свою задницу? — Эндрю звучит устало и гневно.

— Так, вы не будете снова начинать этот сыр-бор, — грозит им пальцем Дэн, — решим, с кем пойдет Аарон, попозже. Учитывая то, что Эндрю знает, как добраться до Японии, его так называемая «группка» пойдет по его маршруту, остальные — предположительно, исследуют Рим. Нам нужна еще пара дней, чтобы точно во всем убедиться и составить план побега…

— А еще решить, точно ли вы хотите принимать в этом участие, — напоминает Эндрю, обведя всех тяжелым взглядом. Когда Элисон хочет возразить, он изнеможенно дополняет: — Это не просто поход туда-обратно. Это может закончиться смертью, а среди нас всех только я являюсь ходячим мертвецом, — ехидная улыбка в сторону Элисон, — который весьма осознал свое положение и понимает, каким будет итог в любом случае. У вас такого нет. И я не хочу, чтобы было. У вас последний шанс отказаться.

— Мы все уже решили, — отмахивается Мэтт. — Ты это прекрасно понимаешь.

— Я не понимаю лишь то, почему вы стремитесь сделать это ради… ради чего? Нила? Или живого мертвеца?

— Ради наших друзей, — необычайно серьезно для самого себя говорит Ники. — Друзей, которые когда-то вытащили нас из психушки, между прочим.

«Нил ненавидит, когда кто-то считает себя ему обязанным», грустно думает Эндрю, прикрыв глаза. Другого выхода не будет. На днях он, Дэн и Мэтт отправятся в Россию, а остальные — в Италию. Быть может, это вообще будет их последняя встреча…

— К тому же, нам не привыкать, мы столько спонтанных решений сделали в последнее время, — улыбается Дэн, перегнувшись через стол, чтобы потрепать Миньярда по плечу. — Мы знаем, на что мы идем, и ты это знаешь. Столько лет знакомы — а все никак не можешь поверить, что мы все тут друг за друга горой.

«Дело не в этом, а в том, что я себя не прощу, если потеряю хоть кого-то из вас», думает Миньярд, столкнувшись взглядом с молчаливой Рене. Та выглядит так, будто все понимает, и в ее красных глазах застывает тревога. Эндрю знает, что она не боится, но сейчас у нее стало намного больше того, что она может потерять, и этим самым жертвовать она не хочет. «Как и я не стал бы. Но увы, мы оба не можем им указывать», думает он, тяжело вздохнув.

Когда он выбирался из России через Японию, он никогда не думал, что снова там окажется.